– Уже десять лет! – с претензией произнесла я, но тут же затихла. Мой заторможенный мозг, подсчитав в уме и сведя кредит с дебитом, выдал весьма прискорбное предположение.

– Так значит…

– Через неделю. – Тихо ответил Джексон, догадавшись о моих мыслях. – Через неделю после того, как похоронили мою маму.

– Ого… – только и смогла выдавить я.

– Мой отец не из тех людей, кто долго скорбит и носит траур. – Хмыкнул он.

– Но, они не могли познакомиться так быстро! А что, если твой отец был знаком с Вивьен ещё до того, как погибла твоя мама? – предположила я.

– Возможно… – неохотно отозвался Джексон, ничуть не удивившись такому предположению.

– И давно ты знаешь?

– Давно. – Тихо ответил он и я навсегда вычеркнула эту тему из списка возможных бесед.

Выходные пролетели в два щелчка и трясясь в жёлтом школьном автобусе я выводила на запотевшем стекле сердечки, мечтая вернуться в тёплую кровать.

Я сразу поняла, что что-то не так. Едва ступила на школьный коридор. Возле моего ящика выстроилась целая толпа зевак, шумно обсуждающих нечто пока недоступное моему взору. Найдя зазор, я протолкалась сквозь плотный полукруг и оказалась в самом центре, лицом к железной двери своего ящика, на котором чёрной краской было выведено «МИСС ЖЕЛЕЗНАЯ ПАСТЬ». От увиденного мне сделалось дурно. Сердце заколотилось как бешенное, по рукам и ногам разлилась противная слабость, а во рту проступила горечь.

– Эва, это ты? – удивлённо наморщив лоб, спросила Тиффани, держа в руках маленькую фотографию с девчушкой в железных скобах. Я вырвала снимок из её рук и, не говоря ни слова, повернула в сторону выхода.

Дома я свой прогул объяснила, плохим самочувствие, что, по сути, не было враньём. Ибо чувствовала я себя просто ужасно. Мама мне охотно поверила и уложила в кровать, напоив перед этим горячим чаем с ватрушками. Ночь я провела в бреду. Мне снилось, как кто-то окатывает меня холодной водой из ведра, смывая с лица косметику и выставляя на показ мои шрамы. На зубах, безжалостно врезаясь в дёсны, выросли железные скобы и в толпе, окружившей меня душным, узким кольцом, послышалось дружное скандирование: «Железная пасть! Железная пасть!». Проснулась я в поту, с застывшим в горле криком и ещё долго приходила в себя после пережитого ужаса.

– О тебе в школе столько слухов ходит! – заговорщически шептала Лизи. – Будто, раньше ты была уродиной, а потом сделала пластическую операцию!

– Что за бред? – фыркнула я, перекладывая мобильник в другую руку.

– Вот и я о том же! – согласилась Лизи. – Но Тиффани говорит, что сама лично видела твою фотографию и что ты там…– она замялась, подбирая правильно слово.

– Что я там уродина? – подсказала я.

– В общем-то, да. – Вздохнула подруга.

– Послушай, Лизи! – начала я. – Я обязательно тебе всё объясню, но не сейчас. Мне надо время.

– Время для чего?

– Чтобы подумать. – Ответила я и нажала отбой.

Но мне что-то не думалось. Ни одна мысль не шла в голову, оставляя решение не найденным. Вернее, у меня было решение: я могла бы просто сбежать, как поступила в прошлый раз. Забрать документы из школы и доучиться оставшееся время дома. А затем уехать в далеко-далеко, туда, где меня никто не знает и начать там новую жизнь. Именно поэтому я и выбрала Принстон. И если большая часть меня одобряла эту идею, то меньшая её половина, была решительно против.

– Что же мне делать? – еле слышно простонала я, сидя в позе лотоса на своей кровати. И в этот момент раздался странный звук, будто что-то острое чиркнуло по стеклу. Я подняла голову и прислушалась. Звук повторился снова. Я повернулась к окну и увидела, как навстречу стеклу летит маленький камешек. «Дзынь» – камешек гулко врезался в оконное стекло. Я вскочила с кровати и подбежала к окну. «Дзынь» – ещё один камешек достиг своей цели. За невысоким редким забором, который мама заботливо выкрасила в белый цвет, стоял Джексон и бросал маленькие камешки в моё окно, то и дело озираясь по сторонам. Заметив меня, он помахал рукой и сложил пальцы в виде телефонной трубке. Я метнулась к мобильнику, который лежал на письменном столе: 5 пропущенных звонков. Я набрала номер и глядя на Джексона в окно, произнесла: – Сейчас спущусь!

– Я звонил тебе! – просто сказал он, когда я открыла дверь.

– Я не слышала. Извини. – Ответствовала я, впуская непрошенного гостя в дом.

– Я и в дверной звонок звонил! – обиженно нахмурив брови, произнёс он.

– Я правда, не слышала! – заверила я, сметая с его лица остатки недоверия.

– И чем-же ты занималась?

– Думала…

Он заводил желваками, а затем громко выдохнул, почёсывая затылок.

– Сварить тебе кофе? – предложила я.

Через десять минут мы сидели на кухне друг на против друга с кружками дымящегося кофе, болтая о чём-то отстранённом. О погоде, о маме с Оуэном, которые умчались несколько часов назад за первым, в жизни Оуэна, протезом. А ещё об отце, который уже две недели практически ночует на работе и литрами пьёт адски горячий «Американо».

– А как дела в школе? – деланно спокойным голосом, спросила я.

– Нормально! – хмыкнул он, сделав глоток из своей кружки.

– Понятно – еле слышно протянула я.

– Вот только слухи ходят разные! – Он уставился на меня с серьёзным видом. – Будто ты пластическую операцию сделала.

– От кого ты это слышал?

– Тиффани, подружка Лизи, сказала. Так это правда?

– Нет! – поспешила ответить я. – Врут всё.

– Вот как! – проговорил он криво улыбаясь. Казалось, что он просто надо мной подтрунивает.

– Подожди! – попросила я и вскочив из-за стола умчалась в свою комнату. Вернулась я через несколько минут, слегка запыхавшись и с маленькой фотографией в руках. – Вот! – я протянула фотографию Джексону. – Снимок, который держала Тиффани, стоя в толпе возле моего шкафчика.

– Это ты? – слегка удивился Джексон.

– Да, это я! На фото я с брекитами, весьма поганой кожей и на восемьдесят фунтов тяжелее, но пластическую операцию я не делала. – С раздражением выпалила я.

– Сколько тебе здесь?

– Четырнадцать.

– Сильно дразнили? – в его голосе послышалось сочувствие.

Я промолчала, не желая развивать эту тему дальше. Но он продолжил, глядя на мою фотографию, словно обращался не ко мне, а к той девчонке на фото.

– В школе, где я учился до того, как попал в аварию, тебя бы затравили. Да и здесь, наверное, тоже. – Он выдержал паузу и добавил: – Не сладко тебе пришлось. В ответ я горько всхлипнула, всё ещё стоя перед ним, как обвиняемый перед судьёй. Он окинул меня тревожным взглядом и встав со стула, заключил в крепкие и очень неожиданные объятия. Я пыталась сопротивляться, но быстро бросила это дело и уткнулась лицом в его могучее плечо. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Их перебивал гулкий стук крови в ушах и покалывание в пальцах рук, как при онемение. Мы простояли так довольно долго, страшась и наслаждаясь каждым мгновением. Он отстранился первым. Но не для того, чтобы вернуться обратно на стул. Заглянув мне в глаза, словно спрашивая разрешения, он потянулся к моим губам и прильнул к ним с таким же нетерпением и пылом, как это было на вечеринке у Алана. Я почувствовала тепло его рук на своей талии и невольно вздрогнула. Он притянул меня к себе, а я, в ответ, обвила его шею руками, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Проделали мы всё это, не отрываясь от поцелуя. Затем, с лёгкостью тяжелоатлета он поднял меня и посадил на один из кухонных ящичков, пыльно-розового цвета, который так любит мама. Я улыбнулась, разгадав его хитрость. Он ответил такой же улыбкой.

– Каланча! – беззлобно обозвалась я, касаясь губами его губ.

– Маленькая грубиянка! – не остался в долгу он.

То, как он решил проблему с разницей в росте, меня жутко умилило. И я ощутила то, что давно не испытывала: лёгкость.

– Чёрт! – выругалась я, когда, прервав поцелуй на передышку, заметила на плече его футболке маслянистое розовое пятно. – Моя помада!

– Помада? – тяжело дыша, переспросил он.

– Да, я накрасила губы, перед тем как открыть тебе дверь. – Выпалила я и поймав на его лице лёгкую усмешку, добавила профессорским тоном: – Если не замыть, пятно не отстирается!

Он замялся на долю секунды, словно обдумывая как поступить, а потом стянул с себя футболку. Медленно, словно дразня.

Я не сводила глаз с впалой части его груди, заколебавшись в нерешительности. Угадав мои мысли, Джексон взял меня за руку и притянул к себе, давая возможность прикоснуться к мягкой впадине.

– Не так уж и страшно, да? – хрипло произнёс он.

– Что случилось? – рефлекторно спросила я, с опозданием вспомнив, что в прошлый раз он не хотел об этом говорить.

– Ремень безопасности. – Тихо ответил он.

– Что? – не поняла я.

– Я был с мамой в тот день, когда она разбилась. Сидел на переднем сидении рядом с ней. – Он задумчиво коснулся впадины. – Я был пристёгнут. Поэтому и выжил.

Я не была готова услышать подобное. Даже вообразить то, что пришлось пережить Джексону, было страшно. Смерть мамы, травма, похороны, новая семья и долгая реабилитация. Неужели девятилетний мальчика мог всё это пережить и не измельчать душой?!

– Всё в прошлом! – его низкий тембр выдернул меня из раздумий и, очнувшись от этого оцепенения, я поддалась вперёд, обнимая его за голый торс.

В общем-то, в такой позе нас и застала мама, вернувшаяся с Оуэном и огромным баулом продуктов в руках. За пару секунд, которые мы четверо провели в молчаливом оторопение, мамино лицо поменяло с десяток цветов. Начиная от пурпурно-красного и кончая мертвенно-бледным. Было видно, что она многое хочет сказать, но природная учтивость, не позволяла устроить скандал. Так что, включив Оуэну телевизор, она прошествовала мимо нас с неестественно прямой осанкой и, не говоря ни слова, начала разбирать огромный бумажный пакет из супермаркета. Делала она это нарочито медленно, давая нам возможность привести себя в порядок. Я спрыгнула на пол, освобождая столешницу кухонного ящика, а Джексон натянул футболку. О розовом пятне от губной помады было забыто напрочь.

Мама вскипятила чайник и молча разлила ароматный чай по белым чашечкам из тонкого фарфора – наследство, перешедшее к ней от далёких родственников из Англии – и мягко сказала:

– Десять лет назад, в больнице, где я работала, к нам привезли мальчика с похожей травмой как у тебя. Он много плакал и просился к маме. Мне было велено колоть ему успокоительное. Но вместо этого, я читала ему книги. Те же, что и Эве.

– Моя любимая – про медвежонка Паддингтона. – Откликнулся Джексон. Я потупила на него удивлённый взгляд. – Я узнал Вас, когда впервые увидел на Рождество. – Признался он. – Но постеснялся сказать Вам об этом.

– А вот я тебя нет. – Грустно произнесла мама. – Но мне было жутко интересно узнать, каким ты стал. Я долго переживала за тебя…– её голос чуть дрогнул. – Боялась, как ты воспримешь новость о том, что твоей мамы больше нет.

– Было не просто, но я смирился. В конце концов, моя жизнь не так уж и плоха. – Он перевёл взгляд на меня.

– А ведь, Эва частенько сидела с тобой, пока ты спал.

– Не помню такого… – наморщив лоб в попытках призвать воспоминания, ответила я.

– А я помню! Только я не спал, а притворялся спящим… – он смущённо почесал затылок. – Я тогда ещё не был готов к общению со сверстниками.

Они ещё долго общались, а я молчаливо наблюдала за их неспешной беседой, поражаясь тому, какой непредсказуема жизнь. И как неожиданно она, порой, сталкивает людей. Словно играючи.

Глава 10. Вместе.

Я была бесконечно благодарна маме, которая не только промолчала об увиденном на кухне, но и не поделилась с отцом. Единственное, что она сделала: прочитала мне лекцию о важности предохранения. При других обстоятельствах я бы отплёвывалась, не желая слушать ненужную чепуху, но не в этот раз. Я стоически выдержала двадцать минут маминого монолога, периодически краснея и смущённо улыбаясь. Так что, мама покидала мою комнату с чувством выполненного долга.

На следующее утро, открыв входную дверь, я обнаружила чёрную «тайоту», выглядывавшую из-за редкого белого заборчика. Сердце тут же забилось сильнее, а по тело пробежала волнующая дрожь. Джексон вышел из машины и сделал жест рукой, приглашая присоединиться. Я, привычно, заняла переднее сидение и с глухим хлопком закрыла дверь.

– А где Лизи? – поинтересовалась я, разглядывая пустое сидение сзади.

– За ней заехала Тиффани. – Спокойно ответил Джексон, поправляя маленькое зеркальце на лобовом стекле. – Переживаешь?

– За Лизи?

– За школу! Слухи и всё такое… – напомнил он.

– Слу-у-ухи! – протянула я, удивляясь тому, что совсем о них забыла. – Немножко. – Ответила я, промолчав о том, что больше волнуюсь сейчас, сидя рядом с ним в одной машине.

– Ничего, мы поможем всем забыть о том, что произошло! – успокоил меня Джексон.

– Устроим «тёмную», выловив каждого по одиночке? – предположила я.

– Это будет план «Б», если план «А» не сработает! – согласился он.

– Тогда, каков план «А»?

– Мы! – просто ответил Джексон и взял меня за руку.

Школьная парковка была забита машинами и болтающими рядом автовладельцами. Голоса и смех переплетались, образуя звук схожий на тот, что издаёт пчелиный рой. Воздух пропах сладким ароматом женских духов, которым школьные модницы душились нещадно.

– Ты готова? – тихо спросил Джексон, закрывая за мной железную дверь «тайоты».

– Готова! – решительно ответила я.

На школьном коридоре мы появились, крепко держась за руки. Толпа гудящих старшеклассников тут же притихла, удивлённо уставившись на неожиданное диво. Они перешёптывались, кивали в нашу сторону и даже показывали пальцем, широко раскрыв рты. Мне хотелось спрятаться. Миновать этот оживлённый участок и поскорее укрыться в классе, забаррикадировавшись от внешних раздражителей с помощью книг.

– Не спиши! – словно почувствовав мои намерения, шепнул Джексон. – Дай им хорошенько рассмотреть нас.

– Когда ты говорил про план «А», я и не представляла, что всё будет так… – призналась я.

– Ты справишься! – ободрил он и легонько коснулся губами тыльной стороны моего запястья, вызвав в толпе протяжное «о-о-о».

Мы расстались возле класса биологии, где мне предстояла очередная занудная лекция от мистера Вирдлоу или, как его все называли – Сумасшедшего Травника. Убедившись, что поблизости никого нет, Джексон потянулся ко мне и, зарывшись лицом в мои волосы, поцеловал в шею. По спине пробежали знакомые мурашки.

– Ещё увидимся! – тихо протянул он и развернувшись, зашагал к лестнице.

Лизи со мной не разговаривала. Даже не смотрела в мою сторону, словно меня вообще не существовало. Но меня это не особо тревожило. И даже немного порадовало. Поглощённая событиями последних дней, я не хотела ни с кем делить свою радость.

Во время школьного ланча, Джексон усадил меня за стол, где обычно обедали ребята из футбольной команды со своими подружками. Несколько десятков глаз оторопело уставились на нас.

– Так и знал, что вы «шуры-муры» водите! – тыкая в нас тонкой соломинкой картошки-фри, произнёс Светлячок.

– Лиам! – одёрнула его кудрявая девица с пирсингом в носу. Она сидела рядом с голубоглазым блондином, потягивающим колу из банки.

– Будите на нас так смотреть, пересядем! – с улыбкой пригрозил Джексон.

Как ни странно, но его шантаж подействовал. Компания тут же оживилась, продолжив поедать картошку и чипсы, и неспешно переговариваясь о предстоящих экзаменах.

– Что тебе взять? – спросил Джексон, обращаясь ко мне.

– Сок и кусочек пиццы. – Ответила я и, немного подумав, добавила: – Грибной! Если будет.

Кивнув, Джексон направился в глубь толпы, ожидавшей свою очередь.

– И давно вы вместе? – ехидно поинтересовался Алан, сидящий напротив.

– А что? – с вызовом вскинула брови я.

– Да так, ничего! – поморщился парень. – Просто вы…– он замялся, подбирая слова. – Ну, не то, чтобы прямо подходите друг другу.

– Правда? И кто так решил?

– Я!

– А ты у нас кто? Пророк? – парировала я.

– Практически так! – огрызнулся он, бегая по мне озлобленным взглядом. – А знаешь, я, ведь, действительно могу тебе кое-что напророчить! – выдержав паузу, проговорил он.

– Как интересно… – безучастно протянула я, но его это ничуть не задело, а словно на оборот – только раззадорило.

– Как только твой парниша тебя бросит, – брезгливо произнёс он, – а случится это довольно быстро. Таков уж наш Джексон – любвиобилен и не постоянен. – Он развёл руками. – Так вот, как только это произойдёт, ты сама ко мне прибежишь! Прыгнешь в мои утешающие объятия, и я тебя утешу. Ой, как утешу! – с гневной улыбкой проскрипел он, обвёл меня странным взглядом и прищёлкнув языком, добавил: – Тебе понравится!

– Ну, раз ты у нас пророк, – поправляя волосы, ответила я, – тогда скажи, что полетит в тебя первым вода или содовая?

– О чём ты?

– Ответ не верный! – бросила я и плеснула в него водой из стаявшего рядом стакана. Этого было достаточно для того, чтобы сдерживаемая Аланом злость вырвалась наружу. Со звериным рёвом он вскочил со стула и выбросив руку вперёд, схватил меня за волосы. Я почувствовала резкую боль и, словно марионетка, повинующаяся кукловоду, рухнула на стол сильно ударившись головой. Нависла тьма, сквозь которую я слышала еле уловимые крики и грохот падающей мебели, а потом, хватка ослабла, и кто-то незримый рывком поставил меня на ноги возвращая в реальность. В голове звенело, руки дрожали, а сознание отказывалось понимать увиденное. Передо мной стоял перепуганный Джексон, осторожно осматривавший мою голову. Он заглядывал мне в глаза и тараторил дрожащим голосом, как заевшая пластинка: «Ты в порядке? Ты в порядке?»

Позже, когда мы сидели в машине на заправке и я прижимала к разбитой щеке пакетик со льдом, купленном в местном супермаркете, он спросил:

– Что произошло?

– И ты спрашиваешь об этом только сейчас? – удивилась я, скользнув взглядом по его разбитому запястью. – Не думал разузнать обо всём прежде, чем устраивать драку?

– Само как-то вышло… – оправдывающемся тоном ответил Джексон. – Я увидел, как он схватил тебя за волосы, а дальше провал.

– Хорошо, что обошлось только сломанным носом и разбитой губой. – Заметила я.

– И всё же, что произошло? Почему он накинулся на тебя?

– Уфф…– я закатила глаза. – Он сказал, что мы друг другу не подходим и что скоро ты меня бросишь, как поступал с другими. И когда это произойдёт, по его версии, я прибегу к нему сама. Упаду в его объятия и вот тогда он меня утешет. Ой, как утешет! Мне понравится!

Лицо Джексона исказила злая гримаса, а глаза потемнели, практически слившись со зрачком.

– А потом, я вылила на него стакан воды! – продолжила я. – Ну, а что было дальше, ты знаешь.

Я выжидающе уставилась на Джексона. Он молчал. И повисшая тишина показалась пыткой, которой не было конца. А потом он произнёс:

– Нам пора! – и привычным движением вставил ключ в замок зажигания.

– Это всё, что ты мне скажешь? – удивилась я.

– Да. – Сухо ответил он.

– Так значит, это правда? – выплюнула я. – Всё, что говорил Алан про тебя и девчонок, с которыми ты встречался, это правда? Ты и меня так бросишь? И когда же? Хотя, постой! – и тут меня осенило. – Мы, ведь, и не встречаемся вовсе! Правда? То, что было сегодня – это лишь часть нашего плана. Какая же я… – оборвав себя на полу слове, я почувствовала, как к горлу подступает обида. Обида на саму себя. Хотелось разрыдаться. Но, вместо это, я прижала посильнее пакет со льдом и отвернулась к окну, погрузившись в раздумья. Очнулась я, когда поняла, что Джексон проехал поворот.

– Джексон…– еле слышно позвала я. – Ты проехал поворот. Мой дом в другой стороне.

– Кто сказал, что я везу тебя домой? – мрачным голосом ответил он. От этого мне стало ещё больше не по себе.

– Тогда, куда ты меня везёшь?

– Сегодня ты переночуешь у меня. Не думаю, что твои родители будут рады, увидеть тебя в таком виде. Так что скажешь им, что останешься на ночь у Лизи. Уверен, они не будут против.

– Но, я против!

– Это меня не волнует! – бросил он, не отрывая взгляда от дороги.

– Джексон! – протестующе воскликнула я, но он пропустил этот оклик мимо ушей. Он был зол. Весь его вид говорил об этом. И если честно, я побоялась, что он может взорваться, как Алан.

В комнате Джексона царил порядок. Кровать аккуратно заправлена, на столе ничего лишнего, только настольная лампа и книга «Цветы для Элджернона» с закладкой где-то по середине.

– Читала? – робко спросил он.

– Да, – я потянулась к книге и провела пальцем по цветной обложке. – Хорошая книга. Только вот конец у неё не тот, которого ждёшь.

– То, что говорил Алан – правда. – Начал он. – У меня было много девушек, и я бросал их. Дольше всех, я встречался с Хлои. – Он сделал несколько шагов, оказавшись за моей спиной.

– Потому что она тебе по – настоящему нравилась? – говорить об этом стоя к Джексону спиной, оказалось куда проще, чем спрашивать, глядя ему в глаза.

– Потому что она подруга Лизи. – Он приблизился вплотную и склонившись, уткнулся лицом в моё плечо. – Как бы мне ни хотелось быть идеальным в твоих глазах…– он замялся и тяжело вздохнув, прошептал: – Я не хочу тебе врать. Прошлое есть прошлое. Я не могу на него повлиять.

– Кто я для тебя? – тихо спросила я.

– Я не знаю…– честно ответил он. – Но, то, что я чувствую к тебе…такого со мной ещё не случалось.

– И что же ты чувствуешь? – я повернулась к нему так, что наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. – Что же ты чувствуешь ко мне, Джексон? – с вызовом повторила я.

– Что ты разбиваешь мне сердце, а затем склеиваешь его. И так, раз за разом. – Он поддался вперёд и коснулся моих губ. Легко, без страсти, словно извиняясь. Но, когда его поцелуй стал более настойчивым, а горячие ладони, легли на мои бёдра, я отпрянула от него выставив перед собой ладонь.

– Не надо… – попросила я, касаясь разбитой щеки.

– Извини. – Ответил он и сделал шаг назад. – Что ж, пожалуй, закажу что-нибудь на ужин. – Прокашлявшись, заявил он. – А ты пока можешь принять душ и переодеться. Одежду найдёшь в моём шкафу, а чистые полотенца в шкафчике в ванной. – Он ещё немного потоптался на месте, а затем вышел из комнаты, оставив меня одну. Отдышавшись, я позвонила маме и предупредила, что переночую у Лизи. Как и говорил Джексон, мама не была против.

Горячая вода, помогла прийти в себя и смыть все невзгоды этого дня. Чувствуя себя лучше, я замоталась в полотенце и на цыпочках вернулась в комнату Джексона за одеждой. На первой же полке меня ждал свёрток с пометкой «для Эвы». Внутри бумаги оказалась пижама: футболка и клетчатые штаны цвета индиго. Там же лежали пушистые белые тапочки с заячьими ушками впереди и шариком-хвостиком сзади.

– Ты думаешь, я именно так выгляжу дома? – с ухмылкой спросила я, представ перед Джексоном во всей красе. – Или это кто-то из твоих бывших забыл?

– Выглядишь мило! – кивнул он, словно такого результата и добивался. Раздался звонок и Джексон поспешил открыть дверь. Вернулся он с двумя пакетами еды. – Не знал, что ты любишь, поэтому заказал всего понемногу. – Объяснил он. Ужинали в тишине. Время от времени комментируя вкусовые качества съеденного. Когда хлопнула входная дверь и громкий голос известил «Я дома!» – я чуть не поперхнулась от неожиданности. В дверном проёме показалась Лизи. Увидев меня, подруга тут же поменялась в лице и, сложив руки на груди, требовательно посмотрела на Джексона.

– Мой руки и присоединяйся! – по-отечески откликнулся Джексон.

– Нет спасибо! – жёстко произнесла она. – Я сыта! По горло! – и, окинув меня неодобрительным взглядом, скрылась из вида.

– Видимо, на любовном фронте у Лизи, совсем плохо…– с сожалением протянула я. Позже, я постучалась к ней в дверь, держа в руках огромную тарелку с едой. Дверь открылась мгновенно, словно Лизи ждала этого.

– Чего тебе? – недовольно буркнула она.

– Я принесла тебе ужин! – улыбнуться я.

– Не надо! – фыркнула она и попыталась закрыть дверь, но я вставила ногу в дверной проём и обеспокоенно проговорила в образовавшуюся щель:

– Лизи, у тебя всё в порядке?

– У меня всё в порядке! Просто замечательно! – выкрикнула она и вытолкнула мою ногу, носком своего розового сапожка.

Мне не спалось. Возможно потому, что донимали мысли, а может от того, что в нескольких шагах от меня, на узком диванчике, укрывшись с головой пледом, спал Джексон. Он тяжело дышал и вздрагивал, словно убегал от кого-то во сне, а потом издал протяжный сдавленный звук, напугав меня до чёртиков. Я вскочила с кровати и, опустившись перед диванчиком на колени, тихо позвала: – Джексон!

Но он не отозвался. Он по-прежнему тяжело дышал, закрыв глаза, а по его щекам текли слёзы. Он плакал. Плакал во сне. И в этот момент он показался мне таким беззащитным, как мальчишка, каким, наверняка, и был, когда умерла его мама. Я потянулась к его лицу и осторожно, почти не касаясь, смахнула катившуюся по подбородку слезу. В этот момент я простила его за всё: за то, что было, что есть и что будет!

Глава 11. Призраки прошлого.

Будильник прозвонил ровно в семь, заставив вздрогнуть от неожиданности. В комнате было тихо и пахло выпечкой, от чего на ум пришёл приятный образ мамы, держащей противень со свежеиспечёнными шоколадными кексами от которых ещё исходил пар. Бледные солнечные лучи, пробиваясь сквозь не плотно задёрнутые шторы, весело танцевали на цветастом пледе, который обвивал мои плечи. Я потянулась и с разочарованием обнаружила себя сидящей рядом с пустым диванчиком. Руки и ноги затекли от долгого сидения в одной позе, так что, прежде чем подняться на ноги, мне пришлось потратить некоторое время растирая онемевшие конечности.

После утреннего ритуала с косметикой, я натянула на себя вчерашнюю одежду и, уложив волосы, сбрызнула духами запястья. И только после этого бросив на себя оценивающий взгляд в зеркало, я одобрительно кивнула и вышла из комнаты. Сквозь закрытые двери столовой доносились весёлые голоса. Я сразу узнала звонкий хохот Лизи и тихий баритон Джексона, но два других голоса были мне не знакомы. Я застыла в нерешительности, не зная, что мне делать. И уже была готова покинуть дом Визеров, вызвав такси, но дверь в столовую открылась и из неё вышел Джексон, чуть было не сбив меня с ног.

– Эва! – воскликнул он, словно видел меня впервые.

– Джексон? – неуверенно протянула я в ответ.

– Ты уже проснулась? Очень кстати! – он взял меня за руку и потянул за собой. – Отец! – обратился Джексон к мужчине крепкого телосложения с проседью на висках. – Познакомься, это – Эва! – он слегка подтолкнул меня вперёд.

– Здравствуйте! – улыбнулась я, чувствуя, как мои щёки наливаются румянцем.

– Эва? – мужчина вскинул бровь и растерянно перевёл взгляд с меня на Джексона. – Я думал, что вы с Хлои…– начал он, но его речь прервал жёсткий возглас сына.

– Хлои в прошлом! Причём давно.

– Я не знал… – промямлил он. – Рад познакомиться, Эва! – он одарил меня добродушной полуулыбкой и спросил, обращаясь к Джексону:

– И чем же занимается твоя подружка?

– Она мне не подружка! – возразил Джексон. – Она моя девушка!

В комнате воцарилась тишина. Каждый из присутствующих пытался понять и осознать сказанное Джексоном и только Лизи сидела, отрешённо опустив голову над своим телефоном.

– Девушка? – хмыкнула сидевшая рядом с Лизи дама. – Она?

– Тебя что-то не устраивает, Вивьен? – напустился Джексон и не дав ей произнести ни слова, – а судя потому с каким звуком она втянула в себя воздух, сказать ей было что, – бросил: – Никто в этой комнате не спрашивал твоего мнения. В особенности я!

Вивьен, поджала губы, щедро намазанные ярко-красной помадой и, демонстративно перегнувшись через Лизи, уставилась на мужа.

– То-ом? – зашипела она, явна ожидая от него поддержку. – Твой сын снова мне нагрубил, и ты оставишь это незамеченным?

– Но, твоего мнения, действительно, никто не спрашивал! – холодно заметил Том. – Прошу простить моей жене её несдержанность! – Боюсь, в этом виновата её новая диета! – он лязгнул зубами и метнул на Вивьен строгий взгляд. Женщина промолчала. Опустив глаза, она принялась с яростью разрезать варенный кусочек брокколи. – Присаживайтесь! – пригласил Том, обращаясь ко мне. – Составьте нам компанию. У нас на завтрак грибная пицца. Прямо из микроволновой печи! – иронично хохотнул он.

За завтраком я почти, ничего не съела. Увлечённая беседой с Томом, я, не без удивления, отметила, как сильно Джексон похож на своего отца. Непослушные тёмные волосы, добрые глаза, такая же линия губ и волевой подбородок. Если бы не седина и разница в два десятка лет, он бы, вполне, сошёл за брата-близнеца Джексона.

Распрощавшись со старшим поколением Вудов, глава которого, учтиво пожал мне руку и с, тёплой улыбкой заявил, что надеется увидеть меня снова, мы заняли места в «тайоте». Лизи, в два больших прыжка преодолев расстояние от крыльца до машины, заняла переднее сидение рядом с Джексоном, а мне пришлось усесться сзади. Джексон, видимо, не ожидал такого расклада вещей, поэтому повернулся ко мне с немым вопросом в глазах. А я, расплылась в фальшивой улыбке, делая вид, что всё в порядке. Всю дорогу Лизи болтала, не прерываясь ни на секунду. Её высокий голосок звенел как дверной колокольчик, оповещающий продавца об очередном покупателе. Она касалась его плеча, а меня обдавало горячей волной ревности, которую затем сменял стыд. Мне было стыдно, что я ревную лучшую подругу к её же брату. Пусть и сводные, но они семья.

– Заберёшь меня после тренировки? – спросила Лизи, обращаясь к Джексону, который вертел головой, паркуя машину.

– Сегодня тренировка? – удивилась я, расстроенная тем, что мне никто ничего не сказал.

– Да, – кисло прошамкала подруга, явно забыв о моём присутствие.

– А почему мне не сказали?

– Нога Пегги зажила. Так что, нам больше не нужна твоя помощь.

– Вот как… – протянула я, стараясь не выдать своего разочарования. Мне было обидно, но ещё больше – не понятно, почему они так со мной поступают.

– До вечера! – пропела Лизи, легонько касаясь руки Джексона. Она выпорхнула из машины и вульгарно покачивая бёдрами, направилась к воротам школы. Я перевела взгляд на Джексона. Судя по всему, такой откровенный жест заигрывания со стороны Лизи, его ничуть не смутил. Разозлившись на него, я громко хлопнула дверью и не сказав ни слово, твёрдой поступью зашагала за Лизи, готовая высказать ей всё, что накипело. Уж не знаю, к чему бы привела моя ярость, если бы не то, что ждало меня в душном школьном коридоре. Я уже начала привыкать к полным любопытства взглядам, но в этот раз, разнапёрая толпа школьников встретила меня с застывшими ухмылками на лицах. Они смотрели на меня, как гончии загнавшие зайца в тупик, зная, что вот-вот сомкнут свои острые челюсти на моей шее. С горящим в глазах наслаждением!