«Мы такие разные. Как нас только судьба соединила?» – в очередной раз загрустила Инга и подумала про Риевира. Несмотря на уйму причин вообще не разговаривать друг с другом, они как раз-таки умудрялись веселиться и трещать без умолку…
Осознав, что ей ужасно хочется увидеть наглого парня вновь, Инга выключила свет лампы резким щелчком выключателя, а после легла спать, сворачиваясь в калачик. Вскоре усталость взяла своё. Короткий дневной сон отдыха не принёс, а потому окружающий мир исчез быстро. Но первое чувство, что посетило Ингу при пробуждении, всё равно оказалось яркой злостью.
«Ничего не произошло! Никаких мистических сновидений! – гневалась она. – Что за подлость, когда я только-только пришла к выводу начать исследовать собственные странности?».
Бодрость во всём теле по этой причине Ингу мало порадовала. Да ещё за окном было темно. Она даже чертыхнулась, когда включила светильник и посмотрела на часы. На них было около трёх ночи.
«Неудивительно, что у меня получилось выспаться», – кисло подумала она, когда подсчитала сколько всего времени проспала. По её расчётам вышел полноценный восьмичасовой сон.
Печально вздохнув, Инга села и принялась осматривать комнату. В душе она ещё лелеяла надежду, что столкнётся с какой-либо странностью, но… спальня выглядела самым обычным образом. Так что так. Стоило только захотеть впустить в свою жизнь нечто невероятное, как оно испугалось и убежало без оглядки.
– Спать, что ли, лечь? – задумалась вслух Инга.
Лучшей идеи в её голову не пришло, а потому она решила, что зайдёт в ванную и сразу вернётся в постель. Сказано – сделано! Девушка откинула край одеяла, потянулась, встала. Ступни защекотал ворс ковра. Это был самый обычный ковёр, сколько Инга ни всматривалась. Бояться его ей не хотелось, а потому девушка даже улыбнулась тем глупостям, что пронеслись у неё в голове.
– Не, наверное, я псих, – весело заключила Инга и двинулась в сторону ванной комнаты. Правда, вскоре улыбка резко сошла с её лица. В прихожей снова присутствовала загадочная дверь.
Сердце от испуга и предвкушения застучало чуть чаще. Невероятное всё-таки пришло к ней! Оно спокойно подавало руку, оставалось лишь самой протянуть ладонь в ответ.
… Или уйти прочь?
Нерешительно Инга открыла дверь, которой просто-напросто не могло существовать.
– Вот и ты, – тут же ласково сказал Хозяин Острова, поворачиваясь к ней лицом.
Он стоял возле раскрытого окна. Белоснежный тюль развевался возле него словно крылья. В этой комнате ветер вёл себя намного игривее.
– Это твой дом? – поинтересовалась Инга, внимательно рассматривая обстановку.
Интерьер выглядел вполне современным. Правда, из мебели присутствовала только кровать с балдахином и два широких кресла (или, вернее, два крайне узких диванчика), стоящие напротив друг друга и разделённые между собой небольшим столиком, под стеклянным покрытием которого вплотную друг к другу лежали серые морские камушки. Всё остальное в комнате было белого цвета. Даже стены и пол. Лишь сверкала холодным блеском хромированная фурнитура.
– Иногда я провожу здесь время, – пожал мужчина плечами. – В этой комнате всё не только напоминает мне о моём прошлом, но и весьма успокаивает. Это место, где хорошо быть одному и можно спокойно размышлять.
– Может, мне стоит уйти?
– Зависит от того, чего ты хочешь и что намерена сделать. Пока же мне приятно твоё присутствие. Я ему рад.
– Тогда я ненадолго останусь, – решила Инга и переступила порог.
Дверь за собой она не закрыла, и это омрачило лицо Хозяина Острова. Всего на мгновение. Едва оно прошло, он вернулся к беспристрастной маске и, опережая намерение своей гостьи, первым сел на диванчик.
«Вдруг это его любимое место?» – предположила Инга и, не став ничего спрашивать, села на другой диван.
Хозяин Острова между тем поднял со стола округлый камушек так просто, как если бы стеклянной столешницы не существовало. А затем он принялся раз за разом бросать его. Неторопливо, с ленцой. И не подкидывать, а именно что кидать на пол. Камушек, вопреки своей природе, вёл себя сродни мячу. Он отскакивал от пола (только медленно) и возвращался в ладонь Хозяина Острова.
Игра с камнем завораживала. Инга сама протянула руку за одним из камней, но у неё не получилось даже взять его. Помешало стекло.
«Мозг сломаешь от такого», – была вынуждена признать она, но вслух сказала иное. Она спросила:
– У тебя есть какое-либо имя?
– Есть, – спокойно ответил Хозяин Острова. При этом он смотрел не на девушку, а на то, как плавно поднимается в его ладонь камень.
– И какое?
– Пророк.
– Какое-то странное, – недовольно сказала Инга. Ей показалось, что Хозяин Острова над ней издевается.
– Имени свойственно быть отражением сути существа, которому оно принадлежит. Когда-то меня звали именно так. И мне то моё «Я» нравится больше нежели существующее теперь. Из-за этого, в какой‑то мере, удерживая себя в нынешнем состоянии, я удерживаю и прежнее имя. Так что можешь называть меня так.
– Ты чудак, – окончательно решила для себя девушка. – Невероятно странный и невозможно непонятный.
Взгляд мужчины оживился. Он даже ненадолго перестал играться камушком и улыбнулся, как будто услышал хорошую шутку. При этом Инге стало отчётливо видно, что внутри собеседника идёт внутренняя борьба. Вроде бы ему очень хотелось ответить что-то, но что-то крайне мешало произнести желаемое вслух.
– И часто тебя убивают?
Инга решила прервать затянувшееся молчание и перейти к вопросам, ради которых она вошла в эту комнату. Не стоило забывать, что у неё есть цель.
– В последнее время да.
– А почему жрицы перестали справляться?
– Ты пришла за неприятными ответами.
Упрёк прозвучал с детской обидой, но настойчивость всегда была присуща Инге. Хозяин Острова мог сколько угодно грустно качать головой, его печаль её мало трогала. Своего Инга всё равно бы добилась!
– Возможно, они тебе неприятны, но… – мягко сказала она. – Зато меня они сделают счастливее. Расскажи, почему жрицы имеют влияние на тебя.
– Это не самое лёгкое воспоминание, – прикрывая глаза, печально прошептал он. – Оно не из тех, что приносят мне радость, и сомневаюсь, что оно развеселило бы тебя, Лисичка. Но я обещал открыть истину, а потому вынужден показать тебе всё.
– Показать? – Инга осмотрелась. Вокруг не было никакого телевизора или планшета. – На чём показать?
– На чём? – Хозяин Острова, казалось, был удивлён не меньше её. – Мне для этого ничего не нужно кроме твоего согласия. А за него я могу посчитать даже твоё желание узнать ответы… Да и то. Это лишь для того, чтобы тебе самой стало легче принять.
– Принять что?
В голове уже возник образ Нео из фильма «Матрица», а именно момент, где ему предлагали на выбор две разные пилюли. И в отличие от главного героя Инга ничего проглатывать не собиралась. Хватило с неё глиняного пузырька, переданного жрицей! До сих пор разум на место никак вставать не желал. Однако, Хозяин Острова ничего не ответил на этот вопрос. Он поднялся с дивана и, подойдя ближе, положил кончики своих нежных пальцев на виски Инги. Прикосновение вышло приятным, хотя от него по телу девушки словно пробежал электрический ток. Холодный.
– Мне нужно что-либо делать? – спокойно поинтересовалась она, так как решила, что глупо чему-либо удивляться. В конце концов, ей снился сон, а во снах могло происходить всё, что угодно. И так, как этому всему удобно.
– Нет.
– Просто стоять?
– Да.
– А что ты делаешь?
Никто не призывал Ингу к молчанию, а у неё имелась цель, вот она и собирала информацию для своего исследования. Вопросы сыпались из неё словно мелкое зерно из порванного пакета.
– Пытаюсь до тебя достучаться. Хочу это сделать мягко, но ты отчаянно сопротивляешься воздействию.
– Разве?
Инга отчего-то ощутила гордость. Однако, боевой настрой быстро угас, едва Хозяин Острова ласково улыбнулся ей и сказал:
– Но у тебя не получится.
– Это почему же?
Чувствовать собственную исключительность хоть в чём-то нравится абсолютно всем людям. Инга не была исключением.
– Потому что ты уже готова видеть. Смотри.
Мягкий голос к концу фразы стал едва слышен. Он был как шелест травинок на ветру. Инге, чтобы разобрать слова, пришлось максимально сосредоточиться, и сосредоточенность на слухе не дала ей сразу понять, что она уже не в белой комнате.
И уже даже совсем не Инга.
Она шла по широкому мосту, что вёл с одного небесного острова на другой. Только это был не обычный подвесной мост из пошатывающихся планок, а красивая белокаменная арка с ажурными перилами высотой с человеческий рост.
– Я не хочу туда идти, мама, – сказала Инга голосом маленького мальчика и поняла, что никак не контролирует доставшееся ей тело. Всё, что она могла, это смотреть, слышать, чувствовать, ощущать эмоции и часть мыслей совершенно другого существа, внутри которого ей довелось оказаться.
– Однажды, когда ты станешь могущественным и великим, ты сможешь делать всё, что захочешь.
Несмотря на то, что женщина ненадолго с лаской прижала его к себе, ребёнок угрюмо и недоверчиво посмотрел на неё. В сказанном он слышал ложь.
– Разве тогда передо мной не будет ещё больше ограничений? – настороженно спросил он не по-детски серьёзным голосом.
Интонация и рассудительность мало подходили для уст столь юного мальчика, а потому женщина откинула чёрный капюшон и довольно посмотрела на сына светло-серыми, почти бесцветными, глазами. Она была совсем стара. Иссушенная кожа, синие веки, седые волосы превращали её облик в нечто отвратительное…
Но у неё были мягкие ладони! И мальчик так любил и её руки, и её саму. Очень. Для него она была невероятно красивой, как некогда раньше… когда ей не пришлось отдать все свои силы, чтобы он смог стать тем, кем должен.
– Ты прав, ограничений станет больше. Но ты научишься жить с ними и среди них… Пообещай мне, что научишься. Это сделает меня счастливой.
– Я постараюсь, – ещё печальнее произнёс мальчик, и в уголках его глаз что-то едко защипало. Дыхание у него перехватило. Непроизвольно он всхлипнул.
– Не стоит, – женщина с любовью потрепала его по волосам.
Мальчик вытер набежавшие слёзы и посмотрел вперёд. Мост подходил к концу, он упирался в большую площадь, за которой стоял чудесный белокаменный дворец. Башни его, казалось, касались облаков. К крыльцу этого величественного здания вела длинная широкая лестница и по ней им навстречу уже спускались жрецы и все девять Владык. Последние держались особенно гордо, а потому не зря носили на шее тяжёлые цепи из золота и драгоценных камней. Мальчику показалось, что это правильный символ их власти. Владыкам предназначено править только над материальным, и цепи не давали им забывать об этом, они тянули их головы к земле.
– Тебя встречает сам Пророк, – между тем с гордостью шепнула женщина, и мальчик посмотрел на идущего впереди жрецов и Владык старца. Просторное белое одеяние не скрывало его невероятную худобу.
«Он мне не нравится», – подумал мальчик, но промолчал. За лучшее он посчитал рассматривать заинтересовавших его людей.
Серый – наиболее близкий к белому цвет, а потому именно им Владыки были отмечены. В их серых глазах жила мудрость, а чёрные волосы являлись вечным напоминанием, что не всей её им суждено достигнуть.
Ненадолго женщина сжала руку мальчика крепче, и он невольно посмотрел на неё. Его мать была из жриц, а потому её волосы и глаза всегда были серыми. Седина из-за этого была видна только его взгляду.
«Мама», – с лаской подумал мальчик и ощутил неподдельную горечь от того, что им пришлось остановиться. Они и встречающие застыли друг напротив друга, и мать вынужденно отпустила руку сына.
– Пророк, – учтиво произнесла она, низко кланяясь.
Мальчик замялся, но вскоре последовал примеру матери. Свой взгляд от старца он при этом не отрывал и тот, в конце концов, тихонечко рассмеялся. А затем взял, да и поманил к себе ребёнка кривоватым пальцем.
– Подойди ко мне, – сказал он.
Мальчику очень не хотелось этого делать, но так было надо. Поэтому он сделал несколько шагов вперёд несмотря на то, что они дались ему с трудом.
– Не бойся, – погладил его по волосам Пророк, а затем наклонился и заговорщицки прошептал на ухо: – Так устроено мироздание, что нам достаются роли, которые нам самим кажутся неприглядными, неприятными и противными. И неважно, оказываешься ли ты у вершины или у подножия горы. Судьба значительно мудрее, чем порой кажется. Никому не дано больше, чем он может вынести, и то, что даётся, даётся нам совсем не зря. Поверь мне… Ты веришь?
– Верю, – без тени сомнений ответил мальчик и, подумав, добавил. – Ты рад, что я пришёл.
– Невероятно рад, – со вздохом согласился старик с удивительными бирюзовыми глазами. Таких мальчику ещё не доводилось видеть. – Я очень устал и для меня уже почти не слышен голос Судьбы и Времени. Наши пути разошлись. Хорошо, что ты родился сменить меня.
– Значит, ты умрёшь?
Мальчик был очень удивлён.
– Нет. Такие как мы с тобой не умирают. Мы становимся свободными и можем уйти за Грань.
– Какую грань?
– Однажды ты поймёшь, а пока… Тебе обязательно стоит отпустить ту, что ты так любишь, – старик холодно посмотрел на женщину. – Поверь мне. Так будет лучше.
– Но это моя мама! – упрямо заявил мальчик и ухватился за ладонь единственного родного существа.
– Тем хуже, – печаль в голосе Пророка не была притворной, но он не стал ничего больше говорить. – Идём.
Они все вместе начали подниматься по мраморным ступеням, едва уловимо мерцающим тёплым светом. Вид вокруг, да и сам белоснежный дворец, стоили того, чтобы удивляться и восторгаться, но мальчик не испытывал подобных чувств. Не испытывал он и страха. В нём царили отчётливое нежелание и осознание острой необходимости находиться в этом месте.
Слишком яркие и противоречивые для такого юного ребёнка ощущения.
Роскошные залы мелькали один за другим, покуда они не подошли к витой лестнице. Здесь Владыки остановились, глубоко кланяясь на прощание. Пророк, жрецы, мальчик и его мать начали спуск. Они спускались всё ниже и ниже, но мальчик не ощущал ни усталости, ни интереса к происходящему. Все его мысли занимало лишь желание никогда и ни за что не отпускать ладонь матери.
– Мы пришли, – произнёс старик в какой-то момент. Судя по голосу, он запыхался, но старался этого не показывать.
Огромное овальное помещение освещалось благодаря желобам, в которых горело ярким красным огнём специальное масло. Оно давало непривычный горелый запах, заглушаемый сладковатыми благовониями. Мальчику это всё не понравилось. Ему были предпочтительнее другие оттенки и более свежие ароматы. Из-за этого он поморщился, но продолжил осмотр зала.
Несколько покрытых мозаикой колонн стояло по периметру так, что вместе с огненными линиями они образовывали некий рисунок. Смысла его мальчик не понимал, но насторожился, когда понял, что в центре этого рисунка находится прямоугольное возвышение. А именно ему не понравился стоящий на нём алтарь из алого камня.
– Мама, – посмотрел он на женщину с тревогой, но та прижала палец к губам.
Вынужденно мальчик принялся смотреть, как жрецы идут один за другим вдоль стен. За всю дорогу они не произнесли ни слова, но действовали слаженно. Каждый из них застыл возле своей колонны в ожидании некоего величайшего таинства, безмолвным и равнодушным свидетелем которого ему предстояло стать.
– Тебе надо будет лечь вон туда, – мягко сказал Пророк и хотел было взять ребёнка за руку, но мальчик ловко увернулся. Он сам решительно направился к алтарю… и при этом настойчиво утягивал за собой мать.
– Мне нельзя быть там, – тихо возразила она и даже сделала робкую попытку остановиться.
– Теперь ты должна. Ты отдала слишком много, для тебя теперь невозможно остановиться, – требовательно, словно приказ, произнёс Пророк и холодно посмотрел женщине прямо в глаза. Та содрогнулась. По её лицу скользнула некая тень неприятного осознания, но она тотчас вернула себе прежний спокойный вид.
– Да. Я понимаю, – лишь произнесла она грустно. И эта грусть встревожила мальчика.
– Что-то не так? – спросил он и, хотя не хотел, всё же отпустил руку матери.
Ему крайне не понравилось произошедшее. Сейчас он неистово корил себя, что позволил чувствам взять верх, что не прислушался к совету Пророка!
– Теперь у тебя всё будет иначе, – ласково прошептала мать и, поцеловав сына, сама подвела его к алтарю.
Алтарь был слишком высок. Женщине пришлось помогать мальчику забраться на него. А там ребёнок удивился. Он не ожидал, что камень окажется горячим. Кроме того, у алтаря имелся достаточный наклон, чтобы лёжа на спине видеть лицо грустной матери.
Крохотное сердце забилось быстро-быстро.
– Ну-ну, ни к чему это. Разве что-то происходит иначе, чем ты знал? – постарался утешить его Пророк.
– Знание – всего лишь предвидение. А теперь начинается свершение, и всё станет совсем по-другому.
– Да. Иначе… Но, когда ты освободишь себя от всех чувств, ты найдёшь в этом свою непревзойдённую красоту. Теперь, когда Судьба и Время отвернулись от меня, я скучаю по тому, что потерял. Быть Пророком, а не обычным стариком, мне нравилось больше.
Мальчик чувствовал, что старец не лжёт, а потому расслабился. Ему перестало быть так страшно. А дальше… Дальше не было ни пений, ни ритуальных действий. Ничего. Пророк просто подошёл к мальчику и дотронулся своими сухими, холодными (словно мёртвыми!) ладонями до его висков.
Неожиданно лицо старика недовольно поморщилось.
– Ты ещё слишком живой!
– Мне нравится жить. Я хочу так.
– Разве ты не хочешь исполнить свой долг?
Ребёнок задумался. Глубоко внутри ему было страшно. Он не желал отпускать знакомое существование – ту жизнь, которую он знал. Но того, что предлагала судьба, ему хотелось не меньше.
– Поэтому я здесь! – зло прокричал мальчик ответ.
– Для этого необходимо и принять всё, а не только часть! – не менее грозно ответил Пророк. Его усталые глаза раздражённо сверкали.
– И приму! – в том же духе упрямо заявил мальчик, хотя мысленно добавил приятное «когда-нибудь».
«Всё равно мне на этот долг. Я хочу прожить и обычную жизнь. Я хочу понять, как оно может быть», – чётко подумал он.
Эта последняя нормально осознаваемая мысль словно стала неожиданной опорой в том, что постигло его после. Воспоминания с самого детства проживались и гасли. Истончались, стирались, заменяясь некими иными возможностями. В него словно вливалась часть некоего чужого, пусть и невероятно схожего «Я», вытесняющего всё то, чему было предначертано самой жизнью столь бережно храниться.
Сильный агрессивный напор, требующий исчезнуть воспоминаниям о матери, вызвал противостояние. Не осознавая толком, что он делает, мальчик крепко сжал своими ручонками голову старика. При этом он не кричал. Ему нужны были силы для другого – открыть глаза и смотреть. Видеть её воочию. Каждую чёрточку, чтобы не позволить забыть, чтобы оставить в памяти хотя бы лицо и руки!
Мальчик не понимал, скорее чувствовал, что решение принято. Он уже становился совершенно другим и не мог противопоставить этому ничего. Всё, что он хотел и старался сделать – это сохранить хоть какую-то частичку, принадлежащую только ему самому. Как то воспоминания о матери и её любви.
Самые сильные чувства давали огромную силу. Вроде крайне ничтожную по сравнению с, казалось бы, неиссякаемой мощью Пророка, но это определённо мешало старцу.
Между тем фигурка женщины, одетой в чёрное одеяние, оставляющего открытыми только ладони и лицо, сделала уверенный шаг вперёд. Мать с непоколебимой уверенностью достала из складок одежды серебряный кинжал, больше похожий на коготь.
– Если бы ты делал то, что должен, этого бы не произошло, – гадко прохрипел старик.
– Каждый из нас исполняет предначертанное ему. Помни о своём долге. Всегда следуй ему! – взволнованно сказала на прощание женщина и без тени сомнений глубоко провела острым лезвием по шее.
Вместе с её падающим телом навсегда разрушился и мир мальчика. Волна его неистового сопротивления под нахлынувшим разочарованием резко спала. С разумом и чувствами творилось что-то невероятное и необъяснимое. Они стирались и менялись на нечто, что просто невозможно объяснить словами. Сознание Инги, вынужденное переживать происходящее, страдало, но всё же имело возможность осознавать себя как самостоятельную личность. Ребёнок же боролся за такое естественное право, пока его глаза не закрылись в бессилии. Слух не доносил до него больше ни звука.
Девушка ощутила, что словно осталась в огромной бездне, сотканной из отрешения и чего-то ещё. Наверное, смерти. Это было вечное заключение, в котором нет движения мысли. Погибель в её наивысшем проявлении…
Тьма.
Нет. Даже не тьма.
Пустота.
… А затем мир резко вернулся!
Всё стало иным, но глаза смогли видеть. Вернулся слух и прочее восприятие. Вот только сознания мальчика рядом не было. Принадлежащее уже кому-то другому тело уверенно поднялось с алтаря и ступило на тряпку, коей оказались белые одежды старика. Сам Пророк исчез, но как это произошло нового хозяина тела не волновало. Он воспринимал настоящее как само собой разумеющееся. Он легко предвидел будущее. Согласно всем его ожиданиям, жрецы медленно подошли и склонились перед ним.
– Пророк вознёсся. Пророк пришёл.
Ровное звучание слаженных голосов эхом отразились от стен зала. Кто-то, в ком больше не было ничего от мальчика, встал и сделал первый шаг. Он старался совладать с непривычными для него конечностями, так как совсем недавно представлял из себя совсем иное существо. Он был как дуновение многочисленных сознаний в этом мире. Он был невероятно свободным и могущественным, а сейчас по собственной воле оказался заперт внутри плоти, для которой существовало столько ограничений.
Этот кто-то глубоко втянул в себя воздух, смешанный с гарью и благовониями. Новому телу требовалось насытить кровь кислородом, но от запаха он… поморщился. Жрецы, всё ещё склонявшиеся, этого не видели. И кто-то, называемый Пророком, почувствовал, что рад этому. И осознал, что познал радость.
Понимание этого, словно сильная струя воды, выбило связующий раствор из тщательно скрываемой дыры. В единый миг нововозведённая кладка обнажила тайный дефект. А затем трещина резко выросла в размерах. Что-то живое возвращалось извне. Рвалось обратно внутрь! Однако, стена выстояла, а потому вернувшегося было мало. Очень мало. Но оно сумело вытеснить что-то чужое. Оно осознало себя как «Я», ощущало, чувствовало, дышало жизнью. И это было прекрасно, но…
Вернувшееся дитя не могло позволить остальным знать об этом, потому что обретённая им сила давала предвидение итога подобного.
В последний раз взгляд мальчика упал на тело мёртвой женщины. Седые волосы, невероятно светлые глаза, морщинистые руки и кровь. А затем одно единственное слово пронеслось у него в голове: «Мама».
Её заветное желание свершилось. И пути судеб молчали, принесло бы то благо или же беды. Но, как бы то ни было, мальчик вспомнил, что такое любовь и долг. Он пообещал, что больше не позволит таких жертв. Никогда. Он пришёл в этот мир выполнить своё предназначение, и он его исполнит.
– Встаньте, – повелел новый Пророк жрецам и уверенным шагом направился в сторону выхода из зала.
Жрецы с восторгом смотрели на юное лицо, лишённое всех эмоций. Для них начиналась новая эра.
– Это был ты? Твоя память? – спросила Инга, когда внезапно для себя осознала, что вновь находится в белой комнате. Она даже осталась стоять на том же самом месте. – Жрицы Храма напоминают тебе о смерти матери и долге, да?
Ответом стала тишина, заставившая её осмотреться по сторонам. В комнате больше никого не было. Хозяин Острова исчез. Не таким уж большим было помещение, чтобы не заметить его здесь.
«Куда он делся? Ушёл? Вот так? Без прощаний?» – удивилась Инга, а затем решила, что мужчина мог ненадолго выйти и всего-то.
Мысль уняла тревоги. Решив немного подождать, Инга села на диванчик и некоторое время смотрела на камни, заключённые под стеклянной столешницей стола. Она даже снова попробовала достать один из них, но ничего не получилось. Да и в целом ничего не происходило. Видимо, таинственный Пророк всё-таки покинул её по-английски.
В намерении подождать ещё немного Инга встала с диванчика и прошлась взад-вперёд по комнате. При этом её взгляд задержался на двери, что вела в номер. Эта дверь по-прежнему оставалась приоткрытой.
«Быть может, Хозяин Острова навещает Арьнена?» – предположила Инга.
Мысль показалась девушке логичной. Во-первых, ей уже доводилось видеть Хозяина Острова в комнате старенького администратора. Во-вторых, к этому самому старенькому администратору следовало присмотреться. Одни его песни чего стоили. Про то, как он указал на имя Риевира, вообще слов нет.
Ведомая новыми вопросами, Инга перестала терять время. Она стремительным шагом направилась к выходу из комнаты, но, стоило ей войти в прихожую, как свет ламп противно замерцал. Это заставило девушку ощутить острый приступ страха. Ей показалось, будто в тенях затаилось что-то жуткое, что-то желающее дотянуться до неё.
«Чёрт!» – мысленно чертыхнулась Инга, но ругательство не придало ей сил. Холодок пробежал вдоль спины, интуитивно ей хотелось сбежать, а потому она обернулась.
Белоснежная комната, дверь в которую она ещё за собой не закрыла, источала безмятежность и спокойствие. Казалось, это самое безопасное место на всём Острове, а то и в мире место.
– Нет, нет. Так нельзя. Я не маленькая девочка, чтобы настолько всего бояться. Сейчас спущусь вниз к Арьнену и ничего страшного не произойдёт. Потому что всё исключительно хорошо, – постаралась убедить себя Инга и на эмоциях резким хлопком закрыла дверь в загадочную комнату.
Свет тут же погас, и её охватил такой липкий ужас, что она истерично завизжала.
День седьмой. Шесть часов утра
Звук собственного визга оглушал, но вопила Инга без остановки, пока не услышала настойчивый стук в дверь и обеспокоенные голоса людей. Только тогда она резко замолчала. Вместе с этим Инга вытянула вперёд руки, чтобы отыскать хоть что-то для ориентирования в пространстве. Увы, пальцы ощущали только пустоту, а глаза по-прежнему ничего не видели. Даже больше, казалось голову что-то нещадно сдавливает, мешает!
От осознания последнего Инга закричала громче прежнего. Не то, чтобы ей довелось за крошечное мгновение представить себе что-то ужасное, просто неоформленный ужас оказался ещё хуже. Она в жизни не думала, что когда-либо испугается так, что будет готова умереть от страха.
Между тем послышался поворот ключа в замке, а вслед за этим дверь открылась и кто-то грозно воскликнул:
– Треклятье, да что тут случилось?
В голосе вместе с угрозой слышалась тревога. А ещё Инга поняла, что в номер вошёл Арьнен. От этого понимания ей даже дышать стало легче. Отчего-то появление старенького администратора разом успокоило её. Она даже жалобно простонала:
– Арьнен, я ничего не вижу!
Вместе со стоим стоном Инга в отчаянии обхватила руками голову и… ненароком сдвинула повязку для глаз. Ту самую разрекламированную, которую она купила для авиаперелёта, и ту самую, что должна была преспокойно лежать в боковом кармане дорожной сумки.
«Какого?» – опешила девушка, разглядывая тряпку из мега плотной ткани.
Затем Инга словно очнулась и нервно осмотрелась по сторонам. Оказывается, ей довелось стоять возле кровати и всего-то. При этом в комнате было светло не только из-за проснувшегося солнца. Лампа оказалась включена, а потому…
«Идиотизм!» – была готова кричать Инга. Ей вмиг стало стыдно, что она переполошила всю гостиницу.
Арьнен тем временем неторопливо вошёл внутрь спальни и подошёл к ней ближе. Его лицо выражало крайнюю тревогу.
– Как это ничего не видите? – удивлённо спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Сердце всё ещё колотилось как сумасшедшее, но Инга уже достаточно пришла в себя, чтобы понять глупость объяснений, в которые она могла бы пуститься. Кто поверит, что она никакой повязки из дорожной сумки не доставала?
– Кошмар приснился видимо, – с хрипотцой произнесла девушка и даже покраснела от переизбытка эмоций.
Арьнен с сомнением оглядел её с головы до ног, а затем ненадолго скрылся в прихожей. При этом он громко сказал:
– Всё в порядке. Расходитесь.
Из коридора гостиницы послышались голоса возмущённых жильцов, но старик администратор ничего большего постояльцам не сообщил. Он уверенным хлопком закрыл входную дверь и вернулся к Инге. Она тут же жалобно уставилась на него. Ей очень не хотелось объясняться.
– Я могу с вами поговорить?
– Да. Конечно.
А какой ещё выбор был у Инги? Она всего-то окинула взглядом комнату, чтобы найти что‑нибудь, что можно накинуть поверх мятой сорочки. Но халат остался в ванной, в комоде ничего подходящего не было. Поэтому она предпочла оставить всё как есть. В конце концов, не иначе Арьнен и не такое за свою жизнь повидал.
– Вы уверены, что всё в порядке? – спросил он, когда внимательным взглядом поглядел на каждый тёмный угол в комнате. При этом после он так выразительно уставился на Ингу, что на миг ей захотелось во всём сознаться. Но… она просто-напросто не смогла. Ей виделось, что слишком рано для неё получать клеймо сумасшедшей.
– Да. Старый добрый ночной кошмар приснился. И всё.
Она через силу улыбнулась и, быть может, у неё получилась достойная улыбка. Во всяком случае, её собеседник расслабился. Арьнен устало вздохнул и перестал казаться таким встревоженным.
– Ох, уж мне эти сны, – пробормотал он при этом. А затем ненадолго замолчал и, упирая руки в бока, заворчал. – Вы вот мне только ответьте, Инга, что же это такое доброе присниться должно, чтобы всех ни свет, ни заря криком поднимать? Только-только светает.
– А уже не вспомню, – бессовестно солгала она, так как свой сон помнила от и до. Порою вчерашний день пересказать можно было хуже, а тут во всех подробностях. И как зашла в комнату, и как её сознание оказалось в теле ребёнка. Воспоминания были настолько сильны и свежи, что, казалось, только что произошли. И именно с ней, а не с кем-то.
– Кто-то гнался вроде, – всё же решила дополнить Инга свой ответ приемлемой для ситуации фантазией. – От чего-то ужасного старалась убежать и спрятаться.
– Вам травяной чай на ночь пить следует. После него всегда снятся действительно хорошие и спокойные сны, а не такая вакханалия, – проворчал старик, прежде чем зевнул, прикрывая рот сухой ладошкой. – Кстати, я такой чай часто завариваю, с ним засыпается легко. Поэтому вот вам мой добрый совет – приходите-ка ко мне в гости перед сном. Мой чай позволит вам хорошо отдохнуть, а это то, что вам сейчас необходимо. Всё-то вы в последнее время тревожитесь, вот и сны такие.