Хозяин Земли Русской Цесаревич

Глава 5

– Михаил Иванович, позвольте выразить вам свою благодарность, что несмотря на свою занятость, вы все же сумели отыскать время, чтобы наставлять меня в столь сложной науке, коей без сомнения является наука о войне, – генерал Драгомиров был польщен таким началом наших совместных занятий.

– Ваше высочество, разве может быть, что-то столь же радостное и благостное для верноподданного солдата России, чем служба Царской семье, – мне вот интересно, неужели отцу такие речи еще не надоели, а скорее всего они ему даже приятны, раз люди которые работают с ним, уже успели взять такие обороты на вооружение.

– Николай Александрович, прошу вас, – я мало, что знал об этом генерале, в основном помнил о нем лишь отрицательные вещи, однако более или менее ознакомившись с его биографией и основной работой, решил что он идеально подойдет для моих целей.

После того, как мы устроились за столом, я достал папку и протянул ее генералу.

– Позвольте вручить вам мои скромные соображения, замечания и предложения по “Учебнику тактики”, буду безмерно рад, если хотя бы одно из них окажется для вас полезным, – поначалу он очень скептически принял документы, однако по мере чтения он несколько раз порывался что-то сказать, однако совладав с собою, продолжал чтение.

Первый час нашего обсуждения, моих заметок, генерал пытался подобрать стиль общения со мной, исподволь пытался понять, чьи мысли я ему предлагаю. Поверить, что это мои мысли он пока был не в состоянии.

По прошествии еще двух часов он смог принять тот факт, что я очень хорошо ориентируюсь во всех вопросах, которые поднял и, что многие наши мысли перекликаются.

– И какого вы видите на должности Начальника Генерального Штаба?

– Я твердо уверен, что никто кроме Дмитрия Алексеевича, не сможет наладить работу нового органа высшего командования. Авторитета графа Милютина будет более, чем достаточно, чтобы военный министр не подмял Генеральный Штаб под себя. В то же время он достаточно трезвомыслящий человек, чтобы понимать, как пагубно может отразиться на армии перетягивание одеяла на себя между ним и военным министром, – осталось только уговорить Папа и самого графа Милюкова на такие кардинальные изменения в армии.

– Но ведь после объявления манифеста, – тут до генерала дошло, что он говорит с цесаревичем и посмотрев в мои глаза он вздрогнул и вскочил, – Прошу прощения,

после объявления Высочайшего манифеста, генерал Милютин отказался от работы в новом правительстве.

– Я собираюсь предложить ему работу в армии, а не в правительстве, так что надеюсь на его согласие, Россия не может разбрасываться такими кадрами, – а вот Царь запросто это делает, как я ни старался отговорить отца от написания манифеста, мои старания не возымели никакого эффекта.

После убийства Деда он начал закручивать гайки и все больше слушать, что ему напевает нимфа Эгерия, то бишь Константин Петрович Победоносцев, который собственно и написал текст манифеста. Он уже открыто называет реформы убитого преступными.

Когда он пытался втереть эту дичь мне, пришлось его осаживать.

– Я правильно вас понимаю, что Помазанник Божий, Царь и Самодержец, был преступником, – от такого вопроса завис даже батенька. Победоносцев конечно выкрутился, аргументируя решения Царя, недобросовестными советами, которые ему давали, однако надеюсь, что у Папа остался хоть какой-то осадочек.

После возвращения с первопрестольной, достучаться до отца стало еще сложнее, однако ради создания Генерального Штаба я был готов пойти на многое, а вот обер-прокурору Святейшего Синода придется вспомнить, что присягу он приносил не только Царю.

Мне совсем не нравилась политика, которую начал проводить мой отец. Казалось бы, в будущем, этого человека должны будут назвать Миротворцем, однако он вовсю начал грезить о военном захвате Босфора и Дарданелл. Пока эти мечты не выходили за стены его кабинета, но лиха беда начало.

Он уже инициировал разработку новой судостроительной компании, в которой, уклон должен быть сделан в строительство капитальных судов, в этом вопросе мы с ним категорически не сходились.

Я был не против строительства флота, однако считал, что без промежуточных баз снабжения, не атомный флот, это впустую потраченные деньги, по мне так нам бы вообще отказаться от строительства военного флота, лет так на двадцать. Сейчас, когда страна начала входить в этап осмысления реформ Александра Второго, когда нужно все средства пустить на всеобщее образование, на продолжение социальных реформ, на ускорение индустриализации страны, он своими военными мечтами, подсекает страну, которая только присела перед началом прыжка.

Мало того, он же начинает проводить контрреформы, окружая себя консерваторами, он считает, что либеральные преобразования Деда, были огромной ошибкой. Они всей своей ретроградной шайкой мечтают только о том, как бы вернуть времена Николая Первого, также известного как Николай Палкин.

В стране начались аресты и казни, Царь своими руками создает питательную среду для пожара, который должен будет полыхнуть в мое царствование. После убийства любимого многими Царя Александра Второго, настроения большинства населения и так начали резко меняться, никто не хотел быть связанным с тем, кто убил Освободителя. А Папа создает террористам новых мучеников, нет бы делать все по тихому, но нам ведь надо, шоб боялись.

Складывается впечатление, что Царь вообще не имеет стратегического видения развития страны. Никто в его окружении не понимает к чему должна прийти страна, каких горизонтов должна достичь, но вот иметь огромную дубину, которой можно жахнуть, очень хочется.

Я не понимал желания создать огромный военный океанский флот, при полнейшем отсутствии собственного торгового и гражданского флота, без выходов в мировой океан, без возможности оперативного маневра флотами. И мне, как наследнику, пытались привить те же самые взгляды на устройство страны. Главное это армия и флот, все остальное по боку.

Цусимское сражение очень доходчиво показало пагубность таких мыслей у правителей, но даже после такого урока, моей реципиент развернул строительство новых крупных военных кораблей. Команды этих кораблей, стоявших фактически на приколе, впоследствии стали ударной силой революции, были постоянным дестабилизирующим фактором в местах своего базирования. Это было не только в России, восстания на флоте прокатились по всем странам, участницам Первой мировой войны, если у них имелся дредноутный флот разумеется.

Приходилось каждый месяц выдерживать постоянные нравоучения от венценосных родителей, каждый раз по пунктам объясняя свою позицию на тот или иной вопрос.

Насколько я видел, Императору, в какой-то момент стало даже нравиться изменившееся поведение любимого сына, все же в глубине души ему не нравилась нерешительность и чрезмерная скромность Николая. Хотя признавать мои доводы он все же не желал.

Складывалось ощущение, что он начинал видеть во мне своего любимого, но к сожалению покойного брата, Николая Александровича. Его любовь к старшему брату была безграничной.

Стеснительный, угловатый, неуклюжий и грузный, он сделал из своего брата идеал для себя. А теперь его любимый сын, названный в честь покойного брата, начал очень сильно напоминать его.

С Мама мне удавалось сохранять довольно ровные и стабильные отношения, она и до моего подселения была строга с наследником, так что отсутствие особо теплых чувств между нами не должно было быть подозрительным. По началу она конечно пыталась заставить меня возобновить постоянные письма-отчеты, но удалось откупиться ежемесячным очным “отчетом”.

С генералом Драгомировым мы в тот раз засиделись до темноты, но оба остались довольны общением друг с другом.

Завтра родители прибудут в столицу для подготовки к празднованию Введения во храм Пресвятой Богородицы и мне не придется ехать в Гатчину, чтобы прозондировать вопрос о создании Генерального Штаба.

Проснувшись с утра, я отправился во двор на ежедневную тренировку, где уже начинали собираться ученики гимназии. Делая ежедневную гимнастику, они, да и никто в этом мире, даже не подозревали, что выполняют комплекс упражнений, разработанный в далеком будущем.

Это же касается и их питания, режима и учебного процесса. Вообще в строящейся гимназии не будут классы, в их современном понимании, не будут оценки, не будет еще много чего, что так надолго засядет в образовательной системе мира.

Я осознавал, что сейчас нет смысла вводить новую систему образования повсеместно, но свою будущую элиту я решил готовить по доказавшим свою состоятельность в моем прошлом, методам.

Результаты были заметны уже сейчас, среди учащихся не было никого ниже 145-и сантиметров ростом, осанка многих начала выравниваться, координация и выносливость тоже подрастала. Я с самого начала приказал отслеживать многие параметры, так что статистика уже вырисовывалась. Сам я был уже ростом в 165 сантиметров, потихоньку начали вырисовываться мышцы, осанка у меня и так была правильная, но теперь мне не нужно было напрягать спину, чтобы держать ее.

Закончив комплекс со всеми, я направился к казакам, продолжать свою тренировку, а остальные ученики разбрелись по всему дворцу, где у них проходят занятия.

– Ваше высочество, императорский поезд отбыл из Гатчины, – поблагодарив Михаила, так и не принявшего фамильярного обращения, который заглянул в кабинет и оторвал меня от отчета по выпуску продукции моими фабриками я начал собираться ко встречи родителей.

Заводы Петербурга уже третий месяц работали по временной схеме, но популярность их продукции была такова, что я уже поручил проработать возможность строительства такого же дуэта фабрик в Москве, Варшаве, Киеве, Одессе, Оренбурге, Севастополе и Риге.

Сейчас с помощью Прозоровского Никиты Михайловича, мне удалось собрать кредитов на сумму более трех миллионов рублей, которые и пойдут на строительство новых фабрик, в том числе и цементного завода в Чудово. Естественно, что без гарантий от Папа мне бы такое никогда не удалось, пришлось перевезти в Гатчину все что успел добыть Гажеев, ставший по итогу своей работы, поручиком. Переданный на хранение ценностей было более, чем на два миллиона, так что отец после того, как поучил меня жизни, все же согласился стать гарантом моих кредитов.

Никита Михайлович был отрекомендован мне, Бунге Николаем Христиановичем, как гениальный финансит и он таким являлся, вот только был он кристально честен, а потому абсолютно никому не нужен на государственной службе, кроме меня разумеется.

Сейчас он, совместно с Ильей мотается по упомянутым городам, подбирая участки под строительство, самих строителей, будущих управляющих и так далее. Илья вернулся со своей поездки месяц назад, прошла она довольно успешно и теперь я имел более или менее полное представление в какой глуши предстоить строить новый промышленный район.

Глава 6

После церемонии встречи Царского поезда, как же задолбало это заунывное “Боже Царя храни”, мы направились в Зимний, я уселся в карету с Ксенией и мы весь путь веселились, шутя над сопровождающими нас генералами и министрами. Ксюшу я воспринимал, как свою дочь и очень привязался к ней, называя ее “мое солнце”, чем она всегда хвасталась перед другими.

– Колька, меня до сих пор пытаются отговорить от твоей авантюры с военной компанией, а ты предлагаешь внести кардинальные изменения в военном ведомстве, мне и так приходиться сокращать военный бюджет, – мы беседовали в его кабинете, после семейного ужина.

И все же была для меня одна польза от милитаристских настроений отца, он без проблем согласился профинансировать организацию частной военной компании, во главе с отставным генералом Куропаткином.

Всего было сформировано две бригады из двух полков каждая, с частями усиления разумеется. Потому в распоряжении полковника были шесть батарей со скорострельными пушками Барановского, четыре восьми орудийные батареи 87-мм полевых легких пушек образца 1877-го года, две из которых были конными и восемь четырех орудийные батареи картечниц системы Фаррингтона, мне удалось уговорить его на переезд и открытие совместного завода по выделке картечниц в Петербурге.

Личный состав был вооружен 11-и миллиметровыми винтовками Ремингтон и револьверами системы Смит-Вессона образца 1871-го года, или по простому «русский Смит-Вессон».

Сейчас обе бригады были направлены в Туркменистан, хотя экспедиция генерала Скобелева закончилась огромным успехом, там все еще хватало бандитствующих элементов или национальных героев, зависит от точки зрения. Особенно много было банд базирующихся на территории Персии, но постоянно вторгающихся на наши территории. Там должны были пройти боевое слаживание все подразделения ЧВК и одновременно проводились полевые испытания новых образцов экипировки и обмундирования, что выпускала моя фабрика.

– Ваше величество, необходимость и насущность создания Генерального штаба невозможно переоценить, мои доводы к созданию оного поддерживает генерал Драгомиров и все преподаватели Академии Генерального штаба. Мы имеем академию генерального штаба, но не имеем самого штаба, прошу ознакомиться со всеми доводами к созданию оного, – с этими словами я протянул Царю папку с подготовленными документами. Я грубо проигнорировал слова о ЧВК, так как этот вопрос поднимался уже не единожды, а переливать из пустого в порожнее я не любил.

– Никки, я давно думаю над тем, зачем тебе это все, зачем ты столь отчаянно пытаешься что-то изменить вокруг себя, зачем ищешь подходы ко мне, словно министр с очередной просьбой, у тебя есть полное право наслаждаться молодостью, а ты после смерти Папа еще ни разу не посетил театра или бала, зачем это все тебе, – вопрос отца застал меня врасплох, не ожидал от него такого именно сейчас.

– Вы абсолютно правы и я бы с удовольствием жил бы жизнью описанною вами, однако у цесаревича такой страны, как Россия, нету прав, у него есть только обязанности. Именно мои обязанности, возложенные на меня Богом и судьбою, заставляют меня работать на благо нашей Родины, от зари до поздней ночи, – я чуть сам не скривился от пафоса, но Царь-батюшка проглотил такой спич и задумчиво откинувшись на спинку кресла, барабанил по столу.

Спустя минуту он открыл одну из многочисленных шкатулок на своем столе и достал из нее маленький башмачок, явно принадлежавший не ему и протянул его мне.

– Это мой крест, о котором я стал забывать в последнее время, – я недоуменно рассматривал женский башмачок, решительно ничего не понимая, – Когда мне было девятнадцать, я полюбил, я не видел для себя большего счастья на Земле, чем всей душой и телом принадлежать ей.

Моя милая Дусенька, когда мне начало казаться, что она не отвергнет моего предложения руки и сердца я отправился к отцу, просить его соизволения на брак. Он тогда спросил меня, знаю ли я о том, что брак на княгине Мещерской, будет морганатическим.

Я это прекрасно осознавал, но ведь у меня был мой Никса, который должен был стать лучшим из правителей, что видела Россия. Объявив отцу, что я готов отказаться от статуса великого князя и одного из наследников на престол, я сказал ему, что имею право на счастье. Мне это казалось естественным, ведь я сам никогда не рассчитывал стать однажды императором.

Тогда он сказал мне, что даже у потенциального наследника на престол нету прав, у него есть только обязанности, а затем спросил все ли я понял. Я понимал это всегда, просто боялся признаться в этом самом