2 часть. Метаморфозы
!!!
Внимание! Всё ниженаписанное является лишь художественным преувеличением, а не галлюцинациями автора вследствие употребления веществ, изменяющих сознание. Ибо автор не употребляет.
!!!
Проснулась под ворчание Гарика: начал сыпать негативом с самого утра. Темы старые: Кирилл сволочь, Кирилл побил. «Но Кирилл хороший человек. Но – тварь» – вот так Гарика и кидает в крайности каждые десять минут. Это даже забавно.
Завтракали часа два. Сварили гречку с макаронами, потом Гарик нажарил пышек. А какой вкусный у него чай! Выпили под пышки по две кружки, сидя на склоне горы, любуясь видом. Вроде, успокоился: разговоры пошли нормальные.
Исследовала библиотеку, наткнулась на «Чайку Джонатан Ливингстон». На Каучсёрфинге4 у некоторых людей она была в любимых книгах обозначена. Если нашла «Чайку» тут, значит, надо почитать. Книжка маленькая, я тут ненадолго – идеальный вариант.
Идём аскать на Малый Утриш. Вот как раз Гарик и проведёт меня по всему оставшемуся утришскому пути, как я и хотела. Тут уже начинаются совсем дикие скалы, выступающие в море. По пути оторвалась половина подошвы на правом ботинке. Замотала скотчем, чувствую себя бомжом.
Я стою у одного магазина, Гарик – у другого. Народу нет. Хоть иди у коров аскай! А потом понеслось: сотка, мелочь, полтинник. «Вы на лагунах? Ну, держи ещё сотку!».
Взяли полторашку пива, чтобы просто посидеть и выпить у моря. Не особо люблю алкоголь, но бывают такие моменты, когда просто хочется холодненького пива на природе и лёгкого настроения. И Гарик расслабился: утренний негатив смыло, в нём расцветает его Весна, от него исходят тёплые волны, да и во мне начинают распускаться яркие цветы. И на них слетаются ментальные бабочки: разговоры текут приятные.
Когда аскали, познакомились с Ильёй. Он тут временно работает, а сам тоже автостопщик, проехавший всю Россию. Вечером освободился, пришёл к нам. Думали ещё немного посидеть, а потом уже идти на лагуну тусить у костра с гитарой. А пока ребята пошли ещё за пивом, я сижу и читаю «Чайку», и рассказ отдаётся во мне резонансом. Я мыслю на той же волне, что и автор, и моя Весна благоухает ещё сильнее, превращаясь в Лето. Чего я хотела на Утрише? Духовного наставничества, а рассказ как раз об этом. Чего я хотела от книги на берегу моря? Ощущения полёта, а «Чайка» как раз про воздушную стихию! Крылья бабочек щекочут моё лицо и руки, собирая нектар с моих цветов.
Приходят ребята:
– Угадай, что мы взяли?
– Вина?
– Почти.
О боже. Чача под названием «Ууух»! Ну… если только совсем немного.
Через некоторое время «Ууух» потихоньку сходит на нет. Вибрации становятся более короткими и напряжёнными. Некоторые особо нежные бабочки разлетаются. И мои, и Гарика. Начинает править бал слегка пьяный кураж, но разговоры всё такие же приятные: история, мифология, религии древних времён. Илья очень интересный собеседник, как он говорит, нагугленный.
И всё бы хорошо, да ребятам одного «Ууух'а»! мало. Идут за следующим. К нам присоединились ещё два утришских человека – Конон и БГ. Мне уже хватит алкоголя, иначе резко обрушится Зима. Я свою меру знаю и контролирую перемены. В отличие от Гарика: он отошёл от компании и замер в коленно-локтевой позе. В свете заходящего солнца я вижу, как на его сгорбленной спине начинают расти острые шипы. Илья стал подвижным ручейком, и ветер определял повороты в его течении. БГ полыхает Летом, а Конон всё ещё сохраняет спокойные сумерки.
Гарик подходит к нам и зовёт идти домой. На его руках вместо пальцев уже сверкают когти, лицо превратилось в оскаленную морду хищника. Пытаемся вдвоём тащить Илью до лагуны, борясь с тем пьяным ветром, что направляет его движения. Падал пару раз больно на камни. Ну, всё. Началось… Гарик рычит. Я цепляю на себя маску Весны, чтобы он не нарычал на меня. В таких ситуациях лучше играть. Но когда я от ребят отворачиваюсь, моё лицо тоже начинает перевоплощаться в гримасу раздражения. Хоть я и трезвая. Бабочки давно все улетели. От цветов не осталось и следа.
Ручей пересох: Илья остался лежать на камнях в забытьи. Темно. А идти далеко. Идти по камням. Спасает фонарь Гарика. Скачем по камням, как сайгаки, Гарик оставляет за собой кипящий зелёным ядом след чистого зла: он изливает всю свою пьяную агрессию на Илью, на того же Кирилла, на весь мир. Я лишь поддакиваю: порычи, порычи, зверь, успокойся. Ему своего оскала не показываю. Мои клыки маскируют трупы неестественно летающих бабочек, воскрешённых некромантией.
Летим по камням на одном дыхании. Половина подошвы отвалилась и пропала где-то там далеко – бегу практически босиком. Вдали виден костёр. Почти пришли. С каждым шагом, с каждым злым словом Гарика я дичаю всё сильнее и сильнее, хоть его негатив на меня не направлен. Во мне закипает кровь – я просто хочу убивать. Тут любой камень может легко пробить череп… Лишь заткнись и отдай мне фонарь: я хочу дойти одна в тишине. Но я человек неконфликтный, да и в данной ситуации указать зверю на его когти равносильно тому, чтобы получить этими когтями по своей же шкуре. Поэтому просто терплю весь этот ад.
Вот и восход на гору. К этому времени я уже и сама потеряла человеческий облик. Забираюсь на гору и плююсь ядом во все стороны. Ползу на всех четырёх, впиваясь когтями в землю. Пру даже мимо тропы через заросли, потому что Гарик с фонарём ускакал вперёд. Не останавливаюсь ни на миг, иначе зло разорвёт меня изнутри. Я должна его выпустить. Дышу громко и часто – это дыхание загнанного зверя, который готов биться до последней капли крови. Кидаюсь камнями в чащу и кричу. Гарик ржёт, да мне и самой уже становится весело. Агрессия перерабатывается.
Вот уже и всё. Доползла до конца без остановки, чем очень удивила даже Гарика. Он признал мою силу. Вся шерсть, вставшая дыбом, разглаживается и исчезает. Когти втягиваются. Оскал растворяется. Я снова человек. Но обесточенный и обескровленный. Эх, не такого Утриша я хотела. Выпили спокойно пива на берегу моря, расслабились… Нет, Гарик, мы с тобой, конечно, брат и сестра, но с этого дня – всё-таки уже очень дальние родственники…
3 часть. Музыка
Проснулась разбитая. Негатив не растворился за десять часов сна. Он лишь перебродил.
Гарик ночью пьяный пытался кашеварить: сварил гречку, рис и макароны в общей куче. Необычно получилось, но зачем ты спалил мою бедную кастрюльку на костре? Ах, да: газ в баллоне кончился, а душа творца требовала кулинарных извращений.
Аскать в Анапе? Сходить, наконец, к источнику и постираться? Ковылять на Малый? Нет, я сегодня никуда не могу идти. Похмелья нет, я не много вчера пила, просто… Похмелье моральное. Хочу побыть с природой. Отпаивалась чаем, завтракала шедевром из трёх ингредиентов.
Отхожу от лагеря к склону горы, дочитываю «Чайку». Книга и природа – бальзам на душу. Я просыпаюсь. Вот уже и мышцы требуют раскачки – растягиваюсь, почти уже сажусь на шпагат. Чувствую напряжение, держу позу, дышу, занимаюсь не по программе, а по требованию тела. Наслаждаюсь! Это даже уже почти йога получается.
А потом просто сижу и медитирую. Созерцаю с горы лес и море. Снова ощущаю высоту и пространство, как на мысе в Крыму. Со стороны может показаться, что я сильно усложняю и будто бы играю в медитацию. Но нет, я не могу сейчас зайти глубоко и на глубину не претендую. Я плаваю на мелководье и лишь наблюдаю всё таким, как есть.
Сходила до хижины, изучила её от и до. Да тут куча всяких мелочей. Обереги, талисманы, куча ложек-вилок, цветные мелки, шарики-мячики, божества христианские и индийские… Возле хижины два пыльных гамака, за ней – разбитая гитара без струн. Вернула прочитанную «Чайку» на место. Встал выбор: Достоевский, Пелевин или «Космическая одиссея»… Пелевина и так много читала, Достоевского чуть меньше, но всё же уже знаю его слог. Пыталась раньше смотреть фильм по «Одиссее», не смогла. Хоть почитать… Выбрала «Одиссею».
Продолжаю чтение на горе. С первых строк книга увлекает. На природе… про природу. Книга начинается с рассказа о начале человечества и разума, и тут, в заповеднике, такие темы особенно ярко чувствуются.
Кажется, Гарик уже куда-то ушёл. Здорово: воды нет, где источник, я не знаю. Газ кончился, с костром не умею обращаться. Попросить у кого-нибудь воду или вообще прибиться к лагерю и поесть всем вместе… Я всё ещё пока не в состоянии с кем-либо контактировать…
Нет, я на эту гору больше подниматься не хочу. Собираю все свои вещи и спускаюсь к морю. Как же неудобно это делать, когда половина подошвы отлетела… Зло снова овладевает мной. Поставила палатку возле ориентира – Синего каната – и оставила некоторые вещи. Иду на Малый Утриш за новым баллоном и водой, по дороге рыча на каждый второй камень. А каждый десятый разбиваю о скалы, и вместе с этим расщепляется мой негатив. Но не уходит. Когда дошла до выступающих в море скал, на камнях рядом с водой мой взгляд наткнулся на что-то белое и продолговатое с круглыми отверстиями и красными вкраплениями. Вокруг кружили мухи. Кажется, это череп дельфина… Я смотрела на него лишь миг, но этого хватило, чтобы меня пробрал ужас. Ну, думаю, всё: хватит плеваться ядом, и так уже страшно…
Дошла, и вчерашняя компания идёт мне навстречу. И снова здравствуйте! Нет, спасибо, пить не буду. Лицо Гарика преобразилось: видно, что в нём снова Весна. И сознание. Извинился за вчерашнее. Закупилась в магазине, лежу на гальке и слушаю разговоры и смех ребят, строя из камней башни. Чувствую, что уже почти пришла в себя. Посидела с ними ещё немного, поболтала по душам с Ручейком (с Ильёй: им снова стал руководить хмельной ветер). И в темноте при свете фонаря одна пошла обратно.
Слышу звуки джамбея, слышу флейту. Я уже рядом. Сегодня я обязана найти другую компанию. Дойдя до Синего каната, решила всё-таки искупаться в ночном море. Меня не страшит его темнота, скорее, даже манит. Я раздеваюсь и иду на зов…
Вылезла из воды, закуталась в спальник. Лежу в тишине и смотрю на звёзды. Минуту. Пять. Двадцать. Мне тепло и хорошо.
На тропе встретила людей:
– А что у вас за тусовка? Пока просто гуляете? У меня гитара есть, давайте тусить вместе?
Переоделась в сухое, возвращаюсь с гитарой. И расположились мы прямо на тропе. Кто мимо проходил – оставался с нами. Начался вечер, о котором я мечтала. Костра нет, света нет, лиц друг друга мы не видим, но чувствуем, что тут все свои. Кроме меня тут ещё один гитарист. О как я переживала за свою гитару, когда он бил по струнам, исполняя хриплым голосом песню Высоцкого! Очень экспрессивно, очень образно!
Подтягивается ещё народ. Я начинаю со своих козырей: с иностранных песен. А «попсу русского рока» пели все вместе. Как же это приятно, когда сам играешь, и тебе подпевают. И алкоголя никакого не надо, ведь и так хорошо!
Пришла пара – начался панк-рок на два голоса. И КиШ в лирическом исполнении! Ребята говорят, когда они так поют, ненужный народ отсеивается и остаются лишь те, кто смог оценить прикол.
Я замахнулась даже на Челентано. Вот как меня расслабило, вот как мне было комфортно! Сказали даже, что я пою осознанным голосом! Да, я чувствовала, что он летит свободно. Говорят, как круто послушать не надоевшую попсу, а что-то интересное на других языках. Ты, говорят, собрала эту компанию. Стоп. Я?! Ну ладно, красиво пою, но – я? Собрала компанию?! Вот это да!
Светало. Люди расходились по палаткам. Когда остались лишь трое – я, Конон и человек, проживший на Утрише двадцать лет, – нас пригласила пара кришнаитов на поздний ужин или ранний завтрак на берегу моря. Мы вкушали горячий лагман и пили кофе. Девушка играла на тибетской чаше и пела мантры. Голос такой чистый, а чаша такая звонкая, пробирающая. Если её чуть иначе взять, то она будет издавать другой звук, гораздо выше основного. Мы сидели у моря и медитировали на рассвете.
4 часть. Уединение
Как проснулась – сразу в море. Утро на Утрише действительно всегда доброе.
Возвращаюсь к палатке и вижу у входа зелёные тапочки и кусочек чёрного хлеба. Просто вчера, спускаясь с горы, спросила у женщины, которую зовут просто Мама, не завалялись ли у неё какие-нибудь ненужные тапочки. И вот сейчас она меня просто спасла. Без половины подошвы ходить невозможно, а сейчас я летаю.
Мне уже пора набирать высоту, чтобы приземлиться в следующем пункте моего маршрута. Завтра уже пора уходить.
Собираюсь на водопад, так как он ближе к выходу, чтобы утром идти было недалеко. Люди из вчерашней компании меня узнают и прощаются со мной, благодарят за вечер и желают хорошего пути. Это так приятно! Но почему их не узнаю я? Мы пели в темноте – невозможно было разглядеть лиц, так как же они видели меня?..
Расположилась на том месте над водопадом, где спала в первое утришское утро. И почему тут никто не живёт? Место ведь идеальное: уютный лес, вода рядом. Поставила палатку, постирала по мелочи вещи, развесила на ветвях. Обустроила местность, появилось чувство, что я тут как дома. Ведь уже не просто палатка: уже вещи сушатся, уже куртка тоже висит на дереве.
Обедаю – читаю, пью чай – читаю. Уже начала привыкать к чаю без сахара… потому что он у меня просто закончился. А так даже лучше.
Спустилась к морю, чувствую себя как рыба в воде, наслаждаюсь и играюсь с волнами. Потом загораю, чувствуя волнообразное движение по всему телу: волны моря оставили след ощущений. Загораю и читаю. В книге как раз началось самое интересное.
Поели – можно и поплавать, поплавали – можно и поесть. И читать дальше. Так я и провела весь день наедине с природой.
***
Утро. Кажется, слух о вчерашнем вечере дошёл и до егерей:
– Уже уходишь?
Даже они меня узнали! Удивлённая, скачу по квадратным камням в сторону цивилизации. Уже соскучилась по городам: я прогрессивное дитя природы.
Тропа Голицына
С пляжа, на котором я разбила палатку, была видна крепость на горе. А ещё в баллоне кончился газ – я осталась без завтрака. В палатке переоделась из автостопщицы в девушку: сегодня я гуляю в шортах (тоже маленькое счастье!). И это ещё один минус именно женского автостопа: не часто выпадает возможность погулять красивой. Руки у меня уже загорели, а ноги бледные-бледные. Сверху – южная автостопщица, снизу – аристократка.
Решила сегодня вечером в Феодосию ехать платно, чтобы наверняка. Чтобы не застрять на серпантине, как тогда, от Ялты до Судака. Ведь трасса до Феодосии тоже сложная, и мало кто по ней ездит! Забронировала БлаБлаКар на вечер, еду в Новый свет на тропу Голицына. В переполненной маршрутке по серпантину с большим рюкзаком и гитарой – это ад!
Думала перед мини-походом по тропе оставить вещи в каком-нибудь отеле или хостеле, но по пути не нашла ни одного, что странно. Да и если тут по прибытии на автовокзал на людей налетает рой торгашей, то за хранение вещей уж точно попытаются содрать денег. Так что иду со всеми вещами.
Идти не так долго, лишь ступеньки и камни составляют трудность. Открывается вид. Дошла до грота, дальше – чуть тяжелее. По тропе бегают спортсмены, ходят пожилые пары, местная школа на выгуле. Дети без вещей идут медленнее, чем я. Это наталкивает на мысль о том, что я со своей анемией всё-таки выносливая.
Вижу мыс Капчик. В Севастополе на Фиолент не успела взобраться, на Коктебельский Хамелеон тоже нет времени, поэтому моим первым мысом будет Капчик. Подъём показался тяжеловатым. Дошла до конечной точки и замерла в восторге. Просидела там минут двадцать. Настал тот момент, когда я, очистившись через путешествия от тяготившего прошлого, стала в состоянии впускать в себя всё самое доброе и светлое. Я ощущала пространство воздуха, высоту скал, необъятность моря… Думала раньше в таких местах писать новые песни, но понимаю сейчас, что ничего бы из этого не получилось. Потому что невозможно было бы сконцентрироваться на телефоне или блокноте: взгляд бы отвлекался на невероятный вид. Тут надо просто сидеть, размышлять. Созерцать и медитировать. До мыса добирается мало туристов. Тут очень тихо. Тут ощущается дыхание природы.
Выйдя из небольшого транса, отправилась обратно. Внизу располагается Царский пляж. Самое то – искупаться после похода по тропе. Петляла по Можжевеловой роще в поисках спуска к пляжу. Не нашла. Но я не заблудилась – я гуляла. Здесь очень приятный воздух, очень приятный аромат можжевельника.
Именно о таком лете я мечтала долгие годы… Интересные места, отличное настроение, которое превращает жару в тепло, а таскание тяжестей – в испытание на выносливость. С очищенным сердцем впустить в себя природу! А лето ещё даже и не началось, оно всё впереди, а я уже счастлива!
Ну что ж, искупаюсь на обычном городском пляже, море-то – одно, какая разница. Ставлю палатку в тенёчке, подходит ко мне пляжная охрана. Просит отойти от лежаков, потому что могут прийти дети. А лежаков много, и нет на них вообще никого. Вы серьёзно? А переодеться, говорят, можно не в палатке: «Вон там у нас переодевалка есть». А вы, мальчики, попробуйте сами там переодеться, будучи девочкой маленького роста! Всё же видно будет! Ну ладно, отошла с палаткой в уголочек.
Наконец-то есть время просто поплавать и позагорать, как обычный отдыхающий. Лежу: солнце жарит, я чувствую, как кожа впитывает лучи. Вот бы провести весь день на пляже с любимыми людьми, с кучей еды и вкусными напитками. Есть, купаться, загорать. Повторить! Загорать, едя; есть, загорая. Когда у меня в последний раз было такое? В детстве с родителями.
БлаБлаКар поехал раньше назначенного времени. Сам водитель жил в гостинице в Новом свете, там меня и забрал. Так даже лучше. Всё складывается удачно. В Феодосии я была за час до закрытия туристического магазина – добыла газу. Пополнила запасы еды.
Кажется, я спалила ноги… Из аристократической белизны они стали цвета индейской красноты. И горят. Не растяжка мышц – так мозоли, не мозоли – так «перегар» на солнце. На улице слышала разговор двух пенсионеров: «Каждый день – новый аттракцион мазохизма: то одно заболит, то другое». Как же они правы!
Еду ночевать на то место, где я впервые увидела море. Где я впервые в нём искупалась. Как же тяжело было тогда на первом автостопе без связи, без интернета и информации… Жара убивала, настроения не было… Сейчас всё иначе. Тогда Крым совсем не удался, теперь я им очень довольна, хоть и провела тут всего девять дней. И, кажется, я достигла того состояния, к которому стремилась. Настроение на лето задано.
Петербург
1 часть. Алые паруса
До Питера – 738 километров. На чарах – 4:20. Я не спала ночью, чтобы успеть на первую электричку. Сначала из Подмосковья в Москву: о, эти андерграундные гетто-переходы с граффити; о, эти ступеньки и лесенки для зайцев, чтобы забраться на платформу… Переплетения путей в конце платформ на вокзалах… Пройти с электрички до самого конца, спрыгнуть, перебраться на пути дальнего следования и спокойно, миновав турникеты, выйти в город. Утреннее метро. Надо выехать за МКАД по Ленинградскому направлению, а там уже – трасса. Вокзал – купить дешёвый билет до ближайшей станции, чтобы зайти на платформу. Ехать два часа. Задремать и проснуться от слов: «Билеты, показываем ваши билеты», вскочить и бежать со стадом зайцев вагон или два – утренняя зарядка. Выйти в Клину, следовать за зайцами к обходу (следуй за белым кроликом!), выйти в трассу и предвкушать Петербург.
В Клину поймала прямую фуру до Питера. Катим по М11. Впервые еду по этой трассе. Но ничего интересного: только дорога и лес. И так триста километров. Будто бы из реальности выпадаешь. А с водителем общий язык нашли, и общаться легко. Заводим рандомно и легко разные темы. Устанем говорить – молчим. Слушаем Юмор FM. Водитель накормил меня вкуснейшей шавермой. Или шаурмой? Не знаю, мы были тогда ровно посередине между Москвой и Питером. Водитель и сам рад, что подвозит меня, говорит, что один точно бы уснул, а так – общаемся, весело. Вот таким и должен быть автостоп: позитивным и ненапряжённым.
Всё складывается очень удачно: на одной машине, да ещё по более быстрой трассе без пробок. К вечеру начинает плющить от недосыпа. Подъезжаем к Питеру, и моё сердце бешено колотится от волнения, ведь я так давно не была в любимом городе!
Шушары – на автобусе до метро. Купчино – на подземке до Садовой. В центре уже море народа. Чувствую пульсацию города и предвкушение Алых. Хорошо, что я не приехала раньше, хорошо, что именно в день праздника. Чувствуется, что город встречает.
И не только город. Я приехала к другу, с которым кутили в Самаре четыре года назад. С тех пор и не виделись. Прихожу на место встречи – вижу компанию маргинального вида. Хоть и бежала от маргинального Петербурга, но соскучилась по таким людям. Поначалу напрягает маргинальный образ, но Питер – такой город, где ты можешь выглядеть так, как хочешь. Можешь быть тем, кем захочешь. И все друг друга принимают.
С каждой минутой и с каждым шагом сбрасываю напряжение – и вот его уже нет вовсе. Десять вечера – светло как днём. Широкий Невский, ставший уже пешеходным, изумительная архитектура, музыка отовсюду, позитивные люди кругом. Можешь говорить, с кем захочешь: ответят, любую тему поддержат. Да хоть бы и парой слов перекинуться – уже настроение поднимает. Тут все сейчас свои. Опускается запоздалая тьма, зажигаются городские огни, разукрашивая город в более праздничные краски. Водоворот толпы набирает обороты, ритм ночного танца становится быстрее, и мы за ним успеваем. На трёх прошлых Парусах я была одна, и всё вышеописанное меня раздражало, но сейчас я будто бы в сказку попала. Спасибо, друг, что встретил меня. Кто-то говорит, что Алые паруса – сборище алкоголиков, и ничего нет интересного. Неправда. Всё зависит от изначального состояния и от компании.
Час до салюта. Летаем по Невскому. С недосыпа всё ещё плющит; но второе, третье, да хоть четвёртое дыхание всё открывается и открывается. Полчаса. Общаемся с новыми людьми у Казанского. Откуда только энергия берётся? Пятнадцать минут. Бежим по Грибаналу на Марсово, лавируя в толпе. Пять минут…
Первый залп. Крики. Счастливые вопли. И – понеслось. Завороженно наслаждаюсь зрелищем: разведённый Троицкий мост, широкое пространство Марсового, цветные взрывы над зданиями. Не так важно и не так обидно, что и в этот раз я не пробилась к Неве и увидела только мачты корабля. Но есть настроение, есть атмосфера: город свободен, город гуляет. Взрывы салютов резонируют в груди, задавая ритм сердцу, и сердце бьётся в ритме города… Впитывая вихри энергии бешеной толпы, я спокойно смотрю на салют, окутанная аурой счастья, и время будто замедлилось. Я здесь. Я люблю тебя, Питер.
