Вот так за 1 минуту решилась моя судьба. В Электростали уже были наши выпускники, и когда я приехала, увидела своих. Мы попали на работу в номерной засекреченный завод, у которого была своя поликлиника, стационар и роддом.

Мы с Зиной попали работать в роддом. Нас поселили в профилактории, а к зиме переселили в большой дом на ул. Полярной, в 3-х комнатную квартиру. В одной комнате жила семья из 3-х человек, в другой – 4 девушки из Рязани, а в третьей – тоже молодые специалисты, не помню уже, откуда.

В квартире этой не было никаких удобств, да ещё и жуткий холод стоял: на столе вода в стакане замерзала. Готовили мы на электрической плитке, мылись на работе (до и после смены ходили в душ), а иногда и в баню ходили.

А дома родные считали, что я в Златоусте, не думали, что я так близко.

На работе на нас, молодых, сразу навалили по 2 смены, сутками мы с работы не выходили, роды принимали. Так заработали отгулы – выходные, и поехали в Рязань. Зарплата у нас была больше, чем в других больницах: оклад 550 рублей (старыми деньгами), да ещё за ночные смены и переработки платили.

Так что домой я поехала с подарками: маме материал на платье купила, папе рубашку. В Электростали снабжение было хорошее – как в Москве, в магазинах всё было, не то что в Рязани! Накупила гостинцев всяких, подарков – вот было радости!

Полина по окончании ФАШ работала в п. Александро-Невский на здравпункте, Миша уже служил в армии (его проводили в 1952 г. после окончания техникума). Он служил в Клину, я туда к нему ездила 2 раза, навещала, привозила кое-что из продуктов.

В Электростали мы, рязанцы, приоделись, хорошо питались, поправились. Не растолстели, конечно, но уже не выглядели такими заморёнными. Часто ездили в Москву, удивлялись тому, что там видели в магазинах, – в Рязани такого не было и помине.

В конце 1953 года познакомились мы с Колей.

Он снимал квартиру у соседки напротив. Неонила Григорьевна попросила меня зайти якобы помочь раскроить какое-то шитьё, а я и не подозревала, что у них жили квартиранты. Там нас и познакомили.

Кроме Коли в квартире были ещё Серафим и сын Неонилы Саша. Я растерялась, но Коля быстро взял инициативу в свои руки: пригласил в кино вместе с Мишей и Полиной, а после кино устроил так, что мы не успели на троллейбус и пошли пешком от нынешнего Дворца бракосочетания (ул. Почтовая) на Шлаковый.

Через несколько дней я уехала в Электросталь, он писал мне письма, а 5 марта 1954 г. приехал в Электросталь и привёз блинов – моя мама напекла, – а больше в Рязани ничего не было. Я с ним послала для родителей сахар и ещё какие-то сладости, килограммов 8 или 10.

Коля уговаривал сыграть свадьбу, но я не соглашалась, т.к. он заканчивал электровакуумный техникум и ему предстояло распределение. Он пытался объясняться с папой, жаловался, что я ему отказываю.

Летом 1954 года я приехала в отпуск. Маму положили на операцию, думали, что грыжа. Но после операции стало понятно, что мама не поправится: у неё оказалась злокачественная опухоль желудка, – разрезали и зашили. Нам сообщили об этом.

Это было очень трудное время. Я стала хлопотать о переезде в Рязань (тогда ведь надо было отработать по распределению 3 года). Мне дали справку, что мама больна, и меня отпустили по семейным обстоятельствам. Мне уже было не до свадьбы. А Коля закончил учёбу, распределился работать во Львов и уехал.

Мама прожила до декабря 1955 года. Последнее время уже лежала, есть не могла. Я делала ей глюкозу с витамином «С» внутривенно. Однажды она сказала: «Зачем ты делаешь мне уколы, ведь я всё равно умру…» Так было горько и жалко маму; я плакала, а папа уговаривал меня: ну что же тут поделаешь.

Она берегла нас всю войну; нас сберегла, а себя не уберегла. Жизнь её была тяжёлая, а папа её мало берёг и не защищал от своей многочисленной семьи и свекрови.

В доме стало так пусто, мама ведь была очень тихая. Всех берегла: ни громких разговоров, ни стука; с ней было очень спокойно дома. Мы были растеряны и подумали с Полиной: пусть тётя Наташа приедет к нам жить. Папа согласился, и Полина поехала за ней в Ключ.

Тётя Наташа всё своё хозяйство распродала, дом тоже, деньги положила на книжку. Вскоре папе дали 2-х комнатную квартиру на ул. Бабушкина. Когда дом строился, мы все, кроме т. Наташи, ходили на стройку и помогали строить его.

Когда она у нас поселилась, в доме стало неуютно, т. Наташа всегда громко хлопала дверями, гремела посудой, громко топала. Нам после мамы это было так тяжело, мы ведь к этому не привыкли.

Незадолго до заселения в новую квартиру Коля приехал со Львова и опять встал вопрос о свадьбе. Подали заявление в ЗАГС где-то на конец февраля или марта 1958 г. (сейчас уже не помню точно). Но Коля договорился с работником ЗАГСа, чтобы нас расписали раньше – 9 февраля. Он торопился, уговорил.

Вот пошли мы в ЗАГС: я, Коля, Полина и друг его Коля как свидетели. Расписались, и он повёл нас с Полиной к своей сестре Шуре. Там была и бабушка Мотя. Она сразу подошла ко мне и с улыбкой сказала: вот это моя сноха.

А свадьбу назначили на 23 февраля. Тётя Наташа собрала всю свою родню по первому мужу, да ещё и ночевать их оставила (хотя все они жили в Рязани), а в спальню положила вместе с нами спать Валю (свою дочь) и Маню.

Я всю ночь не спала. Коля обиделся и говорит: «Я тогда уйду». Что мне было делать? Я говорю: «Если уйдёшь, то больше не возвращайся». А эта родня в большой комнате на полу всю ночь хихикали, – мне было так обидно.

Утром Шура пришла и спрашивает: «Ну, как вы тут?» Я заплакала, мне было так горько. Шура удивилась, а Коля говорит: «Катя, я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо со мной!»

Подарили нам на свадьбу 2 тарелки, 2 ложки, чайник и графин для воды, да ещё Шура подарила скатёрку за 3 рубля.

С этого «добра» и началась наша семейная жизнь.

г. Рязань – с. Деулино

2008—2015 г.

ФОТОПОСТКРИПТУМ