Read the book: «Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле»

Font:

* * *

Евгений Чеширко – автор не только знаменитого «Дневника Домового», который в рунете прочитали более 2 000 000 человек, но и сборников философских рассказов и притч. Среди них «Рассказы с чердака», «Закрайсветовские хроники», «Мрачная история» – и вот теперь долгожданная новая книга «Ночь Небесных Светлячков».

Как ветер

Молодой Ветерок ворвался в дом и, разогнав несколько пугливых Сквозняков, тут же спрятавшихся в чулане, остановился у комнаты с массивной деревянной дверью. Толкнув ее, Ветерок заглянул внутрь и увидел, что в комнате творится настоящее сумасшествие. Прямо в воздухе крутилась вокруг своей оси какая-то раскрытая книга. Каждую минуту потоком ветра из нее вырывалась страница и отлетала к десяткам таких же страниц, вращающихся в воздухе.

– Пап, ты очень занят? – спросил Ветерок.

Раскрытая книга и куча оторванных страниц тут же прекратили свой странный танец и полетели на пол.

– Сынок, ты зашел ко мне в гости?! – обрадовался Старый Ветер и бросился к своему сыну. – А я вот зачитался и не услышал, как ты вошел. Как ты? Рассказывай!

Ветерок вздохнул и, приподняв с пола одну страницу, принялся играть с ней, не давая опуститься на пол.

– Пап, я, собственно, зачем пришел… – Он еще раз подкинул вверх бумажный лист и повернулся к отцу. – Мне нужна твоя помощь.

– Сынок, о чем ты говоришь? – Ветер улыбнулся и взлохматил его волосы. – Я всегда рад тебе помочь. Что случилось?

– Каким мне быть, пап? – Ветерок посмотрел на отца серьезным взглядом.

Отец понимающе кивнул и еще раз провел рукой по голове сына.

– Я чувствую, что ты хочешь поделиться со мной историей? – спросил он.

– Да, – вздохнул Ветерок и тут же начал свой рассказ. – Недавно я подружился с компанией молодых Ураганов и они взяли меня в поход. Несколько дней мы развлекались так, как я никогда в жизни не развлекался. Мы выворачивали из земли огромные деревья, срывали крыши с домов, водили хороводы и громко смеялись. Когда мои друзья пошли дальше, я на несколько минут задержался, чтобы еще раз посмотреть на то, что осталось после нас. Из полуразрушенного дома я услышал плач и заглянул внутрь. Оказалось, что плакала женщина – она разгребала завалы и постоянно повторяла чье-то имя… И вдруг до меня дошло, что у нашего веселья есть и другая сторона. Я никогда раньше не мог подумать, что за смех и радость одних могут расплачиваться другие. Мне стало стыдно, пап. Я не стал догонять своих друзей и свернул к морю, чтобы побыть немного в одиночестве. Я летел над водной гладью и думал о том, что больше никогда в жизни не свяжусь с Ураганами. Лучше я стану Форточным Сквозняком, чем увижу слезы человека, по моей вине потерявшего кого-то из близких.

Ветерок ненадолго замолчал, снова пережив в памяти события того дня, а затем продолжил:

– Через некоторое время на горизонте показался небольшой кораблик. Я решил, что отдохну на нем, потому что очень устал. Добравшись до него, я завернулся в парус и уснул. А проснулся от смеха. Надо мной смеялись, папа! Люди ходили по палубе и хохотали – они говорили, что я настолько слабый, что не могу даже сдвинуть с места их корабль. Сначала я разозлился и хотел закружиться Смерчем, чтобы разнести их суденышко в пыль, но потом вспомнил слезы той женщины – ведь кто-то из этих людей, смеющихся надо мной, мог оказаться ее сыном или мужем. Я вспомнил, что зарекся быть Ураганом и просто улетел подальше от этого корабля, терпя насмешки людей, которые они выкрикивали мне в спину.

Ветерок с надеждой посмотрел на своего отца.

– Каким же мне быть, папа? Когда я становлюсь сильным и мощным, люди боятся меня, плачут и не хотят меня видеть. Когда я превращаюсь в спокойного и покладистого – они смеются надо мной и позволяют себе унижать меня. Я не хочу ни того ни другого, но и стать обычным безликим Ветром, каких тысячи – этого я тоже не хочу. Каким мне быть, пап?

Старый Ветер выслушал своего сына и хитро улыбнулся.

– Сейчас эта загадка кажется тебе неразрешимой, правда, сынок?

– Честно говоря, да, – кивнул Ветерок.

– И это неудивительно. Ведь этот вопрос я задавал своему отцу, а тот – своему. Теперь пришло твое время. Пойдем, ты сам все увидишь.

Старый Ветер распахнул дверь комнаты и вырвался из нее, увлекая за собой сына. Уже через несколько минут они летели по улицам города.

– Ты говорил, что над слабыми смеются? – шепнул отец сыну. – Смотри же.

С этими словами он пролетел мимо девушки, стоявшей у пешеходного перехода, и, едва заметно проведя пальцами по ее коже и слегка задев волосы, тут же бросился к парню, спешившему по своим делам. Подлетев к нему, Старый Ветер взмахнул рукой прямо перед его лицом и затих. Парня как будто ударило током. Голова дернулась и повернулась в ту сторону, откуда ветер принес запах духов и кожи. Уже поднимаясь вместе с отцом над городом, Ветерок увидел, как парень подбежал к девушке и стал что-то ей говорить. А она улыбалась.

– Кто-нибудь посмеялся надо мной, сынок? – хитро прищурившись, спросил отец.

– Нет. Кажется, они только радовались.

– Вот и хорошо. Не отставай!

Отлетев подальше от города, два ветра оказались на огромном пустыре. Старый Ветер неожиданно стал очень серьезным. Его глаза налились кровью, а хитрая улыбка слетела с лица, уступив место хищному оскалу. Отец кружился по пустырю, и с каждой секундой его движения становились все резче и отрывистее. На глазах у сына он превращался в огромный Торнадо.

– Папа, зачем ты это делаешь? – кричал Ветерок, закрывая уши. – Перестань, папа! Ты же можешь кого-нибудь убить!

Но вдруг он увидел, как к Торнадо съезжаются люди. Они останавливались на почтительном расстоянии от него, выходили из машин и смотрели в его сторону.

– Ты говорил, что сильных боятся и не хотят видеть? – проревел отец. – Иди же и посмотри на их лица.

Ветерок тут же метнулся к людям и с удивлением увидел, что на их лицах не было ни слез, ни ужаса. Люди смотрели на буйство стихии с восхищением. Они фотографировали его отца, улыбались и не скрывали своего восторга.

– Кто-нибудь плачет, сынок? – выкрикнул Старый Ветер.

– Нет, пап. Они радуются!

– Тогда летим дальше!

Успокоившись, Старый Ветер взмыл вверх и, выбрав самую большую тучу из тех, что собрались поглазеть на Торнадо, схватил ее за край и потянул за собой. Он не спешил, поэтому Ветерку не приходилось гнаться за ним. Когда внизу показалась небольшая деревня, Старый Ветер отпустил тучу – и она тут же пролилась вниз дождем.

– Ты говорил, что не хочешь стать безликим Ветром, каких тысячи? – произнес отец. – Посмотри на людей внизу. Они не видели дождя уже два месяца, они боялись, что их урожай погибнет и им будет нечего есть. Посмотри, сынок, они равнодушны?

– Нет, пап, они тоже радуются, – ответил Ветерок.

– Они радуются дождю, а не мне. Я безлик? Да. Но их радость – лучшая награда за мои труды. Ведь я знаю, кто принес им дождь.

Старый Ветер обнял сына, и они не спеша полетели домой. В тот день Ветерок получил ответ на свой вопрос и понял, что не нужно бояться быть сильным, не нужно стесняться быть слабым и не нужно всеми силами пытаться заслужить одобрение. Нужно быть разным. Как Ураган, как Бриз, как Шквал, как…

Как Ветер.

Однажды

Вы замечали, что все самое интересное в нашей жизни происходит однажды? Не в том смысле, что все хорошие события случаются лишь один раз. Нет. Просто все самые интересные истории начинаются с этого слова. Вот сидит компания за столом, все смеются, улыбаются, а кто-то вдруг произносит: «Однажды был у меня случай…» И все сразу замолкают и поворачиваются в его сторону. Все знают, что история будет занимательной. Или, к примеру, говорит человек: «Однажды я влюбился». И все понимают, что это была не какая-то мимолетная симпатия, а самая настоящая любовь. Или скажет кто-нибудь: «Однажды я встретил одного человека…» И все сразу понимают, что человек этот был каким-то необычным, неординарным. Значит, было что-то в этом человеке такое, что заслуживает внимания и слова «однажды». В общем, есть у этого слова какая-то магия. А магия, как известно, для того и придумана древними волшебниками, чтобы ею пользовались. Поэтому…

Однажды в деревне появился очень странный человек. Темное небо только начинало светлеть, поэтому на улицах было немноголюдно. Человек остановился у крайних домов, немного постоял и смелой походкой направился к центру деревни. Редкие прохожие, заметив его, инстинктивно переходили на другую сторону улицы и жались к заборам, провожая незнакомца долгими взглядами в спину. Как будто что-то очень горячее касалось их сердец, отчего хотелось побыстрее убраться прочь и никогда больше не видеть этого человека. Ведь все, что непонятно людям, во все времена их очень пугало.

Тем временем гость деревни целенаправленно шагал куда-то по булыжникам мостовой, не обращая внимания на шарахающихся людей. Но его взгляд то и дело метался от одного прохожего к другому, цепляясь за каждого невидимыми крючьями, а затем отпуская. Он искал. Завернув в узкий проулок, человек остановился и прищурился. Не заметив ничего подозрительного, он запрокинул голову и втянул ноздрями воздух. Ироничная улыбка медленно озарила его лицо. Негромко хмыкнув, он зашагал по переулку. Не успел он сделать и десятка шагов, как сзади послышался какой-то шелестящий звук, а через секунду к его горлу прикоснулось что-то холодное и острое.

– Кошелек или жизнь, мистер, – издевательски вежливо сказали за спиной, а нож еще сильнее прижался к горлу.

– Э-э, что? – еле сдерживая улыбку, произнес человек.

– Кошелек, глубокоуважаемый, обычный кошелек, набитый звенящими монетками. Ну, или жизнь.

– А, это игра такая? Ну, что ж… Я выбираю кошелек с монетами. Ваша жизнь мне ни к чему.

Грабитель слегка растерялся от такого поворота, но тут же собрался и в его голос вернулась вежливая ирония.

– Да, вы правы. Это игра. Но играем мы на ваши вещи. По правилам игры вы отдаете мне или свой кошелек, или вашу жизнь.

– И что вы будете с ней делать?

– С кем?

– Не с кем, а с чем. С моей жизнью, – ответил мужчина, – на что вы собираетесь ее потратить?

– Ну… Я просто отберу ее у вас, и все.

– Вы не продумали правила игры, – усмехнулся человек. – Посудите сами. Вы предлагаете отдать одну из двух вещей на выбор, но совершенно не знаете, как можно воспользоваться одним из вариантов. Я бы еще понял, если бы вы предложили что-нибудь типа: «Кошелек или конь» или «Кошелек или пять мешков пшеницы». А ваше предложение изначально нерационально.

Нож, прислоненный к горлу, на секунду отстранился, но тут же снова прижался к коже.

– На что вы потратите мою жизнь, мистер? – продолжила свой монолог жертва ограбления. – Вы не сможете распорядиться ею так, чтобы это принесло вам хоть каплю выгоды.

– Возможно, что вы и правы. Но ведь вы ее лишитесь, а разве это не самое дорогое, что у вас есть? Разве вы не любите жизнь?

Человек рассмеялся так, что нож чуть не пустил кровь из его горла.

– Поверьте, – отдышавшись, произнес он, – никто в этом мире не любит жизнь так, как люблю ее я. Но я хотя бы знаю, как ею распоряжаться. Да и вообще, на каком основании я должен вам что-то давать?

– Дело в том, мистер, что вы не поздоровались со мной, когда проходили мимо. В нашей деревне, да и во всем цивилизованном мире принято здороваться. Вы же почему-то пренебрегли этим правилом хорошего тона.

– А вы уверены, что хотите, чтобы я поздоровался с вами?

– Конечно. Это же всегда так радует. – Грабитель переложил нож из одной ладони в другую и снова прижал его к горлу жертвы.

– В таком случае, с вашего позволения, я повернусь. Мне совершенно не видно вашего лица.

– Нет уж, увольте. Я не настолько придирчив, чтобы выражать недовольство тем, что вы не поздоровались со мной, глядя мне в глаза. К тому же, вы можете пораниться о мой нож.

– О, не беспокойтесь, я сделаю это аккуратно.

И в этот момент произошло кое-что не совсем обычное. Голова незнакомца стала медленно поворачиваться назад. Через пару секунд она развернулась на сто восемьдесят градусов и мужчина доброжелательно посмотрел прямо в глаза своего грабителя. От такого фокуса тот поменялся в лице и, бросив нож, уже собрался было бежать, но мужчина выкинул руки назад и крепко схватил его за длинный темный плащ.

– Вы все еще хотите, чтобы я с вами поздоровался? – Улыбнулся он.

– Н-н-нет…

– Это правильное решение, мистер грабитель. Ведь я здороваюсь всего один раз и никогда не прощаюсь. Я с удовольствием разошелся бы с вами разными дорогами, но наша игра, в которую вы предложили мне сыграть, не доиграна. Вы хотите ее продолжить?

– Нет, пожалуйста…

– Очень жаль. В таком случае, теперь моя очередь ставить вас перед выбором.

Мужчина на секунду задумался.

– Что ж, я думаю, такое условие вам понравится. Кошелек или… Или, к примеру, жизнь Энн Хейли.

Грабитель наморщил лоб, перебирая в памяти знакомые имена.

– Подождите… Энн Хейли? Дочь трактирщика Джона Хейли?

– Она самая, – кивнул мужчина.

– Та самая Энн Хейли с мерзопакостным характером, из-за которого она не может найти себе мужа уже сорок четыре года? Энн Хейли, которая в прошлом году убила сковородой лошадь? Вы говорите про ту Энн Хейли, которую не пускают в церковь, потому что на нее упало распятие?

– Да, именно о ней и идет речь, – кивнул мужчина.

– Конечно же, я выбираю ее жизнь, – рассмеялся грабитель, – здесь и думать нечего. Даже ее отец, старина Джон, боится ее, как дьявола.

– Ну что ж. Я уважаю ваш выбор, – улыбнулся мужчина, – жизнь Энн Хейли теперь принадлежит…

Незнакомец отпустил полы плаща грабителя и сложил ладони вместе. Между ними что-то заискрилось и темный переулок на мгновение озарило синеватое пламя.

– Жизнь Энн Хейли теперь принадлежит вам, Джек Рид.

– Как это? – опешил грабитель, совершенно не обратив внимания на то, что незнакомец знает его имя. – Что значит – мне?

– Я вам сразу сказал, что правила вашей игры мне не понравились. Поэтому я слегка их изменил. Вы должны были выбрать не из того, что вы мне отдадите, а из того, что я вам подарю. Вы выбрали жизнь Энн Хейли. Теперь она принадлежит вам.

– То есть я должен ее убить?

– Зачем? – поморщился мужчина.

– А вы сами не можете с этим справиться?

– С чем?

– Ну… С ее жизнью. Вы же… Я же правильно понял? Вы – Смерть?

– Почему вы так решили? – усмехнулся незнакомец.

– Просто ваша голова крутится во все стороны, как ветряная мельница, у вас нет зрачков, вы искрите своими ладонями, совершенно не боитесь ножа, а самое главное – вы говорите, что здороваетесь только один раз. Кто вы, как не Смерть?

Незнакомец расплылся в широкой улыбке и посмотрел на Джека.

– Нет, я не Смерть. Вы ошиблись.

– А кто же вы тогда?

– Я – Мистер Любовь. И я тоже здороваюсь только лишь однажды… Послушайте, а ведь вы могли бы выбрать кошелек.

Все кусочки этой загадки, наконец, сложились в голове Джека. Глаза грабителя округлились, он сделал шаг вперед и молитвенно сложил ладони.

– Нет, только не это! Я вас прошу! Не надо! Я отдам вам все свои деньги!

– Мне они не нужны.

– Заберите лучше мою жизнь!

– Не переживайте, однажды моя подруга Мисс Смерть обязательно скажет вам: «Здравствуйте», а пока что я говорю вам…

– Нет!!! – Грабитель упал на колени и протянул руки к незнакомцу.

– …здравствуйте, Джек Рид.

Мужчина снова улыбнулся и медленно зашагал по переулку, оставив обезумевшего грабителя в одиночестве.

Вся деревня и близлежащие поселения еще долго судачили об этой свадьбе. Еще бы, самый отъявленный и неуловимый грабитель всего западного побережья – Джек Рид по прозвищу Полголовы неожиданно сделал предложение дочери трактирщика – Энн Хейли, которую из-за ее несносного характера и совсем непривлекательной внешности боялись даже черти. Говорят, что пара выглядела счастливой. Особенно Джек. Ведь это была настоящая любовь, которая случается лишь однажды.

Цилиндры

– Как ваши дела, Виктор Степанович? – Доктор вошел в палату районной больницы и, подойдя к койке, принялся раскладывать на тумбочке шприцы и ампулы с лекарствами. – Как самочувствие?

Старик открыл глаза и устало улыбнулся.

– Чувствую себя цилиндром, Лёша.

– Каким еще цилиндром? – удивленно вскинул брови доктор.

– Обыкновенным таким цилиндром, – тяжело вздохнул Виктор Степанович, – глупым старым цилиндром.

Доктор всмотрелся в глаза старика, но, убедившись, что тот находится в сознании и не бредит, снова занялся распаковыванием шприцов и вскрытием ампул.

Виктор Степанович был уже старым человеком, к тому же неизлечимо больным. Это понимали и врач Алексей, и он сам. Оба они прекрасно осознавали, что старику осталось жить на этом свете считаные дни, но старательно избегали этой темы в разговорах. Во время ежедневных процедур они частенько беседовали и обсуждали самые разные вопросы. Бывало, что даже ожесточенно спорили, доказывая друг другу свою точку зрения. Виктор Степанович был прекрасным рассказчиком, и бывало, что Алексея, заслушавшегося его историями, возвращали в реальность медсестры, разыскивающие его по всему отделению. Алексей, сам того не замечая, привязался к этому доброму и жизнерадостному старичку, поэтому даже уколы приходил делать сам. К тому же он знал, что у старика совсем не осталось родных. Жена умерла еще лет семь назад, сын уехал на заработки в другую страну да так и пропал – ни слуху ни духу. Изредка к Виктору Степановичу приходила его двоюродная сестра, но она уже и сама с трудом передвигалась в силу своего возраста, поэтому ее визиты становились все реже и реже.

– Лёша, – негромко позвал доктора старик.

– Да?

– Ты знаешь, кто такие цилиндры?

– Ну… Фигуры такие геометрические.

– В детстве мы называли так людей, которые казались нам глупыми, – проигнорировав слова Алексея, произнес старик, – а сейчас я понял, что на самом деле я и есть такой цилиндр.

– Такого я еще не слышал, – усмехнулся доктор, – а с чего это пошло? Почему именно цилиндры?

– Брось ты свои шприцы. Присядь, а я тебе расскажу.

– Но…

– Да присядь, говорю. Успеешь еще свои наркотики мне вколоть.

Доктор, немного посомневавшись, присел на стул и посмотрел на Виктора Степановича. А тот, на несколько секунд прикрыв глаза, как будто мысленно вернувшись в свое детство, начал свой рассказ.

– Когда я был маленьким, я жил в небольшой деревушке, тут неподалеку. Сейчас я уже не вспомню, сколько было в ней домов. Может тридцать, а может и все пятьдесят. Впрочем, это не так уж и важно. У меня было много друзей и в свободное время мы выходили на улицу и играли в разные игры. Так было и в тот день. Воздух на горизонте дрожал от нестерпимой жары, а очертания домов и деревьев на фоне неба становились все более четкими и резкими. Все говорило о том, что скоро начнется гроза. И правда, через полчаса небо потемнело, сильные порывы ветра зашуршали листьями, а дорожная пыль заклубилась и поднялась в воздух, заставляя то и дело протирать глаза. Вся ребятня разбежалась по домам, в том числе и я. Когда я подбежал к своему двору, моя мама уже закрывала ставни, одной рукой придерживая на голове платок, который норовил сорваться и отправиться в путешествие вслед за ветром. Я помог маме, и мы вместе зашли в дом. Она пошла зажигать свечи, а меня что-то заставило остановиться. Я замер в дверях и с восторгом наблюдал за этим буйством стихии, за этой мощью, которая заставляет людей прятаться в свои норки и не высовывать оттуда носа. Вот тогда я и увидел его. Он был одет в темный костюм, на голове высился цилиндр, а в правой руке была зажата резная трость, наконечником которой он мерно отсчитывал свои шаги, втыкая ее в плотную землю грунтовой дороги. Странно, что человек в таком дорогом наряде вообще появился в нашем захолустье, но еще страннее было то, что он шел прямо в сторону надвигающейся грозы. Его размеренные шаги были тверды, осанка – гордой и непоколебимой. Его подбородок был приподнят, а глаза… Ты знаешь, я и сейчас помню этот взгляд – спокойный, уверенный и… Как бы сказать… Торжествующий, что ли. И в какой-то момент он повернул голову и посмотрел на меня. Тогда мне даже на секунду показалось, что я увидел в его глазах отражение всполохов молний, которые уже буйствовали в небе на подходе к деревне. Было плохо видно, но мне показалось, что он слегка улыбнулся. Редкие капли срывающегося дождя стекали по его лицу, но он даже ни разу не поморщился и не смахнул их рукавом. Он шел навстречу грозе так, как будто шел на встречу к своей любимой подруге. Не хватало только цветов в его руке.

Я смотрел на него всего несколько мгновений, а потом он миновал наш дом и больше я его никогда в жизни не видел. На следующий день мы с друзьями, конечно же, обсмеяли этого странного человека. Еще бы, кто же в здравом уме будет вышагивать в дорогом костюме навстречу грозе? Только сумасшедший какой-нибудь. С тех пор еще долгое время мы и называли «цилиндром» того, кто как-нибудь оплошал или совершил какой-нибудь глупый поступок. В конце концов все про него забыли и больше никогда не вспоминали. Все, кроме меня. Я рос, становился взрослее, но моя память нет-нет, да и откапывала из воспоминаний эту картинку, на которой человек с тростью и в цилиндре смело шагает навстречу грозе и смотрит на нее почти влюблённым взглядом. Первый десяток лет я вспоминал его со смехом, рассказывая эту историю в компании своих новых друзей. Затем – с улыбкой и легкой ностальгией по своему детству. Когда большая часть моей жизни осталась позади, я думал о нем, пытаясь понять, что именно побудило его поступить именно так, а не попросить укрытия в ближайшем доме и переждать грозу. Я не находил ответа. Еще через десяток лет мне стало казаться, что я начинаю его понимать, а сейчас, когда моя жизнь уже на исходе, я…

Старик запнулся, закрыл глаза и прикрыл их рукой, сделав вид, что он просто немного устал. Тяжело вздохнув, он продолжил.

– А сейчас я понимаю этого человека, Лёша. Понимаю и мне горько от того, что я так долго не мог понять эту простую, но очень важную истину. Ты знаешь, я бы сейчас многое отдал за то, чтобы вернуться на пару-тройку десятков лет назад и прожить их по-другому.

Виктор Степанович внимательно посмотрел в глаза доктора.

– Всю свою жизнь, Лёша, мы только и делаем, что смотрим на окружающих нас людей и гадаем: «А что они обо мне думают? А что скажут? А вот если я вот так сделаю, то не испорчу ли их отношение к себе? А не назовут ли они меня дурачком?» Вся наша жизнь – это пристальный взгляд на себя чужими глазами. Глазами тех, кто боится грозы и прячется от нее в норах. Тех, кто не может и не умеет оценить ее красоты, совершенства и мощи, влюбиться в нее, задохнуться от ее величия и прелести. Мы смотрим на себя глазами тех, кто никогда не скажет грозе: «Я тебе рад!» Тех, кто никогда в жизни не позволит себе быть обласканным ею, тех, кто никогда не сможет улыбнуться ей и пойти к ней навстречу. Вот они и есть настоящие цилиндры. А мы на них равняемся.

Старик замолчал и протянул руку, сжав в ладони локоть Алексея.

– Лёш, я чувствую, что недолго осталось. Поможешь мне?

Через пять дней над одной из деревень района разразилась гроза. Ветер гнул деревья, срывая с них листву и разбрасывая по дороге, как праздничные конфетти. Всполохи молний озаряли черное небо, вычерчивая на нем причудливые узоры. Дождь крупными, но пока еще редкими каплями срывался с тяжелых свинцовых туч.

У самой окраины деревни остановился автомобиль. Внутри сидело два человека. За рулем – Алексей, а на пассажирском сидении – Виктор Степанович. Он был одет в классический черный костюм, а в руках он держал новенький цилиндр.

– Может, передумаете, Виктор Степанович? – опасливо поглядывая на небо, произнес доктор.

– Нет, Лёша, не передумаю, – покачал головой старик, – ты лучше за себя переживай. Что ты скажешь в больнице?

– Скажу, что сбежал, – улыбнулся тот, – у нас такое иногда случается.

– Вот и хорошо, – кивнул старик, – всё, я пошел.

– Виктор Степанович, возьмите на всякий случай, – доктор протянул старику сверток со шприцами, – я собрал все необходимые лекарства.

– Нет, мне они больше не пригодятся. Всё, Лёш, мне пора. И это… Не будь цилиндром, хорошо?

– Не буду, Виктор Степанович.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Старик крепко пожал ему руку и открыл дверь.

– А! Чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу Алексей и, протянув руку, достал с заднего сиденья красивую деревянную трость. – Вот, это тоже вам.

– Спасибо, Лешка! Спасибо тебе за всё. А теперь езжай, не жди меня.

С этими словами старик, кряхтя, выбрался из автомобиля. Резкий порыв ветра чуть не сбил его с ног, но он устоял. Первый шаг дался его ослабевшему организму с большим трудом. Опираясь на трость, старик поглубже натянул на голову цилиндр и неуклюже зашагал по дороге родной деревни. Шаг, еще шаг. Виктор Степанович поднял голову и посмотрел на небо. Очередная молния прочертила на нем кривой зигзаг и тут же исчезла, уступив место следующей.

– Я иду к тебе, – прошептал старик и улыбнулся грозе.

Алексей сидел в машине, положив руки на руль, и смотрел вслед уходящему старику. И видел, как с каждым шагом его походка становится все увереннее и свободнее, как расправляются плечи, как поднимается выше подбородок и трость стучит о землю все резче и резче. Алексей положил голову на руки и закрыл глаза.

А старик шел по улице и смотрел на грозу тем самым спокойным, уверенным и торжествующим взглядом. В один момент он заметил какое-то движение справа. Повернув голову, он увидел, что в дверях одного из домов стоит мальчишка и смотрит на него широко открытыми глазами. Старик улыбнулся ему и уже через несколько секунд скрылся за углом дома. Он шел навстречу грозе так, как будто шел на встречу к своей любимой подруге. Не хватало только цветов в его руке.

Больше его никто и никогда не видел.