Quotes from the book «Рэгтайм»

Некоторые люди живут чаще, чем другие.

Мексиканские пеоны внезапно восстали против президента Диаса, хотя, казалось бы, могли к нему и привыкнуть за тридцать пять лет его правления.

…кончик карандаша ненасытно впечатлял безответную бумагу.

Почему вы отвергаете вашу собственную свободу? Почему вам обязательно надо за кого-то зацепиться, чтобы жить?

МБМ тяжко размышлял о сложившейся ситуации. Он воспринимал любовь, угнездившуюся в иных сердцах, как физическую мягкость, как некую трещинку в физиологии, сродни рахиту в иных костях и расширению альвеол. У него и у самого было огорчённое сердце…

...История была не чем больше, как только нотами для пианиста.

Конечно, Америка не сразу приняла Фрейда. Горстка профессиональных психиатров понимала его значение, но для большинства публики он был немец-перец-колбаса, эдакий умник, проповедующий свободную любовь и пользующийся научными словами специально для того, чтобы говорить «пошлости». По крайней мере десятилетие должно было пройти, пока Фрейд не отомстил и не увидел, как его идеи начали разрушать сексуальную жизнь в Америке — навсегда.

Малыш был в зените детской мудрости, которая никогда не предполагается взрослыми и, стало быть, проходит нераспознанной.

Творить для собственного ребенка — вот счастье.

Даже напиваясь вдребадан, он сохранял какую-то особенную болезненную страстность.