Пока Женя у себя в комнате беседовала с Высшими, Андрей и Саша обсуждали новости сегодняшнего дня. Андрей пришел к ним минут пять назад, прямо из журналистского клуба, где на него обрушились нелепые слухи.

– А я весь вечер не мог понять, что это все на меня так смотрят в редакции и замолкают, стоит мне войти в комнату. Хорошо Толстяк-виршеплет поделился новостями – разумеется, не из милосердия, а как раз наоборот, – сокрушался Андрей.

– И что там болтают о Жене?

– Много чего говорят. Постараюсь по порядку.

В изложении Андрея ситуация выглядела отнюдь не радужно.

Зейкрафт явился в комитет по подготовке ко Дню солнцестояния с изрядным опозданием, объяснив задержку «уважительной» причиной: мол, у него было свиданье с «милашкой» Шапо, которая «так разыгралась», что жаль было прерывать «эту славную бестию», которую, как выяснилось, весьма возбуждают «небольшие кровопролития». «До чего же горяча, дикарка!» – с гордостью «жаловался» барон, демонстративно сдвигая с шеи шелковый платок и обнажая самый что ни на есть настоящий порез. «Вот этим кинжальчиком изволила царапнуть, а потом как закричит, как начнет на себе волосы в страсти рвать и метаться, – пояснял Зейкрафт, – показывая всем миниатюрное оружие, – до чего уж я всяких дам повидал, но такую познал впервые…». В комитете одни мужчины, причем все немолодые, и у них это в порядке вещей – своими амурными победами друг перед другом хвастать. А он еще из кармана достал ее медальон и заявил, что это она ему в знак благодарности за приятно проведенные часы подарила. На самом деле, оказывается, этот медальон многие на ней раньше замечали. А в это время еще его садовник, а по совместительству и кучер, со своими коллегами на кухне трепался. Рассказал, как приехала к ним невысокая дама в розовом, показала голографическую визитку, какие барон своим любовницам шлет, и поднялась к хозяину в спальню. А через какое-то время выбежала из дома вся растрепанная, и рука у нее – в крови. Садовник быстрее к хозяину поднялся, испугался за старика, который всегда был с ним добр. А старик как ни в чем не бывало, только платок к шее приложил: «Ступай, – говорит, – со мной все в порядке, – это просто такие игры любовные в моду вошли», – мол, поиграли они так с гостьей. А слуги потом этими новостями с хозяевами поделились. Так что все сошлось. А хозяева-то не все домой поехали, а кто в клуб, кто на ипподром, кто в бальный замок, кто в редакцию… Да и те, что домой приехали, молчать не стали – женам да друзьям семьи сенсационные новости рассказали. Так и расползлись сплетни по всему городу.

– А что на самом деле-то было? – поинтересовался Андрей.

– Немногим лучше, – вздохнул Саша. – Приехала вся растрепанная, рыдая у всех на виду. И сейчас плачет. Думает, что убила Зейкрафта. И говорит, что он у нее еще медальон отобрал. И, что хуже всего, подозревает, что он сделан из необычного материала, даже собирается сдать на экспертизу. Так что если и останется жив – дело плохо. Наду на разведку послал – у нее подруга у председателя того самого комитета служит горничной. Та нам то же самое почти, что и ты, рассказала. Кажется, девчонке даже стыдно теперь у нас работать, боюсь, как бы мы еще и без слуг не остались.

– А как Светела?

– Спит. Ее Рэн весь день по пригороду возил – умаялась. Очень добрый он парень. Даже жалко его: хлопочет о том, чего просто не может случиться.

– А по-моему, просто забавно. Ничего, ему все равно заняться нечем. А так ему хоть кажется, что он что-то полезное делает.

– В том-то и дело, что ему это всего лишь кажется.

– А так не вспомнила ничего?

– Нет. Но маски со всех попало срывать продолжает, как и было задумано. Рэн из сил выбился объяснять, что так положено, и оправдываться за нее перед «пострадавшими».

– Ну, ничего, потерпи немножко, сейчас Женя узнает, как нам помочь Оле.

Женя вышла из комнаты мрачнее тучи. Она боялась услышать одну плохую весть, а услышала две. Спускаясь по лестнице, она обдумывала, как лучше преподнести Саше одну из них. Дело в том, что миссионеры, как известно, бывают разные. Например, активные – такие, как они, то есть знающие, какую задачу они выполняют, и сохраняющие все свои воспоминания. Бывают пассивные, рождающиеся и умирающие в новом мире заново, – они выполняют свою миссию, если все идет по плану, просто следуя своей судьбе, в зависимости от своего характера, привычек и слепка, оставленного в душе прошлыми жизнями. Иногда активный агент, случайно потерявший память во время переброски, превращается как бы в пассивного, но это обычно бывает временно и не в полной мере, потому что память, как правило, стирается лишь частично и постепенно восстанавливается. А бывают еще и «слепые агенты» – им временно блокируют значительные участки воспоминаний и внушают специальную программу, которую те выполняют по прибытии в нужный мир бессознательно. Так вот: с Олей не случилось ничего непредвиденного Высшими – просто на это раз они решили сделать ее «слепым миссионером».

Женя встретила молящий взгляд Саши, и, не успев ничего придумать, произнесла срывающимся голосом:

– Саша, прости, я не смогла их переубедить… Они твердо решили. В общем, Оля – она слепая.

Легкая тень медленно накрыла лицо юноши, будто в это самое время у него над головой проплыла черная туча. Он знал, кто такие Слепые… Как правило, все они гибли, иногда даже не успев выполнить свою миссию.

– В случае чего, она не умрет, а вернется в Ноль – у нее зеркальная пломба, – попыталась успокоить девушка друга, – и мы ее будем оберегать. А уходя, захватим с собой, мне рассказали, как это сделать, это совсем просто, правда…

– Да, мы будем ее оберегать, – согласился Саша совсем невесело, – если получится. Наверняка, программируя Олю, они предусмотрели и это. Она выполнит свою программу, несмотря на нашу заботу, вот увидишь.

– Всего не могут предусмотреть даже они! – убежденно заявил Андрей, тормоша Сашу.

– Это еще не все, – выдохнула Женя.

Молодые люди настороженно замерли.

– Андрей! – голос Жени дрогнул. – У тебя новое задание. Ты уйдешь завтра вечером через зеркало в гостиничном номере. Трактир «Золотая лихорадка» в трех десятках километрах от Златограда по Восточной дороге. Там тебя проинструктируют. Сюда больше не заходи. Пусть все думают, что ты уехал из-за меня и Зейкрафта. Скажи всем, что тебе необходимо развеяться, что ты намерен совершить небольшое путешествие.

Рыдая, Женя бросилась Андрею на шею. Он откинул ее голову и нежно поцеловал в губы. «Держись, ты же у меня сильная! – прошептал он. – Я чувствую, что это ненадолго». Они еще раз крепко поцеловались, ребята пожали на прощанье друг другу руки, и Андрей покинул дом Шапо. Навсегда…

Глава восьмая. Праздник летнего солнцестояния

Светела ничем не напоминала бездушное существо, действующее по заданному алгоритму. Напротив, сегодня она ожила. Только что к ним заходила портниха. Мерки она сняла еще вчера вечером, а сегодня принесла пару платьев для подгона по фигуре. Одно из них было «простеньким», на каждый день – молочно-белая «марлевая» ткань, расшитая разноцветными бабочками из органзы. Другое – бальное: тяжелый синий атлас с крупной аппликацией на груди и по правому краю юбки. Аппликация изображала птицу с оранжевыми, алыми и зелеными перьями, с изящным золотистым хохолком. Платье дополняла васильковая, в тон ему, расшитая золотом полумаска. Идея заказать выходное платье возникла вчера вечером: Рэн умудрился настолько заразить Светелу идеей принять участие в Празднике летнего солнцестояния, что девушка даже согласилась последовать здешней моде и надеть на себя ослепительное платье и маленькую маску. Признаться, Евжени и Риксандру эта идея не очень понравилась – они боялись, что неустойчивое равновесие Светелы нарушится, и она снова начнет впадать в панику при виде посторонних людей с закрытыми лицами. Информация, полученная о ней этой ночью, только обостряла их опасения. Но перечить Светеле они так и не решились. Она же так по-детски радовалась предстоящему событию, как будто это главный бал в ее жизни, и устраивается он чуть ли не для нее лично!

Евжени не могла разделить радость Светелы еще по одной причине: на балу ей предстояло встретиться с ее обидчиком – бароном Зейкрафтом на глазах сотен светских сплетников и сплетниц. От того, как пройдет эта встреча, зависела дальнейшая судьба девушки. При удачном исходе она прослывет героиней, посрамившей старого грязного клеветника, и ее сочтут за честь принять в любом благородном доме. В противном случае ее заклеймят бесстыжей сластолюбицей, от которой начнут отворачиваться при встрече, стыдясь даже знакомства с нею. Конечно, она могла сказаться больной и остаться дома, но это значило бы признать поражение. Евжени была не намерена сдаваться без борьбы. Пусть Зейкрафт дрожит в ожидании этой встречи, ведь правда на ее стороне! Однако дрожала все же она…

И еще одна мысль всерьез тревожила Евжени. Она боялась, что Рэн поверит грязным слухам о ней и начнет ее презирать. Вчера он до позднего вечера «нянчился» со Светелой и не имел возможности познакомиться с последними сплетнями, но сегодня его непременно введут в курс дела! Рэн обещал зайти сегодня ближе к вечеру, чтобы сопровождать свою подопечную на бал – Светела горячо просила его об этом. Однако придет ли он после того, что узнает о Евжени? – В этом девушка была не уверена… Да если и придет, то, наверное, только ради Светелы – он добрый и не захочет допустить, чтобы ей стало хуже.

К счастью, долго мучиться Евжени не пришлось – Рэн пришел раньше, чем обещал – сразу после обеда. Он с ходу развеял сомнения своей новой подруги, чуть ли не с порога заявив, что по городу ходят о ней нехорошие разговоры, но лично он им не верит. И даже если окажется, что некоторые обстоятельства подтвердятся, он ни за что не усомниться в главном: Евжени чиста и благородна, на ней нет никакого греха. Так что если даже весь свет отвернется от нее, он будет гордиться дружбой с Шапо. Вот только пересказывать мерзкие сплетни он ей не собирается, пусть даже и не просит – она слишком прекрасна, чтобы соприкасаться с этой грязью. Евжени искренне поблагодарила Рэна за доверие, и в знак своего расположения даже позволила юноше поцеловать ее руку намного дольше и горячее, чем этого требовали приличия.

Побеседовав с Рэном наедине, Риксанд выяснил, что слухи о «непорядочности» Евжени Шапо подогрел и поспешный отъезд Дэна Арилье. Все решили, что если уж сам жених решил ее бросить, то дело здесь и впрямь «нечисто». Теперь все только и говорят о том, решится ли она пойти на бал, и чем вся эта история закончится. В связи с этим Рэн просил разрешения стать официальным спутником Евжени – в знак согласия с его приглашением девушка должна была приехать на бал в карете с его гербом и танцевать с ним главный «огненный» танец, которым по традиции открывался каждый Праздник солнцестояния. Разумеется, требовалось на это и согласие ближайшего родственника дамы по мужской линии, в данном случае – ее брата. В результате решили, что Евжени и вправду лучше будет под покровительством Рэна Факара – последнего отпрыска довольно знатного рода. Светела согласилась взять в провожатые Риксандра, заявив, что с первой минуты их знакомства почувствовала к нему сердечное расположение (чем доставила юноше большую радость, которую тот даже не смог скрыть).

Чем ближе время шло к вечеру, тем оживленнее становилась Светела. Она то прыгала по комнате, повторяя показанные Евжени сложные па «огненного танца», то прилипала к окну, обеспокоенно уточняя у подруги, уверена ли она, что их платья будут готовы в срок. Наконец, прибыл посыльный от портнихи. Светела тут же выхватила из большой коробки свое платье и побежала наряжаться. Рэн вспомнил, что ему тоже необходимо переодеться и позаботиться о подготовке парадной кареты. Он обещал заехать за Евжени через час, а ей за это время надо было успеть одеться, сделать прическу. С помощью Нады девушка рассчитывала справиться с этим еще быстрее. Ла она отправила к Светеле – той тоже должны были потребоваться услуги горничной.

Лампы из цветного стекла заливали зал радужным светом. Расцвеченные пестрыми огнями фигуры казались неживыми – словно искусно сделанные куклы. «Господин Рэн Факар со своей дамой!» – громко объявил дежурный церемониймейстер, возвещая о прибытии новых гостей. Евжени намеревалась войти в залу с гордо поднятой головой, преисполненной величия и достоинства. Но костюм церемониймейстера настолько напоминал костюм шута из земного Средневековья, что, переступая через порог, девушка, неприлично хихикнула. Благодаря этому, ее появление произвело еще больший эффект: эта женщина смеялась, несколько не смущаясь тем, что о ней сплетничали на каждом шагу. Врасплох застало публику и то, что спутником ее был не кто иной, как Рэн Факар. Этот юноша считался завидным женихом, и любая девушка из почетной семьи обрадовалась бы возможности пойти на бал в его сопровождении. Беззаботный смех «грешницы» как нельзя лучше сочетался с ее «девичьим» нарядом из серебряной парчи, украшенный небесно-голубыми и жемчужно-розовыми цветами. Самым наглым образом непокорная женщина не хотела признать за собой вину и бросала обществу вызов своим светлым видом и веселым настроением.

На самом деле Евжени было совсем невесело. За последний час она многое успела передумать. Она сомневалась в своем праве пользоваться благородством Рэна. Ей было стыдно за то, что ей приятно его расположение, и за то, что о нем сегодня она вспоминала даже чаще, чем об Андрее. С содроганием она ожидала и встречу со своим обидчиком, отлично осознавая, что тяжелого объяснения не избежать. Это тяготило ее, и девушка решила покончить с этим как можно раньше. Она бегло осмотрела зал, но барона Зейкрафта не заметила.

Вот объявили и первый танец. Красавец Рэн нежно обнял ее за талию и притянул к себе. Вскоре девушка забыла обо всем – «огненный танец» не случайно получил свое название: в нем сочетались страсть и нежность, он был откровенен и пронзительно эротичен. Десять долгих минут Рэн и Евжени были ближе, чем любовники, роднее, чем брат и сестра… Но вот отзвучали последние аккорды, и партнеры неохотно отстранились друг от друга. Рэн аккуратно взял ее руку и поднес к губам.

– Господин Винч Зейкрафт! – грянул голос церемониймейстера, вернув Евжени с небес на землю.

Девушка напряглась, и не напрасно. В зале стало неожиданно тихо, так что были слышны приближающиеся к ним шаги. Она резко обернулась, встретившись горящим взглядом с непроницаемыми глазами барона, едва видными сквозь прорези глухой маски.

– Ты уже обзавелась новым поклонником, малышка? – иронично заметил барон. – В таком случае я, видимо, должен вернуть тебе этот сувенир, ведь если ты начнешь дарить фамильные драгоценности всем своим любовникам, то скоро разоришься. Пусть это будет переходящей наградой!

С этими словами Зейкрафт протянул Евжени ее медальон. Даже понимая, как это будет выглядеть со стороны, Евжени молча взяла зеркальное украшение и прижала руку к груди. Она чуть не плакала от стыда и облегчения, которые нахлынули на нее одновременно. Теперь уже ничего не изменить, ее честь не спасти, но хотя бы медальон будет снова у нее.

Кто-то громко засмеялся. Зейкрафт протянул руку и дерзко потрепал Евжени за щеку. Она не сопротивлялась. В сердце ее разливалась ледяная пустота, девушка полностью обессилила, как будто кто-то темный и безмолвный выпил из нее всю жизнь.

– Держите свои руки при себе! – услышала она словно издалека голос Рэна. – Вы возвели напраслину на честную даму, даже беседа с которой – слишком большая честь для Вас. Вы дорого заплатите за клевету – своей грязной кровью.

– Я не принимаю твой вызов, – выдержав паузу, неожиданно произнес Зейкрафт. – Потому что признаю свою неправоту. Дама обронила этот медальон во время прогулки, и в этом нет ничего предосудительного. Извините, барышня, если я несвязно выразился и нечаянно оскорбил вас. Я всего лишь слабый старик, который иной раз принимает желаемое за действительное.

– Этого мало! Вам не отделаться простыми извинениями, – возразил Рэн. – Вы и вчера оболгали ее!

– Ты сам слышал это? – поинтересовался Зейкрафт. В голосе барона не слышалось страха, а скорее звучала едва скрытая ирония.

– Нет, но…

– Тогда нам больше не о чем спорить. Меня неверно могли понять или превратно истолковать. Спрашивай с того, от кого ты слышал грязные речи, – грубо оборвал Зейкрафт и, резко развернувшись, направился к буфету.

Снова зазвучала музыка, зашуршали шаги, зашелестели пышные платья, зазвенела посуда, зазвучали возбужденные голоса… Бал продолжался.

Никто не заметил, как смотрела Светела на барона Зейкрафта, когда он, такой дерзкий и ироничный, умный и сдержанный, хладнокровно отражал нападки Рэна. Она не совсем ясно понимала, что там произошло между ним, Евжени и Рэном, забыла обо всем, что сделал для нее этот юноша, потеряла всякий интерес к своему молодому спутнику – ее интересовал только этот великолепный, опытный мужчина, который не растерялся и не смутился, когда на него набросилась молодежь с какими-то обвинениями. С каким достоинством он повел себя! Какое самообладание надо иметь, чтобы найти в себе силы преодолеть искушение втоптать возбужденного юнца в землю, чтобы не побояться обвинений в трусости и отказаться от дуэли!

Светела была восхищена бароном, и ей ужасно хотелось сказать ему об этом. Но она понимала, что ее друзья и покровители, которые из-за какого-то пустяка повздорили с господином Зейкрафтом, не одобрят эти чувства.

Ее мозг лихорадочно работал в поисках решения неожиданной задачи. Она осмотрелась.

Так, Евжени и Рэну явно сейчас не до нее – они слишком заняты друг другом. К тому же явно стараясь избежать еще одного столкновения с бароном, они примостились на диванчике в самом дальнем углу зала. Риксандру, похоже, это почему-то было не по нраву, хотя Светела могла и ошибиться. Во всяком случае, он был корректен, и вместо того, чтобы поддержать беседу друзей, предпочел танцевать со Светелой. У нее пока не все получалось, и хотя Риксандр был великолепным партнером, она без конца наступала ему на ноги и сбивалась с ритма. Может, это из-за того, что мысли ее были заняты отнюдь не танцами. Наконец, она кое-что придумала.

– Я устала и хочу пить, – прошептала она. – Могу я попросить бокал вина.

– Да, конечно, – засуетился Риксандр. – Извини, что сам не догадался тебе предложить. Присаживайся. Вон там, кажется, освободилось кресло, я сейчас что-нибудь принесу.

– Можно я пойду с тобой? – робко попросила девушка.

– Разумеется. Так будет даже лучше, – согласился Риксандр. – Так ты сможешь сама выбрать вино и закуски.

Заходя в буфетную, Светела краем глаза заметила, что господин Зейкрафт все еще там. Он сидел один за столиком у непонятно что изображающей картины, перед ним стояла почти пустая бутылка неправильной формы.

– Я буду пить вот это, – уверенно ткнула Светела на такую же бутылку за стеклом бара.

– Ты уверена? – каким-то извиняющимся тоном уточнил Риксандр. – Дело в том, что это «Огненная смерть» – очень крепкий напиток. Дамы обычно предпочитают что-нибудь более легкое.

– А я необычная, – радостно сообщила Светела. – И хочу именно его. И название подходящее – сегодня непременно надо пить что-нибудь огненное.

– Что необычная – это я знаю, – ласково улыбнулся Риксандр. – И, конечно же, имеешь право на любые капризы.

Они взяли «Огненную смерть», фрукты и сели за ближайший столик у мозаичного окна. Светела успела вспорхнуть на тот стул, с которого был хорошо виден столик барона. Правда, Зейкрафт скоро заметил, что его разглядывают, и задернул красно-зеленую штору, скрывшись от посторонних глаз. Удивительно, но это не расстроило его юную поклонницу, а, напротив, восхитило: до чего же он внимательный и проницательный, ничего не пройдет мимо него незамеченным!

Светела не пожалела о выборе напитка. Пить его, действительно, было трудно, но зато после двух рюмок ей уже сам черт был не страшен!

– Слушай! – наклонившись к Риксандру, она как бы невзначай взяла его за руку. – Можешь сделать для меня одну вещь?

– Все что угодно, – тут же растаял он.

– Что-то я сильно разволновалась. Думаю, мне лучше выпить то лекарство, что мне дал доктор. Но я не догадалась взять его с собой. Ты не мог бы раздобыть для меня таблеточку.

– Хорошо, давай я позову Евжени, чтобы тебе не было скучно, и быстро добегу до ближайшей аптеки. Это займет не больше десяти минут, – неуверенно ответил Риксандр.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня беспокоил Евжени, ей и так сегодня нелегко пришлось, – возразила Светела. – Если так, то я лучше обойдусь. Хотя, с другой стороны, десять минут могу посидеть и одна. Или ты мне не доверяешь? – закончила она игриво, рисуя пальцем спиральки на его запястье.

– Что ты, я в тебе уверен больше чем в самом себе, – пробормотал он растеряно.

– Тогда жду тебя через десять минут, – Светела откинулась на спинку кресла и отпила глоток обжигающего напитка.

– Я мигом, – пообещал Риксандр, поднимаясь из-за стола.

Теперь путь был свободен.

Светела поставила бокал, глубоко вздохнула и, облокотившись двумя руками на край стола, уверенно встала. Еще через пару секунд она скользнула за шторку к столику Зейкрафта.

– Привет, – игриво начала девушка, стараясь казаться развязной. – Мой спутник отлучился, а ты, я вижу, тоже один, вот я и решила составить тебе компанию. Не возражаешь?

Зейкрафт смотрел на нее с явным любопытством.

– А если я скажу, что возражаю?

– Тогда я все равно сделаю вид, что тебе не верю. Ведь не станешь же ты выталкивать меня отсюда силой.

– Хорошо, сиди. Но должен предупредить: я не собираюсь играть с тобой в кошки-мышки. И если ты взялась изображать соблазнительницу, то эту роль тебе придется выдержать до конца. Иначе я просто сделаю вид, что не понял, что это всего лишь игра.

– Один – ноль в твою пользу, – довольно констатировала Светела. – И это не просто роль. Посмотри мне в глаза, – девушка стянула с лица маску, – ты все еще мне не веришь?

Щеки ее порозовели, глаза впились в него, влажные губы дрожали.

– Почти поверил, – голос Зейкрафта звучал непривычно ясно. Смелость и искренность девушки произвели на него шокирующее впечатление. Словно теплая волна накатила на его душу. Он вспомнил это сладостное чувство. Такое с ним уже было, но было много лет тому назад. Он уже и забыл, что такое бывает.

Девушка легко перепрыгнула на подлокотник соседнего кресла, рывком сдвинула маску барона вверх и впилась горячими губами в его рот.

– А теперь? – спросила она спустя минуту.

– Теперь, пожалуй, верю, – прошептал ей на ухо господин Зейкрафт, бережно поддерживая за спину.