– Вы смеете так разговаривать с его заместителем? Это лишь вопрос времени, уверяю вас, а пока жду от вас внятного ответа, мистер Алекс.
– Ваш отец запретил вам что–либо сообщать. – вяло ответил он, слегка прижавшись к стене. На его лбу появились капли пота.
– Я умолчу, что получил информацию от вас, уверяю вас. Мне просто нужно знать.
Алекс медленно отошел от стены и аккуратно прошел за стол, начав перебирать на сенсоре информацию, а потом подошел к графину, налил стакан воды и, сделав пару жадных глотков, вернулся к столу, и начал спокойно говорить:
– Для начала хотелось бы отметить, что я всего лишь сотрудник, один из тысячи, и я просто выполняю поручения вышестоящего руководства, как и все остальные, не более.
– Ближе к сути. – сухо ответил я.
– Дело в том, что эти дети – клоны.
– И что же это значит?
– Те дети, которых мы отдаем новоиспеченным родителям, клоны. Поэтому система отображает раздвоение генотипа.
– Но тогда где те дети, которые должны были они забрать? – по телу пробежала волна тревоги и непонимания. Я боялся даже предположить, к чему приведут мои вопросы, но желание знать правду, какой бы она не была, подтолкнуло меня выслушать Алекса дальше.
– Эти дети… – он начал запинаться и кашлять. – Они находятся на нулевом уровне.
– Но что они там делают? – голос стал ниже и ниже.
– Их отдают господину Акеру Зепару, который потом подготавливает их для Бельфегора. – дрожащим голосом, едва шепча, произнес Алекс.
Мои глаза стали безумными.
– Как подготавливает? Алекс?
Тот не выдерживает напряжения и вяло садится на кресло, продолжая диалог:
– Он их убивает. Поэтому генотипы некоторых детей отсутствуют, потому что датчик жизнеспособности отключается, и система больше не видит их.
Я тут же вернулся к списку, где еще недавно половина этих детей отображалась, а теперь их осталось не больше двадцати.
– Зачем ему нужны мертвые дети? – уже не сдерживаясь, спросил я.
– Не они. Их кровь. Всю кровь собирают в сосуд и подают на стол Бельфегору в ночь празднования Тагириона. Простите, я больше ничего не знаю, если господин Вольфганг узнает – начал он.
– Не узнает. – сухо ответил я. – Я держу свои обещания. Спасибо за честность.
Всю дорогу до своего кабинета я лишь думал о том, что мне делать с информацией, которую я узнал. Если отец в этом замешан, значит, заняв его место, я стану детоубийцей. Хорошо, что Нана сейчас в безопасности. Ей ни в коем случае нельзя быть на этом празднике. Я был у Алекса слишком долго. Уже было около семи часов. Люди потихоньку запирали своих детей, блокировали систему дверей и подтягивались к центральной площади. Заканчивалось приготовление и пламя от факелов покрывало город миллионами огней.
Необходимо было принять непростое решение, от которого, возможно, зависело будущего нашей фактории.
«Как часто это происходило? А что, если это творилось сотни лет и рождение детей из пробирки преследовало совсем другую цель, вместо благих намерений улучшения мира».
Эти вопросы я задавал себе, когда облачался в новую форму. Черные кожаные брюки и черные ботинки с высокой голяшкой. По бокам были металлические дуги, соединенные сзади. Под длинный плащ было положено надеть плотную рубашку с длинным широким воротником, прикрывающим горло. Запахнув пальто, и туго застегнув, я надел поверх плаща темные металлические доспехи, прикрывающие талию и грудь. Острые линии заходили под руками за плечи, из которого к полу тянулся длинный шлейф. Вниз к ногам, под доспехами, тянулись черные кожаные крылья, едва касающиеся друг друга в области бедер. Отверстия для рукавов соединялись с кожаными перчатками, поверх которых я надел металлические браслеты с острыми листьями, тянущимися к локтю. Поверх одеяния я надел серебряную цепочку с красными перевернутым треугольником в кругу.
Совсем скоро все изменится. Я посмотрел на датчики, которые находятся дома. Система показывала, что все в порядке и Нана находится дома. Внутри стало немного легче.
Из головы так и не выходила та информация, которую я получил от Алекса. Что еще скрывает отец.
«Что творится в стенах фактории, чего я еще не знаю. А что я сделаю, когда все же узнаю? Как мне поступить».
Звуки музыки были слышны далеко за границами фактории. Фейерверки взмывали в небо миллионами огней. Освещая ярким светом дома, рисуя на лицах людей причудливые узоры. Постепенно включились гирлянды на домах, добавление радости и ощущения торжества. Голограммы из воздушных гимнастов взлетали в небо, распыляя яркую цветную пыль в воздухе, которая испарялась, едва касаясь ладоней. Яркие лазеры вспыхнули и освещали ночное небо, будто рассекая его острыми кинжалами. Влюбленные пары отправляли в небо сотни воздушных фонариков из разных уголков фактории. Алкоголь лился рекой и наполнял каждый бокал изысканным напитком. Светодиодный дождь змейкой тянулся вдоль стен, спускаясь по рельсам к реке.
По воде медленно двигались огненно–красные гондолы, с которых люди опускали на воду тонкие пластины со свечами. Сотрудники кристаллов заканчивали работу и, надев черные мантии, присоединялись ко всем жителям.
Я стоял и смотрел из окна своего кабинета, как жители города празднуют приезд членов Совета, пытаясь насладиться такой ночью вольности и счастья. Они не знают, что сегодня произойдет, как и я. Хотя, возможно, это просто влияние волнения от ответственного момента так сказывается на мне. Я жаждал поскорее получить одобрения Совета о своем повышении и при возможности вернуться к ней, девушке, которая разожгла огонь на сыром болоте моего самоконтроля и, возможно, тщеславия, так сильно выгравированные моим отцом.
До появления гостей оставались считанные часы, а пока я снова проверил через систему, все ли в порядке дома и вновь выдохнул с облегчением, потому что ее безопасность теперь превыше всего.
– Волнуешься? – спросил отец, внезапно появившийся из–за спины.
– Если все так, как ты говоришь, то мне не о чем переживать, отец. – кротко и уверенно ответил я.
– Посмотри на этот город, сын, сегодня эти люди будут пить в твою честь вино, танцевать ради твоего становления и складывать легенды для твоих потомков, когда ты сделаешь нашу факторию идеалом. – воодушевленно произнес отец, указывая ладонью на всю окрестность.
– Ты слишком жаждешь славы, отец, почему ты решил отдать мне то, что для тебя стоит превыше всего?
Он долго вглядывался в огни ночной фактории, которые отражались в его глазах. Он словно пытался скрыть правду, или же подбирал нужные слова, но его прищурившийся взгляд и мое томное ожидание добавляло жару.
– Нужно ценить то, что находится в твоей власти. Но процветание требует жертв, которые приходится приносить во имя высшего блага, помни об этом.
Больше он ничего не ответил и не ждал этого от меня. И удалился, прикрыв за собой дверь.
На часах было около десяти и настала пора выдвигаться. Я закрыл двери кабинета и быстро прошел к лифту. На улице меня ждал не мой внедорожник, как я ожидал, а вытянутая машина, парящая над дорогой в воздухе. Красные линии тянулись вдоль корпуса, скрываясь под крылом авто. Окна были затемнены, чтобы не привлекать лишнее внимание, так как я четко понимал, что меня доставят на центральную площадь.
Улицы были заполнены людьми, поэтому машина набрала высоту и пронеслась над одноэтажными зданиями, пролетая между стеклянных высоток. Стук сердца отражался в ушах. Волнение не отпускало, и я собрал волю в кулак, чтобы вести себя достойно, как и всегда, но сама мысль о причинах волнения, все же не давала покоя, скрываясь под грудой каменных сомнений и осколков упорства, с которым я шел к тому, что ждет меня уже совсем скоро.
Машина приземлилась с другой стороны здания с колоннами, пройдя через которые я окажусь около широкой платформы, приготовленных для наших гостей.
Снаружи меня ждал отец с парочкой стражей, облаченных в кожаные костюмы и монолитными берцами на ногах. На отце был костюм, подобный моей, но кроваво–красного цвета. Плащ соединялся лишь в одном месте, где находилась золотая пуговица с печатью в виде морды льва. На груди висело массивное золотое ожерелье, шириной с ладонь, на конце которого висела пластина с красным рубином.
Я проследовал за ним, и мы вышли на площадь, где вовсю шло празднество. Стражи начали постепенно расчищать дорогу, выстроившись в две цепочки по краям, чтобы Совет мог спокойно добраться до площади.
Отец встал около платформы и, приподняв подбородок, расправил спину и начал смотреть в сторону, откуда должен был появиться Совет. Я последовал его примеру и, поправив мантию, стал около него, собрав весь дух и стойкость.
Внезапно из темноты по небо пронеслись два огненных дракона и распылили пламя над площадью. Это были реалистичные голограммы, от которых у всех захватил дух, и толпа тут же замолчала, а музыканты убрали руки с инструментов и, как и все, начали пристально смотреть в длинный коридор, оцепленный стражей и освещаемый пылающими факелами.
С неба из темных туч появилось три многоугольных кристалла, горизонтально расположенных в воздухе. Один из кристаллов находился ровно между двумя, только на пару метров ниже, что напоминало полет птицы. Кристаллы сбавили скорость и начали медленно спускаться между домой, выстраиваясь друг за другом. Черной змеей кристаллы медленно и плавно пробирались к центральной площади, а огненные драконы, вцепившись друг другу за хвост кружились над ней.
Все стояли в оцепенении от такого эффектного появления, затаив дыхание. Порой казалось, что даже ветер перестал обдувать тело. Словно весь мир замер при их появлении. Кристаллы остановились также друг за другом, а самый первый замер практически около меня и отца.
Двери кристалла поднялись наверх и тонкая панель, что служила ступенькой, вытянулась до самой земли. Первым вышел человек в белой мантии и белыми как молоко волосами. Длинные волосы тянулись до талии, по краям которой висели две золотых печати, соединенные между собой серебряной цепочкой.
– Мой господин, произнес отец, поцеловав золотой перстень с красным камнем, у первого гостя. Я и отец приклонились перед ним и сделали пару шагов назад. Голубые глаза нашего гостя посмотрели на меня. Они были такие же холодные, как лед, который виднелся в них. Он слегка склонил подбородок и прошел по ступенькам к одному из тронов, подготовленных для них. Когда он сел, кристалл, на котором он прибыл, тут же взмахнул в небо и исчез.
Второй кристалл медленно пробрался на то же место. Двери распахнулись и из них появился мужчина в красной мантии с золотым орнаментом по подолу. Его талию обвевала золотая змея, которая проползала под его длинными красными волосами, закрученных толстым жгутом к макушке, и, касаясь щеки, заканчивалась наверху, положив голову на макушку. В руках он держал черный жезл с металлическими шипами и золотым копьем на конце. Мы также поклонились ему и янтарный взгляд снова устремился на меня. Возможно, они оценивали меня, как будущего правителя, а возможно, это так показывают свое превосходство. Мы снова расступились и, когда он занял свое место рядом с первым гостем, кристалл также взмахнул в небо и испарился.
Толпа так и не произнесла ни звука, находясь в сотне метров от происходящего, внимательно наблюдала за каждым шагом, словно, каждый из них был готов пасть ниц, чтобы по нему ступили их ноги.
Последний кристалл продвинулся вперед, но остановился не боком, как предыдущие, а носом уперся в ступеньки около сцены. В этот раз распахнулось две двери, откуда синхронно вышло два последних гостя этого вечера. На том, что шел слева, была черная приталенная мантия, которая тянулась за ним по дороге. Длинные рукава расширялись у запястья. На длинных пальцах были толстые красные перстни с черными переливающимися камнями. Волнистые волосы были заправлены назад. Пару прядей обвивались о колючий венок на голове. Острый нос и черный как тьма взгляд пронзили меня. Он прошел мимо меня, положив на плечо свою сухую руку и поднялся к трону.
Не успел я повернуть голову, как ко мне подошел последний член Совета в серебряной мантии, чей корсет состоял из плотных жгутов ткани, обвивающих его тело, перетекая в широкий острый воротник, заканчивающийся над головой. Около груди в карман была вложена красная сухая роза, лепестки которой чудом держались вместе. Его безликое лицо взглянуло на меня и легкий холодок пробежал по телу, но я продолжал смотреть непреклонно на него, показав свое почтение и уважение. Когда последний член Совета занял свое место, а кристалл испарился, огненные драконы оторвали друг от друга куски плоти и разлетелись в разные стороны.
Отец взял ближайший факел и высоко поднял над головой. Толпа тут же вскрикнула, что земля задрожала под ногами. А когда он отпустил его, тишина снова заняла свое место.
– Дорогие жители нашей фактории, – начал отец, пройдя к центру платформы, но в нижней ее части, – для нас огромная честь, что в этот день члены нашего уважаемого Совета посетили великий праздник Тагирион.
Толпа снова воскликнула и замолчала.
– С позволения господ, позвольте представить вам, Бельфегора, – произнес он, указав на мужчину в белой мантии.
После того, как толпа с воплями поприветствовала его, она также быстро стихла.
– Шавазия. – он указал на мужчину в красной мантии со змеей.
Пока толпа вновь приветствовала члена Совета, отец сделал пару шагов в мою сторону и остановился у ног третьего гостя.
– Кимериса. – он поднял руку, тем самым управляя толпой, которая восхищенно кричала.
– Танатоса. – показал он на последнего гостя в серебряной мантии и четыре раза вскинул факел вверх. Толпа кричала, срывая голоса, словно это был их последний крик в жизни.
Я посмотрел краем глаза на членов Совета, на лицах которых читалось надменность и высокомерие, тщеславие и безразличие.
Тут Бельфегор встал с трона и громким ровным голосом произнес:
– Да начнется пир!
Стражи освободили свои оковы, и толпа начала заполнять пространство. Синтетики в красных комбинезонах раздавали напитки всем присутствующим и приносили к столам, которые стояли по краям площади, различные закуски.
Скрипка и арфа слились воедино, образуя изумительное звучание. Мимо нас прошел Акер, облаченный в темно–зеленую мантию с закрепленными извилистыми рогами на голове. Мне тут же захотелось разорвать этого человека на кусочки, но сейчас было не место и не время. Сначала я должен был получить власть.
Акер быстрыми шагами прошел к Шавазию и едва слышно прошептал:
– У меня для вас приготовлен сюрприз, господин, а пока насладитесь этим чудным напитком. – он сделал кругообразный жест, как тут же подошли четыре синтетика со стеклянными бокалами, наполненными красной густой жидкостью. Члены Совета взяли свои бокалы, и синтетики тут же удалились прочь.
Когда Акер сравнялся со мной, он кинул мерзкий взгляд надменности и презрения в мою сторону. Я всеми силами удерживал себя на месте. Слегка повернувшись назад, я включил сенсорную панель на руках и запросил координаты Нана. Система показала, что она по–прежнему находится дома.
«Возможно, это просто паранойя» – облегченно пронеслось в голове.
Я с нетерпением ждал, когда настанет момент и я получу свой титул, а потом быстро отправлюсь к ней.
«Если бы не эти формальности» – думал я.
Когда все почтили приезд Совета и открытие пиршества, синтетики наполнили всем бокалы и в небе вспыхнули яркие огни голубых голограмм, крупными каплями, падающими вниз и с беззвучно ударяющимся о камни.
Толпа снова стихла, в ожидании речи. Отец положил свою руку мне на спину и направил к ступеням. Я медленно прошел вперед и остановился, находясь в паре шагов от Танатоса.
Неожиданно для всех поднялся со своего трона Шавазий и, поправив подол своей мантии развел свои руки перед собой, проходящих друг под другом в районе груди. В этот момент по краю площади запылала длинная огненная полоса, которая потянулась вдоль улицы, усыпанной лепестками роз. Жители старались мгновенно отойти от края, чтобы не подпалить свои черные мантии. Послышался звук барабанов, приближающийся к нам. И в нашу сторону по длинной дороге по воздуху тянулись квадратные прозрачные платформы, на которых сидели музыканты в широких красных штанах. На голое тело было надеты серые жилетки, едва прикрывающие тело. Все музыканты были смуглой кожи с золотыми радужками, а во лбу у каждого из них находился кристалл, который словно вырастал изнутри.
Платформа с музыкантами заехала на площадь, и опустилась слева от Совета, продолжая наигрывать на барабанах мелодию. Следом за музыкантами по воздуху пролетала платформа с девушками, на вид которым было около десяти–двенадцати лет, но, так как запрет посещения до шестнадцати, я мог ошибаться. Они были очень миниатюрные, словно хрустальные куколки, которые неподвижно сидели и улыбались. Их кожа была зеленого и синего цвета, как и волосы, которые были заплетены в воздушные шарики из волос, из которых торчали золотые палочки с длинными атласными лентами. Как только платформа остановилась рядом с музыкантами, девушки тут же слезли и взмахнули в небо, словно птицы. Несколько из них подпрыгнуло вверх и, оттолкнувшись от крыши домов, закружились в воздухе, пролетая друг над другом, рисуя лентами удивительные рисунки.
Эти танцы отражались в глазах каждого жителя фактории. Праздник Тагириона впервые праздновался в присутствии всех членов Совета, а тем более и с приглашенными гостями.
И тут появилась третья платформа, на которой сидели девушки и мужчины удивительной красоты. Около каждого пассажира стояли золотые кувшины с длинными высокими носиками. Мужчины были абсолютно голыми и лишь тонкие венки прикрывали их достоинство. Они втягивали воздух их трубки, которая была у каждого в руках и, выпрямив спину, всех жителей фактории окутывало сладким дымом, который через пару мгновений испарялся. Девушки были неписанной красоты, в длинных тонких платьях, легких, как воздух, которым мы дышим. Нежно–лиловые, пудрово–сиреневые, небесно–пепельные. Длинные волнистые волосы рекой стекали по плечу к талии. У каждой девушки на лбу была надета тонкая диадема, от которой к центру лба тянулась тонкая серебряная цепочка с хрустальной каплей на конце. И среди этих девушек я увидел свою мать.
– Внутри все сжалось, хотелось подбежать к ней и прижаться к ее груди. Я не видел ее много лет. Она также заметила меня, и легкая слеза пробежала по щеке, заметная только нам двоим. Мужчины спустились первыми и подали руки дамам, которые смогли приподняться и сойти с платформы.
Из здания, справа находящееся от площади, выбежали синтетики в красных мантиях и постелили красные дорожки у их ног, чтобы они могли ступать только по ним.
Шавазий хлопнул в ладоши и в нижней части платформы появились стеклянные столы, заполненные едой и напитками, а девушки и мужчины из его свиты уже сидели за хрустальными стульями.
Мать села как раз у моих ног, и я видел теперь только ее затылок. В глазах отца по–прежнему было безразличие, словно ее никогда и не существовало в нашей с ним жизни.
Толпа снова поприветствовала новых гостей, опустошив бокалы. Теперь было понятно, почему к празднику подготавливалось сорок ЦКТ систем алкоголя.
Я сделал пару шагов в сторону Шавазия и, поклонившись, спросил:
– Мой господин, могу ли я попросить у вас разрешить мне поговорить с моей матерью пару минут. – ровным голосом спросил я его.
Он повернулся ко мне и, слегка помедлив, ответил:
– Она больше не твоя мать. Она моя муза.
Я хотел достояно принять отказ, но слегка поджал губы.
– Но ты можешь с ней поговорить. – ответил Шавазий и вернулся на трон, к которому тут же подбежал синтетик и принес новый бокал с красным питием.
– Благодарю вас, мой господин. – прошептал я тут же пошел к лестнице.
Когда я спустился, я тут же подошел к ней и она, будто ждала меня, плавно приподнялась и протянула свою ладонь. Я крепко сжал ее руку.
Она тут же бросила взгляд в сторону Шавазия, который наслаждался пиром, томно созерцая его со стороны.
– Он разрешил, мам. – прошептал я ей, поняв причины ее тревоги.
Когда мы ушли в сторону и встали за колонны, я тут же крепко обнял ее.
– Я скучал. – томно произнес я, заключив ее в свои объятия.
– Я боялась, что больше никогда не увижу своего милого Адри. – дрожащим голосом произнесла она, проронив пару слезинок. – Дай я посмотрю на тебя. – и она отстранилась, пытаясь разглядеть меня. – Ты так вырос.
– А ты не изменилась, совсем. – непонимающе добавил он.
– Знаю, там время идет иначе. Все, кто попадает за стены фактории, где резиденция Совета, навсегда остается молодым.
– Мама, сегодня я стану маршалом. Отец отдаст свое место. – в голосе почувствовалось воодушевление и гордость за свои достижения.
Но в глазах матери не было радости. В них горел огонь тревоги.
– Милый, это странно. Этот человек просто так бы не покинул это место. Будь осторожен, но я рада, что фактория будет теперь в надежных руках.
– Может я смогу тебя освободить из лап Совета. – уверенно произнес я.
– Это вряд ли. Теперь я в его власти. – она посмотрела в глаза и добавила. – Ты влюблен. Кто она?
– Да, мама, это чудесная девушка, если бы я мог только познакомить тебя с ней. – в моих глазах снова пробежала искра чувств к Нане.
– Это прекрасно, мой милый, но после признания тебя маршалом, Совет будет выбирать тебе твою музу.
– Я постараюсь убедить Совет.
– Хорошо, милый, мне пора возвращаться. Теперь я могу быть спокойна за тебя.
И она, поцеловав меня в щеку, вернулась на свое место. Как только я вышел из–за колонны, отец тут же подошел ко мне и строгим голосом произнес:
– Где ты пропадаешь, сейчас начнется.
Я проследовал за ним и снова поднялся наверх и встал у самого края. Отец поднял факел, и толпа замолчала.
Шавазий вновь встал со своего места и ждал, пока все взоры будут устремлены к нему.
– Жители фактории, Совет прибыл на великий праздник Тагирион не просто так. Сегодня ваш маршал Гиллерт Астарот Вольфганг снимает свои полномочия.
Толпа начала еле слышно издавать звуки удивления и легкого шока, но потом тут же стихли, чтобы не оскорбить членов Совета своим поведением. Тогда Шавазий продолжил:
– Эти полномочия с этого момента переходят в руки Адриана Гюстава Вольфганга.
Отец подошел ко мне и попросил шепотом встать на колено, что я немедленно сделал. Он снял с себя золотое ожерелье с красным рубином и надел его на меня. Со стороны оно казалось полегче, нежели являлось таковым на самом деле.
– Встань. – прошептал отец и я тут же вернулся в исходное положение. По дошел к Шавазию и поцеловал его перстень.
Тогда отец поднял факел в вверх и прокричал:
– Чествуйте нового маршала!
Шавазий повернулся и обратно сел на трон, я тут же спустился по лестнице и, чего требовал обряд, взял бокал с красной жидкостью и сделал глоток. Но это было формально, и я лишь смочил свои губы, чтобы члены Совета не заподозрили меня в обмане. Когда я отдал бокал синтетику, посмотрел на Шавазия, который одобрительно кивнул мне в ответ.
«Настала пора вернуться домой». – напомнил я себе мысленно.
Вино лилось рекой. Когда я проходил мимо жителей, все поздравляли меня и пили в мою честь. Свернув за край дома, я вызвал по сенсору свой байк и, когда он остановился у меня, помчался к ней.
Как только двери лифта распахнулись, я быстрыми шагами пошел вглубь комнаты, сказав:
– Нана, у меня для тебя…– но не успел я договорить, как увидел, что вся комната была разгромлена. Диван был залит кровью, а на полу тянулись разводы. Я запустил датчик слежения, и он показывал, что она лежит за кровать. Быстрыми рывками я обошел кровать и увидел синта, лежащего на полу, в руку которой был наспех вшит чип.
– Нана! Ты где? – кричал я, пытаясь обойти все комнаты. Тут я заметил, что одна из дверей была приоткрыта и тут же побежал туда. Это была моя оружейная.
Осмотрев все стены, я заметил, что не хватает одного пистолета.
«Но кто же смог проникнуть туда?» – вертелось в голове.
Вернувшись в спальню, я зашел в систему пользования и сделал запрос:
– Показать запись с камер за ближайшие пять часов!
«Запускаем запись с камер». – послышался голос.
И на экране появилась картинка.