Read the book: «Счастье где-то рядом»
1
– Любите ли вы театр?
Этим вопросом молодой человек меня совсем добил. Еще долго его голос сбегал вслед за мной по лестнице дома, пока я не оказалась на улице, где смогла немного отдышаться и прийти в себя.
Этот вопрос давно преследовал меня по ночам и смущал мою душу. Хотя, казалось, ничего такого, простой вопрос.
Но у вас бывает так, когда кто-то мимоходом угадывает ваши мысли и вам кажется, что это и есть тот человек, которого вы всю жизнь искренне ждали на берегу, а он спокойно проходит мимо вас?
Ему ничего не стоило задать мне этот вопрос. Он даже не заметил, как попал в самую точку, а потом развернулся и ушел в неизвестность.
Я не просто люблю театр. Я обожаю театр. Но об этом потом. А сейчас начало той истории.
У нас с бабушкой Урсулой есть квартира, на которую мы молимся. Потому что в эту квартиру в свое время от бабушки Урсулы ушел дедушка Альберто.
Нет, он не завел новую семью, он ушел просто так. Потому что на старости лет ему нужно было многое обдумать, сделать определенные выводы, а может, даже кое-что в этой жизни начать сначала.
Бабушка Урсула сначала сильно переживала и гордо прохаживалась у его дома под руку с какой-нибудь подругой. Они пытались тревожно заглянуть в дедушкины окна, но у них ничего не получалось, потому что эта квартира была на пятом этаже.
Потом бабушка Урсула немного успокоилась и стала ждать дедушкиного возвращения в семью. Как открылось ей свыше, дедушка Альберто уже все обдумал, переоценил и понял, что без бабушки Урсулы ему на этой планете не жизнь, и он вот-вот вернется.
Бабушка Урсула научилась готовить лазанью по новому необычному рецепту и вытерла пыль веков с большого зеркала в спальне. И обнаружила, что глаза у нее такие же голубые, как и много лет назад, и сияют они тем самым светом, который когда-то осветил путь дедушки Альберто.
Скажу сразу, что дальше все было очень грустно, потому что дедушка Альберто вернуться не успел. И бабушка Урсула так никогда и не узнала, понравилась бы ему новая необычная лазанья.
После его похорон бабушка Урсула заперла квартиру на ключ, и мы стали на нее молиться. С тех пор прошло десять лет, а в той квартире все точно так же, как было, когда там жил дедушка Альберто.
Пару раз в месяц бабушка Урсула приходила в эту квартиру, бродила по комнатам, вытирала пыль с книг, любовно оглядывала большие книжные шкафы дедушки Альберто и предавалась воспоминаниям.
Дедушка Альберто очень любил читать и многому научил бабушку Урсулу. Им было хорошо вместе, они всегда были неразлучны и счастливы. Никто не знал, почему дедушка Альберто ушел.
Никто не знал, какие мысли были у него в голове и почему он хотел некоторое время побыть один. Разумеется, он собирался в конце концов поделиться этим с бабушкой Урсулой. У него просто не хватило времени.
Меня зовут Кэндейси Коул, мне двадцать лет, и совсем скоро я совершу главное дело своей жизни. Какое это дело, я еще не знаю, но знаю, что пока мне нужно избавиться от сотни неглавных дел.
У вас бывает так, когда вы сами себе говорите: «Вот сейчас уберу посуду после завтрака, полью цветы, наведу порядок в доме, схожу в прачечную, по дороге забегу в магазин, придумаю экзотическое блюдо на ужин, а потом выброшу сгоревшие останки в мусорную корзину и приглашу друзей в ближайший ресторан, завтра схожу на работу, отличусь там новым проектом, отвечу на письма, посмотрю новости, поболтаю с подругами и… начну совершать дело всей своей жизни»?
Вот и у меня так бывает каждый день. Работаю я в редакции местной газеты и потихоньку ненавижу свою работу, особенно по утрам. К вечеру я начинаю думать, что другой судьбы в этой жизни мне, пожалуй, не дождаться, а потому смиряюсь и покорно затихаю.
– Это хороший плацдарм, – обычно утешает меня моя лучшая подруга Джессика, которая работает в баре напротив нашей редакции и поэтому все дни проводит в общении и кокетстве с клиентами.
– Какой плацдарм, – грустно говорю ей я, – мне уже скоро на пенсию.
– Ты это зря, – задорно говорит Джессика, – в двадцать лет жизнь только начинается.
Джессика подмигивает очередному клиенту и медленно бросает в его бокал маленькие кусочки льда. Клиент забывает, что он глубоко женат, и начинает оценивающе рассматривать Джессику.
Я уныло потягиваю апельсиновый сок через трубочку.
– У тебя все просто, – вздыхаю я, – но так не бывает. Во всех событиях должен быть какой-то глубокий смысл.
– Ну уж нет, – улыбается Джессика, – мир прост, как эти бокалы.
И она кладет на стойку грудь, и очередной клиент давится коктейлем.
На работе я каждый день закапываю свои мечты. Население нашей редакции составляют лодыри и неудачники. У них нет никакой фантазии. Они сдирают новости из Интернета, умные статьи перепечатывают из центральных газет, а при освещении городских проблем ориентируются на СМС-сообщения.
Кому это интересно? Центральная улица затоплена после вчерашнего дождя, горожане бросают машины перед входом в магазины и мешают бросать там свои машины другим порядочным горожанам, молодые мамы с детьми и колясками заняли все переходные дорожки, а в парке после ночной грозы упало три дерева.
Сейчас в моде такие новости. Газета держит руку на пульсе города. А СМС-сообщения превосходят самое себя. Сотни бездельников во время рабочего дня, даже не дожидаясь обеденного перерыва, наперебой строчат разнообразные кляузы в нашу газету.
И в чем, как вы думаете, заключается моя нынешняя работа? Исправлять грамматические ошибки в этих сообщениях! А ошибок в них – как опавшей листвы осенью. То есть огромное количество.
Марк Тоснан, мой бывший одноклассник, гробил свои лучшие годы в риелторской фирме, а потому обладал острым умом и смекалкой. Он-то и уговорил нас с бабушкой Урсулой сдать нашу квартиру в аренду.
– Нет, нет и нет, – возмущенно сказала ему бабушка Урсула.
– Впервые вижу людей, которым не нужны лишние деньги, – беззаботно сказал Марк.
– Есть понятие «лишние деньги», а есть понятие «дело чести», – сказала бабушка Урсула.
И мы с Марком Тоснаном некоторое время пытались почтительно оценить ее слова.
Но Марк Тоснан не терял дедушку, и ему не нужно было молиться на квартиру, в которой тот когда-то жил. А потому понятие «лишние деньги» в его душе перевешивало все остальные понятия.
– Кэндейси хочет путешествовать по миру, – спокойно привел он новый аргумент в пользу лишних денег, хотя я об этом и не заикалась.
– Я тоже не путешествовала по миру, – сердито поджала губы бабушка Урсула, – весь мир и так находится внутри каждого из нас, для этого не нужно уезжать куда-то за тридевять земель.
Марк Тоснан знал нашу семью с детства, а потому не очень удивился такому повороту.
– Это верно, – согласился он, – но другие страны тоже никому не помешает посмотреть. У меня даже квартиранты есть для этой вашей квартиры. Двое молодых парней недавно обратились в наше агентство, они как раз хотят снять квартиру на окраине, уверяю, что для вас это большая удача.
– Что?
Бабушка Урсула всегда считала Марка Тоснана безбожником, а сейчас и подавно, ведь в этой ситуации как раз сходились воедино все безбожества.
Во-первых, по квартире, в которой совсем недавно жил дедушка Альберто, будут ходить другие люди. Во-вторых, у нас появятся так называемые лишние деньги, в то время как у многих людей в мире нет даже элементарного. А в-третьих, Кэндейси отправится путешествовать по миру, и там с ней что-нибудь случится.
– Даже думать не смей, – сказала Марку Тоснану бабушка Урсула и гордо отправилась в дом.
– Придумал что говорить, – сказала я, – двое парней. Да они от квартиры одни руины оставят.
– Не отставят, – сказал Марк Тоснан, – они люди интеллигентные, они делом заняты, им некогда руины после себя отставлять.
– С чего ты взял, что они интеллигентные, у них на лицах написано?
– Да, – Марк Тоснан был серьезен, – это у них на лицах написано. Они актеры.
– Какие актеры?
– Театр Лимбарди открывается.
– Театр Лимбарди?! – ахнула я.
– Но это большая тайна. – Марк Тоснан стал очень важный. – Они готовят нам новый театр Лимбарди, – по секрету поделился он со мной.
– Кто они?
– Сыновья Лимбарди.
Я смотрела на него во все глаза. Династия Лимбарди. Об этом надо говорить отдельно.
– Ты их видел?
– Как тебя. В двух шагах.
– Какие они?
– Интеллигентные.
Я чуть туфлей в него не запустила. Марк Тоснан рассмеялся.
– Симпатичные. Не заметил в них чего-то необычного.
Но что бы он вообще понимал в театральных династиях!
– Ты плохо смотрел, – сказала я.
Марк покрутил головой.
– Смотрел во все глаза.
– У них не внешность главное.
– Знаю-знаю – глубочайший внутренний мир, – согласно покивал он.
А я стала думать. Надо что-то делать с бабушкой Урсулой. В нашей квартире могут поселиться сыновья самого Лимбарди.
Бабушка Урсула тоже всегда обожала театр. Надо что-то делать.
2
Наш город известен тем, что в нем почил театр Лимбарди. Вот уже много лет прошло, как он почил, а о нем до сих пор ходят легенды.
Это был театр одного актера. Великий Аарон Лимбарди. Он творил чудеса на сцене. Его спектакли длились часов по пять, но ни один человек ни разу не ушел из зала.
Аарон Лимбарди был родом из нашего города. Нынешние седовласые почтенные джентльмены когда-то гоняли с ним мяч по местным улицам, но, когда прошло время, только Аарон Лимбарди принес славу нашему городу.
Он основал необычный театр одного актера. Нет, у него была команда. Но все они были как бы подающими мячи своему главному актеру. И только Аарон Лимбарди решал, что делать с принятым мячом – отфутболить обратно, передать другому, а то и вовсе бросить в зрительный зал.
На его спектакли съезжались из других городов, юмор Лимбарди передавался из уст в уста, цитаты из его пьес становились нарицательными, а сами пьесы перечитывались по многу раз.
Хотя в его пьесах не было ничего необычного. Он придумывал героя с соседней улицы и загружал его судьбу обычными проблемами. И народ шел на его спектакли посмотреть на самих себя.
Тихий и размеренный голос непревзойденного мастера рассказа Лимбарди говорил им о жизни, о перипетиях судьбы и о том, что однажды случится счастье, и случится оно с каждым человеком, находящимся в этом зале.
Зрители сидели тихо-тихо. Волшебные слова со сцены шли в самое их сердце, рассказанные истории находили отклик в душе каждого.
Мой дедушка Альберто и Аарон Лимбарди были ровесниками. Я знала, что когда-то они были очень дружны, но потом что-то произошло. Никто из моих родственников не рассказывал мне, что именно, все клялись, что они понятия об этом не имеют.
Они жили неподалеку друг от друга, ходили в одну школу, виделись и общались каждый день. Когда Аарон Лимбарди создал свой театр, дедушка Альберто часто сидел в первом ряду и восторгался мастерством друга.
Но через пять лет, в самом разгаре славы и известности, когда на его необыкновенные спектакли люди специально приезжали отовсюду, Аарон Лимбарди вдруг уехал из этого города навсегда.
И никто о нем больше ничего не слышал. Нигде он не стал восстанавливать вновь свой театр. Никто не верил, что Аарон Лимбарди сможет жить без своего искусства.
Но шло время, а Аарон Лимбарди больше не давал о себе знать. Говорили, что он стал жить обыкновенной жизнью. И театр Лимбарди стал легендой.
Еще говорили, что вроде как у Аарона Лимбарди родились сыновья. А может, это были догадки, точно никто не знал.
И тут какой-то Марк Тоснан сражает меня такой новостью. Как? Откуда? Почему эти парни сказали именно Марку Тоснану что они сыновья известного Лимбарди?
– Все просто, – сказал мне важный Марк Тоснан, – они пришли в наше агентство, потому что им был нужен именно этот дом. В этом доме жил их отец. А так как в квартире их отца уже давно живут другие люди и сдавать эту квартиру они не собираются, то я предложил им снять пустующую квартиру твоего дедушки. Ведь квартира твоего дедушки находится напротив квартиры их отца.
– Что?
– Кэндейси, пожалуйста, только не говори мне, что ты этого не знала.
Марк Тоснан, казалось, не меньше моего был удивлен, что я этого не знала. Но я впервые об этом слышала и не верила своим ушам.
– Откуда я могла знать?
– Твоя бабушка… – Марк Тоснан запнулся.
– Что моя бабушка?
– Ну… эта история…
– Какая история?
– Разве ты не знала, что Аарон Лимбарди уехал из нашего города из-за твоей бабушки?
– Что?
Марк Тоснан виновато потупился. У меня просто слов не было!
– Марк, не тяни, рассказывай! – возмутилась я. – Что ты еще такого выдумал?
– Это все знают, – осторожно сказал Марк Тоснан. – Аарон Лимбарди уехал из этого города, потому что влюбился в твою бабушку.
– Что?
– А она выбрала твоего дедушку.
На тот день для меня было достаточно. Так вот чего якобы не знали все мои родственники. Но зачем им нужно было это столь тщательно скрывать?
3
У меня есть три мечты. Во-первых, найти свое призвание. То есть выбрать правильную для себя профессию.
Во-вторых, сыграть главную роль в какой-нибудь пьесе. То есть сделать то, что вряд ли будет соответствовать моей основной профессии.
И, в-третьих, встретить в своей жизни такого человека, которому будут нужны все мои жемчужные слезы, все мои тревожные сны.
Исполнится ли все это когда-нибудь?
– Исполнится, дитя мое, – поддерживает меня бабушка Урсула. – Только я одного не пойму, душа моя, – иногда говорит она, – а зачем тебе какую-то главную роль в какой-то пьесе играть?
– Я и сама этого не пойму, – вздыхаю я, – но почему-то чувствую, что это однажды вдруг произойдет.
А бабушка Урсула смотрит на меня с умилением и тоже поддерживающе вздыхает. Она живет в доме на окраине, а я и мои родители живем в центре города. Но все уик-энды мы проводим в доме бабушки Урсулы.
У бабушки Урсулы двое детей. Моя мама Моника и моя тетка Аманда. Моя мама – стройная и изящная, даже в свои сорок лет притягивает мужские взгляды, что вызывает недовольство у моего отца.
Тетка Аманда – крупная и дородная женщина, вызывает у окружающих некий трепет. Так что ее муж Джон за нее особо не беспокоится.
Я одна в семье, а у моей тетки двое сыновей десяти и одиннадцати лет, Чарльз и Джеймс. Семья моей тетки тоже проводит уик-энды в доме у бабушки Урсулы. Так что можете представить, какой шум и гам творится там в выходные. Ближайшие соседи приходят спросить, не случилось ли чего и не нужна ли нам какая-нибудь помощь. А мы удивляемся, как они еще не привыкли, что у нас по выходным так весело.
Чарльз и Джеймс те еще сорванцы. Летом носятся по ухоженному саду обрывая на ходу недозрелые фрукты, а зимой умудряются кататься на лыжах с бабушкиных альпийских горок. Но все равно у меня мировые двоюродные братья, и я их обожаю.
Родственники даны людям для счастья, но не все люди это понимают. И хотя у меня с Чарльзом и Джеймсом иногда война миров, и тетя Аманда, мама и даже бабушка Урсула ругают нас за это почем зря, а папа и дядя Джон пытаются подговорить их оставить нас без сладкого на ужин, я знаю, что это мои самые близкие люди, и мне тепло от того, что они есть у меня в этом мире.
Я так и не решилась расспрашивать у родственников об этой таинственной истории с Аароном Лимбарди. Оставила все на волю времени, авось скоро все само прояснится, раз уж об этом зашла речь.
Марк Тоснан, правда, науськивал меня выведать что-либо у самой бабушки Урсулы. Но я не была уверена, что ей хотелось об этом распространяться, если уж она так много времени молчала.
У нас с ней всегда были очень близкие и доверительные отношения. Выходит, не хотела бабушка Урсула об этом вспоминать.
Но зато нам с Марком удалось науськать на бабушку Урсулу мою маму и тетушку Аманду, чтобы она подумала о том, что уже столько лет пустующая дедушкина квартира могла бы давно приносить нам всем доход.
Бабушка Урсула обижалась на нас весь уикэнд. Мы все тоже почтительно помалкивали, даже Чарльз и Джеймс не шалили, как будто что-то понимали. У нас даже как-то потише было в эти дни, соседи пришли спросить, не случилось ли чего и не нужна ли какая-нибудь помощь, а то слишком тихо.
Под конец воскресного дня бабушка Урсула вышла из своей комнаты. Гордая, невозмутимая, но смирившаяся. И положила ключи от квартиры дедушки Альберто на обеденный стол.
Марк Тоснан, который как раз безвылазно был весь уик-энд у нас в гостях, а в данный момент по-простому, как Винни Пух, поглощал яблочный джем ложкой прямо из банки, тут же положил ключи в карман.
– Но только не дай бог они оставят после себя одни руины, – сказала ему бабушка Урсула, – будешь передо мной головой отвечать!
– Конечно, буду головой отвечать, – пообещал Марк Тоснан, облизывая ложку, – но никаких руин не будет, обещаю, они люди интеллигентные.
– Там осталась вся библиотека дедушки Альберто, я не смогу ее пока оттуда вывезти, – сердито сказала Марку бабушка Урсула, – пообещай мне, что ни одна книга не упадет с полки на пол!
– Что вы, что вы, они ваши драгоценные книги и в руки не возьмут, – уверил ее Марк Тоснан, – для этого у них есть свои книги.
Бабушка Урсула недоверчиво хмыкнула. Не верила она, что нынешняя молодежь книги читает, хотя мы с Чарльзом и Джеймсом нередко специально перед ней по дому с книжками в руках прогуливались.
– Сама я видеть их не желаю, – продолжила бабушка Урсула, не обращая внимания на обещания Марка, – договор будет подписывать Кэндейси.
– Но почему я? – попыталась возразить я. – Пусть мама подписывает или тетя Аманда.
А Марк Тоснан стал мне усиленно подмигивать, что, мол, это даже к лучшему.
– Будешь подписывать как хозяйка квартиры, – сказала бабушка Урсула, – и точка.
Я решила внять мимике Марка Тоснана и больше не лезть сегодня на рожон, пока бабушка Урсула не передумала.
На следующий день, отпросившись пораньше с работы, в очередной раз подведя глаза перед крохотным зеркальцем, приняв таблетку успокоительного в баре у Джессики и запив ее по совету все той же Джессики джином с тоником, я отправилась в агентство к Марку Тоснану.
Прямо перед агентством, на улице, меня стало тошнить то ли от солнца, то ли от таблетки, то ли от джина с тоником, то ли от слишком большого слоя туши на ресницах. Но Марк Тоснан уже приметил меня в окно и не дал ретироваться и улизнуть от знакомства с интеллигентными Лимбарди.
Как ни странно, но подписывать договор пришел только один молодой человек, а не вся команда, как я в страхе надеялась. У молодого человека были традиционно печальные глаза. Как и у всех интеллигентов, отметило мое сознание, все еще затуманенное джинном с тоником.
Что-то, видимо, Джессика успела подмешать мне в напиток, обычно я так плохо себя не чувствовала и колени у меня не тряслись от страха. Марк Тоснан предложил мне стул, но это мало помогло.
Молодой человек грустно разглядывал меня своими темными глазами с длинными густыми ресницами. У него был совсем не здешний вид.
У него был вид человека, который очень долго путешествовал по свету, открыл все шкатулки с тайнами мира сего, не нашел ничего особо интересного и теперь грустно взирал, а что же жизнь сможет ему такого пикантного предложить, хотя ни на что уже и не надеялся. Но жизнь пока ничего ему не предлагала.
Вот что я, собственно, прочла в его глазах, пока мы несколько секунд перед знакомством окидывали друг друга взглядами.
– Это Луи Лимбарди, – встрял между нами Марк Тоснан, чем порушил всю гармонию и таинственность встречи, – а это Кэндейси Коул.
Парень слабо заинтересовался.
– Кэндейси. Какое необычное имя, – совершенно без всяких эмоций, монотонно сказал он.
Марк Тоснан гордо кивнул, он и сам до сих пор неустанно удивлялся моему необычному имени и был рад, что все остальные люди тоже обращают на это внимание. А мне уже надоело всем объяснять, что мама и бабушка Урсула увлекаются бессмертной мировой классикой, и это имя дано мне в честь героини одного из самых любимых ими романов Фолкнера.
– Садитесь, садитесь, – стал гостеприимно предлагать Марк. – Чай? Кофе?
– Нет-нет, я только договор подписать, – испуганно сказал молодой человек.
– Хорошо-хорошо, – утешил его Марк Тоснан, – сейчас принесут договор.
Я внутренне улыбнулась. Было видно, что парень и правда плохо приспособлен к самым обыденным вещам. Видимо, он действительно живет в каком-то своем необычном мире.
Он и договор-то сначала стал внимательно читать вверх ногами. Через несколько секунд Марк Тоснан вежливо перевернул договор в его руках.
Пока я заинтересованно разглядывала молодого человека, я с трудом поняла, что и сама-то недалеко от него ушла. Марк Тоснан несколько раз пощелкал пальцами перед моим носом – для того чтобы я взяла себя в руки и прочла хотя бы шапку договора и чтобы потом моя семья не огорчалась, что я подписала неизвестно что.
С горем пополам, по очереди роняя листы договора на пол, пока Марк Тоснан не догадался скрепить их степлером, мы с одним из парней Лимбарди поставили свои подписи на всех экземплярах.
Джессика потом долго расспрашивала меня в баре, куда я пришла выпить чего-нибудь совсем легкого, о чем был договор. А я рассеянно отвечала ей, что он был совершенно стандартный, улыбалась самой себе и продолжала тонуть в бездонных глазах Луи Лимбарди.
Джессика все-таки вывела меня из прострации совсем простым вопросом:
– Ну что, когда пойдем знакомиться?
На меня тотчас как будто кувшин воды вылили, мне пришлось срочно прийти в себя. Ибо если Джессике в голову западает какая-то шальная идея, вытащить потом эту идею из ее головы обычно бывает очень трудно.
– С кем мы пойдем знакомиться? – переспросила я, хотя уже почувствовала неладное.
– Как с кем, – невозмутимо сказала Джессика, – конечно же с Лимбарди.
Некоторое время я молча и с большим интересом ее разглядывала.
– Любопытно, как ты собираешься с ними знакомиться? – спросила я.
– Ну ты же хозяйка квартиры, – пожала плечами Джессика, – ты можешь зайти к ним по-хозяйски в гости и проверить, как поживает твоя квартира.
– Но я не могу к ним зайти!
– Почему не можешь? – не поняла Джессика.
– Потому что я договор подписала.
– Не ври. Ты ни строчки не помнишь из этого договора.
– Эту строчку я помню!
– Правда?
– Правда!
– А зачем ты такой договор подписывала? – не поняла Джессика.
– Потому что это стандартный договор.
– А почему ты не попросила Марка по знакомству не подсовывать тебе стандартный договор? – искренне удивилась она.
– Джесс, умоляю, давай сменим тему.
У меня и так был непонятный день, а тут еще она с такими предложениями.
– И как, по-твоему, мы теперь с ними познакомимся? – невозмутимо продолжила Джессика.
– Объясни мне, пожалуйста, почему мы должны с ними знакомиться?
– Во-первых, потому, что это сами Лимбарди, – стала загибать пальцы Джессика, – а во-вторых, потому, что они живут в твоей квартире.
– Джессика, не трави душу, у меня и так сегодня был тревожный день, у меня весь день колени трясутся, – взмолилась я. – Налей мне еще джина с тоником и дай мне потихоньку помереть вот тут в углу.
Джессика смотрела на меня с сожалением. Она явно меня не понимала.
Она, как и многие, считала, что, если более-менее известные люди вдруг случайно появляются на нашем горизонте, нам надо с открытыми объятиями бежать к ним знакомиться и беседовать о жизни. А известные люди должны быть несказанно рады такому количеству знакомств и бесед, и у них просто нет других дел в этой жизни, кроме как постоянно с кем-нибудь знакомиться и беседовать, знакомиться и беседовать.
Все это я и высказывала Джессике, пока она везла меня домой, не дав сесть за руль моей собственной машины.
– Ну ладно, – сказала она около моего дома, – мы что-нибудь придумаем. Для начала я установлю на своем балконе сложную систему зеркал.
У меня уже не было сил даже вздрогнуть от такого предложения.
– А потом? – слабо сказала я.
– А потом мы еще что-нибудь придумаем.
Я еще не говорила вам, что Джессика живет в квартире, которая находится в том же доме, что и квартира моего дедушки Альберто? И ее балкон через два балкона от балкона квартиры дедушки Альберто?
Так вот, она действительно там живет. Так что я еще с ней и ее зеркалами нарвусь на ненужные мне приключения. Ох, чует мое сердце, нарвусь.
А когда я уже ложилась спать, позвонила бабушка Урсула.
– Ну что, подписала договор? – спросила она.
– Подписала.
– Надеюсь, они не тронут наших книг?
– Не тронут, не тронут, – сказала я, – они даже пыль с книжных полок вытирать не будут.
– Как это – пыль вытирать не будут? – не поняла бабушка Урсула.
Но я уже спала, прямо с трубкой в руке. И снился мне балкон Джессики, неизвестно чему радующийся Марк Тоснан и бездонные глаза одного из Лимбарди.
