Глава 4
Александр эту ночь тоже провел плохо, часто просыпался. И когда в окнах забрезжил рассвет, он уже не спал, а лежал, глядя в потолок, и размышлял о том, что произошло. Ворочаясь ночью с боку на бок, он понял, что вечерняя встреча перевернула всю его жизнь, и это уже неисправимо: он влюбился в Алету Беверли. Он долго не хотел верить в это, но только после того, как сказал самому себе: «Я люблю ее», смог спокойно уснуть, хотя и ненадолго.
На его красиво очерченных губах играла улыбка. «А я ведь не верил раньше, что любовь с первого взгляда существует! Это невероятно,…но почему-то мне кажется, что мама это предвидела. Она как будто знала, что в этом Богом забытом краю я найду свою любовь, свою Судьбу. Как выразился этот идиот – бармен? «Испорченный товар»?! За одно это выражение я вчера готов был растерзать его.…А девушке я не понравился. Это факт. Что ж, значит это нужно как-то исправить. Ей тяжело пришлось: потеря родителей, болезнь брата, ответственность за ранчо.…Не каждый справится с таким ударом, но она выдержит, в этом я уверен. Она сильная…и она покорила меня, не приложив к этому никаких усилий! Это позор, я просто не переживу! Конечно, ее красота меня немного оправдывает, но…если честно признаться, я видел настолько же если не более красивых женщин,…а в ней есть что-то еще, неуловимое и притягательное.…Да, чувствую, мне придется нелегко. Ко всему прочему, у нее есть дочь, значит, была любовь…и, конечно, она понимает, что говорят о ней в округе. Интересно, что она скажет, если я упаду перед ней на колени и предложу руку и сердце? Наверно, расхохочется мне в лицо, и правильно. Значит, нужно действовать по другому. И для начала изменить то впечатление, что у нее осталось от нашей первой встречи. В роли горожанина Александра Северова я ей не понравился,… посмотрим, что она скажет, увидев меня в роли ковбоя Алека, как называли меня мои друзья из Техаса. Уже почти рассвело, пора приниматься за дело.…Итак, до свидания, мистер Северов!»
Александр поднялся и быстро оделся в джинсы, сапоги и легкую синюю рубашку. Встав перед зеркалом после умывания, он пару раз провел расческой по волосам, повязал шейный платок, расстегнув верхние пуговицы рубашки и надел широкий ремень с кобурой, расшитый серебром. Его подарил Александру цыганский барон в знак благодарности за одну услугу. Потом привычным движением надел ковбойскую шляпу и улыбнулся своему отражению:
– Хэллоу, Алек!
Уже собираясь уходить, он услышал какой-то шум на улице и подошел к окну, которое выходило на площадь перед баром. Открывшаяся его взору картина заставила Алека остолбенеть. До сих пор он считал, что подобный сцены можно увидеть лишь в мексиканских мелодрамах.
Посреди небольшой городской площади стояла босиком в пыли хрупкая светловолосая девушка в желтом платье, подол которого почти достигал земли. Ее талию перехватывал широкий кожаный ремень с прикрепленной к нему кобурой, а револьвер она без видимых усилий держала в поднятой руке. И медленно поворачивалась на месте, чтобы не выпустить из поля зрения его.
А он – высокий, широкоплечий полуиндеец, полуцыган, с длинными до плеч волосами и молнией в черных, как ночное небо глазах, одетый в бордового цвета рубашку и черные брюки, в высоких сапогах, неспешным шагом шел по кругу вокруг нее. От его пронзительного откровенно восхищенного взора на лице девушки вспыхнул румянец смущения, но рука, державшая его под прицелом револьвера, не дрогнула. На красивых четко очерченных губах цыгана появилась улыбка, дерзкая, вызывающая, но в то же время привлекающая и даже покоряющая…
«Да в этом городишке, похоже, больше красавиц, чем в Лас-Вегасе!» – подумал Алек.
Во взгляде девушки неожиданно тоже засветился вызов, и она вздернула подбородок, губы изогнулись в усмешке.
– Опять ты! – звонко воскликнула она. – Не боишься играть с огнем?
Он словно хищник кружил вокруг нее, постепенно сужая круги. В ответ на ее слова он лишь презрительно усмехнулся.
– Опусти револьвер, красавица, – заговорил цыган звучным голосом, далеко слышным вокруг. – Ты же все равно не сможешь нажать на курок и убить меня…или любого другого человека.
– Так-так, – прошептал Алек, вздрогнув и внимательно вглядевшись в фигуру цыгана, – кажется, я тебя знаю, незнакомец…
– Другого, может, и не смогу, – ответила девушка, не опуская руки. – А тебя запросто! Если хочешь проверить – попробуй, подойди…
Он стремительно сделал шаг к ней, и в этот же миг прогремел выстрел. Пуля просвистела в нескольких сантиметрах от его головы, взметнув прядь длинных волос, и разбила стекло в окне бара.
– Я предупредила, – тихо сказала девушка, бросив быстрый взгляд по сторонам и заметив испуганные лица попрятавшихся по закоулкам жителей городка.
– Какая же горячая ты, красавица, отчаянная… – усмехнулся он. – Даже жаль, что ты не из нашего табора, иначе в первую же весеннюю ночь я сделал бы тебя своей…
– Замолчи! – закричала она, задыхаясь от негодования. – Ты…ты…
– Негодяй? – с усмешкой подсказал цыган.
– Да!
– Наглец?
– Да!
– Нахал?
– Да! Да! Да!
– Фи, как грубо! Такая красавица и так выражается!
– Что?!
Воспользовавшись тем, что она от возмущения несколько растерялась, он резким движением перехватил ее руку. Вырвав револьвер, он отбросил его в сторону и, стремительно заведя руки девушки ей за спину, крепко сжал ее в объятиях.
– Отпусти меня, мерзавец! – крикнула она, пытаясь вырваться, но он только еще крепче сжал руки.
– Тише, красавица, тише.
Несколько зевак, уже не таясь, наблюдали эту сцену. «Черт побери, дело принимает серьезный оборот», – решил Алек и уже собирался вмешаться, но в эту минуту на площадь галопом вылетел белый конь, на котором сидела девушка как две капли воды похожая на золотоволосую красавицу, но из-под ковбойской шляпы выбивались светлые с серебристым оттенком локоны. Она ахнула в изумлении, резко осадив коня при виде этой сцены.
– Отпусти сестру, негодяй! – громкий выкрик прозвенел в воздухе, но парень не обратил на него ни малейшего внимания. Он теперь и сам оказался пленником, очарованный близостью этих дышащих цветочным ароматом золотых локонов и огромных озер синих глаз. От ее губ пахло свежестью и теплом, нежностью…
Сам почти не сознавая, что делает, он наклонился и поцеловал ее, не размышляя.…И она, наверно растерявшись от неожиданности, забыла о сопротивлении…
Алек, забывший о том, что хотел вмешаться, понял вдруг, кого видит перед собой, и замер в нерешительности, не зная, как поступить.
Внезапно грохот выстрела заставил цыгана вздрогнуть, а девушку – прийти в себя, и она, резко рванувшись, высвободилась из его рук.
– Убери руки, негодяй, иначе не досчитаешься головы, – угрожающе повысила голос вторая, нацелив револьвер на цыгана, а первая девушка, подхватив одной рукой подол платья, побежала к своему коню, привязанному у дверей бара, успев по пути подобрать свой револьвер. Легко, словно пушинка, подхваченная порывом ветра, она взлетела в седло и подъехала к сестре. Цыган лишь насмешливо улыбался обеим, уперев руки в бедра и смерив сестер вызывающим взглядом.
– И что это за город?! За час меня уже дважды пытались пристрелить!
Подобрав с земли свою шляпу, он отвернулся и направился к бару, предварительно отвесив сестрам поклон, со словами: «Рад был познакомится, красавица!», чем вызвал у обеих новый взрыв ярости. Вторая даже снова подняла револьвер, но первая знаком велела ей не вмешиваться.
– Не надо, Арина, – нарочито громко сказала она, глядя вслед неторопливо уходящему цыгану. – Пусть идет, но не забывает при этом о том, что если ему дорога жизнь, то лучше не попадаться больше мне на глаза.
С этими словами она пришпорила коня, и тот галопом полетел по дороге. За ней последовала и Арина. Но за мостом сестры приостановили коней, им нужно было обсудить случившееся до того, как они вернутся на ранчо.
– Ты все купила, что хотела? – спросила Алина.
– Да, только в бар не успела зайти. А ты все лекарства приобрела?
Алина кивнула, и Арина, наконец, не выдержала:
– Алина, кто это был?
– Цыган, – пожала плечами сестра.
– Я знаю, что не негр! Но он же,…но он тебя…
– Он меня поцеловал, Арина, представь себе, – раздраженно ответила та, тряхнув головой. – Но я этого не хотела, честное слово! Наоборот, я чуть не застрелила его.
– Извини, но…я была в шоке. А где твоя шляпа?
– А черт ее знает?! Я потеряла и шляпу, и обруч…, – сказала Алина, мысленно добавив: «И голову, кажется, тоже!»
– Это не важно, твой черный обруч все равно тебе не к лицу.
– А мне нравится!
– А он тебе тоже понравился?
– Кто?
– Цыган, кто же еще?!
– Ну, конечно же, нет. Как ты могла подумать такое?
– А что? Я, конечно, не очень хорошо его рассмотрела, времени особо не было, но он показался мне симпатичным…
Алина хмыкнула.
– … и каким-то…знакомым что ли…
Арина подозрительно взглянула на сестру, и та небрежно пожала плечами.
– Ну, впрочем, ладно. А поцелуй тебе понравился? – лукаво поинтересовалась Арина.
– Ну…
– Только честно!
– Я не знаю. Это было так…волнующе необычно…думаю да, поцелуй мне понравился. Арина, что мы скажем Алете?
Арина снова пожала плечами.
– Ничего. Ведь ничего страшного не произошло, а у нее и без нас забот хватает.
– А что, если до нее дойдут какие-нибудь слухи? Да еще присочинят, ты же знаешь, как у нас в городке бывает – не успеешь поздороваться, а тебя уже замуж выдают!
– Да, а вы-то уже целовались! Миссис Смит скажет, что вы давно втихомолку встречаетесь в заброшенном складе, – Арина рассмеялась, увидев гримасу на лице Алины. – Ладно, не обижайся, я шучу. А сестре, если что, скажем правду о том. Что было, и объясним, что не хотели ее беспокоить.
– Хорошо.
Договорившись обо всем, сестры снова пришпорили коней, надеясь, что успеют попасть домой к завтраку.
Когда Алек спустился вниз по лестнице в зал, бармен как раз убеждал цыгана заказать свой «фирменный коктейль». Алек улыбнулся, с минуту послушал цветистую речь и сказал:
– Не слушай его, Амир. Этот «фирменный» коктейль – редкая гадость, я вчера пробовал.
Бармен и цыган резко повернулись к нему. Бармен видимо хотел возразить, но при виде Алека у него отвисла челюсть, и он забыл все слова. Цыган же лишь недоверчиво выгнул бровь и спокойно спросил:
– Это ты, Алек, или меня подводят мои зоркие глаза?
– Нет, не подводят, это точно я.
– Какими судьбами?
– Так что же будете заказывать, господа? – вернулся к бармену дар речи.
Амир вопросительно взглянул на друга.
– Джулеп, – решил Алек. – Составишь мне компанию?
– Конечно.
Они заказали завтрак и заняли один из столиков у окна. Через несколько минут, во время которых оба молчали, Алек сказал:
– Не думал, что ваш табор будет где-то в этих местах.
– А его здесь и нет. Табор ушел дальше к Чарльстону, а я задержался. Хочу немного подработать. А ты как здесь оказался?
– По той же причине. Мне, признаться, случалось бывать в этих краях, но чуть дальше к востоку, а здесь я впервые. Пытаюсь найти работу, но пока не преуспел.
– Я тоже, – рассмеялся Амир.
– Кстати, давно хотел тебя спросить: я сейчас наблюдал за тобой сверху…из окна, и решил, что ты все-таки цыган, а теперь мне снова кажется, что я ошибся, и ты больше индеец.
– Понимаю твое заблуждение, не ты первый спрашиваешь об этом. Дело в том, что моим отцом был цыган, а матерью – белая женщина, южанка, среди предков которой, несомненно, были и индейцы.
– Понятно.
Закончив завтрак, друзья вместе отправились на пастбища, чтобы поговорить с ковбоями. Дорога заняла довольно много времени, поскольку у них не было ни лошадей, ни какого-либо другого средства передвижения, но встреча с ковбоями того стоила.
На привале, где отдыхали работники, горели костры, на которых готовили обед. А они сами в это время отдыхали, разговаривали, обмениваясь новостями. Алек и Амир быстро перестали быть здесь чужаками, после того как показали свое искусство в метании лассо и стрельбе. Один ковбой сообщил, что требуется конюх на ранчо «Кипарис», и пообещал Амиру замолвить за него словечко хозяину, поскольку Алека работа на «Кипарисе» явно не привлекла.
Внезапно Амир толкнул друга в бок, привлекая его внимание, и кивнул в сторону поля. Алек замер в восхищении.
По зеленому полю, залитому ярким светом летнего солнышка, на огромном вороном скакуне мчалась юная всадница. Из всей упряжи на коне была одна уздечка. Всадница пришпоривала его босыми пятками, ее длинная с широким подолом юбка развевалась на ветру, открывая иногда почти полностью стройную загорелую ножку. Длинная темная коса спускалась до пояса, несколько локонов блестящих черных волос выбились и разметались по плечам.
Алек застыл, любуясь бесстрашной наездницей и едва решаясь признать в ней ту амазонку, которая вчера вечером в баре оскорбила его, причем сделала это намеренно.
– Эй, парень, отведи глаза! – послышались насмешливые голоса ковбоев. – Эта леди не про тебя. Это хозяйка «Магнолии», леди Алета, – в голосах ковбоев Алек услышал восхищение и уважение. Эти люди явно не считали девушку «испорченным товаром», как выразился бармен «Звездочки»
– А что она делает здесь? – наконец обрел дар речи Алек.
– Как обычно выгуливает своего любимого коня. Этого мустанга однажды поймал и подарил ей ее брат.
– Красивый конь.
– Да. Его кличка – Север.
Алек удивленно выгнул бровь, но ковбои уже заговорили о другом. Теперь они обсуждали одного парня, который заявил, что может попасть в десятицентовик с полсотни шагов. Большинство сходилось на том, что это никак не возможно, разве что из ружья с оптическим прицелом. Алек, заметив, что Алета, остановив своего скакуна, шагом направила его к стоянке ковбоев, внезапно встрял в разговор:
– А я уверен, что это возможно. И могу это доказать. Амир, помоги мне.
Амир, улыбнувшись, достал монету и отошел, остановившись у стены сарая и вытянув руку с монетой в сторону.
Алек поднял револьвер и прицелился.
– Только не убей его, парень! – усмехнулся один из ковбоев.
– Хорошо, что он не слышит тебя, – ответил Алек звучным голосом, чувствуя за спиной присутствие Алеты и понимая, что она уже слышит его. – Иначе у него могла бы дрогнуть рука и тогда…
– А, может, рука дрогнула бы у тебя?
– Нет, – жестко отрезал он и выстрелил. Амир, державший монету, торжествующе улыбнулся: пуля даже не царапнула ему пальцы, зато монета точно впечаталась в стену сарая. Впрочем, иного от Алека он и не ожидал, они оба и раньше не раз проделывали подобные вещи.
Один из ковбоев, по имени Освальд, подозрительно взглянул на Алека и сказал:
– До сих пор я думал, что лишь один человек способен на эти штучки, это ковбой по прозвищу Северянин. Но говорили, что он умер или сгинул где-то без вести.
Алек лишь улыбнулся.
– Значит, это был не я, раз я жив.
Освальд усмехнулся, покачал головой и не ответил. Алета, еще издали понявшая, что происходит, из интереса подъехала посмотреть, чем закончится дело. Она не узнала в ковбое незнакомца, которого встретила вчера в баре, и поэтому, услышав его короткий разговор с Освальдом, решила, что он и есть Северянин, хотя и не хочет признавать этого. Она много слышала об этом легендарном ковбое, который по слухам нигде не задерживался долго, несмотря на выгоду и красивых женщин, но Алета решила, что ему необязательно знать, что она интересуется этими сплетнями. Восхищенная его искусством, Алета решила предложить ему работу.
– Браво, парень, – услышал Алек уже знакомый звонкий голос за спиной. – Если ты безработный, буду рада предложить тебе место. Мне нужны такие ребята.
Он, усмехнувшись, медленно развернулся, поднял голову, поправил указательным пальцем шляпу, надвинутую на лоб, и смерил девушку насмешливым взглядом.
– Не слишком ли спешите, леди?
Она удивленно уставилась на него.
– Ты?
– Ну да, как видите! Мы с вами, кажется, уже встречались? Так что там насчет работы?
Она гордо вскинула голову, глядя на него сверху вниз и понимая, что на нее сейчас устремлены пристальные взгляды всех ковбоев, и от ее поведения в этом случае многое зависит.
– Я не беру своих слов обратно. Что сказано – то сказано. Я предлагаю тебе работать на моем ранчо.
Ковбои взволнованно загудели, Алек на секунду задумался. Конечно, ему была очень нужна эта работа, но…но это не значит, что он может пойти на что угодно, лишь бы ее получить. И уж тем более он не намерен безмолвно сносить ее высокомерие, особенно в присутствии трех десятков ковбоев.
– Видите ли, – неторопливо ответил он. – После нашей встречи я кое-что понял: никакая работа не стоит того, чтобы терпеть ваши выходки и ваше высокомерие. А ведь вы даже не подумали, что для начала вам стоило бы извиниться за вчерашнее.
– Что? – Алета задохнулась от возмущения, и ей стало уже плевать на то, видит ее кто-либо или нет. – Да как ты смеешь…
Она не успела договорить, как Алек резко перебил ее:
– Смею! Это, во-первых. А во-вторых, позвольте дать вам совет: умерьте свою гордыню, иначе скоро на вашем ранчо не останется ни одного ковбоя. Прощайте, леди!
Алек отвесил шутливый поклон и насмешливо улыбнулся. Девушка сжала кулаки и, пришпорив коня, проехала сквозь толпу шарахнувшихся в стороны ковбоев и помчалась через прерию к ранчо.
Амир, подойдя к Алеку, тихо проговорил:
– Я начинаю думать, что тебе по-прежнему нужна не столько работа, сколько приключения.
Алек пожал плечами. Конечно, теперь ему вряд ли стоит рассчитывать на теплый прием в «Магнолии», но он просто должен был поставить на место эту нахальную девчонку. «Впрочем, все равно это мне боком выйдет», – подумал он, а вслух ответил:
– Не выдумывай. Конечно же, мне нужна работа. Но почему-то мне кажется, что на моем месте ты поступил бы также.
– Вряд ли, я же не встречался с ней вчера вечером, – хмыкнул Амир и отошел к одному из костров. Алек насмешливо посмотрел ему вслед. «Зато ты целовался с ее сестрой сегодня утром посреди городской площади! Впрочем, это не мое дело». Снова пожав плечами, Алек тоже подошел к костру, нужно было узнать, где можно купить хорошего коня и отправляться обратно в город.
Алета резко развернула коня, уже почти достигнув дома; большие ворота находились в сотне метров от нее. Она знала, что сестры уже ждут ее, обед давно готов, и они, наверно, уже начинают волноваться из-за ее необычно долгого отсутствия, но сейчас у нее есть дело поважнее. Девушка поехала в город и вошла в бар за пять минут до возвращения туда Алека.
Алета заказала джулеп и, когда бармен выполнил заказ, спросила, не замечая застывшего в нескольких шагах позади ковбоя,:
– Рид, ты все обо всех знаешь, не так ли?
Бармен с улыбкой пожал плечами.
– Скажи мне, что ты знаешь об иностранце, с которым я вчера здесь столкнулась? Ты еще сказал, что он интересуется моим ранчо.
Рид не успел ответить, за него ответил Алек.
– Если я вам так интересен, леди, почему вы не обратились ко мне за информацией? – голос его звучал холодно, но больше всего Алеку хотелось ее поцеловать. Ведь он уже решил, что разозлил ее, и теперь она постарается никогда с ним не встречаться, а оказалось, что она, наоборот, интересуется, кто он и откуда взялся.
– Джентльмен не стал бы вмешиваться в разговор посторонних.
– Поскольку разговор идет о самом джентльмене, то он все же вмешался.
– Знаете, что я вам скажу: вы хам и грубиян!
– Но это, очевидно, хорошо, раз вы начали обращаться ко мне на «вы», – отпарировал Алек и присел на соседний стул. – Рид, бокал джулепа, пожалуйста. Давайте поговорим спокойно. Я отвечу на все ваши вопросы, если вы этого хотите. Но предупреждаю: мне понадобиться кое-что взамен.
Алета неожиданно рассмеялась. Этот парень ей понравился, он чем-то напоминал ей отца и брата, такой же гордый, решительный и явно умеющий добиваться того, чего хочет. Она еще там, на поле отметила, что он выделяется среди ковбоев своим ростом, а сейчас, видя его вблизи, поняла, что он довольно хорошо развит физически. Безусловно, он говорил правду вчера, утверждая, что знает все о работе на ранчо и может справиться с этой работой. «И потом, здесь никого нет, только он и я…даже Рид куда-то запропастился…» Алета приняла решение.
– Хорошо, я сдаюсь. Вы были правы: я должна извиниться за то, что нагрубила вам вчера. Просто я была не в настроении. Простите меня. И если вы действительно хотите получить работу на моем ранчо, то она ваша.
Алек задумался, прежде чем ответить, и она не торопила его. Алета понимала, что ее предложение из тех, которые необходимо было обдумать, как и любое деловое предложение. Но Алета очень удивилась бы, если бы узнала, о чем он думает. А Алека сейчас занимала вовсе не мысль о том, стоит или нет наниматься на работу, в любом случае он собирался заняться делами ранчо. Конечно, самое простое и удобное решение всех проблем – это согласиться на ее предложение, но.…Но это ведь будет чистейшей воды обман. Предательство. Потому, что он не был тем, за кого она его принимала. И почему-то теперь такое решение не казалось Алеку правильным.
С самого начала он собирался говорить обо всем с Адамом, говорить как мужчина с мужчиной. Узнав о том, что тот не может выходить из дома и даже из своей комнаты, Алек намеревался наняться на ранчо в качестве работника и потом при первом же удобном случае поговорить все с тем же Адамом. И вот его план близок к исполнению, его пригласили на работу, а он…что он будет делать? Алек вдруг понял, что не сможет принять это предложение, не рассказав всего о себе этой девушке, смотрящей на него открытым взглядом ярко-синих глаз. «Я сверну шею Берни, если он хоть раз еще скажет о ней так, как сказал вчера мне!» – подумал он вдруг без всякой связи с предыдущими размышлениями и отчетливо понял, что она не простит ему этого обмана.
– Вот что, мисс Беверли: я должен пока воздержаться от ответа. Вы многого обо мне не знаете, а мне не хочется вас обманывать. Я сейчас принесу один документ, вы его прочтете, и я расскажу остальное. И если потом вы повторите свое предложение, я отвечу согласием.
Алек стремительно взбежал по лестнице, направляясь в свою комнату, Алета проводила его взглядом, в котором явно сквозило удивление. Пожав плечами, она допила напиток и поставила бокал на стойку.
Алек достал документ, подтверждающий его право на наследство половины ранчо «Магнолия» и уже хотел спуститься вниз, но остановился, задумавшись. Ранчо было завещано ему и Адаму. Таковы были законы здесь, и к тому же родители Адама знали, что их сын не оставит своих сестер на произвол судьбы. Кроме того, никто не думал всерьез, что это наследство когда-нибудь востребуется Алеком. Во-первых, он был не так воспитан, а во вторых, его отец Матвей Северов и сам был богат, имел мебельную фабрику, которая, кстати, была завещана в равной степени всем шестерым. Если б не сложившаяся ситуация, Алек при появлении на свет первого внука Беверли (при условии, что это будет мальчик), должен был написать отказную от своей доли наследства, и на этом все закончилось бы. Он догадывался, что Алета еще не видела завещания, оставленного родителями. Конечно, ей было не до того.
«Что же делать? Бедная девочка! На нее и так столько всего обрушилось, что невозможно выдержать.…И я еще тут с этим дурацким завещанием! Но я не могу отступить, я обещал матери…и потом, я же действительно могу помочь! И я не хочу обманывать тебя, Алета.…Прости…любимая, прости меня…»
Алек быстро спустился вниз и протянул документ девушке. Удивленная, Алета пробежала его глазами, потом вчиталась внимательнее…
– Что это? – растерянно посмотрела она на ковбоя и снова взглянула на бумагу, которая затрепетала в ее дрогнувшей руке. – Я не понимаю…
– Алета, послушай меня. Этот документ имеет чисто формальную значимость, но я хотел, чтобы ты узнала о нем прежде…
– Это завещание? – как-то потерянно переспросила она.
– Да, это…это копия завещания твоего отца, подлинник должен быть у вашего брата. Алета, послушай же меня! – Алек обхватил ладонями ее плечи и легонько встряхнул ее. – Я хочу, чтобы ты поняла. Этот документ ничего не значит, я не хочу им воспользоваться. Но я хотел, чтобы ты знала о нем, прежде чем принимать меня на ранчо.
– Что? – затмевая боль, в синих глазах внезапно вспыхнула ярость. – Ты хотел обмануть меня?!
– Если бы я хотел обмануть тебя, то зачем стал бы показывать сейчас этот документ?! Послушай меня, Алета, я хочу только помочь тебе. Тебе тяжело одной справляться с делами ранчо, общаться с ковбоями, которые не всегда послушны, потому что считают ниже своего достоинства подчиняться женщине. А я могу помочь, у меня есть опыт и деньги, и…
В его словах была правды, но сейчас Алета не хотела ее слышать. Ей было плохо, даже хуже, чем тогда, когда она только начинала пытаться управлять ранчо. У нее получилось. Не сразу, с трудом, но получилось. А теперь, оказывается, что ее ранчо принадлежит чужому, совершенно постороннему человеку,…по крайней мере, его половина. Конечно, Алета знала о том, что сама она и сестры не упомянуты в завещании. Было естественно то, что после смерти родителей ранчо перейдет к Адаму. И то, что он болен, ничего бы не изменило. Это Алета понимала и раньше, но при этом знала, что Адам никогда не воспользуется своим правом владеть «Магнолией» единолично. Ее разум отказывался понимать то, что отец тог завещать половину ранчо незнакомому чужому человеку. Ведь теперь, если, не дай Боже, Адама умрет, все они могут оказаться на улице! Алета сдвинула брови.
Ну уж нет! Он опасен для всех, особенно, для ее брата. Кто знает, что на уме у этого проходимца? Нет, пусть хоть подавится этим документом, но она не пустит его в свой дом. Алета поднялась и бросила документ на стойку. Появившийся в эту минуту бармен непонимающе посмотрел на нее, но Алета этого не заметила.
– А теперь ты послушай меня, – холодно проговорила она. – Если ты приблизишься к моему дому на расстояние выстрела, я убью тебя. Ясно? Заруби себе это на носу!
И она выбежала из бара, треск захлопнувшейся двери заглушил крик Алека:
– Алета, подожди!
Но когда Алек выбежал на улицу, там уже никого не было, лишь медленно оседали на дороге клубы пыли, поднятой копытами резвого вороного мустанга.