35. КРАСОТА, КОТОРАЯ СПАСЁТ МИР
За два года до этого.
В сети появились снимки новой скульптуры всемирно известного скульптора Фабио Баджо. На его странице в социальной сети за четыре недели фотоальбом собрал свыше двадцати тысяч комментариев. Спустя ещё пару месяцев число комментариев выросло до трёх миллионов. С момента публикации снимков со своей последней работой Фабио Баджо не дал ни одного интервью. Более того, он ни разу не появлялся на широкоосвещаемых мероприятиях.
В комментариях пользователи по всему миру высказывали мнения по поводу того, что символизирует эта скульптура. Если с эстетическим аспектом всё было максимально прозрачно и восторга публики не было предела, то насчёт толкования скульптура породила бурную полемику. Одни считали, что изображённая сцена является исключительно результатом гениальной фантазии итальянского мастера, интерпретировать которую в состоянии только он. Другие настаивали на том, что скульптура символизирует рождение чего-то нового и отражает степень того, насколько тяжело в современном мире создать нечто новое, что порой даже приходится идти на большие жертвы.
Художественные критики долгое время смотрели на работу Баджо под разными углами и в многочисленных попытках истолковать глубинное содержание скульптуры через восемь месяцев, после её детального изучения пришли к выводу, что умирающая женщина с клинком в спине является матерью ребёнка на постаменте. Она отдала свою жизнь во спасение своей родной крови; она пожертвовала собственной жизнью, чтобы сохранить новую жизнь, появившуюся на этот свет. При детальном рассмотрении рукояти меча, торчащего из спины женщины, историки пришли к заключению, что Фабио Баджо изобразил копию мечей, которыми снаряжались крестоносцы Католической церковью в эпоху крестовых походов. Эта деталь подтолкнула экспертов на мысль о том, что убийство матери совершено властью или человеком, который действует от лица законной власти. Таким образом власть наказывает за то, что женщина спрятала рождённого ею младенца.
Последняя деталь осталась под вопросом. А именно – кем является этот младенец? Возможно, это сын человека из ряда правителей, который не хочет очернять свою репутацию отпрыском, как результатом его связи с простой крестьянкой. Но большинство авторитетных экспертов склонялись к версии, что скульптура демонстрирует отчаяние матери, спасающей своего ребёнка от тирании государства, от власти, которая запрещает выводить на Божий свет плод своих чресел.
Весь мир горел желанием увидеть воочию новый шедевр Фабио Баджо, как, собственно, и самого автора. В какой-то момент жёлтая пресса даже стала распускать слухи о том, что опубликованные снимки не более чем банальный монтаж. Но ни один здравомыслящий человек и не думал прислушиваться к подобным оскорблениям в адрес Баджо.
Спустя полтора года после публикации снимков на телевидении появилось эксклюзивное интервью Фабио Баджо, которое он согласился дать корреспондентам одного единственного информационного агентства – «Свободная масса» – в гостиной своего дома во Флоренции.
Первый вопрос корреспондента затронул специфику работы.
– Фабио, расскажите нашим зрителям о том, сколько времени ушло на создание этого шедевра.
Долго не думая, Фабио произнёс:
– Я часто задаюсь вопросом: «Сколько времени ушло у Бога на создание вселенной?» Я, конечно, создал не вселенную, но был вовлечён в процесс настолько глубоко, что потерял счёт времени. Правда. Я часто закрываю жалюзи в своей мастерской и работаю при искусственном освещении. И часов у меня там тоже нет. Меня всё это как-то отвлекает. Поэтому я стараюсь следовать принципу, который твердит буквально следующее: творение – процесс, который никогда не должен измеряться временными затратами. Говорят, что совершенству нет предела. Так вот, в любом шедевре, каким бы идеальным он не казался, ты всегда умудряешься найти какой-нибудь изъян, который нужно исправить, причём немедленно. Это как патологический перфекционизм, при наличии которого времени на конечный результат уходит слишком много. Так вот, я страдаю этим патологическим перфекционизмом.
Один из журналистов задал следующий вопрос:
– Вашу работу называют неким прорывом, воскрешением забытого, а может быть и рождением нового направления в изобразительном искусстве. Довольно долго весь мир колебался, пытаясь дать трактовку скульптуре. Ею как восхищаются, так и видят загадку. Каким образом у вас родилась идея такой скульптуры?
– Знаете, – начал рассказывать Фабио, сложив кисти рук на скрещенных ногах, – большинство людей, которые не увлекаются искусством должным образом, не пытаются понять глубинную суть произведения, замечают лишь то, что лежит на поверхности. Речь идет об эстетике. Визуальная красота или её отсутствие – вот, что замечают люди в первую очередь. Но увы, как показывает практика, для людей, не изучающих изобразительное искусство профессионально, в большинстве случаев этим дело и ограничивается. Мне же хотелось, чтобы моё новое детище не просто вызвало у публики большой интерес к себе и таило в себе некую загадку, и даже не возрождало утраченную любовь и тягу общества к искусству. Я хочу, чтобы, глядя на эту скульптуру, люди понимали, что то, что они видят перед глазами – лишь оболочка. Это упаковка. Чтобы увидеть содержимое, нужно раскрыть упаковку своей фантазией и увидеть ту идею, которую несёт это произведение. И тут я подумал, что это должно быть нечто такое, что само по себе вызовет у публики интерес. Это должна быть тема, которая в силу своего существования уже является предметом бурных разговоров и споров, которая привлекает к себе жгучий интерес. Нечто глобальное, но и в то же время касающееся каждого из нас не в косвенном, а в буквальном смысле. Имеющее прямое отношение к каждому отдельно взятому человеку без исключения. Появление на свет новой жизни. Рождение. Обновление нас с вами. Воспроизведение рода человеческого. – Прождав длительную паузу, Фабио продолжил мысль: – Запретный плод сладок. Вопрос деторождения на нашем веку САМЫЙ запретный. Это ли не тот плод, который привлечёт к себе взоры всего мира.
Спустя сорок восемь минут диалога корреспонденты задали последний вопрос:
– Ну и наконец тот вопрос, на который хотят узнать ответ наши зрители уже достаточно давно, если не с того дня, когда впервые увидели вашу скульптуру. Как она называется?
Вдруг лицо Фабио окаменело. Его глаза опустились и хаотично забегали по паркету. Растерянность и неловкость выступили на лице. Корреспонденты «Свободной массы» продолжали сидеть и терпеливо ждали ответа на сформулированный вопрос. Вскоре лицо Фабио обрело железную уверенность и твёрдость, с какой зазвучал его голос:
– Убийство ценою в жизнь.
36. ЭТО БУДЕТ СЕНСАЦИЯ!
Рабочий день почти окончился. На улице стояли сумерки. Инесс Боринже активно копалась в файлах компьютера, стараясь систематизировать всю информацию для рационального распределения рабочего времени своего босса. Поступали звонки желающих записаться на приём, кто-то звонил с просьбой передать что-то срочное начальнику. Постоянное обновление операционной системы предотвращало рост трудоёмкости работы Инесс. С каждым апгрейдом компьютер мог обрабатывать всё более сложные формы информации. Теперь Инесс не приходилось копаться вручную и искать свободное место в графике для записи посетителя. Компьютер был подключён к телефону и вся информация интегрировалась в едином носителе. Когда система распознавала в разговоре секретарши и звонящего набор логических выражений типа «можно записаться», «могу ли я записаться», «в какой день можно прийти на приём к», в компьютере тут же происходил автоматический запуск файла с календарной матрицей и ячейками для записи в графике босса с зелёными индикаторами (свободным для приёма временем), красными (занятым) и жёлтыми (повисшим в воздухе). Когда в разговоре секретарши и абонента компьютер распознавал логические фразы «не могли бы передать сообщение», «не передадите сообщение», «у меня срочное сообщение для», то компьютер в автономном режиме запускал аудиозапись разговора, в котором после окончания диалога вырезал все лишние фрагменты и отправлял готовый файл с пометкой «срочно» по локальной сети на компьютер начальника.
Перед рабочим столом возникла фигура. По привычке Инесс спросила на автопилоте, не отрывая глаза от экрана:
– Я вас слушаю.
– Я могу видеть мсье Тавена? – спросил брутальный мужской голос.
Не поднимая головы, Инесс спросила:
– Вы записаны?
– Эм… нет.
– Тогда, боюсь, вам придётся прийти завтра, потому что сегодня у него вряд ли найдётся для вас свободная минутка. Вас записать?
– А знаменитости к мсье Тавену тоже должны записываться?
Инесс оторвала глаза от документов и посмотрела на посетителя. Перед ней стоял крепкий мужчина атлетичного телосложения. Вся его одежда была насквозь мокрая и местами вода продолжала капать на пол, будто он искупался в Сене.
– Надеюсь, мокрая причёска не делает меня менее узнаваемым – добавил Маркус.
Слегка заикаясь, Инесс поднялась и, указывая на мягкую мебель в приёмной, произнесла, направляясь в кабинет босса:
– Я уточню. М… можете пока присесть.
Не дойдя до двери, Инесс обернулась и спросила дрожащим голосом с нотой недоразумения, которое извлекало её перекошенное лицо:
– Желаете кофе? Или чай?
– Не стоит. Спасибо, мадам – к удивлению секретарши, вежливо ответил Маркус.
Сделав несколько шагов в сторону кабинета, Инесс снова неуклюже обернулась, чтобы спросить:
– Мсье Тавену что-то передать?
– Да. Скажите, что у нас с ним есть общий знакомый.
Инесс с Робером Тавеном долго переговаривали в его кабинете. Вскоре Инесс открыла дверь и направилась на своё рабочее место, попутно обращаясь к Маркусу:
– Мсье Тавен сейчас вас примет.
– Благодарю – ответил Маркус, располагаясь на кожаном диване, который казался ему раем после того, как пришлось плыть по Сене и тащиться в офис в одежде, которая промокла до нитки.
Пока Инесс шла к своему рабочему месту, Маркус пристальным взглядом оценивал её глубокое декольте на белоснежной блузке и облегающую чёрную юбку, думая о том, что она работает у своего босса не только секретаршей.
– Добрый вечер – обратился к Маркусу Робер Тавен, выйдя из кабинета.
Тавен был оптимального телосложения под метр восемьдесят. Он носил чёрные кудри средней длины и небольшую полуседую щетину.
– Здравствуйте – отозвался Маркус.
Пожимая руку посетителю, Робер сказал с вопросительной интонацией и нахмуренным лицом:
– Мсье… Берг. Верно?
– Для вас Маркус – широко улыбаясь, ответил он, продолжая сжимать руку Тавена.
– Как скажете. Прошу – сказал Робер, приглашая пройти в кабинет.
Робер Тавен был из тех людей, кто умел преподносить информацию в роскошной упаковке. Если нужно было написать статью про то, как какой-нибудь бизнесмен из Марокко, Алжира или любой другой мусульманской страны купил французский мясокомбинат, то в заголовке Робер непременно напишет что-нибудь в стиле «Истребление свиней во Франции». Пафос и эпатаж. Вот стиль Робера Тавена. В мире было не так много людей, которые умеют драматизировать пустяковые темы и при этом не перегибать палку. Тавен был одним из них. Больной темой для него являлся шоу-бизнес. Здесь он никого не щадил. Какая-нибудь актриса исполнит роль рабыни любви и Робер тут же начнёт копаться в истории её любовных связей и готовить репортаж для новостей из мира шоу-бизнеса, где ведущий расскажет о всей полигамии кинозвезды с подноготной. С таким подходом к работе, какой проявлял Робер, начальство крайне неохотно переводило его из отдела светской хроники в отдел новостей о рассекреченных архивах.
Закрыв за собой дверь, Робер добавил:
– Присаживайтесь, Маркус.
– Нет, спасибо. Боюсь, я перепачкаю вашу мебель – извиняясь, ответил Маркус, обращая внимание на свою промокшую одежду, эксцентричный вид которой, казалось, совсем не заметил Робер. Или делал вид, что не замечал.
– Я настаиваю. В этом мире чистых людей не осталось. Как бы мы не старались выглядеть чистыми снаружи, душой и репутацией мы каждую минуту тонем в грязи – саркастично проронил Робер, чем вызвал одновременный смех у себя и у Маркуса. – Поверьте. Моя работа доказывает этот факт изо дня в день уже не первый год.
Услышав про грязь, Маркус почему-то вспомнил вызывающий наряд секретарши Инесс. Он опустился в кресло перед рабочим столом. Напротив него перед огромным окном расположился Робер. Его чёрный пиджак свисал на спинке кресла. Галстук Робер не носил вовсе, расхаживая большую часть времени в брюках и белоснежной рубашке.
– Я могу задать вопрос? – проронил Маркус.
– Само-собой.
– Вы всегда так легко впускаете к себе людей, которых разыскивают по всей Европе?
– Ну… – вздохнул Робер, откинувшись на спинку кресла – скажем, на вашем месте сидели люди и с куда более скандальной репутацией. Вот только у меня назревает вопрос.
– Спрашивайте.
– Охрана не сообщила о том, что ко мне кто-то идёт. Как вы попали в здание? Учитывая нашу одиозную репутацию среди властей, мы вынуждены охранять свои объекты особенно тщательно.
Ответ Маркуса не заставил себя долго ждать:
– Ваши ремонтники забыли отключить подачу электричества для подъёмника, а вентиляционные шахты будут уязвимым местом в любом здании.
Усмехнувшись, Робер добавил:
– На самом деле, по поводу вашего вопроса… в действительности всё обстоит куда прозаичнее. Если сюда приходит кто-то такой, чья личность вызывает ненависть со стороны широких масс, то как правило такие визиты имеют дружественный повод. Видите ли, наша политика сама по себе подразумевает активное вмешательство в чистую репутацию известных, популярных, медийных и влиятельных людей. Мы роемся в их шкафах в поисках скелетов и копаемся в их грязном белье, и в первую очередь такими людьми являются те, кто имеет прямое отношение к власти. Так что они в свою очередь всеми силами пытаются подпортить образ того человека, который им насолил, чтобы их в свою очередь возненавидел весь мир. Но не нужно быть провидцем, чтобы понимать одну простую истину – если какой-нибудь политик или поп-звезда кого-то ненавидит и старается чем-либо очернить имя этого человека, значит у этого человека имеется что-то весомое, какой-то секрет; значит ему известны какие-то интимные места ничем незапачканной личности, коих, как я уже говорил, в природе не существует. Так что визиты подобных людей в нашу редакцию не такая уж и редкость.
– То есть вы заранее знали, что я пришёл к вам не с пустыми руками?
– Скорее, в первую очередь, меня интересует то, как вы вышли на меня. Обычно с нами связываются по телефону, через наш сайт, электронную почту и так далее. Инесс сказала, что у нас с вами есть общий знакомый. Так кого я должен благодарить за столь почётного гостя?
Маркус потёр подбородок, слегка задумавшись, и сказал:
– Если позволите, я пока оставлю его имя в секрете. То, что он сделал, далось ему нелегко. Он многим рисковал, поскольку то, что он просил передать вам, не какое-нибудь грязное бельё. Ну или, по крайней мере, не в тех масштабах, в каких вы привыкли копаться. Помимо прочего он помог мне найти ту информацию, с которой ваш канал неделями, месяцами не будет вылезать из сенсаций. Сюжетов вам хватит на целые годы. Информация, которую я хочу, чтобы вы обнародовали, насолит многим политикам. Речь идёт не только о Бельгии, Франции, и даже не о Европе. Это… В общем, я не хочу подвергать какой-либо опасности этого человека, без которого, как вы уже поняли, этот разговор не состоялся бы. Тем более что он опасается за свою жизнь настолько, что не решился отправлять вам файлы по электронной почте или приехать сюда, чтобы самому передать в руки.
Повисла пауза. С выражением на лице, будто посетило озарение, Робер потянулся к кнопке под столешницей и заблокировал входную дверь, после чего спросил:
– Эти файлы у вас при себе?
Маркус расстегнул молнию на внутреннем кармане, откуда достал один из двух носителей с копиями всех имеющихся файлов. Передавая флэшку через стол, Маркус добавил:
– Она вроде как водонепроницаемая. Должна быть рабочая.
После того как флэшка была подключена и содержимое отобразилось на голографическом экране, Робер спросил:
– И… с чего предлагаете начать?
– Там есть три видеофайла. Они вне папок, должны быть в конце списка.
– Гм-гм. Вижу.
– Просмотрите их для начала.
Робер надел наушники и нажал на запуск.
Первую запись он остановил где-то на середине, как и вторую. По прошествии пяти с половиной минут с начала третьей, Робер нажал на паузу и произнёс:
– Давайте попросим Инесс принести что-нибудь выпить. Мне потребуется какое-то время, чтобы поверхностно изучить файлы.
– Можно чай?
– Разумеется. Чёрный, зелёный?
– Чёрный.
Ещё до того, как Робер открыл рот, Маркус добавил:
– Без сахара.
Робер передал поручение секретарше и начал осматривать видеозапись, которую сделал Руди при помощи камеры на очках. Затем он перешёл к документам, которые Руди скопировал с базы данных. Следом пошли статьи из интернета и аудиозаписи телефонных разговоров Руди с родственниками заключённых. В папках были ссылки на сайты с объявлениями об исчезновении людей, якобы отпущенных на свободу по УДО. В одной из папок находились копии файлов, где подробно описывался процесс и специфика работы сектора «3». Всё это составляло не более 10% от всего содержимого носителя.
Прошло чуть больше часа. Робер сделал короткий звонок, после которого извлёк флэшку и обратился к Маркусу, вставая из-за стола:
– Пойдёмте со мной. Такие вещи не могут ждать.
На последнем этаже находилась приёмная вдвое больше той, что была перед кабинетом Робера Тавена. На двери было написано «ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР», а чуть ниже – «Рубен Авакян».
Робер обмолвился с секретаршей главного редактора, после чего попросил Маркуса посидеть на диване, а сам вошёл в кабинет.
Не прошло и получаса, как открылась дверь и Робер позвал Маркуса.
Войдя в кабинет, Маркус встретил перед собой главного человека в редакции. Ему пожал руку французский журналист армянского происхождения. Рубен Авакян не выделялся большим ростом, но зато знал толк в своей работе. Именно при нём «Свободная масса» обзавелась квалифицированными юристами и матёрыми, по-настоящему наглыми корреспондентами, что сильно повлияло на рост аудитории на всех платформах. Теперь компания была отлично защищена с точки зрения буквы закона. Корреспонденты позволяли себе многое, когда добывали ценные интервью, но при этом не коим образом не нарушали ни единого закона Франции или какой-нибудь другой страны, откуда приходилось вести репортажи. В суде к каналу и его сотрудникам также было не подкопаться. Формально все сотрудники были чисты и не преступали черту дозволенного. Конечно, это выводило из себя тех, кому посвящались выпуски новостей. Помимо прочего, в компании появились первоклассные инженеры, которые основательно поработали над безопасностью сервера, через который функционировал сайт канала, где публиковались все материалы.
С тех пор как «Свободную массу» возглавил Авакян, канал не получил ни одной премии в области тележурналистики. Все сходились во мнении, что к этому приложил руку кто-то из правительства. Поэтому отсутствие наград сотрудников не только не огорчало, а напротив – они воспринимали такую реакцию, как знак качества для своего телеканала. «Свободная масса» стал самым прибыльным среди новостных каналов. Рекламодатели едва ли не рвали друг другу глотки ради контракта с каналом. Количество зрителей оставалось стабильно высоким, а число ежедневных посетителей официального сайта неумолимо росло с того дня, как была запущена рубрика «Архив», которая была доступна только на официальном сайте «Свободной массы» и состояла из больших интервью находящихся в отставке политиков, которые выдавали много интересных секретов из своего политического прошлого, которые затрагивали ныне действующие правящие верха.
Представившись, Рубен начал подробно излагать серьёзным звонким голосом:
– Обычно мы сутками, и даже неделями проверяем информацию перед тем, как удостовериться в её подлинности. Но мы только что проверили личности двух из трёх людей, представленных на видео. Кое-что мы прочли о деятельности транснациональной корпорации, о которой идёт речь в материалах. Ещё посмотрели кое-что о пропавших людях с наличием судимостей. Всё очень даже похоже на правду. К тому же, учитывая вашу популярность… едва ли всё это может оказаться фальшивкой. Наверное, если что-то и надо проверить, то всё это займёт не больше двух дней. Поэтому, если мои уши и мои глаза меня не обманули, то нам потребуется около недели, чтобы подготовить сюжет для программы. Мы начнём крутить рекламу, чтобы максимально расширить аудиторию именно для этой трансляции. Но рекламировать, конечно же, мы будем кое-что другое, что-нибудь безобидное для героев этих новостей, но нечто такое, что вызовет огромное любопытство у публики и о чём не заподозрит ни один из тех, кого мы будем выводить на чистую воду. Далее. Учитывая масштабы этой информации и статус людей, которых она затрагивает, мы можем выйти в эфир с небольшим запозданием, поскольку потребуется усиленная охрана здания и нужно будет проверить мощность наших генераторов, чтобы никто не сумел прервать трансляцию. Всё это займёт некоторое время. И главное – вряд ли можно дать здравую денежную оценку такой информации, но после серии новых передач на наши головы свалятся новые рекламные контракты, так что вознаграждение будет достойным. Тем не менее вы можете обратиться с любой просьбой. Со своей стороны я сделаю всё, что в моих силах. В нашем офисе есть помещения, предусмотренные для таких случаев. Там имеются все удобства. Тот факт, что вы причастны к огласке этой информации, разумеется, останется в стенах этого кабинета и будет предан огласке в будущем только с вашего согласия. Так что располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Если можно, я задам вам один единственный вопрос?
– Конечно.
– Что я могу для вас сделать?
– По поводу вознаграждения. Я здесь не для этого. Просто сделайте свою работу.
– Я вас понял, мсье. Что-нибудь ещё?
Маркус задумался, осмотрев себя с ног и доверху.
– Хотелось бы выпить что-нибудь прохладительное. По пути сюда было слишком жарко. Если можно, хотелось бы сухую одежду. И ещё мне нужен врач. Хирург.
Сохраняя беззаботное лицо, главный редактор ответил всё таким же ровным голосом:
– Уже сделано. Одежду в большом ассортименте и всех размеров вы найдёте в шкафах, в комнате. Даже если захотите что-то особенное, сообщите мсье Тавену. Он будет с вами на связи круглосуточно.
Посмотрев на Маркуса, Робер несколько раз молча и с довольным лицом кивнул.
– По поводу врача, – продолжал Рубен, слегка прищуривая глаза, – это нам тоже не впервой. Думаю, в течение часа он будет у вас. По поводу еды тоже не беспокойтесь. На девятом этаже находится кафетерий. Обслуживание бесплатное для всех. Сейчас, правда, он уже закрыт. Но если вдруг проголодаетесь, для этого есть мсье Тавен.
Робер в очередной раз широко улыбнулся, хлопнув Маркуса по плечу.
Маркус почувствовал слабость рядом с пулевым отверстием в бедре. Следом начало отказывать раненное плечо вместе с рукой. Его слегка пошатнуло.
– Мсье Берг? – обратился Рубен, взяв Маркуса за локоть. – Мсье Берг, с вами всё хорошо?
Маркус рухнул на пол, теряя сознание.