Добро пожаловать в Абрау!

Глава 5

Вокруг озера. Юра Насморк

Юра Насморк часто делал людям пакости. Причиной тому был не только слабый ум и душевное состояние: скорее, как раз наоборот. Как считал Юра, сильные стороны его характера привели к тому, что однажды ему привиделся уважаемый джентльмен, назвавший себя Господином в черных штанах. В тесном общении с ним у Юры и зародилось тайное веяние творить разные подлянки.

Еще по молодости, когда он шагнул в большую жизнь и поступил в школу для умственно отсталых детей, Господин в черных штанах явился к нему в комнату и сказал, что спустя несколько лет будет рад видеть в своих рядах. И Юра дал обещание, что обязательно вступит в эти ряды и будет служить ему, пока стоит на ногах. Господин в черных штанах исчез и не появлялся много-много лет. За это время Юра повзрослел и поумнел. Он узнал, что длинная штука между ног отсутствует у некоторых учительниц его школы, что уколы в задницу не сулят никакого удовольствия, что огонь бывает горячим и что пить воду из лужи не всегда полезно. Он узнал очень много всего, и к двадцати одному году, закончив чертову школу, гордился своими знаниями не меньше, чем какой-нибудь аспирант, вымучивший у комиссии кандидатскую степень.

Пусть в глазах нормальных людей Юра, даже не делая пакости, выглядел немного странным, это его ничуть не смущало. Ему доставляло огромное удовольствие ходить по парку Абрау-Дюрсо, подкатывать к взрослым женщинам и громким визгливым голосом читать собственные стихи.

В арсенале у Юры были и другие забавные поговорки. Они имели двусмысленное значение, из-за чего нравились далеко не всем. К сожалению, он не догадывался, насколько некоторым прохожим было его жаль. В своем маленьком внутреннем мире Юра над ними смеялся. Для него жизнь была прекрасна.

Так, в начале одного из теплых июльских вечеров Юра выбрался из своей конуры и отправился на центральную площадь Абрау-Дюрсо. Здесь он нашел привычное для себя занятие: стал отрываться на прохожих, наслаждаясь реакцией людей на свои стихи.

Стояла великолепная погода. Дул слабый ветер, и воздух был нежным, как сахарная вата. Темнело, и люди собирались на представление поющих фонтанов. Туда же устремился и Юра, желая затмить хотя бы часть зрелища своими остроумными стихами. Он знал, что как только включится музыка, заиграют фонтаны, и на белом мареве воды возникнет первая декорация, внимание людей уже будет сосредоточено не на нем. Никакие стихи не отвлекут людей от музыкальных композиций и бьющих в разные стороны струй воды. Зато сейчас, в сгущающихся сумерках, он мог творить чудеса.

Спускаясь по аллее к озеру, Юра заметил двух юных девушек с явными признаками того, что они здесь впервые. Девушки были одеты в короткие платья, которые тут же воспламенили в нем любовь и любопытство. Он подошел к ним, встал сбоку и проголосил: «Женщины умней мужчин, потому я и один!»

Выражения лиц девушек изменились. Их словно переключили. Одна из подружек спряталась за спину другой.

– От женщин в мире одно зло, и я кладу его в очко!

Юра вежливо улыбнулся, поклонился и пошел дальше. Шокированные девушки проводили его взглядом. Пока подруги оценивали событие, Юра был уже у следующей пары.

– Скажи мне, юная Земфира, что прячешь ты в своих бикини?! – пропел он, нажимая на все гласные.

Женщины, погруженные в диалог, резко обернулись. Юра понял, что право жечь принадлежит ему, и продолжил:

– От женских запахов парю, и женщин всех боготворю!

Женщины восприняли это за комплимент и улыбнулись. Юра тоже улыбнулся и добавил:

– От женщин в мире одно зло, и жить с ним – полное дерьмо!

Он пошел дальше, оставив о себе неоднозначное впечатление. Женщины так и не смогли переварить произошедшее и возобновили свой диалог.

Возле фигурного заборчика, отделяющего набережную от озера, он увидел веселую компанию. Ему, как человеку без предрассудков, было глубоко плевать, кто перед ним: только женщины или женщины в компании мужчин. Иногда он подходил и к мужчинам, и те его поддерживали. Особенно, если афоризмы и поговорки содержали в себе животрепещущую правду. Так Юра подкатил к компании, в центре которой стояла нарядная пара, очевидно, по случаю семейного торжества.

– Я женщин всех благословил и вдруг лишился своих сил! – Он помялся, наслаждаясь тем, как компания отвлекается от своей волны и поворачивается в его сторону. Юра всегда подходил сбоку или сзади, чтобы люди оборачивались к нему всем телом, а не ограничивались только поворотом головы. – На женской попе, столь ужасной, ничто не смотрится прекрасней, чем моя верная рука…

– Иди отсюда! – пригрозил ему один из мужчин.

Юра вскинул брови и добавил:

– И, получив в ответ угрозу, я ставлю вас в смешную позу, чтоб средний палец применить и вас милейше наградить!

– Ах ты, урод! – вспылил тот же мужчина, но женщины его придержали.

Юра тут же отделился от компании и пошел по аллее прочь от озера. За своей спиной он услышал:

– Ты что, не понимаешь? Он больной. Посмотри на него.

«Это вы все больные, – усмехнулся Юра. – К вам даже не приходит Господин в черных штанах! Как мне вас жаль!»

Перед тем как небо стемнело и началось представление поющих фонтанов, он подошел еще к двум компаниям. От одной из них он получил пинка, от другой услышал, что он очень талантливый актер, но пользуется неадекватным набором шуток. И то и другое Юра воспринял с сердечной добротой, коей у него было хоть отбавляй, и, когда люди из парка посыпали на набережную, был в отличном расположении духа. Именно в этом состоянии он и придумывал разные пакости, многие из которых советовал ему не кто иной, как Господин в черных штанах.

Но сегодня почему-то все пошло не так.

Господин в черных штанах не появлялся. Юра обошел весь парк, поискал вокруг винного завода и даже попытался проникнуть в фирменный магазин винной продукции, куда его не пустила охрана. Господин в черных штанах прятался или был очень занят, так расценил это Юра, и от утраты внимания погрустнел. Вечер для него заканчивался, но домой он идти не спешил.

Он бродил вокруг завода, поглядывая на звезды и блики прожекторов. Как только музыка осталась позади, Юра понял, что хочет по-большому. Всякий раз это желание приходило резко и внезапно. Терпеть он не мог, потому что с детства страдал панкреатитом, и, если ему хотелось по-большому, действовать следовало незамедлительно.

Мозг Юры, простуженный еще в начале девяностых годов, иногда выдавал идеи, от которых даже Господин в черных штанах покрывался мурашками. Идеи сами бросались ему под ноги. Вот и сейчас Юра осмотрел улицу, выбрал самое лучшее дерево и, вместо того, чтобы сесть под ним и потихоньку сделать свои дела, полез на ствол. Он лез так долго, что неприятные ощущения внизу живота переросли в сверлящую боль. И все-таки Юра терпел. Терпел, как мог, и лез на ствол дерева с одной целью: чтобы с одной стороны увидеть озеро, а с другой – отвесную скалу, где располагались винные погреба завода «Абрау-Дюрсо».

Ствол был длинным и ветвистым. Достигнув ветки, где он смог уместиться удобно для себя и дерева, он взмок от пота и ободрал себе руки. Но оно стоило того! Юра был на вершине, и осмотревшись, его охватило отчаяние и упоение – настолько здесь было красиво. С этими мыслями Юра стянул штаны и расслабился.

Перед тем как закрыть глаза и открыть чакры, он вспомнил, что под деревом стояли какие-то машины. Юра не разбирался в марках, но, по размерам кузовов и колес он бы сказал, что машины стоили огромных денег. Люди, приехавшие на них, вероятно, посмотреть на поющие фонтаны, сделали большую ошибку, оставив их здесь. Наверное, они думали, что в Абрау-Дюрсо нет более безопасного места. А вот Юра знал, что это не так. На бампере одной из машин он вспомнил кружок с буковкой «L» посередине. На ее лобовое стекло с высоты птичьего полета и посыпалось то, что Юра так долго держал в себе. Он застонал, когда боль в прямой кишке усилилась, а потом отпустила. Стало так хорошо, что он чуть не потерял равновесие.

Поток закончился, а Юра все так же сидел, опустив голову и прикрыв глаза. Блаженство витало в его голове. Он стал ужасно легким и, на всякий случай, ухватился за соседнюю ветку. Высоко в кроне дерева гулял ветер, и Юра боялся, как бы очередное дуновение не перебросило его на другой берег озера.

Через минуту он задышал ровнее и очнулся.

– Фух, – вымолвил Юра и натянул штаны. – За шутку славную и столько радости, не нужно больше слов, не нужно благодарности.

Не так давно Юра научился застегивать ремень. Он потратил на обучение много времени, потому что преподаватели все время подкидывали ему разные застежки. Сейчас он стал профессионалом и застегивал ремень с закрытыми глазами. Но, сидя на дереве в неудобной позе, Юра столкнулся с препятствием: ремень не хотел сходиться на его животе. Он заелозил на ветке, дерево закачалось, послышался хруст, и Юра замер. Какая-то часть его сознания почувствовала опасность. Он словно вдохнул отравленный воздух, и волосы на его руках и ногах встали дыбом. Юра выпустил стон, надеясь, что ничего плохого с ним не произойдет. Он глянул на окончание ветки и понял, что его нет на прежнем месте. Тот ровный изгиб, на котором он уместился, ушел вниз, и расположение его тела приняло опасный угол.

Юра задумался над этим фактом и, пока мысли тяжелым потоком неслись сквозь его голову, увидел на скале нечто занимательное.

Полная луна висела на небе, и с дерева отчетливо просматривался бок горы. Юра знал, что на ее вершине живут люди. Там же располагалась школа, больница, детский сад и другие важные учреждения. За свои двадцать лет жизни он узнал гору достаточно, чтобы понять, что ничего сверхъестественного в ней нет, кроме остроконечной скалы, нависающей над дорогой по краю озера. Здесь гора была невероятно опасной. И тысячи раз преподаватели в его школе предупреждали, чтобы он не приближался к скалистым выступам. С них свалилась куча народу. Есть легенда, что призраки тех людей до сих пор блуждают там и глубокой ночью под полной луной на них можно наткнуться.

Юра никогда не мечтал о встрече с призраком, но то, что он увидел сейчас, произвело на него неизгладимое впечатление. Из щели в скале выбралось существо, внешне напоминающее человека. Существо перестроилось на метр вправо от своей лазейки и поползло вверх по отвесной поверхности, как таракан.

Юра видел руки и ноги, которыми оно цеплялось за плоские камни и каким-то образом перемещалось то вбок, то вверх, то опять вбок. Достигнув пика, где скала нависала над землей настолько, что альпинисту со специальным снаряжением пришлось бы поворачивать назад, существо продолжило свой путь, только уже вверх ногами, цепляясь за камни всеми четырьмя конечностями. Такое Юра видел только в фильмах.

– Во дела! – прошептал он. – Это ж Человек-паук!

Обогнув выступ, существо вскарабкалось на скалу и скрылось во тьме деревьев. Лес поглотил тень, и Юра почувствовал холодок, снующий по его спине вверх и вниз. К тому моменту музыка на озере стихла. Сеанс поющих фонтанов либо прервался, либо закончился, и Юра решил, что сейчас самое время отправляться домой. О том, что он делал до появления существа на скале, он уже не помнил. Любая пакость исчезала из его головы быстрее, чем он успевал ее кончить. А вот странности и необычности, которые Юра видел в своей жизни, еще долго всплывали в его памяти.

Он перебрался на другую ветку, и вдруг раздался хруст. Одна нога потеряла опору, другая уперлась в сук, а обломанная ветка, так и не долетев до крыши машины, запуталась и повисла в двух метрах над землей. Юра спустился вниз живой и невредимый, отряхнулся и побежал по дороге прочь от стоянки автомобилей. Пока он бежал домой, а луна тащила его тень, существо на скале трижды привиделось его сознанию. Казалось, оно знает, что его заметили. Страх гнал Юру все сильнее, и уже дома, запершись на три замка, он спрятался под одеяло и пообещал себе больше не вспоминать о происшествии.

Но не тут-то было.

Посреди ночи луна заглянула в комнату, и, разбуженный ее светом, он увидел, что ужасное существо стоит по другую сторону окна и всматривается в нутро его дома.

Глава 6

Абрау. Трофим и Говорун

Около двух часов ночи Трофим выскользнул из своей комнаты во двор через окно. Было светло, как при вечерних сумерках. Луна висела так низко, будто опиралась на лес. Трофим поежился. Ночь была холодной и тихой. Пока он плелся к калитке, его ноги промокли насквозь. Вода хлюпала, точно он брел по болоту. Трофим хотел вернуться в дом, чтобы сменить легкие ботинки на сапоги, но потом вспомнил, что опаздывает, и спешно покинул двор.

За то время, пока он двигался по дороге, ему удалось немного просохнуть, но как только Трофим зашагал по тропе к озеру, ботинки вновь наполнились росой. Вскоре он перестал думать о ногах и очень жалел, что не взял куртку: в лесу стоял настоящий холод.

Говорун тоже не отличился сообразительностью. Мальчишка ждал его возле озера в таком виде, словно на улице стоял июльский полдень.

– Брат-сват, как ты? – спросил Аркадий, когда Трофим, дрожа всем телом, забрался под деревья. – И где твой велик?

– Велик на месте, – ответил Трофим. – В кустах. А вот мне что-то тревожно.

– Не говори так. Все отлично. Даже спать не хочется. Сколько время?

Тут Трофим понял, что не взял с собой ничего. Фонарик тоже остался дома.

– Не знаю.

– Я выходил, было час пятьдесят. Ты опоздал.

– Извини. Долго выбирался через форточку. – Трофим отошел в сторону. В нескольких метрах от тропы росли кусты можжевельника. Оттуда он извлек свой велосипед.

– Холодно – капец!

– Ага, – согласился Аркадий. – А еще у меня колесо спускает. Сам не знаю, где успел проколоть.

– Сильно?

– Не очень. Но, пока я тебя ждал, уже раз подкачивал. У меня насос с собой.

– Ты фонарик взял? – опомнился Трофим.

– Нет. – Аркадий похлопал себя по карманам. – Я думал, ты возьмешь.

– Я думал только о том, как спрятать велосипед.

– У-у-у, брат-сват… Плохо дело. Как же мы без фонаря в лесу?

– К черту фонарь! – фыркнул Трофим. Проведя полночи без сна, он чувствовал себя раздраженным. – Не возвращаться же теперь! Поехали так. Под луной дорогу хорошо видно.

– А в лесу, на горе?

– Пойдем на ощупь. Тропа прямая, и мы ее хорошо знаем. Главное, на змей не наступить.

Говорун покачал головой.

– Эх, – вздохнул он, – была не была! Чего не сделаешь ради лучшего друга. Мой батя говорит, что в этот лес без фонаря только самоубийцы идут. Их темнота притягивает. Кстати, ты знаешь, что в воскресенье с базы отдыха пропала девочка?

– Слышал. – Трофим вспомнил статью из газеты.

Он считал странным то, что ориентировок с фотографией разыскиваемой по Абрау-Дюрсо так и не развесили. В газете написали, что двенадцатилетняя девочка исчезла в ночь с воскресенья на понедельник с базы отдыха «Лиман», расположенной в четырех километрах от Абрау-Дюрсо, и ее розыском занимается полиция. Может, полиция считала, что девочка, заблудившись в лесу, не сможет пересечь гору? Трофим, преодолев перевал бесчисленное количество раз, так не считал. В том месте, где они пересекали гору, ее мог преодолеть и семилетний ребенок – если, конечно, девочка заплутала к югу от лагеря. Гора с северной стороны была более крутой. Взобраться на нее сложнее. И там любые поиски стали бы экстремальными.

– Уже три дня ищут. – Аркадий сел на велосипед и надавил на педали. Когда он наезжал на кочку, обод заднего колеса позвякивал. – Вот так люди приезжают на отдых, думают, тут круто, тепло, уютно. А потом случаются такие истории…

– На моей памяти, такое случилось впервые, – перебил его Трофим. – Хотя я живу здесь всего пару лет…

– В этом-то и дело, брат-сват, – не меняя интонации, продолжил Аркадий.

Они прибавили ход и теперь неслись по-над озером по пустой дороге.

– Вообще, об исчезновениях я тоже раньше не слышал. Но тут на протяжении последних пятидесяти лет много людей покончило с собой – черт знает, почему. Большинство прыгает со скалы прямо у нас в поселке. И потом никто не может объяснить: то ли это несчастный случай, то ли самоубийство. Лет пять назад там протянули забор. Опасную зону отгородили, и случаи стали единичными. Но вот исчезновения… Ты прав, это впервые.

Трофим промолчал. Ветер завывал в ушах, и от быстрой езды он замерзал. Плавный изгиб дороги оставил позади просторный путь. Они углубились в чащу и сбавили скорость.

– Абрау – слишком маленькое село, чтобы здесь что-то случалось. – Аркадий немного обгонял его. Трофим держался ближе к опасному берегу. Озеро от дороги не ограждали никакие плиты и барьеры, и при неудачном стечении обстоятельств он мог упасть прямо в воду. – Если бы не столько туристов, здесь бы вообще ничего никогда не случалось. Мы должны сказать им спасибо. Без туристов мы бы давно жили, как в Сонной лощине!

Трофим усмехнулся.

– Было бы круто очутиться в Сонной лощине.

– Было бы круто пригласить сюда «Rаmmstain». Мне мама сказала, что, если «Rammstain» пожалует сюда, она сама сбросится со скалы. Не нравится ей тяжелая музыка.

– Ты не досаждай маме, – посоветовал Трофим.

– Я не досаждаю. Попробуй, рискни это сделать.

Трофим подумал и решил, что он бы не рискнул. Слишком взрывной характер был у Ларисы Говорун. К нему стоит прибавить тяжелую руку, которую она не раз прикладывала к шее Аркадия. И вывод напрашивался сам собой: с этой женщиной лучше не спорить, не досаждать и видеться как можно реже.

Озеро осталось позади. Резкий поворот налево повел их в гору, и, пока продолжался подъем, мальчишки шумно дышали, налегая на педали. Около десяти минут никто из них не говорил. А когда подъем закончился, перед ними возникла развилка. Здесь они спрятали велосипеды в овраге и отправились в гору по тропе.

Стало темно. Лес был полон ночных звуков, и они так тонко будоражили нервы, что мальчишки останавливались и оглядывались по сторонам. Аркадий боялся змей. Из школьного курса биологии он знал, что ядовитых змей в окрестностях Абрау-Дюрсо мало. Но, помимо ядовитых, здесь водилось огромное количество неядовитых змей. Так как разницы между ними он не находил, при виде ползущих тварей испытывал один и тот же ужас.

Через несколько минут мальчишки взошли на гору, откуда к морю спускалась старая железная труба.

Труба была их давним ориентиром. Они уже не боялись сбиться с тропы: до самого обрыва, откуда виднелся кусок нудистского пляжа, не было ни одной развилки. Склон гнал их вниз, и изредка они цеплялись за деревья, чтобы не оказаться под горой раньше положенного. У обрыва их ждал пустырь, который Трофим и Аркадий называли Лысой горой. Эта была своеобразная опушка леса, где не росло ничего, кроме травы и карликовых можжевельников. Как-то раз Трофим провел здесь весь день, пока солнце не опустилось за море. Он увидел самый красивый закат в своей жизни и по сей день относился к этому месту с особыми чувствами. Здесь открывалось некое волшебство. Объяснить это простыми словами Трофим не мог. Когда ему удавалось попасть на Лысую гору, он останавливался посреди опушки и вглядывался в линию горизонта. Море там сливалось с небом, и, если бы не торговые суда, портившие весь вид своим убогим величием, Трофим мог бы смотреть вдаль вечно. А потом так же вечно рассказывать, что побывал на другой планете.

Но сегодня произошло волшебство другого уровня. После короткого спуска Говорун попросил остановиться и перевести дух. Он отлично перенес трудный путь, что для парня его комплекции большая редкость, поэтому Трофим не отказал в передышке и сел рядом с ним в траву. Аркадий промокнул пот со лба. Выглядел он очень уставшим. Трофим бы сказал, обезволенным. Подъем в гору отнял много сил, но ночной воздух взбадривал, и он надеялся, что Аркадий быстро придет в себя.

Трофим поднял голову и заметил, что луна, переползая на другой бок небосклона, словно становилась больше. Свет ее был так бледен, что трава на опушке отливала синевой. Лес гудел. Тени деревьев то вытягивались, то сжимались, и при каждом подобном шевелении чудилось, будто из чащи кто-то выходит. Это продолжалось бесконечно долго, и, когда Трофим собрался продолжить путь к пляжу, одна из теней отделилась от леса и двинулась к центру опушки.

Трофим окаменел.

Говорун смотрел в сторону моря. Трофим толкнул его в бок и указал в направлении объекта. Ни у кого из мальчишек не возникло сомнений, кого именно они видят. Слишком хорошо освещалась опушка луной, и слишком близко они сидели к ее центру.

На опушку леса вышел волк.

Шерсть его висела клочками, бока ввалились, и по тому, как волк двигался, было понятно, что он либо утомлен, либо голоден. Но самое страшное заключалось вовсе не в этом. И даже не в самом появлении зверя на опушке. В пасти волк держал человеческую руку, оторванную по локоть.

Трофим видел ее своими глазами, и чем дольше он смотрел на останки, тем прозрачнее становилась картина. Любой звук с их стороны мог стать для них последним.

Волк остановился, повел носом по ветру и посмотрел в сторону леса. Не распознав никаких запахов, он бросил руку на траву и принялся слизывать кровь.

Трофим почувствовал, Аркадий начинает трястись. Он зажал себе рот и уткнулся лицом в траву. Трофим прибился к нему и тут же ощутил озноб на себе. Спина его затекала. Он хотел лечь в более удобную позу и выпрямить ноги, но, боясь издать роковой шорох, не шевелился.

Волк вновь поднял голову и пустил нос по ветру. Через мгновение он выгнулся, будто в теле его не было костей, и выдал душераздирающий вой.

Тот вой еще долго разрезал тишину ночи. Он был настолько ровным и будоражащим, что Трофим зажал уши и застонал. Когда вой смолк и на опушке леса стало так же тихо, как несколько секунд назад, Трофим открыл глаза и увидел, что волка и след простыл. Зверь исчез. Луна висела над горой.

Трофим посмотрел на лес. До ближайшего дерева было около тридцати метров, и он не мог представить, как волк преодолел такое расстояние за столь короткий промежуток времени.

Трофим встал и огляделся.

– Говорун! – прошептал он. – Поднимайся. Он ушел.

Аркадий оторвал голову от земли.

– Эта штука… в его пасти, – пролепетал он. – Это… то, что я думаю?

– Не сомневайся. Я думаю о том же.

Трофим пригладил волосы на руках. Аркадий встал на колени и с опаской посмотрел в сторону леса:

– Он ушел туда?

– Я не видел, куда он ушел, – прошептал Трофим. – Мне кажется, он никуда не уходил. Просто исчез.

– А рука? Тоже исчезла?

Трофим двинулся на пик холма. Достигнув того места, где стоял волк, он не нашел ни руки ни какого-либо иного подтверждения, что здесь что-то было. Трава была примята, но, если оглядеться вокруг, то было похоже, будто трава примята везде.

– Ничего мы здесь не найдем, – вполголоса проговорил Трофим и поймал себя на мысли, что уже не верит в то, что видел.

– Мы… – начал Аркадий. – Назад?

– У меня нет желания опять идти через лес. Давай спустимся к пляжу, пройдем через лагерь и вернемся к развилке дорогой.

Говорун глянул на луну. Что-то шевельнулось в нем, и он согласился.

– Да, это хорошая идея. Туда среди ночи я больше не пойду.

Они спустились к обрыву и отыскали тропу. Со скалы был виден пустой пляж, заводь и черная полоска суши, которая стала немного уже, нежели днем. Вглубь моря уходила лунная дорожка. Шумел прибой, и Трофим видел, как вода словно отталкивала от себя гору. Сегодня волны били агрессивнее, чем обычно. Всю прибрежную зону заволокло пеной, и со скалы казалось, будто островки камней разрезали белую плоть.

Трофим окинул взглядом полоску пляжа. Побережье было пустым и безжизненным.

– Зря мы сюда пришли. Нечего здесь делать.

Аркадий встал рядом и хмыкнул:

– Училка по литературе рассказывала, что в Новороссийском районе увеличивается количество кемпингов. Думаю, через год-другой мы уже не увидим этот пляж таким. Ведь нашли его мы, правда?

– Его нашел мой дед, – уточнил Трофим. – А до него, не сомневаюсь, еще кто-то. И этот кто-то поведал моему деду, что в трехстах метрах от южной горы находится вход в пещеру, куда причаливает чертова шхуна.

– Мы его уже искали, – напомнил Аркадий. – Думаю, если вход в пещеру и существовал, его давно завалило камнями.

– Может, и так, но, по словам деда, он есть и никуда не делся, – сказал Трофим и пошел по тропе вниз. – Хотя, сдается мне, что все это обман!

– Не говори так, брат-сват. Твой дед услышит тебя на небесах и обидится, что ты не веришь его словам. Мой дед всегда обижался, и батя меня наказывал, если я вспоминал его недобрым словом. А вот мама, наоборот, меня хвалила, потому что, по ее мнению, он ничем не отличался от обычного сказочника-алкоголика.

– Твой дед рассказывал тебе что-то необычное?

– Я уже плохо помню то время. Я был слишком маленьким. Он умер, когда мне исполнилось четыре года. Но я помню, что любил сидеть с ним и он постоянно что-то рассказывал. Не было минуты, чтобы он молчал. Он замолкал только, чтобы выпить или затянуться сигаретой. Запах сигаретного дыма я обожал. Такой терпкий и непередаваемый, как канифоль. Я очень любил своего деда, брат-сват.

– Я тоже любил своего деда. – Тропа приблизилась к опасному участку, и Трофим пошел боком. – Только я бы хотел, чтобы часть его историй сбылась. К примеру, у меня нет желания запомниться своим внукам сказочником. Я постараюсь сделать все, чтобы меня помнили человеком дела.

– У тебя уже есть, о чем рассказать своим внукам, – заверил Аркадий.

– Да. – Трофим напрягся, вспомнив о волке.

Они спустились к середине горы и остановились.

– Ты думаешь, кто-то мне поверит?

Говорун кивнул:

– Я.

– Думаю, об этом деле мы должны держать язык за зубами. А не то рано или поздно нам придется объяснять родителям, что мы делали так далеко от дома среди ночи. Подумай, что скажет тебе мама.

– Она ничего не скажет. Она меня повесит, – признал Аркадий. – Я тоже думал, что если мы найдем то, что ищем, по возвращении все расскажем полиции. О нас напишут статью в газете, и одноклассники в школе будут смотреть на нас, как на героев. Но моя мама…

– Да. И моя тоже.

Трофим положил руку на плечо друга и произнес:

– Все будет хорошо. Самое главное – вернуться домой. Больше мы сюда никогда не придем ночью. Будем считать, что это была моя ошибка. Просто кто-то заблудился в своих фантазиях. Я ведь действительно до какого-то времени думал, что мой дед пророк. Пираты, море, призраки… А самое интересное, что он мне так и не сказал, зачем я должен искать шхуну. Что изменится в моей жизни?

– Может, в той пещере есть сокровища? – предположил Аркадий.

С обзорной площадки, где они стояли, пляж виднелся лучше, а побережье – хуже. Участок длиною в километры теперь закрывала скала. И тут Трофим вспомнил: дед говорил, что вход в пещеру скрыт от посторонних глаз, и, если он захочет найти его, ему придется дождаться момента, когда пещера сама даст о себе знать. «Может, поэтому он рассказывал мне о шхуне?» – подумал Трофим. Все-таки глупо было идти так далеко. Еще глупее верить в призраков на корабле.

Трофим присел и глянул под свод скалы. Каменная пропасть внедрялась в море так, будто кто-то продольно резал ее на куски. Чуть ниже располагался участок пути, где скала выпирала в море и закрывала основной пляж от пляжа нудистов. Трофим с сожалением покачал головой. Человек делает массу ошибок, но досаду чувствует только в том случае, если провал задевает его душу и сердце. Трофим не хотел плевать на ночное путешествие. Он желал выяснить, почему последнее время ходит, точно в предчувствии судного дня. Он никак не мог объяснить своего беспокойства, но что-то тянуло его на этот пляж. И это чувство любопытством не назовешь.

Трофим погладил вспухший круг на внутренней поверхности кисти. Не испытав ничего нового, потер его сильнее. Затем еще сильнее, пока рука не отозвалась болью. Тут Трофим заметил на тропе тень и поднял голову.

Говорун смотрел в море и не видел, как за его спиной разворачивалась тревожная картина. Из-за бугра появился волк. Его глаза устремились вниз по склону, где стояли мальчишки, холка вздыбилась, а нос склонился к земле. Следом на горе появились еще три зверя. Внешне они были схожи: такие же облезлые, тощие и страшные. Волки подобрались к тропе и замерли в ожидании чего-то.

Трофим перестал дышать. Он понимал, если не предпримет хоть что-нибудь, будет только хуже. Но больше всего он боялся за Аркадия. Как оказалось, не зря.

– Брат-сват, – произнес он, – сейчас мы осторожно, но быстро спускаемся вниз. Ты понял?

Тон его голоса заставил Аркадия насторожиться.

– Конечно, брат-сват. А с чего вдруг быстро? Ты глянь, какая скала крутая. Точно не для быстрых спусков.

Он обернулся и увидел волков.

Свои ноги Говорун больше не контролировал. Он пронесся мимо друга так, словно не бежал с горы, а летел камнем. Трофим оступился и замахал руками. Перед глазами появилось небо, и огромная луна ему будто ухмыльнулась. За то время, что он балансировал над обрывом, ему вспомнился велосипед и мама, которая наверняка удивится, найдя его кровать утром пустой.

Как только чудо вернуло ему равновесие, он кинулся вниз, едва разбирая под собой тропу. Несколько раз он поскальзывался. Однажды зацепился носком за колючку и пролетел вперед носом. Его колени были разодраны в кровь, локти счесаны, на правом плече порвалась футболка. Но, поднявшись после падения, Трофим и не думал останавливаться. Он понесся вперед и в несколько прыжков достиг пляжа. Там он снова зацепился за куст и грохнулся в мелкую гальку. Набежавшая волна окатила его пеной.

Трофим вскочил на ноги и глянул вверх по склону. На тропе никого не было. С пляжа он хорошо видел путь до середины горы. Другая часть скрывалась за склоном и, чтобы рассмотреть вершину, он забрался в море по пояс. С тропы до сих пор сыпались мелкие камни, и стоял шум обвала. Волков он не увидел.

Трофим задыхался. Соленая вода накинулась на истерзанные участки кожи, и только сейчас он почувствовал, как ноет его тело. Шок отступал. Волки не гнались за ними, и Трофим решил, что они были не настолько голодными, чтобы бросаться вниз со скалы. Только такие душевно больные, как он и Аркадий, способны совершить нечто подобное. Снизу тропа выглядела очень опасной. Они ходили по ней много раз, но никогда прежде не решались по ней бежать.

Трофим зашел в море по грудь. Волны тут же подхватили его и понесли прочь от берега. Море казалось ему злым, но не опасным. Уровень воды поднялся. Узкая дорожка, ведущая в обход горы к нудистскому пляжу, исчезла. Пена билась в стену из грубых камней, и, если бы не рокот волн и чудовищное нависание скалы, это место походило бы на ванну в дедушкином доме.

Трофим обогнул скалу и оказался в небольшой лагуне, где в жаркие дни им приходилось наблюдать за голыми женщинами. Сейчас здесь никого не было. Море отвоевало часть берега. Другую часть накрыло пеной и водорослями, и полоска суши превратилась в испорченный памятник природы. Трофим не решился подплыть близко к скале, опасаясь, что море вытолкнет его на камни. Луна освещала прибрежную зону, и он видел глыбы, торчащие из воды, подобно истуканам. Дно было скользким, каменистым и полным расщелин.