Элуран

7. Тёмная комната

Как только стена отъехала и комната погрузилась во тьму, Мириам наощупь нашла стол и уселась на него, облокотившись на каменную стену спиной. Девушка поморщилась, она чувствовала шершавый камень каждым выпирающим позвонком даже через ткань платья и пиджака, голова предательски кружилась.

– Пора начинать нормально есть, – пробормотала Мириам.

Мириам уже какой раз себе обещала, что с завтрашнего дня приведёт себя и свою жизнь в порядок, но так и не сдерживала слово. Её морально выворачивало наизнанку, не помогало ничего: ни работа, ни встречи с подругами и их попытки сосватать её с каким-нибудь «хорошим другом тётушкиной семьи», только дела Общества иногда могли её растормошить, и то не всегда. Все дни проходили словно в тумане, время утекало сквозь пальцы.

Она шёпотом позвала старшего Валенти и, словно убедившись что его здесь нет, подтянула ноги к груди, уткнулась в них лицом и шумно выдохнула с завыванием. Её не волновало, что кто-то может услышать и заглянуть в комнату. Самообладание безжалостно махнуло рукой и оставило девушку наедине с её мыслями, которые периодически вызывали всё новые противоречия.

Держаться спокойной и равнодушной в присутствии Вито было тяжело, терзали мысли о том, что она зря резко оборвала их отношения и каждый раз отказывалась их возобновлять, как только Валенти это предлагал, а делало он это почти при каждой личной встрече.

Настойчивость Вито и собственная гордость медленно убивали её, невидимые руки словно хватали её за шею и сжимали своими цепкими пальцами, душили до потемнения в глазах, только потом они отпускали, но всё равно они возвращались каждый раз и снова не давали покоя. Было лишь желание сдаться и при следующей встречи с Вито сказать, что она согласна и соскучилась по нему. Но «Совесть» лишь мерзко шелестела где-то рядом, буквально над самым ухом, что она сама решила сказать молодому человеку «мы расстаёмся», практически ничего не объяснив, два месяца отказывала ему с гордо поднятой головой, а теперь подойдёт к нему и заявит, что она передумала. Выходило не просто глупо, но и унизительно. Но без этого признания Мириам долго не продержится, она это понимала. Оставалось только наладить отношения вновь, либо попробовать объяснить Вито своё решение, может тогда на душе станет легче, а Валенти прекратит каждый раз спрашивать её об одном и том же.

Девушка уложила голову на колени и скинула маску на пол. Выступившие на глазах слёзы жгли и щипали. Мириам стала тереть запястьями глаза, от этого становилось только больнее, но это было лучше, чем давать волю слезам.

Убрав руки от лица, намотав прядь светло-русых волос на указательный палец и отведя его чуть в сторону, заёрзала на стола – всё-таки прислоняться к стене своим торчащим позвоночником было неудобно.

– Я просто соскучилась по мужскому вниманию, а не по Вито, я просто терзаюсь ненужными страданиями, – шепнула она и отпустила чуть завившийся локон.

Она прикрыла глаза и усмехнулась. Пыталась успокоить себя враньём, таким неприкрытым и бесполезным, она это понимала и всё равно каждый раз продолжала успокаивать себя подобным образом. Не помогало.

Медленно стали всплывать воспоминания, одно за другим, преимущественно того времени, когда они иногда снимали маленькую квартирку на краю города и проводили всё время вместе. Она забывала про подработку в ателье своей тётушки, про Общество и лишь изредка ходила поработать в цветочной лавке подруги ради разнообразия, а он перекладывал свою работу на младшего брата и друга, но те, как говорил сам Вито, не жаловались и лишь гнали его из дома, если он задерживался. Собственная квартира ей не нравилась, но сама она научилась игнорировать все неудобства, но при совместном проживании не замечать микроскопичность комнат было просто невозможно – приходилось снимать ещё жильё.

Те дни были какими-то тягуче приятными и тёплыми, сменяющиеся обжигающими бессонными ночами и интересными вечерами, когда Вито каждый раз начинал разговор о какой-то интересной вещице совершенно неожиданно, тогда все дела откладывались в сторону, молодой человек загребал в свои объятия Мириам и начинал говорить без остановки, а она прикрывала глаза, наслаждаясь его голосом и какими-то родными объятиями, а потом лишь изредка отвечала, если рассуждения Вито ещё не полностью утянули её в расслабление и негу. Бывали моменты, когда они с жаром спорили о чём-то, переходя от спокойствия к доказательствам на повышенных тонах, из-за чего соседи стучали по батареям.

Особенно ей нравилось утро, ленивое и сонное, когда можно было часами лежать в постели и практически не шевелиться. Ещё Мириам не покидала привычка почти каждый раз спрашивать Вито, откуда он знает, как заплетать волосы и как правильно их расчёсывать, чтобы не порвать все до такой степени, что потом придётся идти в парикмахерскую и отстригать половину длины, а он каждый раз, без всякого раздражения и упрёков про частоту этого вопроса, отвечал, что жизнь в многодетной семье старшим сыном научила его многому, но только не готовке. Тогда она в ответ смеялась и спокойно давала ухаживать за собой.

Мириам поймала себя на мысли, что никогда раньше не давала прошлым ухажёрам касаться своих волос, всегда била по рукам и говорила, чтобы даже не думали трогать, а с Вито это было совершенно нормально. В те дни Мириам позволяла себе со смехом, сидя на коленях у Вито, взъерошивать его волосы, а он лишь снисходительно делал замечание, что ему это не нравится и только тогда она вновь приглаживала чёрные кучерявые волосы в прежнее состояние, насколько могла. Она долго сидела перед Валенти и всматривалась в его глаза, искала в них зрачок, а в это время получала комплименты, что у неё красивые глаза. Оставалось лишь с улыбкой кивать и соглашаться, спорить с этим юношей было бесполезно. Мириам не понимала, как кому-то могут нравиться эти глаза, совершенно непонятного болотного цвета, невыразительные и со странной для её понимания смесью зелёного и коричневого, с жёлтым ободком вокруг зрачка. Каждый день девушка крутилась перед зеркалом и не понимала, какого цвета у неё глаза, а какая-то одежда и вовсе словно меняла всё. Эти комплименты даже немного помогли ей успокоиться и полюбить собственные глаза, теперь она не испытывала к ним былой неприязни.

Вспоминались ещё охапки калл, роз и лилий почти каждый день, вся квартирка была уставлена цветами, в каждой комнате обязательно было по вазе. На вопросы, откуда он приносил столько цветов и за какие деньги, Вито каждый раз отвечал, что это секрет и не её забота.

Девушка невольно улыбнулась, вспоминая всё это, ей показалось, что на душе стало легче и гнетущая тоска вместе с подступающей истерикой стали угасать. Она кое-как встала со стола и стала наощупь искать свою маску, всё-таки сидеть здесь без неё было не самой лучшей идеей. В голове в очередной раз проскочила мысль, что нужно наконец брать с собой хотя бы спички, Мириам стала всё чаще путаться в коридорах катакомб и приходилось искать помощи у встречавшихся ей подростков-ищеек, но долго так не могло длиться, да и чувствовать то, как они пренебрежительно кривили лица и что-то неразборчиво шипели было неприятно. От такого отношения всё внутри начинало закипать, руки сжимались в кулаки до побеления костяшек, хотелось схватить одного из этих наглых мальчишек за капюшон, встряхнуть как следует и высказать им всё то, что она думала о них и их нахальном поведении по отношению к старшим членам Общества. Но каждый раз останавливала мысль, что это лишь глупые, агрессивные оборотни-подростки, которые наверняка лишь недавно пережили первое обращение и не полностью контролируют своё тело. Малейший всплеск злости и они обратятся в существо, которое похоже на человека, покрытого шерстью, с острыми клыками и длинными когтями на конечностях, волчьими ушами и хвостами, обезумевшими от жажды крови и ненормальным блеском в глазах. Мириам не понимала, зачем Совет брал этих неопытных юнцов в качестве охраны. Люди в масках на это лишь отвечали, что именно подростки являются в данном случае лучшими защитниками катакомб, даже несмотря на вероятность того, что юноши могут совершенно случайно убить кого-то из своих или если обращение не случится. Слишком много рисков во всей системе устройства Общества, в котором Мириам сама ещё не полностью разобралась даже за четыре года, а тут ещё и Нино принялся заваливать её вопросами. Как всё некстати.

С Валенти нужно было встретиться как-нибудь в другом месте, к примеру, в их лавке или у неё на съёмной квартире и обсудить все вопросы, здесь слишком неудобно и дышать пыльным воздухом долгое время было противно.

От мыслей про Общество и его непродуманное устройство голова тяжелела с каждой минутой. Мириам мотнула головой и снова уселась на стол, надела маску и облокотилась спиной о стену, уже не обращая внимания на неудобство. Она вновь пыталась вызвать приятные воспоминания о прошедших днях, они успокаивали её и заставляли расслабиться, это было ей необходимо.

Отрывки лёгких и тёплых воспоминаний утра, дня и вечера сменились ночными, жаркими и обжигающими, но до дрожи приятными. Хитрая ухмылка и блеск почти чёрных глаз в полумраке заставляли каждый раз вздрагивать, если бы она не знала этого человека, то ожидала бы чего-то плохого, но она знала, что всё обойдётся лишь пылким и жадным поцелуем с крепкими объятиями, ну и приятной бессонницей до самого утра. Было непривычно осознавать, как каждый раз такая нежная любовь, которая могла длиться неделями, в одно мгновение куда-то исчезала, уступала место страсти. По телу Мириам прошлась блаженная дрожь, она тряхнула головой, стараясь перестать предаваться воспоминаниям. Светло-русые локоны растрепались и разлетелись по спине и плечам, дыхание сбилось, сердце отбивало сумасшедший ритм, она чувствовала, будто бы оно стучит у самого горла. Девушка горько улыбнулась. Она правда себя обманывает, она убивается не из-за тоски по мужскому вниманию, а именно по Вито, этому наглому, вечно улыбающемуся южанину, который даже при всей любви к ней заглядывался на других девушек и делал им комплименты. Нет, она не ревновала, не было ни смысла, ни других поводов. Он просто ценил женскую красоту, не более.

– Нужно будет сказать ему при первой же возможности, что я согласна, как только увижу, к чёрту эту глупую гордость, к чёрту.

Не было уверенности в собственных силах, но она всё скажет, даже пусть и заикаясь и не смотря от волнения в глаза Вито. Она уже не может так жить, от одной истерики до другой и в полнейшем тумане, от понимания собственной зависимости от другого человека становилось дурно, но оставалось только признаться себе в собственной слабости и пойти на «примирение».

Стена стала со скрежетом отъезжать в сторону, в тёмное помещение стал медленно проникать свет от масляного фонаря. Мириам вскочила на ноги и поправила маску, смахнула волосы и выпрямилась, сложив руки за спиной. В комнату вошёл один из мальчишек-ищеек, поклонился, придерживая рукой капюшон, чтобы тот не сполз с головы. Высокая и худая фигура в балахоне выпрямилась, но при этом всё равно оставалась ссутуленной.

– Совет хотел вам передать, госпожа Мириам, что ближайшее собрание состоится через три дня, ровно в пять вечера, и явиться вам нужно обязательно.

– Хорошо, я явлюсь, только скажи, какое сегодня число и надо ли оповестить других людей о грядущем собрании.

– Шестнадцатое, госпожа. И Совет передавал, чтобы вы никого не приводили. Нужным людям, – подросток сделал акцент на последних словах, – скажет другая стража. Посторонним нельзя присутствовать на собрании, это не для их ушей.

Мириам поморщилась и махнула рукой.

– Хорошо, доложи главам Совета, что я приду. Ступай, только подожди меня и освети мне путь хотя бы до выхода в основные коридоры катакомб.

Мальчишка кивнул и направился на выход из комнатушки, следом за ним и Мириам, двигать потайную «дверь» она не стала, ей сейчас было не до этого. Тоска теперь была окончательно вытеснена мыслями о предстоящем собрании. Она старалась не думать наперёд, о чём там будут говорить, не пыталась что-то предполагать, к чему такая срочность, обычно все собрания объявлялись минимум за две недели. Но это тоже было мелочью. Мириам больше волновало то, что ей придётся отложить свою встречу с Вито минимум на три дня, иначе она ему проболтается и он обязательно заявится на собрание вместе с Нино, ей будет проще сдерживать себя, когда всё станет известно. Наверное. Тут она даже в самой себе не была уверена.

А пока она шла по слабоосвещённым коридорам катакомб. Вот и место, где ей нужно расстаться с мальчишкой и его фонарём. Девушка обернулась к юному оборотню и, улыбнувшись, махнула ему рукой в знак прощания:

– До встречи, Исайя, надеюсь, что ты будешь на собрании.

8. Полнолуние

Нино шёл чуть позади Вито, лениво помахивая фонарём, будто это могло помочь ему быстрее остыть. После разговора с Мириам на душе остался какой-то неприятный осадок, хотя она ничего дельного не сказала, но именно из-за недосказанности было такое паршивое настроение. Он не мог зацепиться ни за одну мысль, как только вышел из катакомб: мысли ловко ускользали куда-то прочь и в голове не задерживались. Ни о чём не выходило задуматься дольше, чем на полторы минуты, всё вокруг резко стало интересным и сбивающим с толку: солнце стало заходить, оказывается, раньше, небо уже медленно принимало розово-фиолетовый оттенок вместе с облаками, которые пытались слиться с небом, но у них ничего не выходило; по улицам иногда пробегали милые девушки; мелкий мальчишка в дурацкой кепке устроился посреди улицы на деревянном ящике с кипой газет, и что-то выкрикивал, кажется, относящееся к заголовкам из прессы, при этом кричал таким противным визгливым голосом, что уши закладывало. Казалось, что именно из-за голоса к мальчишке никто не подходил, но некоторые всё-таки пихали ему в руку пару серебряных монет, забирали газету и уходили, лишь бы только он замолчал. Однако мальчишка оказался достаточно хитрым и как только покупатель уходил, то снова начинал горланить на несколько ближайших улиц. В этот раз он зачитывал про повышение налогов для всех торговцев. Нино поморщился от такой неприятной новости, и так временами кое-как сводили концы с концами. К чему это приведёт было понятно – разорение некоторых лавочек и магазинов, повальные долги перед банками или ещё кем-то там. Так и до забастовок недалеко. Хотя, кто на подобное вообще решится? Вряд ли торговцы горят желанием лишиться лицензий, работы и получить взамен ещё большую кучу долгов или судимость.

– Как-то глупо выходит: налоги повысят, скоро кто-то закроется и денег будет поступать всё меньше, – промямлил Нино и прикоснулся к стеклу фонаря, проверяя температуру, и тут же отдёрнул руку. Ещё горячее.

– Что ты там бормочешь? – Вито обернулся к брату, ловко обходя очередного прохожего.

В ответ он получил лишь скомканное: «в лавке скажу» и что-то вроде кивка, после которого Нино даже голову не поднял, так и шёл, опустив взгляд в убитую временем и погодой серо-синюю мостовую плитку.

Подойдя к лавке, Нино хотел было зайти внутрь, но брат его отдёрнул к себе. Спрашивать он ничего не стал, лишь взглянул на Вито и, вопросительно вскинув брови, «кивнул» снизу-вверх.

– Не думай вваливаться так быстро, – начал Вито, изредка выглядывая в зал из-за распахнутой двери, и тут же прятался. – давай глянем, как Ал работает, пока есть возможность. Иди за мной.

Вито посмотрел из-за двери и, найдя Александра, стоявшего к ним спиной, резко потянул младшего брата за собой и спрятался за стеллажом. Вито выглянул из-за полок и кивнул Нино, мол, «посмотри». Нино неохотно наклонился. Непривычно было видеть этого вечно недовольного и достаточно ленивого кошака за тем, как он общается с детишками, при этом ещё и нормально. Близнецы прислушались, стараясь не упасть на пол вместе со стеллажом, на который они опирались.

– Здравствуйте. Маленькая леди, вы что-то хотели?

Девочка быстро закивала, держала за руку другого ребёнка, чуть поменьше и укутанного в тёмно-зелёную мантию или что-то похожее на балахон, при этом изредка бегая горящим взглядом бледно-карих глаз по полкам, выискивая нужные себе вещи.

– Мама сказала принести… – девочка запнулась и заинтересованный взгляд тут же сменился на удручённый. – Ну-у, кажется, какую-то смесь трав, вроде с дригом и шиной полевой, два пакетика.

– Циной, сестра, эту траву называют циной, – послышался высокий детский голос. Говорил ребёнок в балахоне, теребя капюшон и ещё больше натягивая его на лицо, хотя он и так был надвинут на самый нос.

– Да, у нас есть такая смесь, пойдёмте, – Александр развернулся, заставляя близнецов почти синхронно спрятаться за стеллажом, и направился в другое помещение, где всегда находились шкафы с многочисленными наборами и смесями трав.

Валенти стали медленно переползать за другие полки, стараясь лишний раз не слишком прислоняться к ним, всё равно стеллажи немного, да начинали двигаться и шататься, а всё что было на них начинало шелестеть или ходить ходуном, норовя свалиться на пол. Близнецы добрались до стены и спокойно опёрлись о неё плечами, выглянули из-за неё. Александр снова стоял к ним спиной, он не должен был заметить Валенти присутствия, а вот детишки – вполне. Правда девочке явно было не за наблюдением за другими посетителями лавки, а мальчик даже не смотрел, куда шёл, его резво за собой тянула сестра и он волочился за ней, чуть ли не цепляя собой стеллажи или передвижные лестницы. Вито опёрся локтями на спину младшего брата и тихо цыкнул, пресекая попытку взбрыкнуть. Они попытались прислушаться в весёлое лепетание девочки, хотя это было бесполезно – больно неразборчиво она говорила, чаще всего с какими-то ошибками, из-за чего её часто поправлял брат.

Александр взобрался на лестницу и попросил детей отойти, а сам оттолкнулся от одной из полок и медленно поехал вдоль стеллажа. Однако остановка вышла резкой и неаккуратной, небольшие деревянные ящички загромыхали и стали синхронно съезжаться вперёд, шурша бумажными пакетиками с травами, да и казалось, что сам стеллаж вот-вот наклонится вперёд, но этого не произошло, он лишь слегка качнулся и встал на место. Ал стал рыться среди многочисленных упаковок и, найдя нужные, взял их и ловко соскочил с лестницы.

– Пойдёмте к кассе, я отдам вам чек и травы, а вы расплатитесь, – сказал Александр и уже собрался развернуться в нужную себе сторону, но ему помешало то, что кто-то решил взять его за хвост, он дёрнулся от лёгкой боли. – А можно за хвост не дёргать? Неприятно, между прочим.

Он обернулся и посмотрел на мальчика, что решил схватить его за хвост – тот упорно мотал головой в разные стороны, заставляя капюшон съезжать всё больше и больше, пока он окончательно не свалился, а мальчишка всё жмурился и продолжал мотать головой.

– Малой, тебе не жарко в этом мешке, на улице же под плюс тридцать пять? – спросил Ал, пытаясь разжать цепкие пальцы ребёнка на своём хвосте.

– Мне совсем не жарко. А вам с пушистым хвостом?

Мальчик разжал пальцы и отпустил хвост, перед этим быстро погладив его, будто бы извинялся за чрезмерную силу, и открыл глаза. Александр невольно вздрогнул. По коже прошёлся мороз, заставил покрыться мурашками, но не пробирал при этом до мелкой дрожи. Глаза мальчика были практически бесцветные, белые, только одни зрачки и есть, чёрные и смотрящие куда-то сквозь полуоборотня. Казалось, что вокруг зрачков была лёгкая, совсем слабая серость, что-то вроде радужки. Он видел раньше слепых людей, но всё равно глаза у них были другими, тут тоже почему-то не было сомнений, что мальчик слеп, но взгляд совсем иной, более пугающий. Хотя, кто его знает, слепой он или нет, но Александр не стал расспрашивать об этом детей, пусть догадки останутся догадками.

– Не очень, я летом его стригу.

– А вы сами его стрижёте или вам кто-то помогает? А может вы ходите к парикмахеру? – начал сыпать вопросами мальчик, но от этого у Александра на душе даже немного полегчало, он смог отвлечься от чужих глаз. – И кто за стеной за нами наблюдает? Вон, за вашей спиной стоят.

Ал резко обернулся, но никого не увидел, в другом зале даже намёка не было на новых посетителей. Но сам он тоже чувствовал, будто в спину кто-то уставился и смотрит, долго так. Хотя, это скорее была просто паранойя.

Дёрнув плечами, Александр ушёл в другой зал, большой, но непросторный из-за верениц широких и длинных стеллажей и нескольких столов, на одном из них стоял новенький кассовый аппарат, у которого всё равно каждый день что-то ломалось или заедало. В голову неоднократно приходили мысли разобрать аппарат и собрать заново, только уверенности не было, что он потом будет исправно работать, поэтому мысли не приводились в действие, а желания покупать новую кассу не было, больно дорогая штуковина, а эта очень даже неплохо работает, если так подумать.

– Я сам стригу, нечего платить этим крохоборам, которые берут за стрижку хвоста больше, чем за стрижку головы.

Вито высовывался из-за стены, при этом периодически отодвигая брата от прохода, мешая ему что-либо увидеть. Однако эти двое не испытывали никакой неуверенности, что их игра в разведчиков вот-вот раскроется: Александр же не видит, а детям не до них, а значит успех был гарантирован. Но чувство лёгкой радости с грохотом упало и разбилось в дребезги, как только мальчик провещал, что за ними кто-то наблюдает. После этих слов старший резко дёрнулся за стену и прижался спиной к ближайшему шкафу, заставляя тот заскрежетать по полу. Это было что-то вроде провала, но не такого громкого и явного.

– Отступаем, – зашипел Вито, схватил Нино за ворот рубашки и потянул в сторону выхода из лавки. Правда ему сейчас было совершенно безразлично, что такими темпами он удушит близнеца.

Оказавшись на улице, Вито шумно выдохнул и опёрся об угол дома спиной.

– Думаешь он нас заметил?

Нино скривился и сказал, кивнув:

– Раз нас заметил мелкий, то чего про Ала говорить, – он мельком глянул в лавку, убедился, что кот с детьми стоит у кассы, и снова вернулся к брату. – Я так и знал, что лучше войти по-человечески, а не строить из себя лазутчиков.

– Да прекрати ты со своим «я так и знал». Может он нас не заметил? Спишет слова мальчишки на шалость, а свои подозрения на усталость, а мы спокойно зайдём, будто пять минут назад ничего и не было, – Вито покосился на близнеца, скрестил руки и попытался принять вид более строгой, чем было до этого. – Только вздумай упомянуть об этом и сам ночью будешь сторожить его.

– Испугал-испугал, я же планировал сегодня отоспаться, – Нино оскалился и резво пихнул брата плечом, заставляя того пошатнуться. – Шучу. Если что, подменю, разбуди только.

Нино обернулся на весёлое лепетание, именно лепетание, потому что разобрать что-то из слов девочки было трудно, но мальчик как-то улавливал суть и кивал ей в ответ, иногда так же откликался тихим шелестом, но более разборчивым. Как только дети исчезли из поля зрения, младший Валенти кивнул в сторону распахнутой двери и, не дожидаясь брата, вошёл в лавку.

– Мы вернулись! – протянул Нино, облокотившись о стол. – Ну как там дела с продажами?

Он окинул стол быстрым взглядом. На удивление, на столе теперь был полнейший порядок, ничего не было, кроме записной книжки с карандашом и кассы, у которой, как обычно, потихоньку вылезала ручка. Нино чуть надавил на рукоятку и та встала на место с тихим скрежетом. Неплохо было бы разобрать её самому и починить или, в крайнем случае, отдать в мастерскую, всё-таки новую покупать было слишком расточительно, да и возни с документами на регистрацию не оберёшься. Молодой человек взялся за карандаш и быстрым движением открыл им книгу на нужной странице, где были записаны цифры в кривой, пляшущий столбец.

Выходило шесть корнов и семьдесят один враг.

– А ну-ка выкладывай, откуда такие хорошие продажи?

Александр оглянулся и, убедившись, что кроме него, Нино и Вито, который неудачно прятался за ближайшим стеллажом, никого нет, стянул с лица платок. Он улыбнулся, оголяя клыки, пожал плечами и развёл руками.

– Секрет прост – это всё мой пушистый хвост, перед которым невозможно устоять, – Ал улыбнулся ещё шире, видя, как парень пытается как-то понять всю абсурдность сказанного или наоборот, пытался найти какие-то доводы в пользу слов полуоборотня. – Кстати, вам ещё учиться и учиться. Даже прятаться за стеной не умеете нормально, вас заметил слепой ребёнок, так что навёрстывайте, неудачники.

Александр пошёл к раскладной лестнице ровной и размеренной походкой, однако так казалось только ему, на самом деле он покачивался из стороны в сторону, но как-то избегал столкновения с мебелью. Дойдя до нужного места, Александр дёрнул за верёвку и отшатнулся, посмотрел наверх, наблюдал, как со скрипом и кряхтением раскладывается деревянная конструкция. Многие вещи требовали замены или починки, но было проще подкопить денег и съехать из этой развалюхи, чем постоянно что-то в ней менять. Полуоборотень стоял так с минуту и очнулся только тогда, когда лестница издала последний скрип, соприкоснувшись с полом, после этого он заковылял на второй этаж, используя в качестве опоры стену, и кинул напоследок:

– Вито, вылезай наконец, я вижу тебя за стеллажом, который второй по счёту с моей стороны, в первом ряду, буквально напротив двери.

И после этих слов скрылся, по привычке хлопая люком.

Вито же что-то неразборчиво прорычал, даже сам не понял, что именно, и показался из-за полок, за которыми прятался. Александр не прогадал.

– Он что, затылком видит?

– Скорее он внимательнее нас и разбирается в этом лучше, – Нино украдкой улыбнулся, мысленно жалея, что Ал не видит сейчас разозлённого и насупившегося Вито.

Впереди было ещё три часа работы в лавке и подготовка к полнолунию, которая наверняка пройдёт наспех.

***

Стоило только часам показать десять часов вечера, как дверь лавки была захлопнута и закрыта на несколько замков, а большая часть «факелов» была потушена, остались гореть только те, что были ближе к столу с кассовым аппаратом и потайным входом в подвал. Помещение погрузилось в полумрак, из которого лишь периодически виднелся почти догорающий фиолетово-розовый огонь, плавно покачивающийся за стеклянными подобием купола, на плафоне оседала чёрная копоть с лиловым блестящими крапинками.

Складная лестница с грохотом открылась и ударилась об потёртые тёмные половые доски, ступеньки со скрипом прогибались под тяжёлыми шагами. Последние три ступеньки Вито просто пропустил и спрыгнул с них, пошёл к скрытой двери, пока Нино еле плёлся, придерживая Александра, чтобы тот ненароком не упал.

– Дай я сам дойду, – еле бормотал Ал, пытаясь отпихнуть от себя Валенти, но ничего не получалась, как ему казалось, у Нино была такая крепкая хватка, что на запястье и плече точно останутся крупные, плохо заживающие синяки. – Отпусти, не свалюсь и шею не сверну.

Нино по-кошачьи зашипел и нахмурился, давая понять, что он руки от Александра не уберёт и не даст самостоятельно дойти до подвала. Валенти успел пожалеть, что друг ещё в сознании и ещё при этом отбрыкивается от помощи. Нино лучше бы потащил Ала на себе и затратил чуть больше времени на подготовку, чем слушал бы постоянное «отстань от меня, я всё сам сделаю». Да, конечно, Ал всё сделает сам, только вот в руках точно ничего не удержит и сам ещё свалится.

Даже несмотря на шипение и недовольную физиономию Нино, Александр пытался кое-как выкрутиться из хватки, дёргал рукой, которую он почти не чувствовал. Из нынешнего состояния выходила странная смесь из ломящей боли во всём теле, ноющего и болящего желудка, который вот-вот сожмётся в комок и опустошит себя полностью, хотя там ничего не было уже полдня, немеющей руки и тумана перед глазами. Если земля из-под ног ещё не уходила, то предметы теряли свои очертания, слова и любые звуки слышались где-то далеко, даже если это было совсем близко. Были попытки ухватиться за любой предмет и сфокусироваться на нём, но Александр тут же отвлекался на совсем другие вещи, к примеру на кислый, обжигающий глотку ком рвотного позыва, который он еле сдерживал. Ала лихорадило, всё тело горело и колотило, кидало то в жар, то в холод. Иногда полуоборотень бредил и нёс всякую чушь, сам того не замечая.

В затуманенном болью разуме проскакивала мысль, что совсем неплохо умереть буквально на одну ночь, а потом воскреснуть, проснуться, будто бы ничего и не было. Не терпеть всё это и не приносить никому проблем. Однако это лишь глупая мечта, которая совершенно абсурдна и не имела шанса на существование. Точнее, шанс на осуществление был, но услуги некроманта нынче дорогие.

Лестница была преодолена с трудом для Александра, ноги у него уже подкашивались и идти было тяжело, он просто волокся за Нино, словно пыльный мешок, набитый всяким хламом. Подвал радовал своей прохладой и темнотой до того момента, пока не был включён свет, яркий и слепящий глаза до жгучей боли. Ал зажмурился и опустил голову вниз, старался не смотреть на лампочку. Он уселся на пол, облокотился спиной о трубу, склонил голову в бок и уткнулся щекой о другую трубу. Сначала он не заметил, что труба была горячей, пока не ощутил, что к щеке начинает медленно прилипать разгорячённая ткань платка, только тогда Александр кое-как отодвинулся от горячей трубы и стал отдирать от кожи почти приварившийся к ней платок.

– Слушайте, – обратился Александр к близнецам, изредка переводя взгляд со старшего на младшего, – а правда нельзя сделать так, что вот человек умер, а его потом оживляют и он ходит себе, как было до смерти? А что, было бы очень удобно в моём случае, мучений поменьше.

Валенти переглянулись. Даже в своём состоянии Ал смог заметить, что от такого предположения молодые люди или сконфузились, или пришли в удивление, что даже решили оторваться от своих дел.

– Ну, это не к нам, мы только по травам и лёгким заклинаниям, ну ещё по мелочи. Это к повелителям мертвечины, – начал Нино, поглядывая на Вито, который копался в ящике. – Да и не самая это лучшая идея – быть разлагающимся котом. Ты хоть подумал, кто тебя убивать будет каждый месяц?

– Да и таких людей, оживляющих мертвяков, тут ловят и вешают, вон, – подхватил Вито, – недавно поймали одного парнишку в соседнем городе на кладбище, практиковался, только вот мог бы делать это не так заметно. Когда бедного на плаху поведут, не напомнишь?

– В следующее воскресение, народа на площади должно быть не так много, как на гильотину, повешение всё-таки, – Нино наклонился через плечо брата и посмотрел в ящик, без тени стеснения отпихнул старшего в сторону и сам стал копаться в коробке, через несколько секунд он вытащил перчатки. – Случайно не их целый год искал?