Read the book: ««Взгляд». Тридцать лет спустя»

Font:

Долгая память хуже, чем сифилис,
Особенно в узком кругу.
Такой вакханалии воспоминаний
Не пожелать и врагу.
БГ

ISBN 978-5-0053-1346-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор выражает признательность за помощь в работе Марине Леско и своим коллегам – сотрудникам канала «Москва-24». За предоставленные иллюстрации – спасибо фотографам (Алексею Азарову, Александру Кубанскому, Василию Кудрявцеву, Семёну Оксенгендлеру, Никите Симонову, Владимиру Скокову, Лилии Шарловской) и героям повествования (Татьяне Дмитраковой, Сергею Ломакину, Александру Политковскому, Марине Ширяевой, Римме Шульгиной). Фото: Александр Авилов, Борис Кауфман, Alex Oliveira, Okras. Коллаж на обложке – Кирилл Благодатских.

ОТ АВТОРА

Здесь не рассказывается история проекта – про это написаны иные книги. 30 лет спустя после закрытия «Взгляда» (у меня сохранился график последних запланированных выпусков) мне интересно мнение нынешних ТВ-мэтров про эксперимент, который сохраняет статус культового, хотя и забыт основательно, даже в профсреде.

Итоги. Результат. И здесь мне понадобились как бы сердюковы… В чем плюс экс-министра обороны Сердюкова и чем он собственно хорош? Да, возможно, Анатолий Эдуардович вороват и наверное с Васильевой они действительно накуролесили, но дело в том, что, будучи человеком со стороны, он сумел таки провести военную реформу. Смог делать то, на что ни один из профессиональных военных, вероятно, не отважился бы – увольнять.

Выпускник Ленинградского института советской торговли это не «суворовец» ни разу. Одно дело прийти в структуру и выполнять волю высшего руководства, иное – вырасти в таком мега-коллективе, как армия и затем отправлять в отставку своих экс-приятелей по училищу. Или бывших сослуживцев. Или их друзей. Или друзей их друзей. Или приятелей родственников друзей.

Совершенно иной контекст.

Мне по приказу владельца доводилось громить редакционные коллективы, игнорируя реальные заслуги служивших там журналистов (начиная от делового еженедельника «Компания» до гламурного FHM) и я понимал, что проработай я с ними год всего – рука бы не поднялась.

Карпова рядом с Эрнстом

Теперь по делу. Работая с 2009 года над линейкой книг о «Взгляде», я сделал открытие из разряда «секрет Полишинеля»: никто из опрошенных создателей культового ТВ-проекта не готов быть беспристрастным. И это понятно. Я и сам книгу о самом именитом «взглядовце» Владе Листьеве назвал «Пристрастный реквием».

Люди со стороны, но при этом что называется «в материале» тут бесценны. «Я ведь к «Взгляду» отношения не имел (а)» часто отвечали мне респонденты. Так ведь это и есть искомое! ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ!!!

Помню, как возмущалась Елена Карпова (бывший музредактор «Взгляда»), прочитав предисловие Михаила Леонтьева к моей первой книге о проекте («Битлы перестройки» называлась).

Написала тогда в ЖЖ:

«Скажу честно, саму книгу еще не видела, лишь фрагменты, которые публиковал Женя. Но угораздило меня сегодня прочитать предисловие к ней! Имя автора заставило насторожиться – Михаил Леонтьев, фигура одиозная и неоднозначная. Почему он?! Уж если кто и мог сочинить предисловие, так это либо участники событий (Иван Демидов, Саша Любимов, Политковский, etc.), или „наш взглядовский папа“ Анатолий Григорьевич Лысенко. В конце концов, Костя Эрнст. Называю его так не из фамильярности, а потому как привыкла так называть. Но, видимо, не срослось, уж не знаю, какие там были обстоятельства. Но неужели некому было написать предисловие к книге о легендарной телевизионной программе „Взгляд“, кроме Леонтьева?».

Ответил ей там же, в Живом Журнале:

«Лена, как то странно было бы, если предисловие исполнял бы один из персонажей. Мне близка позиция Миши, он блистательный публицист и не боится быть неполиткорретным. И я, право, считаю: предисловие и рецензии на книгу – поэтичней и резче, чем сам манускрипт:) Я ведь много не отважился рассказать, чтобы не попалить того же Люби, которому реально обязан и коим восхищаюсь по сей день».

С Леонтьевым на презентации книги о Градском

Для любопытствующих тот пост Карповой под названием «Однако, „Взгляд“» без купюр (плюс содержательные комментарии к нему) – в самом конце книги, в секции ПРИЛОЖЕНИЯ.

И здесь я возвращаюсь к своим «сердюковым». Собрал я мнения людей, чей суммарный взгляд мне представляются репрезентативным.

Некоторые из них имели какое-то отношение к проекту (как Михаил Дегтярь или Иван Усачев). А некоторые даже не видели ни одного выпуска (в детский сад ходили или жили в эмиграции). Они мне интересны именно своей «неангажированностью».

Вот та же Карпова, вспомнил сейчас, как-то наехала на меня с упреками типа «не знаешь, а пишешь» (по-моему, в книге «Пристрастный реквием» я неверно указал название воинской части, где служил Листьев). И это, считаю, проблема. Многие знают, но не пишут. Лена училась вместе с Владом, познакомила его с последней женой, ей известно многое, однако по каким-то причинам экс-соратница самого известного телевизионщика не готова поделится своими воспоминаниями & мыслями (а излагать она при этом умеет отменно – я читал её ЖЖ). Немногие из «взглядовцем» отважились на экзерсисы мемуарного толка. То ли не хотят разрушать миф, то ли стремаются стать париями в своей микро-среде, не знаю.

Впрочем, за последние десять лет, с тех пор, как стал собирать «мемуаризмы» ветеранов «молодёжки», я уже составил представления о «расстановке сил».

И здесь – проговорю ещё раз – собраны мнения не только «взглядовцев», но и людей сторонних. Мне любопытно, что думает и знает Марина Тимашева; прежде всего, как мэтр советского рок-самиздата, а потом уже театровед. Леонид Гозман как психолог, а не как политик. Пётр Лидов-Петровский как выпускник МГИМО, а не как пиарщик + публицист. Артём Шейнин как сержант ВДВ, а не как ас «праймовых» ток-шоу. Слава Коновалов как «австралийский экспат», а не как основатель «Культбригады». Дима Мишенин не как идеолог нового эстетического тоталитаризма, а как питерский неформал, которому было 15 в год «взглядовского» старта. Резюме Алексея Вишневецкого любопытно не потому что он ныне зампред Союза журналистов РФ, а потому что проработал в системе ВГТРК много лет и знает настроение страты. Высказывания студентки той поры Юлии Меньшовой здесь занятнее, чем её точка зрения, как «женского лица» Первого канала. И значим в этой системе координат взгляд Андрея Макаревича не как легендарного музыканта, а как опытного мемуариста.

Андрей Макаревич – опытный мемуарист

Ещё раз. Что думают «взглядовцы» про себя и других – я за эти годы изучил досконально (хотя некоторые из них и в этой работе на вопросы условной итоговой «анкеты» ответили). Мне теперь интересно, что знает про «Взгляд» и его «выпускников» страта, которая, как предположу, не сформировалась бы, не блесни в конце 80-х это ТВ-светило трёхлетней вспышкой.

Да, вспышкой. Яркой и лаконичной, как пламя костра из высушенного (казалось – дотла!) за 70 лет хвороста. На тление нынешнее не похожий.

У меня, конечно, есть и свое мнение, но я не готов делится им с каждым. В конце концов, подобно тому как в пресловутом Facebook’е легко вычисляется настрой по «лайкам», так и настроения автора порой вычисляется не только по авторским пассажам, но и по подбору & компоновке собранного материала.

В этом труде очень многие фрагменты бесед оформлены как мини-монологи, обозначены – ПРЯМАЯ РЕЧЬ. Хотелось бы, чтобы эти моменты учитывались при ознакомлении с материалом.

Многое было сделано прямо с колес, за несколько недель до 30-летия «Взгляда» и я не могу не выразить признательность своим респондентам, которые в суетную отпускную пору нашли время для ответов на вопросы, порой не самые комфортные.

Пара существенных моментов.

В данном издании фактически не отражён фундаментальный вклад в развитие передачи очень важных для «Взгляда» персон, таких как режиссёр Игорь Иванов, редактор Галина Ивкина, музредактор Марина Лозовая, корреспондент Елена Саркисян и прочих. Так получилось. Я ведь по минимуму что-то пишу, что называется «от себя»; моя задача собрать высказывания людей в их зоне компетенции, причём, как причастных к проекту, так и «наблюдателей», условно говоря.

Но… надо просто отдавать себе отчёт, что работающие в медиа-индустрии зависимы от работодателей. В том числе – и потенциальных. И не совсем свободны в выражении своих «представлений о прекрасном». Короче, кому надо – той поймёт. Перед остальными вынужден в этом месте со вздохом извинится.

Как пишут порой в газетах – «мнение автора может не совпадать…»; так вот, здесь, в этой рукописи оно, это мнение как раз крайне редко в унисон с большинством. Но… как говаривал товарищ Мао – «Пусть расцветают сто цветов!».

РАЗДЕЛ I. ИТОГИ («ВЗГЛЯД» СО СТОРОНЫ)

30 лет спустя

Вопрос, на который мои респонденты отвечают отнюдь не в унисон со страной. И здесь добавлю я своё УВЫ! Итак.

«Изменилось ли отношение к „Взгляду“ за эти три десятилетия?».

Алексей Вишневецкий:

«Я начал работать на телевидении в 96-м году. Уже никто не обсуждал «Взгляд». На телевидении никому не интересны прошлые успехи коллег.

<…>

Конечно, через 30 лет отношение изменилось, но, наверное, не к «Взгляду», а к журналистским подходам вообще.

В сентябре 91-го года, когда «Московская правда» перестала быть органом горкома, мы поместили чуть ли не на первой полосе карикатуру. В котле сидят Марк, Энгельс и Ленин, а черти в костёр подбрасывают их книги. И Ленин говорит чертям: «Батенька, не могли бы вы попросить там наверху, чтобы они перестали печатать эти вредные книжонки?» А сегодня я не стал бы печатать эту карикатуру, поскольку она оскорбляет чувства многих людей, чье мировоззрение я и не разделяю.

Журналистика все же должна быть осторожной, слишком дорого может обойтись необдуманно высказанное слово. Хотелось бы, чтобы некоторых коллег кто-нибудь время от времени одергивал. Не все темы и не все откровения хороши для массового выплеска. Широкая публика может быть не готова».

Владимир Глазунов:

«Отношение к «Взгляду» не изменилось, как восторгался той четверкой теле-битлов тогда, такой же пиитет испытываю сейчас к ним.

Сделано это было дерзко и с напором порой, без прикрас, лишнего лоска и телевизионных комплексов у ведущих совсем не было

<…>

Удивил Мукусев, Политковский, Лысенко, Салагаев и даже Кира Прошутинская и Малкин, которые и делали первые шаги, а потом ушли как и Олег Вакуловский, который счёл программу не перспективной тогда, Дима Захаров, который прямо в кадре оттачивал перо и не комплексовал от того что совсем не чувствует кадр и аудиторию

<…>

Некоторые ушли, как только появился вид, не стали делить этот пирог… Дима Захаров сказал мне, что для него лучше было уйти, но остаться друзьями, чем разрушить дружбу бизнесом».

Михаил Дегтярь:

«Нет, отношение не изменилось. Оно такое же восторженное, как и было в конце 80-ых, когда эта программа появилась на экранах.

Конечно, «Взгляд» многое поменял в наших головах – в моей-то уж точно, поскольку я тогда уже мечтал о репортерской карьере, чувствовал в себе большие силы и способности, но жил тогда еще не в Москве и возможности влиться в эту замечательную команду у меня не было. Но я об этом, безусловно, мечтал и когда все же вырвался в Москву на постоянное место жительства, контакты с «Взглядом» удалось наладить.

Дегтярь, Разбаш, Сорокина

С 1989 года мы стали выпускать видео-приложение к «Комсомольской правде» и некоторые наши сюжеты были показаны во «Взгляде», а в 1991 году, мы даже собрали несколько совместных выпусков – «Взгляд из подполья» и «Комсомольская правда». Кассеты с нашими выпусками распространялись по горкомам и обкомам комсомола, как ни смешно это сегодня звучит.

Там были такие наши репортажи о сохранившемся в Восточной Сибири сталинском лагере, о женской колонии в Подольске, о Керченского мясокомбината, о нудистах…

Все эти сюжеты советский человек видел впервые и даже не предполагал, что такое можно увидеть на экране».

Владимир Зелик:

«Моё отношение ко „Взгляду“ за прошедшие тридцать лет не изменилось ни на йоту. Не буду оригинальным, если скажу, что само появление этой передачи на телеэкране было сродни глотку свежего воздуха!».

Майя Лаврова:

«А что должно было измениться? Есть ностальгия по „Взгляду“, по людям и тому времени – совершенно сумасшедшему».

Пётр Лидов-Петровский:

«Да. Сейчас мне очевидно, насколько сделать „Взгляд“ было сложно на советском телевидении. На российском-то сейчас непросто было бы это повторить:) Тогда я этого точно не понимал. Казалось, что это недостаточно остро, что ли. Но я вырос в 80-е – это очень циничное поколение, мне кажется. Я формировался как бы и уже без идеалов и ещё без них – новых… по моим ощущениям – мой „Взгляд“ был скорее эволюцией, а не революцией. Но на уровне чувств, всё же – только положительные».

Дмитрий Мишенин:

«Да. Его забыли».

Андрей Новиков-Ланской:

«Изменилось.

<…>

Постоянно смотрел. Было очевидно, что это программа номер один в России. В моем кругу воспринималось как само собой разумеющееся.

<…>

Недавно я пересмотрел несколько выпусков. То, что тогда казалось невероятной свободой, раскрепощённостью, граничащей с фамильярностью, сегодня выглядит как хорошо поставленный телеспектакль. Кстати, великолепно разработанный советский жанр».

Иван Распопов

Иван Распопов:

«Манера подачи, разговора, визуального решения (со всеми бэкстейджами) отразилось на всём отечественном телевидение. Это классика, как ни крути!

Отношение не изменилось никак. Скорее появилась грустная ирония по отношению к себе – как можно ТАК ждать выхода телевизионной программы?! Всё равно что ожидание празднования Нового Года в детстве!

Это относится не только ко „Взгляду“, но к целому списку программ перестроечного и постперестроечного периода».

Анатолий Сивушов:

«Пожалуй нет. Осталось ощущение драйва, свежего ветра, перемен и бесшабашности. Эти же ассоциации возникают и сейчас, вспоминая „Взгляд“».

Иван Усачев:

«Нет, не изменилось. «Взгляд» – феноменально успешный проект, самое рейтинговое и влиятельное телешоу в истории СССР. Работать в этой программе было для большинства телевизионщиков несбыточной мечтой, а мне повезло.

<…>

После «Взгляда» я работал в «Новой студии» у Анатолия Малкина. Да, легкая зависть чувствовалась. И даже едва заметная враждебность – это меня не удивляло, потому что чужаков, а тем более из конкурирующей редакции, никто не любит.

Позже меня назначили главным редактором ежедневной программы «Время деловых людей» на РТР – там моя былая слава не имела значения и никого не волновала, а интересовали капиталы нарождающихся нуворишей.

Во всех других местах, где мне пришлось трудиться, телевизионных и не очень, проблем не возникло. Наоборот, легендарный «Взгляд» и его знаменитые ведущие еще долгое время отбрасывали на меня благородный отблеск».

Кирилл Шаманов:

«Я думаю изменилось у многих, вместе с осознанием того что принесли «реформы» стране, а команда «Взгляда» в значительной мере были лицами этих перемен. Листьев превратился в миф, Любимов в медиа-воротилу… проекты развели команду, но многие неплохо держатся, тогда же «всё только начиналось

<…>

С точки зрения художника сегодня, не чуждого ТВ и журналистике, сделано было почти как всё остальное, тогда впрочем особенно было ничего и не надо, пускаешь любую западную картинку, клипы, сюжеты, и фурор обеспечен. Потом эта практика перешла в копирование западных шоу и фильмов, тогда же «Кино» копировали «The Cure», а «Аквариум» всю британскую и американскую рок-классику. Это вообще проблема всей истории отечественного ТВ и кино, вторичность».

<…>

Александр Невзоров на дебатах

Не сказал бы что «Взгляд» был конкурентом «600 секунд», Невзоров делал совершенно другое, его главный вклад в том что он открыл для нас жанр реалити и криминальной хроники. Скорее можно было бы сравнить «Взгляд» с программой «Пятое Колесо», которая шла по Ленинградскому ТВ.

Ну и мне как петербуржцу было конечно интересно смотреть местную хронику и эпизодически встречать в ней знакомых. «Взгляд» был совсем другое, во первых длиннее, много лиц, диалог, а не тревожный монолог».

Марина Юденич:

«Разумеется. Сейчас „Взгляд“ кажется безумно наивным и очень самодеятельным».

Есть ли «Взгляд» в природе?

Этот вопрос, ясное дело, задавал лишь коллегам-телевизионщикам:

«В своей работе что-либо использовали „взглядовское“ или такого нет в природе».

Иван Усачев:

«Если честно, то нет. Особых навыков у нас не было. По сути, мы делали расширенные интервью или короткие документальные фильмы в советском стиле – длинные синхроны, которые перемежались не менее длинным видеорядом без закадрового текста. Другие жанры не были популярны. Я пришёл на „ящик“ из Иновещания. Там я научился стандартам американского информационного ТВ, которые предполагали сенсационную начитку и яркий видеоряд. Наши программы мне казались несколько затянутыми, за исключением отдельных работ».

Иван Кононов:

«Наверное, есть [такое в природе].

Раскрепощенность, неформальное общение в студии, залихватская манера ведения и съёмок.

Я думаю, что подспудно все мы развивались под взглядовским влиянием.

Хотя, в свою очередь, «Взгляд» мог появится только в «молодёжке», которая всегда славилась своими креативными кадрами, продвинутыми передачами передовым взглядом на жизнь и общественные процессы».

С А. Политковским

Михаил Дегтярь:

«Мне всегда очень нравилась репортерская работа Саши Политковского, его желание и умение вливаться в совершенно чуждые для него самого ситуации и становиться там своим, родным.

Но впоследствии – в своей репортерской работе – я эти приемы не использовал, время все же изменилось и требовало других репортёрских рецептов.

В остатке

Вопрос, на который у меня самого ответы, между прочим, нет и не планировалось даже в конце 80-х. «Что было самым заметным и достойным в этом проекте?».

Алексей Вишневецкий:

«Самое заметное в проекте. Студия, наверное. Первое, что бросилось в глаза (эффект телевидения). Не было никогда таких студий, все было скучно и правильно. А тут – открытие. И уже потом – музыкальные клипы, репортажи».

Андрей Вульф:

«Сложно сказать. Темы, ведущие и их внешний вид, атмосфера, интонация, музыка. Это был очень честный и прорывной проект для своего времени».

Владимир Глазунов:

«Самым достойным в этом проекте была сама возможность говорить открыто, без прекрас. Моментальная реакция на события в СССР, возможность добраться до первых лиц».

Александр Гутин:

«Честность. Я не буду долго разглагольствовать. Но меня тогда привлекала именно честность. Ну, так я ощущал это. На фоне той „каши“, которой кормили нас до „Взгляда“, эта честность была на грани шока».

Михаил Дегтярь:

«Что-то особо выделять не буду – главное, что мы почувствовали дыхание нового времени. Стало понятно, что эта новая сила сметет старую. Конечно, никто не мог предугадать, чем все это закончится, но было замечательно жить в ожидании больших перемен».

Александр Кондрашов:

«Правда. Ведущие в прямом эфире говорили то, о чём шептались все. Задавали те же вопросы. Они олицетворяли недовольство, концентрировали „ярость масс“ в борьбе за правду, за справедливость».

Слава Коновалов:

«Самым заметным была манера подачи информации и вообще поведение ведущих – открытое, свободное, свойское – но без пошлого панибратства, без тэвэшного заигрывания с «публикой». В принципе, после «Взгляда» ни одной программе не удалось (да и пытались ли?) создать такую атмосферу в студии, выстроить такой канал общения со зрителями.

Наверное, это было возможно только и исключительно в то время и исключительно той группой людей?».

Лариса Кривцова:

«Самым заметным для меня были видео эксперименты, которые проводил Саша Политковский и Валера Комиссаров».

Владимир Легойда: Совсем другое общение

Владимир Легойда:

«Новая тональность. Совсем другое общение. Разговор, которого раньше не было и быть не могло».

Татьяна Луговых:

«Абсолютная честность. По крайней мере мне тогда так казалось. Мы верили этим ребятам, поскольку если не они, то кто тогда говорит правду?

Это просто был диалог со зрителем, чего не было до них.

На смену сводкам ТАСС пришли совсем другие новости и другие герои. Не ударники производства, а военкомы из призывного пункта, которые вытаскивают наших солдат из плена».

Александр Набоков:

«Самым заметным, наверное, ощущение свободы и практически вседозволенности.

Так тогда казалось.

А достойным – то, что при этой вседозволенности взглядовцы смогли не скатиться в пошлость, эпатаж ради эпатажа и потакание самым примитивным вкусам аудитории.

Что, увы, мы частенько наблюдаем на телевидении сегодня».

Елена Райская:

«Сам проект был заметным и достойным. Ребята открыто обсуждали то, что происходит здесь и сейчас. Это было непривычно и очень живо, когда они перебивали друг друга, спорили.

Такое, конечно, происходит и сейчас, но нынешние ток-шоу перенасыщены геополитикой, а там, во «Взгляде», была уникальная составляющая, которую я бы назвала гражданственность».

Иван Распопов:

«Начальная заставка, после которой начинались откровения! Это, конечно, шутка, но ту мелодию (тот саундтрек) любой человек смотревший „Взгляд“, узнает из тысячи».

Анатолий Сивушов:

«Разговор со зрителем „напрямую“. Тогда ведь было только „вещание“, то есть телевизор „вещал“, а зритель внимал. „Взгляд“ одним из первых принес в советское телевидение то, что сейчас называется „интерактивом“ – появился диалог».