Read the book: «Кома: путешествие исцеления»

Font:

* * *

От автора

Эта книга не была бы возможна, если бы не новаторская работа Арнольда Минделла, моего партнера и мужа. Его процессуально-ориентированная работа с комой была целительным бальзамом для множества находящихся в коме взрослых и детей и для их семей, которые в ней отчаянно нуждались. Работа Арни приносит утешительный свет в некоторые из самых болезненных и одиноких уголков жизни. Это руководство – плод его открытий и исследований и наших совместных опыта и научения.

Большое спасибо Нише Зенофф, которая внесла в эту работу столь личный вклад, обсуждая глубоко личные подробности того, как она помогала своей матери проходить через коматозное состояние перед самой смертью. Присущий Нише дар рассказывать о своих переживаниях делает работу с комой более осязаемой и понятной.

Я признательна Арси Джин и доктору Пиа Морин в Швейцарии, чья собственная работа с коматозными пациентами и их отзывы об этом руководстве были для меня бесценны. Я особенно благодарна Джерри Хайнс, чья работа в хосписе и с умирающими, равно как ее огромная душа и полезная обратная связь, были для меня огромными источниками вдохновения и знания. Большое спасибо Кей Росс за ее способность соединять медицинские и медсестринские методы с работой с комой и преподаванием в обоих областях, а также Стэну Томандлу за его постоянную поддержку в этой работе, предоставление литературных источников и за его способность формулировать и делать доступными идеи работы с комой. Спасибо также Ренате Аккерман и Кейт Джоуб за их отзывы об этой работе и Гари Рейсу – за то, что он щедро делился знаниями о своей работе с коматозными пациентами и их семьями. Я очень признательна доктору Эле Бьеде и доктору Эрни Стюарту за их медицинское знание коматозных состояний и связующие мосты, которые они наводили с процессуально-ориентированным мышлением.

Спасибо Джейн Кепнер за ее крайне полезные навыки исследования и Тому Осборну за его литературную поддержку. Маргарет Райан была самым умелым и любящим редактором работы, вносившим в процесс редактирования юмор и сочувствие. Большое спасибо Мэри МакОли за ее подробное и прелестное редактирование на последних стадиях рукописи. Спасибо также Соне Штрауб, Лейн Арье, Хербу Лонгу, Ингрид и Штефену Шуйтевёрдер, Саломе Шварц, Ренате Аккерман, Кейт Джоуб, Лили Вассилоу и Хелен Ли за их индивидуальный вклад. Я очень признательна Дебби Харт, Кей Росс, Эметчи, Лили Вассилоу и Ричарду Гримальди за помощь в создании оригинальных фотографий для этого руководства. Я также хочу упомянуть Дайми Ребер, моего учителя танца в Антиохском колледже, чьи уроки помогали освещать красоту и мудрость танца.

Я особенно благодарна Роберту Кингу за его прекрасные иллюстрации. Роберт обладает сверхестественной способностью превращать фотографии в живые, дышащие рисунки, которые с простотой и грацией освещают суть работы с комой. Его художественные способности высвечивают особые качества работы с комой и дают читателю возможность понимать их непосредственным и глубоко прочувственным образом.

Я также в большом долгу перед теми отважными новаторами, которые смело открывали по большей части запретные миры околосмертных переживаний, умирания и коматозных состояний, – Элизабет Кюблер-Росс, Ондреа и Стефеном Левин, Раймондом Моуди, Кеннетом Рингом и многими другими.

Большое спасибо всем участникам наших семинаров по всему миру и участникам моего учебного класса в Центре процессуальной работы Портленда, которые проверяли учебные концепции и упражнения в этой книге. Их дружба и обратная связь были для меня бесценны.

Больше всего я хочу поблагодарить всех тех людей в коматозных состояниях, с которыми мы работали, а также их семьи и друзей. Мы разделяли вместе многие глубокие моменты, и я бесконечно признательна за все, что я узнала от всех вас о жизни, смерти и многочисленных тайнах, с которыми встречаемся мы, люди.

Предисловие

«Кома: путешествие исцеления» – это самое всестороннее и подробное описание ненасильственной работы с комой, существующее на сегодняшний день. До сих пор известные нам подходы к коме, включая медицинские и немедицинские методы лечения, придавали особое значение потряхиванию, щипкам или другим видам агрессивной или нездоровой стимуляции, основанной на патологической модели; согласно этой модели, человек в коматозном состоянии должен адаптироваться и немедленно возвращаться к повседневной действительности.

Хотя процессуальная работа не отрицает потенциальную полезность подобных подходов, они кажутся ненужно насильственными. Вместо этого работа с комой основывается на философии, согласно которой человек в коме находится во внутреннем путешествии, справляясь с этой комой лучшим способом, который знает природа. Поэтому все наши усилия посвящены тому, чтобы встречать людей там, где они находятся, в этом глубочайшем, почти бездонном измененном состоянии сознания. Иными словами, вместо того чтобы останавливать кому, мы поддерживаем коматозного человека и присоединяемся к нему в исследовании этого путешествия. Таким образом у человека в коме есть шанс чувствовать, что с ним общаются. Эмпатия к таким состояниям приводит к повышенному потенциалу общения и порой к удивительным прозрениям и контактам. Это наша задача – помогать человеку в коме или направлять свою программу исцеления – или, по крайней мере, принимать в ней участие.

Если вспомнить, что, по словам медицинских специалистов, на сегодняшний день медицинское лечение комы все еще находится на уровне средневековья и обязано становиться лучше в ближайшем будущем, тот вид искреннего, подробного и сочувственного общения, о котором рассказывает книга Эми, будет сохранять свою актуальность независимо от времени. Безотносительно к прогрессу медицины «Кома: путешествие исцеления» будет оставаться основным средством работы как с патологическим состоянием комы, так и с его потенциальной значимостью. Ее метод будет применимым всегда, независимо от того, в каком веке мы живем.

Арнольд Минделл

Почему я должна была написать эту книгу

Ради вашей и моей безопасности: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.

Я начала писать эту книгу, когда вдруг осознала, что у людей, находящихся в коме, есть тысячи родных и друзей, которые чувствуют себя доведенными до отчаяния, одинокими и покинутыми перед лицом глубочайшего из всех бессознательных состояний. Состояние комы резко отличается от всех остальных состояний бытия в жизни. Если человек переживает боль и имеет дело с нормальным состоянием сознания, почти любой может найти какой-то способ ему помочь. Переживание исчезновения любимого человека в коматозное состояние – это ни с чем не сравнимое мучение. Страдание озабоченного родственника или друга еще более усугубляют пустые выражения на благонамеренных лицах медицинского персонала – выражения, показывающие, что человека в коме как бы «в действительности» больше нет.

«Кома: путешествие исцеления» обращается к этому страданию, предлагая родным и тем, кто ухаживает за коматозными пациентами, практические и чувствительные методы непосредственного общения с людьми, находящимися в коме. В части I даются общее введение и теоретические знания о работе с комой. Части II и III состоят из двух руководств.

Часть II предназначена для родных и друзей, переживающих стресс из-за того, что их близкий человек впал в кому. Если вы – такой родственник, вы можете сразу обращаться к части II. Положите эту книгу у его или ее постели и используйте как пошаговое руководство.

Часть III предназначена для профессиональных помощников – терапевтов, медсестер, врачей и сотрудников хосписа, взаимодействующих с коматозными людьми и их семьями. Часть III предлагает вам и вашим коллегам последовательное и всестороннее обучение работе с комой. Описываемые методы можно практиковать с несколькими из ваших коллег или в работе с классом.

И снова, ради вашей и моей безопасности, я должна добавить: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.

Эта книга стала результатом нескольких факторов. Во-первых, ее вдохновляли многочисленные драматические и необычные переживания, возникшие благодаря использованию способов общения, которым учит эта книга. Вместе с моим мужем и партнером Арни и коллегами мы работали с людьми во многих странах мира, используя эти методы (которые вырастали из работы Арни с коматозными пациентами). В результате я испытывала внутреннее побуждение предлагать не просто теорию, но процесс обучения для всякого, кому необходимо общаться с человеком в коматозном состоянии. Я надеюсь, что «Кома: путешествие исцеления» будет оказывать помощь и поддержку многим людям так же, как наша индивидуальная работа помогла тем, кто был в пределах нашей физической досягаемости.

Во-вторых, это руководство появилось в результате понимания, что практически все из нас в своей жизни тем или иным образом соприкоснутся с комой, однако мы не подготовлены к тому, чтобы иметь дело с этим измененным состоянием сознания. Многие из нас знают кого-то, кто внезапно впал в кому в результате травмы мозга, – быть может, это ребенок, подросток или взрослый человек. Другие дежурили у постели родственника или друга, который впал в кому перед смертью. Большинство из нас знают кого-то, кто впал в кому в результате такой болезни, как рак или синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД). Многие из нас в то или иное время в своей жизни переживали кому различной продолжительности, и большинство из нас будут входить в коматозное состояние перед самой смертью.

В-третьих, эта книга также стала ответом на вопросы, которые нам много раз задавали, о работе с комой и о том, как использовать эти умения с родными и друзьями в коматозных состояниях. Подавляющее большинство звонков, которые мы получаем по поводу помощи с комой, относятся к комам в результате травмы мозга. Это нас удивило, поскольку книга Арни («Кома», опубликована в 1989 г.) сосредоточивалась в основном на работе с людьми в коме, ставшей результатом околосмертных состояний. Тем не менее многие из ситуаций, с которыми мы сталкивались, были связаны с людьми различного возраста, находившимися в коме, которые могли быть результатом утопления, таких травматических событий, как сильные удары по голове и дорожно-транспортные аварии, а также инсультов и попыток самоубийства. Я сознавала необходимость подробного разъяснения инструментов для работы со всеми типами комы, особенно с теми комами, которые становятся результатом травмы мозга. В этой книге я подробно описываю разработанные нами методы, которые подходят для работы с людьми во всех состояниях, а также специальные методы для работы с людьми, получившими травму мозга.

В-четвертых, это руководство вырастало из понимания потребности в более продолжительном и интенсивном обучении работе с комой, чтобы обучающиеся могли глубоко изучать навыки и методы практической работы. В течение последних шести лет я проводила этот курс в Портленде, Орегон, и в последний год с помощью дипломированной медсестры Кей Росс. Инструменты, описываемые в этой книге, полезны, и до настоящего времени работа с комой оказывала только благотворное действие. Тем не менее ничто не может заменить живое, практическое обучение, когда оно возможно.

Я также сознавала, что хотя методы, предлагаемые в этой книге, нацелены на общение с людьми в коматозных состояниях, они имеют более широкую применимость. Эти методы полезны в общении с людьми в замкнутых, внутренних состояниях или для помощи людям, которые больны. Методы внутренней работы, движения и работы с телом, содержащиеся в книге, в целом полезны для всякого, кто хочет исследовать и оценивать собственные глубокие внутренние процессы.

На самом деле для меня не было неожиданным, что меня очень привлекала работа с людьми в коматозных состояниях. По-видимому, я была предрасположена к ней с детства. Большую часть дней своего детства я проводила, кружась вокруг деревьев, распевая песни, танцуя и выражая невыразимое. При любой возможности я запиралась в своей комнате, чтобы тратить драгоценное время на живопись, игру на гитаре и пение.

Начиная с пяти лет и во время учебы в Антиохийском Колледже я изучала многие виды танца – включая балет, чечётку, джаз, модерн, африканские танцы, – а также импровизацию, хореографию и многие другие формы движения, в том числе пантомиму, клоунаду и тайцзи-цюань. Исследования истории танца, танцевальной терапии и шаманизма расширяли мое знание целительного качества движения, использования ритуальных танцев всего мира как средства приближения к Богу и области соприкосновения между движением и многими формами работы с телом.

Посвящая так много лет тренировке тела и движения, я стала понимать, насколько важными могут быть эти зачастую недооцениваемые способы коммуникации при взаимодействии с людьми в особых обстоятельствах. Моя работа в государственном центре для детей с задержкой развития и в рекреационном центре детской больницы, а также мои исследования танцевальной терапии еще более убеждали меня в необходимости изменять стиль общения, в особенности с людьми, не способными к традиционному словесному способу коммуникации. Мне приходилось развивать использование звука, движения, жеста, прямого контакта и скульптуры, чтобы сближаться со многими людьми. Я сознавала, что именно помогающий или терапевт, а не клиент, должен прилагать эти усилия, чтобы преодолевать разрыв, который возникает, когда недоступны «нормальные» каналы общения.

Проистекавший из этого интерес к психологии побуждал меня стать терапевтом. Я искала терапевтическую модальность, в которой я была бы вольна варьировать свой стиль в зависимости от характера моего клиента. В 1981 г. я отправилась в Цюрих изучать процессуально-ориентированную психологию, которую мы для краткости называем процессуальной работой. Я открывала для себя терапевтическую форму, в которой были тесно взаимосвязаны движение, искусство и словесная терапия. Главное положение процессуальной работы гласит, что любой симптом потенциально полон значения, и что в нередко болезненных и, казалось бы, бессмысленных областях жизни можно открывать целые миры. Люди могут быть не только больны, но и наполнены возможностями.

Я всегда принадлежала к типу людей «не от мира сего» – была мечтательной, задумчивой, «считающей ворон» и полной фантазий. Я нередко чувствовала себя неудачницей, не способной приспосабливаться к обычной реальности, страстно желающей привносить свои полеты фантазии в свою жизнь в целом. Быть может, именно поэтому я чувствую себя комфортно с людьми в коме. Меня радовало, когда я находила, что за измененными состояниями действительно есть наука – наука, которая устанавливает связь с комой, самым глубочайшим измененным состоянием из всех.

Эми Минделл
Портленд, Орегон

Часть I. Что известно о коме

Глава 1. Мост к новому миру

Когда вчера вечером я вернулась домой и прослушивала автоответчик, меня не слишком удивили настойчивость и отчаяние, звучавшие в голосе женщины. В нашем доме такие звонки стали обычными. Она просила помощи в общении со своей матерью, которая впала в кому в результате автомобильной аварии. Я совершенно не знала эту женщину, но ее ситуация давно уже стала для меня хорошо знакомой.

Кома всегда потрясает. Хотя лучшие медицинские процедуры эффективно заботятся о жизни и неотложных нуждах тела человека, остается травмирующий и неизбежный разрыв между нами и коматозным человеком. По оценкам, в США насчитывается от 4 000 до 10 000 детей и от 10 000 до 25 000 взрослых в долговременной коме (или устойчивом вегетативном состоянии)¹. В Швейцарии, где мы жили до этого, статистика лишь немногим ниже². Наши исследования предполагают, что в США ежегодно отмечается примерно 500 000 новых случаев черепно-мозговой травмы (одной из ведущих причин комы)³ и что 25 % из них классифицируются как ведущие к устойчивому вегетативному состоянию⁴. Кома поражает людей всех возрастов – от детей до стариков – и из всех культур.

Это учебное руководство создает мост между родственниками и опекунами и внутренним путешествием коматозного человека. Оно включает специальные методы общения, чтобы помогать людям в коматозных состояниях следовать их внутренним переживаниям. Этот подход предполагает, что человек не просто теряется в коме, но проходит через потенциально значимые внутренние переживания, и что после того, как обеспечена вся необходимая медицинская помощь, мы можем общаться с человеком, используя специальные методы.

Методы помогают несколько облегчать чувства фрустрации и одиночества из-за отсутствия контакта с коматозным человеком. Они также делают возможным установление любящей связи с человеком в коме и дают этому человеку возможность общаться с нами. Эта книга о сопровождении человека через ночное путешествие комы с помощью света луны, то есть их собственного ночного сознания.

Примечание. Это две книги в одной: если у вас (или у кого-то рядом с вами) близкий человек находится в коме и вам нужен непосредственный доступ к инструментам для работы с этим человеком, вы можете переходить сразу к Части II. Положите книгу у постели вашего близкого и используйте ее как пошаговое руководство.
Примечание. Если вы – опекун, заинтересованный в глубоком обучении, вы и ваши коллеги сначала найдете теоретическую информацию в Части I. Затем вы можете переходить к Части III, где найдете последовательное, углубленное учебное руководство.

История Питера

В 1986 г. мы с Арни проводили отпуск в горах Швейцарии. Нам позвонила женщина по имени Сэнди, сегодня наша близкая приятельница. У ее 39-летнего мужа была острая лейкемия, и не ожидалось, что он проживет долго. Сэнди просила Арни приехать в город и поработать с ним в больнице. Ей казалось, что терапевтическая работа Арни с телесными симптомами могла бы помочь ее мужу.

У нас с Арни как раз начинались наши отношения, и он попросил меня поехать с ним и принять участие в работе с женой и семьей Питера. В то время я не знала, что переживания, которые нам предстояло разделять с этим человеком, изменят мою жизнь – и также будут началом этой книги.

Мы работали с Питером и его семьей несколько месяцев. Его лейкемия быстро прогрессировала, и ему говорили, что он не проживет долго. Я замечала, что Питер, хотя и был добрым и сердечным, очень стеснялся меня всякий раз, когда я его навещала. Однажды я направлялась вести класс по движению и психологии в центре Цюриха и решила ненадолго заглянуть в больницу, чтобы поздороваться с Питером. Когда я пришла в больницу, врач сказал мне, что мне нельзя входить в палату. Он сказал, что Питер впал в кому и этой ночью умрет. В палату пускали только Сэнди.

Я позвонила Арни и сказала, чтобы он приезжал в больницу. Я также связалась с Сэнди, настаивавшей, чтобы нас допустили в палату. Я как безумная помчалась к моему классу, чтобы сказать им, что в этот вечер я не смогу преподавать.

Когда мы вошли в палату Питера, я была потрясена. Я никогда не была рядом с кем-то, кто умирал. Все мое тело тряслось. Питер выглядел таким непохожим на человека, которого я знала до этого. Он лежал неподвижно, его кожа была бледной, его глаза были закрыты, и он был в глубокой коме. В его предплечьях были катетеры для внутривенного вливания, а его нос закрывала кислородная маска. Его дыхание было затрудненным и шумным из-за жидкости, скопившейся в его легких. Он был накачан морфином, что, по мнению медицинского персонала, было милосердным способом облегчения менее болезненного и более быстрого ухода из жизни. Из-за закупорки кишечника его живот надулся, как большой воздушный шар. Я жадно ловила каждый вздох Питера, надеясь, что он не будет последним.

Моя паника уменьшилась, когда я ощутила необходимость общаться с Питером в его глубоком внутреннем состоянии. Почему общение должно было кончаться только потому, что он больше не «говорил» с нами? И Арни, и я чувствовали, что он «там» был, и что, хотя он был в измененном состоянии сознания, было возможно пройти по мосту в этот чуждый мир.

До этого времени Арни много лет один работал с людьми в околосмертных и коматозных состояниях. Почти все люди в околосмертных состояниях, с кем работал Арни, в какой-то форме пробуждались и говорили ему удивительные вещи. Однако Арни никому не рассказывал о том, чему он был свидетелем, так как опасался, что люди не поверят некоторым из поразительных историй. Теперь же впервые у него было доказательство того, что он переживал.

Арни, Сэнди и я подвинулись ближе к постели. Мы устанавливали связь с Питером, присоединяясь к ритму его дыхания. Для этого мы мягко сжимали его запястья в такт со вдохом и вдохом. Мы замечали минимальные сигналы, которые он подавал: легкие подергивания пальцев; изменения в его дыхании от быстрой, поверхностной одышки до глубоких вздохов; внезапные судорожные звуки, исходившие из его легких, и небольшие изменения цвета его лица. Мы давали Питеру знать, что осознаем его взаимодействие, комментируя эти разнообразные сигналы. Мы поощряли его следовать и верить тем переживаниям, что у него были, и говорили, что его внутренний мир будет нашим проводником.

Мы держали руки Питера, и он слегка сжимал их. В то время как мы имитировали звуки, исходившие из его легких, он издавал звуки еще. Мы полагали, что он был в контакте с нами, хотя знали, что инъекции морфина ослабляли и замедляли его взаимодействие.

Спустя пару часов, когда мы были утомлены и нуждались в сне, я интуитивно почувствовала, что должно было случиться нечто еще и что нам не следует уходить. Арни решил задать Питеру вопрос, произнеся: «Утром мы должны работать в наших кабинетах, и сейчас нам нужно немного поспать. Нам нужно, чтобы ты показал нам какой-нибудь больший сигнал, или нам, к сожалению, придется пойти домой».

То, что случилось дальше, напомнило мне захватывающую сцену из фильма о мумии, который я видела ребенком. Питер, который на протяжении часов лежал более или менее неподвижно, тотчас сел в своей постели. Я помню ужасающие хрустящие и скрипящие звуки, когда это на вид безжизненное тело внезапно выпрямилось в вертикальное положение. Вдруг Питер повернул голову прямо к Арни, а затем, так же внезапно, снова лег! Я чуть не упала в обморок. Жена Питера открыла рот от удивления. Арни сумел лишь сказать: «Привет!» Нечего и говорить, что мы остались.

Сэнди просила медсестер не делать Питеру еще одну инъекцию морфина, чтобы у него могла быть более непосредственная связь со своими внутренними переживаниями. Персонал настаивал, что он испытывает боль и нуждается в лекарстве. Мы говорили, что он не выглядит испытывающим боль, но пытается общаться с нами. Его жена говорила, что нам нечего терять, и мы должны по крайней мере попробовать. В конце концов, сестры согласились отложить следующую инъекцию.

Пока проходили ночные часы, мы следовали движениям пальца и ноги Питера и горловым звукам. Постепенно он выходил из комы в более бодрствующее состояние. Его очень небольшие движения пальца усиливались, и его руки начинали ритмично качаться. По мере того как мы присоединялись к издаваемым им звукам, его бормотания превращались в согласованные музыкальны тоны и затем в песни. Он использовал свои руки, чтобы дирижировать нами, в то время как мы присоединялись к нему в пении и мурлыкании веселых детских песенок.

К утру Питер сидел в постели и разговаривал с нами. Его легкие частично очистились. Он немного кашлял и сетовал, что «бутылка слишком мала для духа внутри». Мы были потрясены использованием такого символического языка, поскольку до этого Питер был решительно против психологии или религии любого сорта. Мы видели живот Питера – раздутый сосуд, чересчур маленький для всей жидкости, которую он теперь вмещал. Дух определенно был заточен в теле⁵.

«Это не проблема», – сказал Арни. «Просто вытащи пробку!» «А где пробка?» – спросил Питер, на что его тело дало соматический ответ – кашель. Арни сказал: «Пробка у тебя в горле. Просто вытащи ее!» Глаза Питера расширились, и он начал улыбаться. Внезапно он начал визжать, и выть, и вопить, и петь, издавая всевозможные звуки, которые были слишком громкими для тихой ночной атмосферы больничной палаты. Дух вырвался из бутылки, и вскоре после этого его почки снова стали действовать.

Время шло, Питер обнимал всех нас и был переполнен нежными словами, заверяя нас, что все хорошо и что с нами будет все в порядке. Этот человек, который был таким застенчивым, теперь говорил о любви и вечности и успокаивал всех нас. Медсестры и врачи входили в палату и были потрясены. Предполагалось, что Питер должен был умереть прошлой ночью. Теперь он утешал медицинский персонал и благодарил их за их заботу!

Помню, у меня было чувство, что я нахожусь в присутствии некой святой личности, кто не только чудесным образом восстал из своей комы, но стал учителем любви, исцелявшим всех вокруг него. Питер говорил, что собирается продолжать учиться, и тут же – что мы должны позаботиться о его жене. В палату зашел врач, который накануне сказал мне, что Питер умрет этой ночью. Он запинался и выглядел потрясенным. Он мог лишь качать головой и говорить, что медицинская наука не может объяснить то, что происходит.

Наконец, мы с Арни должны были идти домой спать. Позднее в тот же день мы узнали, что после вечеринки с семьей с апельсинами и темным пивом, которого он потребовал, и целительного общения с Сэнди, и после разговора о любви и жизни Питер мирно и без боли умер во сне.

1.[Multi-Society Task Force on the PVS. Medical Aspects of PVS: Statement of the Multi-Society Task Force. Part I. P. 1503].

2.[Fahrlaender. Medizinische, Rechtliche und Ethische Probleme bei Permanentem Vegetativem Zustand. Pp. 1191–1195].

3.[Frankowski, Annegers, and Whitman. Epidemiological and Descriptive Studies. Part I. Pp. 33–43].

4.[Gilfix, Gilfix, and Sinatra. The Persistent Vegetative State. Pp. 63–71].

5.Arny Mindell [The Dreambody] calls this phenomenon the “dreambody”; the mirror experience between dream imagery and body experiences.