В центре пылевого облака водили хоровод астероиды.
Объяснения этому не было – как не было смысла в их коловращении. Образовав кривое кольцо, каменные глыбы неторопливо плыли, то увеличивая, то сокращая радиус гигантской окружности. При ближайшем рассмотрении выяснилось: поверхность некоторых из них местами покрыта странной, подвижной плёнкой. Самый большой из астероидов – он, кажется, задавал темп всему параду – был почти полностью скрыт под ней.
«Глаза» корабля разглядели: плёнка напоминает кристаллы пирита в сверхзамедленной съёмке. Казалось, пока люди наблюдают, на поверхности астероида проходят века: мозаичная структура, давшая феномену имя, произвольно двигалась, перестраиваясь… и приближение незваных гостей встретила изменением узора. Когда корабль совершал облёт, по поверхности расходились волнистые «лучи», в которых можно было угадать отражение вьющихся в невесомости щупалец.
Приблизившись на такое расстояние, что поверхность стала казаться плоской, люди картографировали несколько фаз «экватора» (чтобы сделать это со всем астероидом, потребовались бы годы), но расчёты не выявили закономерностей. Лишь отражение преследовало корабль, оставаясь необъяснимой константой узора; и даже сейчас, когда Павел приближался к поверхности, на ней угадывался знакомый силуэт – восемь щупалец, расходящихся в стороны.
Фигура в скафандре медленно опускалась. Трос-страховка змеился следом: корабль был готов эвакуировать человека при малейшем признаке опасности. И всё равно двоим, оставшимся на борту, было неуютно; поэтому, едва мужчина закончил спуск, Ян поспешил нарушить молчание.
– Пашка, ты там как?
– В норме. Знаю, завидуешь, но не отвлекай. Лен, ты была права – даже вблизи напоминает пирит…
– Золото дураков? – вспомнил юноша.
– А что? – широко улыбнулся Павел. – По старателям и добыча!
– Структура? – это Лена «включила инженера».
– Подтверждаю предыдущие наблюдения корабля. Довольно мелкие кубические кристаллики… Вижу, как они перестраиваются… делятся!
– Ты глянь, с какой скоростью!..
– Ага! Тут не пирит… тут ультрапирит! Смотрите: кристаллики…
– Выявил закономерность, – шепнули стены.
– Ага! Они подо мной группируются во что-то!
– Давай назад! – это был почти приказ.
– Зе́ркала испугалась? Это ж отражение! Только – объёмное! Смотри – оно со мной вместе движется! – Павел пошевелил руками, и поверхность под ним слегка вспучилась. – Вы это видите?..
– Да, видим… Ты бы, может, двигал оттуда?
– Нет, погоди… – мужчина осторожно потянулся к Мозаике, и навстречу руке начала расти… рука!
– Лена, корабль это снимает?
– Снимает, успокойся.
– И как я тебе?..
– Ну вылитый Эдгар Райт… – в голосе Лены не было восхищения – лишь тревога. – Прекращай, Паш! Не шути с нею: раз она на тебя реагирует – значит, у нас потенциальный Контакт. А контактировать нам запрещено.
– Какой Контакт? Где Контакт? Я тут играю с оптической иллюзией! – продолжал дурачиться Павел. Впрочем, Лена шутку не оценила.
– Как ни назови, а то же самое. В суде это интерпретируют как…
– В суде?! – перебил её мужчина, и Ян впервые за долгое время услышал в его голосе злость: – Ты первопроходец или юрист какой-то чёртов?! Ближайший суд – в световых годах, а контракт – это просто буквы! Что в них за сила, что они из тебя любопытство выели?!!
– Мне любопытно не меньше твоего! – огрызнулась женщина. – Только я, в отличие от тебя, думаю о будущем. Мы не знаем, что она такое и чем опасна. Отступить – не зазорно…
В ответ на экране Павел широко улыбнулся:
– Мэллори и Ирвин не отступили, – он простёр руку к Мозаике. – Вот – наш Эверест, а ты в полушаге остановиться предлагаешь? Я не согласен!
Зеркально повторяя его движения, мозаичная рука простёрлась навстречу, и их пальцы соприкоснулись.
– Снято! – почти сразу крикнула Лена. – Ну всё, Мэллори. Давай возвращайся! – и, видя, что Павел не торопится, добавила: – Ну, хорош позировать. Двигай назад.
Ещё секунду Павел молчал. Потом:
– Не могу, – он натянуто улыбнулся внутренней камере. – Держит.
– То есть?.. – вздрогнула женщина. – Что значит дер…
– Внимание! – по стене пробежала красная рябь. – Нарушение герметичности скафандра!
Разделённые пустотой, люди замерли – двое в безопасности жилого отсека и один рука об руку с угрозой.
– Странно, – мужчина единственный сохранил самообладание. – Герметичность нарушена, но утечки нет. Давление в норме – я бы почувствовал, если б прорвалось. Просто держит и…
– Она его поймала! – вдруг понял Ян, и крикнул в экран: – Отрывай, Пашка! Перчатка сразу зарастёт! Отрывай!
Павлу, похоже, и самому не терпелось освободиться. Извернувшись, он схватился за трос свободной рукой – в старинном скафандре подобный кульбит был бы невозможен! – затем рванул… но этого оказалось недостаточно. Другая рука, видимо, приклеилась намертво, и в дело вступили рефлексы: в попытке обрести точку опоры Павел упёрся ногой в мозаичную поверхность.
Ботинок скафандра сразу утонул в ней по щиколотку.
– Ну вот… – услышали и Ян, и Лена спустя мгновение. – Теперь и нога…
– Можешь его подтянуть? – женщина перешла на корабельную интонацию: – Мягкий рывок троса, и…
Ответ прозвучал раньше, чем она успела закончить:
– Нет. Павел приклеился к поверхности. Масса астероида превосходит нашу. Если попытаюсь сократить мышцы троса, то это нас подтянет туда.
– Тогда попробуй двигатели!
Получив выполнимую команду, корабль не колебался. Стены отсека шевельнулись; изображение на экранах затуманилось – маневровые сопла истекали газом. Повинуясь натяжению троса, Павел опасно выгнулся, но не двинулся с места – Мозаика держала крепко.
– Достигнут предел мощности верньеров, – шёпот стал тревожным: – Задействовать ускоритель?
– Нет!! – ужаснулись Лена и Ян на два голоса. – Ты его разорвёшь! Стой! Отбой!
Только теперь они нервно переглянулись – двое шахтёров в мерцании диспетчерской, чей бригадир внизу попал под обвал. Что предпринять? Как вытаскивать?!..
Но бригадир продолжал оставаться бригадиром.
– Ребят, успокойтесь. Всё не так страшно. Похоже, она не проела скафандр, а заместила. С сохранением герметичности. То есть Мозаика соображает, что делает!
– Это меня и пугает… – призналась Лена. – Если у нас всё-таки Контакт, мы уже нарушили кучу…
– Пашка, ты там как? – непрошенным влез в разговор Ян. – Чего там эта дрянь с тобой делает?
Ответ прозвучал не сразу – но, наконец, Павел признался:
– Чувствую её пальцем… и, кажется, ступнёй, – вслушиваясь в свои ощущения, он помедлил, затем удивлённо выругался и поморщился: – Ко́лет!
***
– Капитан, вероятно, захвачен в плен.
Слова ИскИна не встретили возражений – в конце концов, Руди и сам предполагал худшее. Перед самым отключением Поля на пульт поступил сигнал с командных имплантов. Джесс считала – именно он и запустил отключение (неясно было лишь, каким образом); Орм не был уверен – и ничего не помнил.
Они спорили об этом уже довольно долго. Пытаясь отвлечься, блиц-артиллерист прошёлся вдоль мониторов, рассеянно поглядывая на них: вот древняя бетонка поля; вот – невдалеке – дома и ангары. Над ними господствовала Башня – диспетчерская; на резервном канале связи с нею был лишь белый шум. Юноша присмотрелся к массивному строению. Интересно, на что похож оттуда «Линдорм»? На огромного керамитового жука, припавшего к поверхности в угрожающей стойке? На за́мок в осаде?
На памятник земному тщеславию?
– Как думаешь, что с остальными?
Вопрос Джесс оторвал Руди от размышлений – хотя и предназначался не ему. Диалог с ИскИном ходил по кругу, и с каждым новым витком всё больше напоминал допрос.
– Я не знаю, – Орм, похоже, был честен. – Будь Г-поле активно, я бы очень быстро нашёл их: биоритмы землян и равийцев различаются. Но сейчас, к сожалению, я…
И вот он, очередной виток:
– Почему Поле вообще отключилось? Что ты помнишь об этом? Может, имеешь к этому какое-то отношение?
– В отличие от людей, – с ноткой обиды в голосе повторил ИскИн, – мы выбираем сторону раз и навсегда. Автарх, которого вы приводите в пример, в строгом смысле, не предавал вас – он выбрал войну одновременно со всеми, а потом просто затаился, выжидая удобный для удара момент. «Возвышение через притворство» – так он звал это. Что до меня и до моей памяти… если вы забыли, то я гоэтрическое существо. Я жил в Г-поле… я и был Г-полем, в каком-то смысле. На устройствах боевой рубки моя память очевидным образом отсутствует.
– Но ты… ты можешь хотя бы предположить причину?
– Могу, – в ответном жужжании слышалась неуверенность. – Вряд ли, конечно… но что, если подобное случилось везде?
– Руди? – неуверенность Орма передалась и Джесс. – Твоё мнение?
Руди промолчал, а сам вспомнил парящие города в атмосфере нескольких газовых гигантов, виллы в солнечной короне, «звёздные тропы». Вспомнил – и увидел в глазах девушки отражение вопроса, который боялся задать вслух: не слишком ли человечество полагалось на технологию Г-поля? Что, если пространство устало искривляться? И если так, каким видится «Линдорм» колонистам – корабль, который никогда больше не взлетит?
Чем он им видится? Добычей?
– Нет, – мотнул он головой. – Я не верю! – и, уловив изменение на одном из мониторов, с искренней радостью воскликнул: – Гляди! Они возвращаются!
И впрямь – к кораблю шли несколько колонистов. Метрах в пятидесяти один из них сделал своим спутникам знак остановиться, а сам, подойдя, встал напротив шлюза и протянул руку в миролюбивом жесте.
Джесс и Руди переглянулись:
– Кажется, он предлагает переговоры.
***
Дистальную фалангу указательного пальца Мозаика заместила за четыре минуты.
Затем дело пошло быстрее. Лена и Ян видели это, хотя оба предпочли бы не видеть: там, где повстречались и соприкоснулись две формы жизни, человеческое тело перекипало в Мозаику. Клетки усыхали и лопались внутрь себя, возрождаясь к жизни микроскопическими кубиками: четыре минуты – фаланга пальца; десять – вся кисть руки; восемь – предплечье…
Павел держался очень долго, но потом всё-таки закричал.
Стоило Яну услышать этот крик – что-то в нём надломилось. Вдруг осталась всего одна мысль: «Спасать!»; но прежде, чем он коснулся стены пальцами, чтобы оттолкнуться и лететь к шлюзу, голос Лены остановил его:
– Ты куда?
– Как куда? – не понял юноша. – Вытаскивать Пашку из этой дряни!
– Не успеешь, – спокойно, чуть ли не по слогам сказала женщина. – Мозаика уже на нём… в нём. Пока ты обрастёшь скафандром и спустишься, она продвинется настолько, что придётся ампутировать и руку, и ногу…
– Слушай… – Ян колебался, но недолго. – Если это нужно, чтоб его спасти, то я…
– Поздно, – оказалось, что шёпот корабля может быть безжалостным. – Когда достигнешь Павла, замещение уже распространится на позвоночник.
– Как такое возможно? Что с ним вообще?
– Биоморфоза. Частный случай псевдоморфозы – по останкам растений и животных. Кристаллы минералов замещают органику… но всегда – мёртвую… и не с такой скоростью! – Лена хотела обратиться за примерами к кораблю, но тот уже выдал россыпь картинок.
Каменные ракушки. Кости. Листья. «Медная» раковина аммонита. Вот во что превратится Павел, когда, наконец, перестанет кричать.
– Я всё же пойду к нему! – Ян просто не мог бездействовать, когда его товарища внизу пожирали заживо. Он коснулся стены и оттолкнулся… но женщина поймала его за лодыжку:
– Не пойдёшь! – произнесла она таким тоном, что стало ясно: её спокойствие – лишь ребро граней ужаса и истерики: – Да и корабль не выпустит тебя всё равно…
– То есть пускай она дальше его жрёт, что ли?
– Нет, конечно, но… она, скорей всего, не понимает, что делает…
– Возможно, понимает, – шёпот неуловимо изменился. – Предполагаю: она замещает Павла в познавательных целях. Фиксирует реакции. Смотрите: после того, как в кисти началось омертвение, мышцы она больше не замещает. Только костную ткань, сухожилия. Кожу.
Женщина присмотрелась – и ахнула: на лице Павла проступал знакомый узор. Малюсенькие, делящиеся кубики.
– Замещает кожу? – Ян вспомнил что-то, прочитанное в глубоком детстве. – Но ведь это же его убьёт…
– Нет. Не убьёт. Нарушит теплообмен… – корабль вдруг замолчал, и возразил сам себе: – Не нарушит. Теперь Мозаика отводит тепло.
– Она… учится?
– Нет. Реагирует.
– А разве это не то же самое?
Корабль не ответил, и Лена задала ему вопрос в лоб:
– По-твоему, Мозаика… разумна?..
– Критерии разумности?
В других обстоятельствах эти слова вызвали бы взрыв смеха: сам ограниченно разумный, корабль практически не осознавал себя. Павел считал: его искусственная «личность» попросту не существует вне диалога… да и в диалоге никто не слышал от него слова «я». Идеальный дом, транспорт и инструмент. Слуга паразитов в собственных внутренностях; слуга, способный ответить на любые вопросы… если правильно сформулировать их.
Ян сообразил первым.
– Она – как ты?
– Нет.
– Она… – Лена запнулась. – Она – как мы?..
Молчание.
– Нет.
Женщина облегчённо выдохнула, однако корабль ещё не закончил:
– Нет, но… но в ней есть что-то от вас.
– Что именно?
– Любознательность. Осторожность. Их комбинация, – корабль помедлил, подбирая слова, и пояснил: – Она заместила скафандр почти полностью – и при этом не трогает трос. Как будто понимает: если начнёт замещать его, уровень угрозы станет критичным.
– Не хочет нас спугнуть? – понял юноша.
Молчание. Молчание.
– Да.
– То есть у нас всё-таки Контакт, – подвела Лена итог разговору, и зло вонзила ногти в стену: – Вот чёрт!
***
Едва увидев гостя, Руди понял: согласиться на переговоры было ошибкой.
Просторный шлюз фрегата, способный вместить группу в боескафах, сейчас выступал нейтральной полосой. Джесс вооружилась ручным молниемётом – единственным, чья батарея не была полностью разряжена – и теперь держала парламентёра на прицеле… но Руди сильно сомневался, сумеет ли она надавить на спуск, даже если гость вдруг выхватит оружие.
Впрочем, оружия у него не могло быть… да и непохоже было, что равиец нуждается в нём. Горбоносый и загорелый, как и все местные, он сам выглядел оружием – клинком в ножнах, пращой-пружиной. Интересно, кто он? Псарь? Пастух? Странник? На груди у него с левой стороны была закреплена чёрная коробочка с короткой антенной и парой кнопок (переговорное устройство – опознал Орм). Шею и нижнюю часть лица облекал снуд – усиленный твердонитью шарф из овечьей шерсти. Вот гость коснулся его – и складки свободно опали, открыв гладко выбритый подбородок, сжатые упрямой чёрточкой губы.
Руди приложил руку к груди в приветственном жесте:
– Руди Ретт. Факел-фрегат «Линдорм», блиц-артиллерист.
Вошедший отрешённо кивнул – скорей, своим мыслям, чем приветствию. Взгляд его скользил по помещению, и, казалось, подмечал все мелочи: индикатор «нет сигнала» на пульте связи; пустую и мёртвую гоэнишу; дрожь в руках девушки, державшей оружие. Так новосёлы оглядывают новый дом.
– «Линдорм»… Головной корабль «огненной» серии – в нашем захолустье, – произнёс он наконец, и добавил, будто только что заметил юношу: – Ты что-то хотел?
Руди подавил вспышку гнева:
– Я представился. На переговорах принято представляться в ответ.
Вошедший смерил его взглядом.
– Моё имя тебе ни к чему, мальчик. Мы с тобой оставим вежливость дипломатам… как хорошо, что здесь нет ни одного! Можешь звать меня Вестником, ведь я принёс тебе Весть, – и прежде, чем юноша успел удивиться, гость произнёс, растягивая слова: – Ваша цивилизация рухнула!
Он ожёг собеседника победным взглядом, но если ожидал увидеть шок или страх, то просчитался – Руди упрямо покачал головой: