Quotes from the book «Время женщин»
На старых фотографиях никто не бывает в ссоре.
кипят. Снизу бадейка с холодной. Грязную в раковину сливаю, тоже удобно. А в бане устаю. Пока всех перемоешь – ни жива ни мертва сделаешься. Дома всяко лучше… Ведра греться поставила. – Готовьтесь, – говорю. – А я постельное поменяю. Раз в две недели меняем – не настираешься чаще. Гликерия пошла, посмотрела: – Пододеяльник вроде не грязный. Ты наволочку мне только смени да простынь.
говорят, по-другому будет. Стирать, и то ведь машинами…» – «Да ну! – Изумляется. – На улице, что ли? Вроде убиральных?.. Так белье ж у них перепутается. Потом не разберут». «Нет, зачем же на улице? У себя поставят – по домам». – «Батюшки! Неужто в дом втащат? И куда ж ее?» – «Ну, – на квартирку склеенную поглядела, – может, на кухне». – «А варить где? Или, – улыбается, – скатерть-самобранка задумана? Как в сказке». – «А зачем им? – Сама серьезная, не улыбнется. – Варят-то картошку, ну, суп еще…
Время никуда не проходит. Оно идет. Эти глаголы не синонимы.
…он сказал, что у всех, родившихся здесь, есть одна обязанность – ненавидеть.
Честность как безусловная категория народной культуре не свойственна. Скорее, дворянской.
Душа-то, небось, не тело: мылом не отмыть...
Вопросы надо решать с холодной головой. Самое глупое - приплетать чувства.
На этот мрак еще не отлито свечи.
«Эта свеча горит с обеих сторон, потому что даже в самом униженном народе случаются странные мутации: рождается и вырастает тончайший слой людей, имеющих понятие о достоинстве и чести. Им знаком подлинный вкус свободы, а значит, никогда они не станут чистосердечно повиноваться зависимому от государства духовенству. Но тут начинается игра природы, так сказать, непостижная уму: именно этот слой образует соль нации, а значит, его внутреннее отчуждение от такой церкви обрекает ее на маргинальность, то есть изолирует церковь от истинной национальной жизни, оставляя ей на откуп тех, чья интеллектуальная деятельность – в силу ее незрелости – не имеет влияния на духовное будущее страны».
