10. НА ОБЕД БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ
Прозвенел звонок. Энрике поспешил домой. Как обычно, компанию по пути ему составлял одноклассник Марио, который был сыном иммигрантов из Неаполя.
– Ну, что на сегодня? – спросил Марио.
– Я предлагаю имена – сказал Энрике.
– Да. Почему бы и нет. Только чур женские.
– Не возражаю.
– Тогда начинай – предложил Марио.
– Норма.
– Ладно – задумчиво вымолвил Марио. – Значит так. Директриса – первая. Мэрилин Монро – вторая. Её настоящее имя – Норма. И… и… Кларксон, из параллельного класса. Она тоже Норма.
– Идёт – согласился Энрике. – Так, Норма, значит ты называешь на «А».
– Анна.
– Первая – наша биологичка. Вторая – Анна Стротман из рекламы, и училка по французскому.
– Эй-эй, стоп – возмутился Марио. – Её полное имя «Антуанетта». Так не пойдёт.
– Да ладно тебе. «Антуанетта», сокращённо «Анна». Одно и то же фуфло.
– Ну чёрт с ним. Опять на «А».
– Агнесс.
Марио изобразил задумчивое лицо и начал вспоминать женщин, которых звали «Агнесс».
– Первая – Агнесс Хьюз из театрального кружка. Вторая – Агнесс Бейц.
– Что за Бейц?
– Ну та порнушка, которую мы смотрели у Маурицио на прошлой неделе.
– И?
– Там я помню в титрах было указано имя актрисы.
– Какая ещё нахрен актриса – с какой-то насмешкой произнёс Энрике. – Подумаешь, десять-пятнадцать минут попрыгала на шесте. Тоже мне, талант. Получается, чтобы стать актрисой, достаточно просто иметь рабочую щель.
– Да у них там у всех рабочая щель – поддержал Марио. – Чаще чем они, по-моему, работают только шлюхи.
Они оба громко захохотали.
– Ладно, хрен с ним – сказал Энрике. – Называй третью.
– Агнесс Браун. Лаборантка.
– Теперь ты на «С» – сказал Энрике.
Марио вслух призадумался:
– Так. Стерва – нет. Сука – нет. Тогда… да хрен с ним. Так слишком долго и нудно. Предлагаю начинать со слога, на который заканчивается предыдущее имя.
– Я предлагаю ещё лучше – называть имена, которые заканчиваются на один и тот же слог.
– Давай – согласился Марио. – Начинаем на «Ла».
– Рафаэлла Карра.
– Фильм «Операция „чудовище“» смотрел?
– Да.
– Тогда Анхела Молина.
– Так. Кто же ещё. О! Габриэлла!
– Это кто? – задумчиво спросил Марио.
– А, да, ты же её не знаешь. Да одна итальянка недавно у нас комнату сняла. Ладно. Назову другое имя. Ты не знаешь её.
– Тогда давай исправим эту нелепость. Познакомишь нас вечерком и всё будет по правилам – мажорным тоном произнёс Марио.
– Закатай губу. Ей двадцать девять. Так что твои половые амбиции ещё не доросли до неё.
За минуту до этого.
Картер комфортно разложился за столиком летнего кафе. Он спокойно дожидался чашку кофе, как и новостей по поводу доставки груза. А пока что ни Аурелио, ни денег, ни груза. Напротив него сидели ещё два человека из службы охраны мэра – Леон и Дуглас.
– И всё-таки надо было приставить машину с сопровождением. Такой груз не должен быть без наблюдения – сказал Леон, сложив руки на столе.
– Мне сейчас плевать на ошибки, которые уже произошли – резко высказался Картер. – Если вы хотите что-то сказать, то говорите о том, как исправить эти ошибки, а не подмечайте их. А если ваши мозги не способны родить никаких решений этой проблемы, то молчание для вас и впрямь дороже золота.
Леон убрал руки со стола. Его глаза, скрытые под солнцезащитным стеклом очков, теперь смотрели куда-то вниз, бессознательно рассматривая изгибы и стыки тротуарной плитки.
Официантка принесла две чашки кофе и одну с чаем.
Картер обратился к девушке:
– У вас имеются свежие газеты? – слегка грубым и раздражённым тоном спросил Картер.
– Конечно, сэр. Секунду – ответила официантка, будто не замечая того, в какой форме к ней обратился посетитель.
Официантка подошла к парадному входу, за которым располагался стол с последними выпусками печатных изданий. Через считанные секунды она уже стояла перед Картером с небольшой стопкой.
– Держите. Здесь пять изданий.
Девушка положила газеты с журналами на край стола.
– Есть местные новости? – спросил Картер.
Официантка достала газету из середины стопки и сказала:
– Местные редакции ещё не распечатали новый выпуск. Эту газету мы получили сегодня утром. Её выпускают через границу с Техасом, совсем рядом.
Протянув газету Картеру, девушка ускоренным шагом стала удаляться, возвращаясь внутрь кафе.
– СУКА! – в полный голос сказал Картер.
На главной странице была фотография, сделанная репортёрами где-то на просёлочной дороге за пределами города. На фотографии был запечатлён перевёрнутый фургон с номерами, хорошо известными Картеру. Содержание газетной статьи было следующим:
«Недалеко от пригорода около скотоводческой фермы полицией штата был обнаружен фургон, перевозивший сотни человеческих органов. В связи с шокирующей находкой правоохранительными органами было возбуждено уголовное дело, фигурантов которого ещё предстоит выявить. По предварительным данным машина с контейнерами, в которых хранились органы, направлялась из соседнего штата, о чём говорят номерные знаки. Личность водителя, при котором не оказалось никаких документов – включая водительские права – пока ещё не установлена. В данный момент следствие занимается установлением личности хозяина грузовика. Также стало известно, что в местном отделении полиции уже был направлен запрос об оказании помощи в расследовании в генеральную прокуратуру штата Оклахома, откуда предположительно и въехал фургон на территорию штата Техас. Также вблизи перевёрнутого автомобиля было найдено тело…»
Позади Картера со стороны тротуара доносился диалог двух подростков:
– Так. Кто же ещё. О! Габриэлла!
– Это кто?
– А, да, ты же её не знаешь. Да одна итальянка недавно у нас комнату сняла…
Оглянувшись, Картер рассмотрел того, кто произнёс это имя, после чего резко поднялся с места, перевернув стул и быстрым шагом направился к проходившим мимо школьникам. Едва ли не выбегая на тротуар, он положил руку на шею мальчишки, который произнёс столь знакомое и редкое имя. Это имя в привязке к фамилии «Гильярдини» Гарри выкрикивал несколько раз перед смертью, убеждая мэра, будто знание имени похитителя денег решает проблему. Это имя сообщили каждому, кто не должен был пропускать его мимо ушей на улице, в метро, на вокзале и в аэропорту. Картер опустил руку на шею с такой резкостью, что это вполне походило на средней силы удар, особенно для тринадцатилетнего Энрике, который с трудом удержался на ногах. Его лицо моментально поглотила гримаса безумной боли и неимоверного страха.
Картер наклонился к нему, угрожающе посмотрел и произнёс:
– Где твой дом?
– Ну наконец-то – с облегчением сказала Изабелла, поднимаясь из-за стола.
На кухню вошёл Энрике. Он был без портфеля и весь в слезах. За его спиной стоял Картер, который удерживал дуло пистолета у затылка мальчишки.
В порыве страха за сына, Изабелла помчалась к Энрике. Её не остановил даже направленный в её сторону пистолет в руке Дугласа. Он ударил хозяйку по лицу, остановив её в паре метров от Картера с мальчишкой. Изабелла упала в сторону, потянув за собой декоративную подставку с цветочными горшками. На её щеке отпечатался рваный след от рукояти пистолета. Рана слегка кровоточила. Леон не дал Рафаэлю приблизиться к жене, чьё тело обнимало пол в окружении глиняных осколков и разбросанной почвы от разбитых цветочных горшков. Вопрос Рафаэля «Что вам нужно?» был проигнорирован.
– Кто вы!? – очередной вопрос хозяина, и вновь в ответ лишь громкое молчание.
– МАМА! – панически закричал Альваро, успев лишь подняться со стула перед тем, как Леон ткнул дулом револьвера в его висок.
Комнату заполнил громкий крик разрывающегося от плача Хорхе.
Столь же сильно, но без дикого крика, рыдала Рамона, которую крепко прижала к себе сидевшая рядом Габриэлла.
После того как все замерли, Леон и Дуглас отошли на несколько шагов назад, продолжая направлять перед собой дула своих оружий. В отличие от Картера они никогда не могли трезво оценивать обстановку. Они не видели разницы между тем, кто угрожает им пистолетом и безоружной жертвой. Они всегда доставали оружие и держали под прицелом, не задумываясь над тем, есть в этом необходимость или нет.
Картер толкнул Энрике в сторону Дугласа, который тут же схватил мальчишку за воротник, натягивая футболку к верху, от чего горло юного мексиканца слегка прижало и лицо тут же покраснело от затруднительного доступа к кислороду.
Картер подошёл к Габриэлле. Всё её тело до самых кончиков пальцев дрожало. Он резко схватил её за волосы и начал тянуть вверх, заставляя с воплем подняться со стула. От боли её веки сжимались сильнее, чем когда-либо за последние несколько суток.
– ДАВАЙ! ПОДРЫВАЙСЯ, СУКА! – злостно произнёс Картер, почти касаясь ртом лица Габриэллы. – ГДЕ!?
Её мысли парализовались от той боли, которую причиняла рука Картера, крепко обхватывающая длинные волосы Габриэллы. Всё, что ей позволяла делать эта боль – кричать с крепко зажатыми веками, и только.
– ХВАТИТ СТОНАТЬ, ТВАРЬ! Я СПРАШИВАЮ ГДЕ!?
Она вытянула руку в направлении коридора, в конце которого находилась её комната.
Картер двинулся в указанном направлении, потянув за собой Габриэллу. Стоило Картеру тронуться с места, как её вопли становились громче и дольше.
Через считанные мгновения их фигуры исчезли в коридоре.
– Не вздумай дурковать, амиго – тихо произнёс Леон, обращаясь к Альваро, который продолжал стоять так, будто вот-вот готов тронуться с места и напасть на незваных гостей.
Гулящей походкой и с опущенным пистолетом, Леон медленно подошёл к коляске. Он взялся за ручку коляски и стал покачивать её, напевая мычанием колыбельную. Изабелла, сидя на полу, протягивала руку в сторону коляски и со слезами произнесла охрипшим голосом:
– Пожалуйста…
Леон посмотрел на неё искоса, продолжая напевать колыбельную:
– У-у-У, А-а-А, ГМ-гм-ГМ…
Плач Хорхе начал стихать. Тогда Леон подобрал с обеденного стола кухонный нож и начал подносить его к младенцу, проговаривая у себя под носом:
– А что это у нас тут такое? А-а-а, смотри, какую игрушку тебе принёс дядя Ленни.
– Даже не думай – угрожающе произнёс Дуглас, взведя курок на револьвере, когда Рафаэль слегка дёрнулся вперёд. Этот зловещий щелчок смерть несущего металла, будто сигнальная кнопка, парализует каждую часть тела, каждую кость.
– Да-а, это ножичек – продолжал Леон. – А мама говорила нам, что острые предметы детям не игрушка?
Хорхе ответил отсутствием какой-либо мимики на лице. Леон продолжил:
– Но ничего. С дядей Ленни можно немного и поиграть. Дядя Ленни добрый. Он разрешает.
С этими словами Леон приложил кончик ножа к крохотной ладони младенца. Хорхе начал теребить своими пальчиками заточенный кусок стали. Он касался своей ручонкой ножа так небрежно, как это бывает с каждым предметом, который попадает к трёхмесячному младенцу.
Картер со всей силой дёрнул руку на голове Габриэллы перед тем, как отпустить её. Он наставил дуло на неё и сказал:
– Доставай!
Трясущиеся руки Габриэллы потянулись к ручке выдвижного ящика. Открыв его дёрганными движениями, она взяла оттуда конверт. Её ноги едва передвигались, а рука не хотела слушаться, когда дело дошло до передачи конверта Картеру. Он сделал пару шагов и резко вырвал конверт из её трясущихся пальцев.
Как только рука освободилась от обременительного конверта, Габриэлла тут же отскочила назад, прижимаясь к стене. Её ноги невольно размякли и колени начали сгибаться, а спина скользила по стене, опускаясь к полу.
Картер раздвинул верхние края конверта, чтобы разглядеть то, насколько стопка с купюрами большая. Затем он приблизился к Габриэлле и, сильно сжимая своими пальцами её хрупкую руку возле локтевого сустава, поднял с пола и потащил за собой. Он толкнул её в сторону гардероба.
– Одевайся!
Продолжая хныкать сквозь стекающие слёзы, неловкими дёрганными движениями Габриэлла одела свой кожаный приталенный пиджак, после чего её рука вновь оказалась сцеплена грубой и мёртвой хваткой Картера.
Картер волочил за собой Габриэллу и, проходя мимо кухни, крикнул:
– Уходим!
Леон несколько раз потеребил носик Хорхе со словами:
– Не скучай. Дядя Ленни ещё вернётся, и мы обязательно поиграем. Договорились?
– Хватит! – рявкнул Дуглас. – Пошли уже!
Пальцы Леона скользили по краешку коляски до тех пор, пока кончик указательного пальца не отцепился от неё, обозначив разлуку с малышом, которая была столь долгожданной для Рафаэля с Изабеллой.
11. НИЧТОЖНАЯ ПРИЧИНА БОЛЬШОЙ ПРОБЛЕМЫ
Субботний вечер для мэра всегда проходил в одном и том же месте. Говард сидел в ресторане «Вечный пир». Некогда это заведение принадлежало крупному предпринимателю Анджело Де Пальма, который в позапрошлом десятилетии открыл сеть ресторанов. Каждый год его сеть расширялась на один ресторан и один город. Заведение открылось под огромные капиталовложения с прибыли, полученной от уже функционирующих ресторанов всей сети. Очередная торговая точка казалась многообещающей затеей. Но вот незадача. Не миновало и недели с той поры, как двери ресторана открылись для всех желающих, как в морозильной камере, расположенной в подвале, обнаружили восемь обезображенных до неузнаваемости трупов. По приказу Говарда начальник полиции во время уединённого разговора с владельцем ресторана включил честного и добропорядочного блюстителя закона, которого нельзя купить ни за какие деньги и, следовательно, дело замять не получится. Деятельность ресторана приостановили. Для начала. Шли дни, недели. Прошло четыре месяца. Даже несмотря на оправдательный приговор, репутация заведения сильно пострадала. Убытки, которые нёс ресторан, Анджело никак не пугали. Тогда мэр совместно с начальником полиции внесли в свой тщательно разработанный план радикальные коррективы – возобновить следствие, открыть закрытое дело и на этот раз в качестве главного подозреваемого в уголовном деле выставили самого Анджело Де Пальма, как организатора преступной группировки, действовавшей на территории города. Де Пальма в очередной раз попытался предложить комиссару закрыть глаза на уголовный кодекс. В итоге он посчитал, что в прошлый раз комиссар, видимо, просто встал не с той ноги, потому что теперь главный блюститель правопорядка охотно шёл на разговор. Без малейших колебаний комиссар выдвинул единственно возможные условия, выполнив которые, все бумаги из уголовного дела волшебным образом испарятся. С тяжёлым вздохом, но Анджело всё же согласился. Тридцать тысяч и прекращение деятельности на территории города. А ресторан был оцеплен как место преступления на «неопределённый срок», который до сих пор не истёк.
С того времени ресторан слегка видоизменили, поменяли вывеску с названием, откорректировали меню и так образовался новый ресторан (пардон за тавтологию) на месте места преступления.
Пол в «Вечном пире» был устелен сплошной чёрной глянцевой плиткой, которая при должной чистоте извергала приятный блеск и приглушённое отражение всего, что находилось в помещении, а также отражение потолка и его геометрический орнамент в виде обрамления по периметру. Стены имели насыщенный багровый цвет. Через каждые пять метров на стене висел светильник, со стороны казавшийся не более, чем очередной декоративной побрякушкой для интерьера. Однако и они были подключены к электролинии и имели лампочки под белой полупрозрачной оболочкой.
Говард сидел за угловым столиком, откуда он по привычке наблюдал за всем залом. В этот день зал был пустым. Так сказать, внеочередная «ревизия». На столе перед ним лежали пепельница, пачка сигарет, наполовину пустой бокал с вином и бутылка «шардоне». Своим пустым и тревожным взглядом он смотрел на стеклянный фасад ресторана. Он видел, как по ту сторону по дороге изредка проезжали автомобили. Время уже было позднее. Почти полночь. Через пятнадцать минут истечёт крайний срок. И теперь всякий раз, когда он замечает слабое свечение автомобильных фар, извещающих о скором приближении автомобиля, ему кажется, что именно этот автомобиль остановится перед рестораном, а из его салона выйдут недовольные итальянцы – бесстрашный и по-настоящему наглый Маттео Пеллегрини со своими цепными псами. Но вот в очередной раз карета на колёсах проносится мимо и свет её ярких фар тут же меркнет.
Со стороны кухни послышались чьи-то шаги. Кто-то двигался в направлении главного зала.
– Роберт? – произнёс Говард, ожидая услышать отклик шеф-повара.
Но ответа не последовало.
– Брэд?
Ни повар, ни охранник не отозвались.
Каждый последующий звук становился всё громче и отчётливее. Чья-то фигура появилась в зале. Свет был сильно приглушённым, что не позволяло разглядеть лицо вошедшего. Он шёл вдоль стены. Сложная форма потолка бросала тень на его лицо. Виден был лишь чёрный костюм и тёмно-синяя рубашка.
Загадочный гость подошёл и присел напротив Говарда, подставив свой лик под слабое освещение.
– Во-первых – я свой – произнёс Макс.
Вид и голос Макса расслабили Говарда Берга.
– Во-вторых – опустите пистолет под столом. В-третьих – я тоже не хожу без ствола.
Говард изобразил лёгкую насмешку.
– Мог бы хоть голос подать – сказал мэр, прижимая горящий конец сигареты ко дну пепельницы, одновременно опуская пистолет на стол.
– Голос подают домашние питомцы, а я разговариваю.
Лицо Говарда замерло, а холодный взгляд застыл на Максе. Он уверенно сложил руки перед собой и сказал:
– Тебя кто-то обидел, или ты просто в конец охренел и не помнишь с кем разговариваешь, СОПЛЯК!
Три секунды томительного безмолвия в таком разговоре походили на три часа.
Наконец Макс заговорил:
– Может быть я и охренел, но я точно не забыл с кем разговариваю. А точнее, я УЗНАЛ, кто ТЕПЕРЬ сидит передо мной – нищеброд, которому осталось жить пару часов.
– Ты уверен? – спокойно, угрожающе и со старательно скрываемой тревогой сказал мэр. – Смотри, потом взять слова обратно не получится.
– Я уверен более чем.
– Лучше бы ты так уверенно выполнял заказ. – Дальше мэр заговорил несколько раздражённым голосом: – Не смог отыскать одну вшивую сучку. Тоже мне, профессионал второсортный.
Макс резко перехватил пистолет со стола. Его рука вместе с оружием застыла над скатертью. Дуло пистолета смотрело прямо в переносицу, а Макс ответил:
– Мне и не нужно брать слова обратно. А вот вам не помешало бы хорошенько задуматься перед тем, как разевать свою пасть. Но хватит чесать языком. Лучше поговорим о нашей сделке, пока итальянцы не приехали и тоже не начали выбивать свой долг. Уговор был, что я получу названную вами космическую сумму, которая заставила меня развернуть свой автомобиль несмотря на четыреста километров, которые я уже проехал. И только теперь до меня доходят слухи, что всё, на что можно рассчитывать…
Перед фасадом ресторана заиграл свет автомобильных фар. На парковке остановился серебристый «форд». Из него вышли Дуглас, Леон и Картер, который угрозами тянул за руку Габриэллу.
Макс опустил пистолет под стол и направил дуло на самое чувствительное место, о чём он в весьма деликатной форме сообщил:
– Помните, что умереть – дело не мудрое, а вот потерять яйца – хуже смерти.
Ресторан наполнили отчётливые шаги приближавшихся сотрудников охраны и заложницы.
– Доброй ночи, шеф – раздался голос Картера в абсолютно пустом громадном помещении, когда все уже притормозили у соседнего столика. – А, Макс. И тебе доброго времени суток.
– Салют – спокойно произнёс киллер без малейшего движения на лице.
При виде него Габриэлла ещё больше предалась в объятия коченеющего страха. Посланный за нею убийца мимолётом взглянул на неё, но не проявил никакого интереса к девушке.
– Кажется, в этот раз ты допустил осечку – сказал Картер Максу
– И не говори – безразличным тоном проронил Макс. – У меня появился конкурент. А знаешь, что делают с конкурентами в этом городе?
Картер пожал плечами, дожидаясь ответа.
Макс ответил:
– У них спрашивают, в чём секрет.
Раздался синхронный хохот. Все кроме Габриэллы и Макса смеялись. Говард, помнивший о том, какая его часть находится под прицелом, изображал смех с большой натяжкой.
– Шеф. Мы ездили на границу узнать насчёт товара. Пока фургон обнаружили, лёд в контейнерах уже оттаял. Товар пришёл в негодность.
В этот момент Дуглас отошёл на кухню.
Не дожидаясь того момента, когда мэр изобразит крайне недовольное и злое лицо, Картер резко перескочил к следующей теме:
– Но есть и утешительные новости. Вот та сучка.
Картер взял Габриэллу за волосы на затылке и подвёл к мэру, заставляя извлекать болезненные стоны.
– Смотри. Смотри, мразь, у кого ты украла!
Ткнув Габриэллу лицом в обворованного мэра, Картер оттолкнул её назад в лапы Леона. Затем он отошёл назад по просьбе самого мэра. Говард посмотрел на девушку и спросил:
– Так где же мои деньги?
Веки Габриэллы сжались. Через крепко стиснутые зубы исходили стоны – голоса боли и страха, которые овладевали её разумом уже почти двенадцать часов. Слёзы вновь стали стекать по ямочкам на щеках, по краям растянутых губ. Рисунок на лике, переполненном горьким ожиданием смерти и предшествующих ей пыток и мук.
– Пожалуйста… – с трудом Габриэлла протолкнула сквозь зубы это слово, стоя на коленях, обхваченная за волосы пальцами Леона.
Картер в ту же секунду достал из внутреннего кармана пиджака конверт, который раньше лежал в выдвижном ящике съёмной квартиры.
– Вот что я нашёл в берлоге, где пряталась эта стерва.
Дуглас вошёл на кухню. Перед ним предстали до блеска начищенная мебель и убранные рабочие места. Весь кухонный инвентарь лежал на положенном месте. Приборы в шкафах. Кастрюли и сковороды висели над газовыми плитами. Дуглас прошёл в обратный конец кухни, где находился холодильник. Он открыл дверь и обомлел, когда заметил, что внутри было пусто. Там не оказалось ни продуктов, ни полок, ни ящиков для фруктов и овощей. Даже формовки для куриных яиц на дверях отсутствовали. Всё что лежало внутри – шеф-повар Роберт с перерезанной глоткой и охранник Брэд с отверстием в голове.
От испуга у Дугласа спутались ноги, когда он начал пятиться. Его тело гирей плюхнулось на холодную плитку. Ноги стали рефлекторно отталкивать его запыхивающееся тело прочь от вертикального гроба. Пока он полз задом наперёд, из холодильника вывалился труп Роберта, от чего у Дугласа разразилась паника и он начал подавать голос:
– Картер! Картер…
Картер достал из внутреннего кармана пиджака конверт, который раньше лежал в выдвижном ящике съёмной квартиры:
– Вот что я нашёл в берлоге, где пряталась эта стерва.
– Картер! Картер! – начал доноситься из кухни голос Дугласа, который истерил во всю.
Как только Картер вытащил конверт и раскрыл его, демонстрируя толщину содержимого Мэру, Макс резко достал из-за спины второй пистолет и наставил на Картера.
– Просто отойди – спокойно сказал Говард.
Картер пребывал в тотальном недоумении и выполнил просьбу Говарда лишь когда Макс встал и из-за стола показалась вторая рука киллера с пистолетом, направленным на мэра.
Макс дважды дёрнул стволом, сигнализируя Леону о том, чтобы он опустил имеющийся у него пистолет на пол, что он и сделал. Картер не рискнул тянуться за своим оружием, зная то, насколько Макс быстро и хладнокровно умеет палить по мишени.
Из кухни вылетел Дуглас. Едва ли его фигура показалась из-за порога, как Макс на секунду скорректировал направление пистолета и всадил пулю в грудь Дугласа, в мгновение оборвав его вопли. Его тело замертво рухнуло на глянцевую чёрную плитку и кровь растекалась по полу, поглощая бывалые блеск и зеркальное отражение.
Наряду с выстрелом на весь зал раздался возглас Габриэллы.
Моментально Картер с Леоном возвратились под дуло пистолета в виде мишеней. Габриэлла съёжилась, сдвинув плечи как можно сильнее, пытаясь сделать себя менее заметной в этой гуще накаливающихся страстей.
– Картер – сказал мэр – отдай.
Ничего не понимая, Картер бросил конверт к ногам киллера. Макс заставил Картера с Леоном отбросить пистолеты далеко в сторону, а сам тем временем подобрал конверт. Он вновь спрятал один ствол обратно за спину под пиджак. Затем Макс достал из конверта стопку денег и начал пересчитывать. На пятом или шестом движении он прекратил считать, просто раздвинув купюры веером. Не раздумывая, Макс прострелил Картеру правое колено.
Габриэлла издала очередной вопль, ещё более затяжной, успев слегка приложить ладони ко рту, извергавшему весь ужас и панику, которые достигли пика в её голове.
– СУЧИЙ ПОТРОХ! ЗА ЧТО!? – завопил Картер, повалившись на пол, сжимая руками простреленное место.
Макс вышвырнул стопку денег. Они хаотично разлетелись и, раскачиваясь подобно опадающим листьям, стали неторопливо опускаться на пол. Превозмогая дикую боль, Картер посмотрел на купюры, которые приземлились перед ним. Оглядываясь по сторонам, рассмотрев с десяток бумажек, Картер закричал сквозь дикие муки в колене:
– АХ ТЫ СУКА!
Приняв новую волну страха на свои сжатые плечи, Габриэлла ползком как бы отскочила от Картера на пару метров.
На полу лежали около двух сотен купюр номиналом по одному доллару.
– Видимо, наш разговор зашёл в тупик – произнёс Макс, направив дуло на мэра.
Уши слушали слова киллера, а глаза рассматривали купюры с жалким номиналом. Когда же зрачки Говарда встретили в нескольких метрах от себя тёмное и крохотное отверстие с убийственным содержанием, он наконец заговорил… быстро… бодро… и с кучей предложений в обмен на свою жизнь:
– СТОЙ! СТОЙ! ТАМ, В СЕЙФЕ! – показывая в направлении кухни. – ТАМ НЕДЕЛЬНАЯ ВЫРУЧКА! ЗАБИРАЙ ВСЁ!
По приказу Говарда, Леон взял у него ключи, после чего все втроём поспешили на кухню.
Силуэты Макса, Говарда и Леона исчезли за порогом кухни. Охваченная смятением, вызванным внезапным уходом всех троих, Габриэлла не сразу, но всё же поднялась на ноги.
– С… с… – извлекал Картер, продолжая лежать на полу, обхватывая рану – стой.
Глаза Габриэллы как стеклянные перестали двигаться и смотрели лишь туда, куда поворачивалась голова. Это был центральный выход. Она помчалась к дверям. Слёзы вновь забегали по щекам и биение сердца участилось, кровь погнала по всему телу и ноги понесли её прочь от этого места. Её руки со всей силой хлопнули по толстому стеклу в дверной раме. Этот глоток свежего воздуха и главное… главное, чем пахло снаружи – запах свободы от тех, после встречи с кем её шансы на выживание были столь же ничтожными, как и её влияние в преступных кругах. Но в результате одного поступка, для которого ей понадобилось куда больше смелости, чем было даровано ей природой, она запустила механизм крушения чёрного капитала главного гангстера этого города. Все свои деньги мэр заработал за счёт сотен человеческих жизней. Всё до последнего цента. Но теперь, когда в тщательно продуманную цепочку взаимоотношений между ним, местной мафией, фирмой-подрядчиком и щедрыми покупателями влез рядовой бухгалтер, всё начало рушиться как карточный домик. И даже быстрее.
Она оттолкнула дверь и наконец убежала долой туда, где уже ей никогда не придётся иметь дело с состоятельным буржуем и коррумпированным чиновником, и где за ней уже не отправят убийцу – это старый город, освобождённый от оков в лице мэра Говарда Берга, который потерял свой капитал, а вместе с ним и власть. Вскоре его объявит в розыск полиция штата, которой всё же удалось докопаться до истины с историей об изъятых органах. Помимо этого, он находился на мушке у киллера, который работает лишь на того, кто платит, а тот, кто отказывается платить, сам превращается в «заказ». И если бы на этом всё закончилось. Но есть ещё и голодные итальянцы, которые не спустят с рук такое неуважительное к ним отношение. Ведь уже без двух минут полночь. Время близится.
Оказавшись внутри, Говарда уже ничуть не удивляло присутствие трупа, лежавшего перед открытым холодильником. Они подошли к картине, которая висела на дальней стене в нескольких метрах от холодильника с поваром и охранником. Макс пропустил вперёд Леона, а Говарда заставил отойти чуть в сторону. Туфли мэра были в буквальном смысле в луже крови, стекавшей из ран Роберта.
Картина содержала изображение средневековых баталий. Леон оттянул произведение живописи за левый край, рама которого была закреплена на дверные петли. За картиной всплыл сейф параметрами пятьдесят на тридцать сантиметров. Леон вставил ключ и открыл дверцу встроенного в стену хранилища из высокопрочной стали. Макс забрал всё что было – двенадцать тысяч триста семьдесят долларов, плюс кое-что из драгоценностей. Киллер забрал всё, что могло бы хоть немного покрыть тот долг, который имел Говард согласно заключённому договору. Он отнял последнее.
Прихватив ценности и наличность, Макс покинул ресторан через служебный выход. Перед уходом он сломал дверную ручку изнутри.
На парковке перед рестораном появился тёмно-красный «кадиллак девилль». Эту модель обожали местные итальянцы.
Два месяца спустя.