Нехай С.В. Как стать популярной и не влюбиться?

– Не думал, что ты придёшь! – признался Алан, когда я переступила порог его дома. На нём была красная шапка с белым помпоном, а вокруг шеи красовалась мишура. – Но я очень рад, что ты здесь! – он помог мне избавиться от куртки, а затем обнял, чуть сильнее, чем это было уместно.

– Я тоже рада быть здесь! – улыбнулась я. Но, эта глупая улыбка исчезла с моего лица, как только мы с Аланом вошли в гостиную. На диванах, вокруг стеклянного журнального столика сидела компания из десяти человек, среди которых был Джексон. Он сидел рядом с Хлои. Черлидерша увлечённо вела беседу с симпатичной блондинкой, то и дело, касаясь его руки.

– Для тех, кто не знаком с Эвой, – перекрикивая музыку, начал Алан, – Это – Эва!

– Привет, Эва! – весело прогремела компания.

– Привет! – смущённо произнесла я, присаживаясь рядом с Аланом.

– Эва? – удивлённо протянула Хлои, с любопытством уставившись на нас с Аланом, словно проснулась после многолетней дрёмы. – Вот уж не думала, что увижу тебя здесь!

– Ты не единственная, кто не ожидал меня здесь увидеть! – заметила я, глядя на Джексона.

Весь вечер я провела в компании Алана, который взахлёб рассказывал мне о путешествии по Европе, которое устроил для него отец прошлым летом. Пользуясь тем, что колонки орали как сумасшедшие, он придвинулся ко мне вплотную и шептал свои истории на ухо. Такая близость мне не нравилась, особенно потому, что Алан был пьян и несколько раз пытался положить руку на мою коленку. Но я не подавала вида, продолжая притворно улыбаться, чтобы насолить Джексону, угрюмо наблюдавшему с соседнего дивана. Он сидел, сложив руки на груди и, буквально, жёг меня взглядом. Не самое приятное чувство, скажу я вам!

– А давайте сыграем в бутылочку! – предложил рыжеволосый парень, аккурат в тот момент, когда я подыскивала причину, чтобы уйти. Он поставил в центр стола стеклянную бутылку с длинным горлышком и расплылся в самодовольной улыбке. Это был тот самый парень, по кличке Светлячок, который пытался пошутить надо мной во время совместной тренировке на поле.

– У-у-у! – довольно загудели гости и стали сползаться к дивану, как тараканы на рафинад.

– Какие правила? – поинтересовалась Хлои, соблазнительно потягивая гласные.

– Поцелуй должен быть настоящим! – пробасил кто-то из парней.

– А если горлышко покажет на кого-то твоего пола? – вопросительно вскинула брови подружка Хлои. – Что тогда?

– Тогда, девчонки целуются, а парни пропускают! – с хохотом ответил толстяк с короткими дрединками на голове.

– Точно, точно! – подхватили и другие парни. Все, кроме Джексона. Тот по-прежнему сидел со сложенными руками и безучастно-серьёзным лицом.

– Правила должны быть одинаковы для всех! – упёрлась блондинка. Спор длился несколько минут и в итоге решили, что в таком случае, бутылка перейдёт к игроку без поцелуя.

Начал игру рыжеволосый Светлячок. Он крутанул бутылку и с выжиданием уставился на её танец. Горлышко остановилось напротив кудрявой девушки с шоколадной кожей и золотым колечком в носу. Светлячок довольно крякнул и, протянув ей руку, помог подняться с дивана. Их губы слились в поцелуи, а толпа зрителей начала громко отсчитывать время.

– 10! 9! 8! 7! – скандировали они. А я чувствовала, как нервно пульсирует венка возле глаза и с ужасом представляла, что будет, когда очередь дойдёт до меня.

– 6! 5! 4! 3! – мне казалось, что их поцелуй длится вечность, пока, наконец, не раздалось заветное: «1!» и глазеющая компания не разразилась в овациях. Целующиеся прервались и с улыбкой приняли ликования друзей.

– Теперь вращает Эбби! – подсказал толстяк, передавая бутылку в руки тёмнокожей красавице, приземлившейся на своё место. Она крутанула бутылку и та, остановилась на сидевшем рядом Алане. Парочка слилась в поцелуи, а компания снова начала свой отсчёт: «10! 9! 8! 7!».

После поцелуя Алан демонстративно вытер губы и бросил на меня лукавый взгляд. Когда, бутылка закрутилась, я почувствовала, как к горлу накатывает тошнота.

– Джексон! – прыснул толстяк, похлопывая Алана по плечу.

– Держи! – сквозь зуб процедил Алан, протягивая ему бутылку.

– Я не играю! – попытался слиться Джексон.

– Ещё как играешь! – начали возмущаться игроки.

– Если сидишь здесь, значит, играешь! – с нажимом рявкнул толстяк.

– Ладно! – согласился Джексон, придвигаясь к столу.

Когда бутылка закрутилась на боку, толпа уставилась на неё в молчаливом ожидании. Горлышко остановилось между мной и длинноволосым парнем, и моё сердце рухнуло вниз. Вот и пришёл момент моего позора! Сейчас они узнают, что я не умеют целоваться и засмеют меня до смерти!

– Вставай, Эва! – прокричал Светлячок, возвращая меня в реальность. Я поднялась на ноги. Нас с Джексоном отделял стол, так что мне пришлось выйти и встать напротив него. Он стоял, спрятав руки в карманы своих чёрных джинс, и не сводил с меня глаз. Я понимала, что у меня есть два выхода из сложившейся ситуации: 1 – сбежать, вызвав, лишнее внимание и долгие шушукания за спиной. 2 – поцеловать Джексона и, будь, что будет!

– Це-луй-тесь! Це-луй-тесь! – скандировала подвыпившая компания. Но Джексон, видимо, не собирался следовать этому зову, так что мне пришлось взять инициативу в свои руки. Я встала на носочки и, потянувшись, коснулась его губ, но не удержалась и стала заваливаться в бок. В этот момент, на мою талию легла крепкая рука Джексона, удерживая от падения. Вторую руку он запустил в мои волосы.

Начался отсчёт:

– 10! 9! 8! – Я повторяла движения за Джексоном и надеялась, что он ничего не поймёт.

– 7! 6! 5! – Я положила ему руки на шею. В ответ, он прижал меня к себе, сведя расстояние между нами к нулю.

– 4! 3! 2! – Я перестала бояться и переживать на счет того, что кто-то меня разоблачит.

– 1! – Я хотела, чтобы время остановилось.

– У-у-у! – загудела толпа. Открыв глаза, я обнаружила себя в объятиях Джексона. Он тяжело дышал.

– Ну, вы даёте! – одобрительно присвистнул толстяк, напоминая о своём присутствии. Я неловко улыбнулась и выбралась из крепких рук Джексона.

– Твоя очередь! – недовольно бросил Алан, кивая в сторону лежащей бутылки. Я потянулась к ней и, прижав дрожащими пальцами, выкрутила во весь оборот. Бутылка с грохотом закружилась. Джексон больше не был похож на отстранённого созидателя, он вплотную придвинулся к столу и с тревогой наблюдал за бутылкой. Горлышко указало на Алана. Тот подскочил на месте, радуясь своей удаче, и потянулся ко мне с поцелуем. И этот бы поцелуй состоялся, если бы не ладонь Джексона, перегородившая ему путь.

– Какого дьявола! – разозлился Алан, уставившись на препятствие.

– Она не играет! – сквозь зубы процедил Джексон. – Мы уходим! – добавил он, обращаясь ко мне.

– Так дела не делаются… – запротестовал Алан.

– Пойдём! – позвал Джексон, помогая мне встать. Под злобные выкрики Алана, он вывел меня из-за стола, и провёл по коридору на выход, захватив с собой наши куртки.

В машине мы ехали молча. Всю дорогу я прокручивала в голове наш поцелуй и то, что было после, надеясь, что не ошиблась в своих ощущениях. Мне очень хотелось, быть правой. Но, к концу нашего пути, настроение испортилось. Я окончательно убедила себя в том, что ошибаюсь.

– Приехали…– тихо оповестил Джексон, заглушив мотор. Он молчал, словно собирался с мыслями, а потом повернулся ко мне и сказал: – Прости, я…

– Не надо! – перебила его я. – Я всё понимаю! – и выскочила из машины.

Утром меня разбудил сладкий запах корицы с имбирём, и я догадалась, что на кухонном столе остывают мамины фирменные пряники. Втянув носом этот аромат, я всё же заставила себя выбраться из постели.

– С Рождеством! – пропела мама, чмокнув меня в щёку.

– С Рождеством! С Рождеством! – затараторил Оуэн, размахивая передо мной поздравительной открыткой.

– С Рождеством! – тепло улыбнулась я, обнимая братишку. – Это ты сам для меня сделал? – спросила я, принимая открытку.

– Сам! Сам! – закивал головой Оуэн.

– Молодчина! – похвалила я, потрепав брата по голове.

Я всегда любила Рождество! Даже после того, как злючка Лэси, сказала, что Санты не существует. Наверное, потому, что в этот день наша семья становилась настоящей семьёй. Папа не спешил на работу и даже близко не подходил к телефону. Мама весь день занималась готовкой, а мы с Оуэном наряжали ёлку, украшали имбирные пряники и без остановки смотрели рождественские фильмы, валяясь перед телевизором в пижамах. Но, когда часы отстукивали восемь, мы усаживались за стол в красивых нарядах, причёсанные и надушенные, чтобы произнести молитву.

– Спасибо, Господи, за пищу на нашем столе! – начал отец, сложив ладони в молитве. – Спасибо, за то, что был с нами каждый наш день! За то, что заботился о нас и уберегал от опасностей! Спасибо, за то, что являешь нам свою благодать и укрепляешь веру в наших сердцах! Сейчас и вовеки веков. Аминь!

– Аминь! – произнесли мы хором и открыли глаза.

– Приятного аппетита! – пробасил отец, приглашая нас к празднованию. Мы с Оуэном накинулись на еду, толкая друг дружку локтями.

«Трр-трр» – раздражённо затрещал дверной звонок.

– Я открою! – неохотно вызвалась я, отрываясь от своей тарелки.

За дверью оказался Джексон. Он стоял на крыльце, держа в руках разноцветные свёртки, слегка припорошенный снегом.

– С Рождеством! – натянуто улыбнулся он.

– С Рождеством! – растерянно ответила я, радуясь, тому, что мама убедила меня надеть платье. Иначе, я бы сейчас стояла перед Джексоном в пижаме.

– Извини, я без предупреждения…– сказал он, но его перебил Оуэн, который открыл дверь нараспашку и, заприметив подарки в руках Джексона, прогорланил:

– ПОДАРКИ! – он бросился к Джексону и втянул его в дом за руку. – Подарки, Подарки! – скандировал мелюзга, весело размахивая рукой.

– Здравствуйте! – смущённо поздоровался Джексон, стоя на пороге. – Я только хотел поздравить вас с Рождеством! – начал оправдываться он.

– Ты, ведь, тот парень? – добродушно отозвалась мама, неспешно шагая к нам на встречу.

– Всё верно, мэм! – переступив с ноги на ногу, ответил он. – Меня зовут Джексон!

– Рада знакомству, Джексон! – просияла мама. – А меня зовут Верджиния! Можешь так меня и называть! – предложила она. – Не люблю я всех этих «мэм». – А это мой муж Мэтт.

– И по совместительству, отец этих двух забияк! – с усмешкой добавил папа, махнув, в знак приветствия, Джексону рукой.

– Оуэн! Оуэн! – прыгая перед Джексоном, затараторил братец

– А это Оуэн! Мой брат. – Представила я.

– Рад познакомиться, Оуэн! – улыбнулся Джексон, стараясь не обращать внимание на культю, торчащую из рукава. – Может, ты поможешь мне с подарками?

– Да! Да! Да! – и, протянув единственную руку, схватил самый большой подарок в ярко-красной обёртке. – Пойдём, положим их под ёлку! – предложил он.

– Аплазия! – тихо произнесла мама, когда Оуэн скрылся из вида. – Никто даже представить не мог, что подобное может произойти в нашей семье.

– Думаю, он неплохо справляется! – робко заметил Джексон.

– Ты прав! Он очень самостоятельный! – мама расплылась в горделивой улыбке.

– Ну, хватит держать парня на пороге! – заворчал отец, явно стараясь сменить тему. – Давай, проходи! – обратился он к Джексону. – У нас там праздничный ужин стынет!

Джексон явно не ожидал подобного поворота событий. А оказавшись за обеденным столом, и вовсе растерялся.

– Не стесняйся! Бери всё, что захочешь! – подбодрила его мама.

– Просто, в нашей семье не устраивают подобные праздники. – Попытался объяснить Джексон. – Да и вообще, праздники…

– И День Рождения? – опешил Оуэн.

– И День Рождения! – грустно кивнул Джексон.

– Почему? – поинтересовался папа, откусывая огромный кусок от своего стейка.

– Даже не знаю… – Джексон смущённо почесал затылок. – Когда мама была жива, мы тоже собирались всей семьёй на праздники. Но, после того, как она умерла…когда отец женился…эм-м, в общем, мы больше ничего не празднуем. – Он поводил вилкой по пустой тарелке.

– Что ж, тогда сегодня я побуду в роли твоей мамы! – добродушно улыбнулась мама. В её глазах стояли слёзы, и она пыталась скрыть их за широкой улыбкой. – И пользуясь привилегиями своей новой роли, положу тебе парочку стейков и салат! – мама вскочила на ноги и с изяществом аристократки, переложила на тарелку Джексона два говяжьих стейка и картофельный салат. А затем, извинившись, поспешно вышла из комнаты.

– Она всё принимает близко к сердцу! – отмахнулся папа. Он потянулся к бараньим тефтелькам в томатном соусе и спросил: – А ты не смотришь футбол?

– Нет, сэр. – Покачал головой Джексон. – Но, я играю в регби. В нашей школьной команде.

– Регби! – довольно причмокнул отец. – На какой позиции?

– Нападающий.

– Первая или вторая линия?

– Вторая.

– Локи, значит! – папа, хитро прищурился. – Оно и понятно. С таким-то ростом!

– Да, рост у меня подходящий! – согласился Джексон.

После ужина мы развернули подарки. Оуэну достался долгожданный планшет. Правда, не от родителей, а от Джексона. До сих пор не понимаю, как он угадал!

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – запрыгал от радости Оуэн. – Братец подбежал к Джексону и обнял его за шею.

– Так, всё, хватит! – ревниво шикнула я на брата. – Я иду готовить горячий шоколад, и он идёт со мной! – я отодрала крепкую ручонку брата от шеи Джексона и увела, последнего, на кухню.

– Извини…– тихо протянула я, наливая молоко в кастрюльку. – Они умеют быть надоедливыми.

– Вообще-то, у тебя замечательная семья! – ответил Джексон, привычным движением почёсывая затылок. – Я, даже, завидую.

– О, не стоит! – шутливо отмахнулась я. – Не подашь мне шоколад? Он в стеклянной банке. Вот там! – я указала пальцем на верхнюю полку. Джексон с лёгкостью открыл дверцу и подал мне банку.

– Да, рост и правда подходящий! – хихикнула я.

– Послушай, Эва…– начал Джексон. – Тогда у Алана…думаю, ты меня неправильно поняла.

– Разве? – возмущённо дёрнула бровью я. – А мне кажется, что я всё правильно поняла. Только, по-моему, за такое не извиняются. Потому, что это как-то унизительно. Для таких как я…

– Таких как ты?

– Совершенно верно! – помешивая густеющий шоколад, ответила я.

– Я не понимаю! – Раздражённо проговорил Джексон.

– А что тут понимать? – вспылила я. – Ты не хотел меня целовать. Это ладно, понять можно! Но, зачем извиняться за поцелуй, которого не хотел?

– Поцелуй, которого не хотел? – нахмурив брови, повторил Джексон. – Ты действительно, всё не так поняла. Я извинился за поцелуй, потому, что он был для тебя первым.

– Значит, ты всё понял? – с ужасом произнесла я, застыв на месте. – Это ещё более унизительно. – Шоколад недовольно забулькал, грозя выбраться наружу.

– Понял, но дело не в этом! – поспешил успокоить меня Джексон. – Я решил, что первый поцелуй был важен для тебя, раз ты так долго его хранила. – Он убавил огонь под кастрюлькой с шоколадом и, забрав ложечку из моих рук, начал помешивать. – Раньше я об этом не думал. Потому, что не встречал девушек, вроде тебя.

– Которые не умеют целоваться? – колко бросила я, доставая из шкафчика кружки. Но он пропустил это мимо ушей и продолжил:

– Я считаю, что поцелуй должен быть по желанию, а не по принуждению. Особенно первый. Поэтому и не хотел целовать тебя! Поэтому и извинился!

– Так значит, ты переживал за мой первый поцелуй? – сузив глаза, поинтересовалась я. – С чего бы?

– Ну-у, – замялся Джексон. – Потому что мы дружим.

– Нет, не дружим! – отрезала я.

– Потому что ты, подруга моей сестры! – неуверенно протянул он.

– Неубедительно! – покачала головой я.

– Сдаюсь! – усмехнулся Джексон. Он выключил огонь и взял одну из кружек. – Просто, ты мне нравишься.

Из кухни мы вернулись с пятью горячими кружками шоколада, украшенными взбитыми сливками и печеньем. Оуэн встретил нас с визгом и радостно замахал рукой, давая понять, что первая кружка должна быть его. Проболтав за десертом ещё полчаса, я проводила Джексона до машины.

– Спасибо! – поблагодарила я. – За подарки и за то, что провёл время с моей семьёй.

– Спасибо, что не прогнала! – ответил он. – Было здорово! – он помолчал, а затем спросил: – Ты свободна на этих выходных?

– Возможно! – бесцветно ответила я.

– Отец везёт нас с Лизи в Эйвон. У него там свои дела. – Джексон недовольно нахмурился. – А мы хотим отдохнуть в Бивер-Крик.

– Бивер- Крик? – я потупила на него непонимающий взгляд.

– Это альпийская деревушка. Лучшее место для любителей горнолыжных спусков!

– Но, я не умею кататься…– растерялась я.

– Ничего! Я научу! – пообещал он, усаживаясь на водительское место.

Глава 6. Бивер-Крик.

Я многое слышала о курорте «Бивер-Крик» и о его расчудесных дорожках с подогревом, которым не страшен ни один снегопад. Помню, родители как-то планировали там отдохнуть, а потом мы узнали, что мама ждёт Оуэна. И, конечно же, никуда не поехали! Так что, желание побывать там, превратилось в маленькую детскую мечту. Но, как бы мне ни хотелось покататься по снежным склонам Бивер-Крик, поехать в качестве гостьи Джексона, я не могла. Как минимум это вызовет массу вопросов, ответы на которые я дать не смогу. А как максимум…что скажет Лизи?

К счастью, в пятницу вечером Лизи позвонила мне на мобильный и умоляющим голосом произнесла:

– Прошу, составь мне компанию на эти выходные! Отец едет в Эйвон на очередное шишичное совещание!

– Ши-ши-ч-но-е? – надрывистым голосом протянула я и разразилась хохотом.

– Не стоит веселиться за мой счёт! – обидчиво всхлипнула подруга. Хотя по голосу было слышно, что она еле сдерживается, чтобы не засмеяться.

– Интересное слово ты подобрала! Такое ощущение, что твой отец не владелец крупного бизнеса, а белка!

– Лучше бы был белкой! – неожиданно серьёзно сказала она. – Может быть тогда, мы бы чаще видели его дома.

– Извини! – ответила я, почувствовав себя глупо.

– Джексон берёт с собой парней. – Пропустив мои извинения, мимо ушей, продолжила Лизи. – Мы поедем в Бивер – Крик! И я не хочу снова пережить то, что было в прошлом году! Пожалуйста, составь мне компанию! – взмолилась она.

– И что же было в прошлом году?

– Расскажу, если ты согласишься поехать! – с нажимом ответила Лизи, чувствуя мой интерес.

– Так и быть! – с притворной неохотой согласилась я.

Вскоре я узнала, что у семьи Визер в Бивер-Крик есть своя вилла в три этажа и с окнами в пол, с видом на горы.

– С ума сойти! – протянула я, когда оказалась на крыльце этой махины.

– Да, мне тоже нравится! – согласилась Лизи.

– И он что, весь ваш? – с неподдельным удивлением спросила я, стуча зубами. Погодка была далеко не та, к которой я привыкла, хотя по местным меркам и не очень – то зимняя.

– Полностью! – заверила Лизи, открывая передо мной дверь.

– Какие люди! – радостно потирая ладошки, воскликнул Светлячок. Он встретил нас в серой толстовке с капюшоном на голове и в таких же серых шортах. – А мы вас ждали не раньше, чем завтра! – пошутил он.

Стоит пояснить: прибыв в Эйвон, парни решили добираться до горного посёлка на машине, а нам с Лизи захотелось прогуляться и поболтать. Именно поэтому они прибыли на виллу раньше нас.

– Не будь злюкой, Лиам! – выдохнула подруга. – Лучше помоги нам раздеться!

– Это я всегда! – закудахтал рыжеволосый, но столкнувшись с гневным взглядом замёрзшей блондинки, стушевался и, молча, принял наши куртки.

– Привет! – со второго этажа по лестнице спустился парень. Он был ростом с Джексона, с копной густых иссиня-чёрных кудряшек на голове. Нижняя челюсть незнакомца была тяжёлой, с пухлыми губами и выдающимся вперёд подбородком.

– Я – Бруклин! – произнёс парень с еле уловимым русским акцентом и протянул мне руку.

– Как район Нью-Йорка? – выпалила я, отвечая на его рукопожатие.

– Ага, – кивнул он. – Я там родился! – он отпустил мою ладонь и, смущённо почесал затылок, прямо как Джексон!

– Ничего себе! – пролепетала я, сама не понимая, чему именно удивляюсь.

– А тебя как зовут? – поинтересовался мой новый знакомый.

– Меня зовут – Эва! А это…

– Мы знакомы! – в один голос выпалили Лизи и Бруклин. Подруга тут же покраснела и поэтому румянцу я поняла, что, что-то здесь неладно.

– Ясно… – медленно протянула я, переводя взгляд с парня на Лизи. – И, когда же ты прибыл, Бруклин?

– Ещё вчера! – отмахнулся парень. – У моих родителей здесь тоже вилла.

– Он у нас завидный женишок! – перебил Светлячок, постукивая его по плечу. – Большинство заведений в Бивер-Крик принадлежат его семье!

Парень смущённо почесал затылок.

– Пойдём, покажу наши комнаты! – сквозь зубы процедила Лизи и поволокла меня к лестнице, с которой, пару минут назад, спустился Бруклин.

– Лизи…– с укором протянула я, когда мы оказались в просторном коридоре.

– Ни о чём не говори! – шикнула она и, убедившись, что по близости никого нет, затолкала меня в одну из комнат. – В общем…. – она замялась, подыскивая правильные слова. – Бруклин – друг детства Джексона. Они, кажется, с пелёнок знакомы. – Лизи выдержала паузу. – Их мамы дружили, пока Сьюзи не умерла.

– Сьюзи?

– Мама Джексона…

– Теперь понятно, почему они так похожи.

– Ты тоже это заметила? – губы Лизи растянулись в тёплой улыбке, которую я раньше никогда не видела.

– Так он и есть «то, что было в прошлом году»? – приподняв брови, спросила я.

– В общем-то, да. – Сдалась Лизи, она заложила за ухо выбившуюся прядь волос и робко произнесла: – Тогда между нами случилось то, чего не должно было случиться.

– И?

– Он – не совсем то, что мне надо! Понимаешь, мне нужен кто-то постарше. С жизненным опытом! С деньгами! Понимаешь?

– Не знаю на счёт опыта, но с деньгами, судя по всему, у него всё в порядке! – шутливо заметила я.

– Эти деньги принадлежат его семье! Сам же он ничего не зарабатывает!

– А как же Джексон? – я уставилась на неё с немым укором.

– А что Джексон? Он с четырнадцати лет зарабатывает сам и деньги у отца не просит. Даже на бензин для машины.

От услышанного у меня, в буквальном смысле, отвисла челюсть.

– С четырнадцати?

– Угу, – протянула подруга. – Они не ладят! Не знаю, как было раньше, когда Сьюзи была жива, но, я, ни разу не видела, чтобы они проводили время вместе. Они даже общаются не как отец и сын, а как незнакомцы, вынужденные мириться обществом друг друга. – Между бровей подруги пролегла сочувствующая морщинка. – Надеюсь, они помирятся!

– Что ж, я тоже на это надеюсь! – я погладила её по плечу в знак поддержки. – Но не думай, что я поверила, будто Бруклин и правда в прошлом!

Мне досталась уютная гостевая комнатка с двумя кроватями, огромным шкафом, широким подоконником, на котором были аккуратно разложены разноцветные подушки и отдельной ванной комнатой. Но, что приятнее всего: окна моей комнаты выходили прямо на ледяной каток. Несмотря на вечернюю темноту, здесь повсюду горели маленькие жёлтые лампочки. Они были везде: на деревьях, столбах, заборах и крышах домов и, конечно же, на огромной ёлке, стоявшей в середине ледяного озера. Фигурки, скользившие наточенными лезвиями по ледяной глади, выписывали замысловатые пируэты и ловко расходились тогда, когда казалось, что столкновение неизбежно. Одна из фигурок выделялась из танцующей массы сильнее всего. Не только потому, что была одета в ярко-красный комбинезон и такую же красную шапочку с белым помпоном, как у Санты. Но и потому, что выкручивала пируэты и фуэте с неподдельным профессионализмом. Я так долго смотрела на неё, что мне стало казаться, будто я её знаю. Эти белые кудри, торчащие из-под шапки, кого-то мне напоминали…

«Тук-тук-тук» – раздался громкий настойчивый стук в дверь. От неожиданности я дёрнулась и чудом не слетела с подоконника.

– Вот же…– шёпотом выругалась я. – Уже иду! – прокричала я тому, кто стоял за дверью, опуская ноги на пол.

– Привет! – смущённо потирая шею, поздоровался Джексон. Меня начинал раздражать этот жест. Его было слишком много в этом доме.

– Привет! – ответила я и, уставившись на его раскрасневшееся лицо, озадаченно спросила: – Что-то случилось?

– Ребята собрались в бар, интересуются, составишь ли ты им компанию!

– Б-а-р? – растерянно протянула я. – А вы, ребята, время зря не теряете!

– Только не я! – покачал головой Джексон. – Сегодняшний вечер, я, пожалуй, пропущу! – он растянул губы в усталой улыбке и стёр со лба испарину.

– ЭВА! – прокричал мужской голос снизу. И судя по задорным ноткам, это был Лиам.

– Они ждут! – заметил Джексон.

– Надену свитер потеплее и спущусь! – нехотя согласилась я и захлопнула дверь перед его носом.

И, всё таки, в бар я с ними не пошла! Меня беспокоило состояние Джексона. И всю дорогу, пока мы гуляли по округе любуясь местными красотами, мои мысли были заняты только им. Так что, оказавшись возле бара с дерзким названием «Красный хвост», я, сославшись на усталость, покинула компанию во главе с надутой Лизи, и поспешно засеменила в сторону трёхэтажного гиганта. Внутри виллы было темно и тихо. Я даже засомневалась, что Джексон и правда остался дома. Но, услышав надрывистый кашель, запрятала все сомнения подальше.

– Джексон! – тихо позвала я, остановившись у двери его комнаты. – Ты тут? – за дверью не раздалось ни звука. – Джексон! – снова позвала я, уже громче. – Я вхожу! – за дверью меня встретила всё та же темнота, благо, желтоватый свет уличной иллюминации слегка освещал комнату. Так, что я могла видеть очертание предметов. Высоко поднимая колени (на всякий случай), я добралась до широкой кровати, стоявшей в дальнем левом углу комнаты. На кровати вырисовывался силуэт. – Джексон! – я потыкала пальцем в мягкий саркофаг. – Как ты себя чувствуешь?

– М-м-м…– отозвалась мумия и перевернулась со спины на бок.

– Так дело не пойдёт! – цокнула я и, поставив колено на край кровати, нависла над Джексоном, нащупывая в складках одеяла его лоб. – Да, у тебя жар! – прошептала я, чувствуя, как тошнотворными волнами к горлу подступает тревога. Я тут же вытащила из кармана мобильный и набрала маму. На часах была половина девятого. Мама уже укладывала Оуэна, но медлить было нельзя.

– Привет, милая! – с тревогой проговорила мама. – У тебя всё в порядке? – поразительно, но она всегда угадывала моё настроение.

– Привет! Я в порядке! – быстро отчеканила я. – Но, Джексон…

– Что с ним? – в трубке было слышно, как Оуэн что-то тараторит про железную дорогу.

– У него жар! – выпалила я. – Точную температуру не знаю, но лоб такой же, как когда Оуэн слёг с простудой прошлой весной.

– Ясно. – Коротко ответила она и, выдержав паузу, виновато произнесла: – Я положила в твой рюкзак пачку жаропонижающих порошков. Разведи один в тёплой воде и дай ему выпить. – Я не видела маму, но была уверенна, что в этот момент она трёт лоб указательным пальцем. Она всегда так делала, когда приходилось признаваться в том, в чём признаваться не хотелось.

– Ты рылась в моих вещах? – с возмущением переспросила я.

– Не рылась, а заботилась о твоём здоровье! – аккуратно поправила мама.

– Оу, ну ясно! Спасибо за заботу! – вскипела я и положила трубку. Мама знает, как я не люблю, когда трогают мои вещи. А лезть в рюкзак – это уже слишком! И почему она просто не отдала мне эту пачку порошков в руки? Боялась, что я забуду их положить? Решила проконтролировать?!

Собственно, долго гадать мне не пришлось, как только я открыла рюкзак, из него вывалилась пачка презервативов, которые я, надо заметить, не покупала.

– То есть вот так, да? Такого ты обо мне мнения, мам?

Заварив порошок, я, осторожной походкой, направилась в комнату Джексона. Оставляя после себя шлейф насыщенно апельсинового аромата. В комнату я вошла без стука. Руки были заняты кружкой с лечебной жидкостью, да и надобности в знаках приличия не было.

– Джексон! – я включила ночник на его прикроватной тумбочке и присела на кровать. – Я принесла тебе лекарство. И тебе надо его выпить!

В ответ, снова, раздалось мученическое мычание и из-под одеяла показалась голова.

– Лекарство? – не открывая глаз, переспросил он.

– Угу, – подтвердила я. – С апельсиновым вкусом.

– Ненавижу цитрус…

– Не привередничай! – шикнула я. – Пей, что дают!

Он присел. Вид у него был болезненный: щёки горели, сосуды в глазах полопались, а тело била мелкая дрожь.

– Спасибо! – прохрипел он и в два больших глотка осушил апельсиновый напиток.

– Вот и молодец! – похвалила я, принимая пустую кружку. – Через двадцать – тридцать минут, должно полегчать! – я поднялась с кровати и собиралась уже уходить, когда Джексон потянул меня за рукав свитера.

– Побудь со мной ещё немного… – попросил он. – Пока я не усну.

– Но я не…мне, в общем- то…как бы… – сбивчиво начала я.

– Пожалуйста…– тихо протянул он. – Только до тех пор, пока я не усну.

– Ладно! – сдалась я. – Но только пока не уснёшь!

Он растянул губы в слабой полуулыбке и отодвинулся к стенке, уступая мне место с краю. Я уселась поверх простыни, вытянув ноги и скрестив руки на животе. Комната Джексона была не большой, всего на четверть больше той, в которую меня поселили. Стены оливкового цвета, дубовый шкаф ручной работы и явно, очень дорогой. Кровать, тумба и письменный стол, уставленный фотографиями, с которых весело улыбалась белозубая блондинка. И, судя по зелёным глазам и ямочкам на щеках – это Сьюзи. Мама Джексона. Женщина, с чьей потерей он так и не смирился.

Глава 7. Лунный свет.

Утром я проснулась о того, что чья – то рука хлестнула меня длинными пальцами по лицу. Чувство было такое, будто кто-то дал мне пощёчину. К слову, я не была довольно близка к истине.

– Джексон! – проскулила я. Он лежал на спине, раскинув руки, одна из которых угодила мне по лицу и осталась лежать на моём животе, как немое доказательство совершённого против меня преступления. – Джексон! – я потрясла его за руку. – Мне тяжело! Я почти задыхаюсь!

Веки Джексона дрогнули, и он открыл глаза. Несколько мгновений он смотрел в потолок, словно пытался понять, где находится. – Рука! Джексон! Рука! – жалобно простонала я. Он повернул голову в мою сторону и, я лишь успела заметить, как округлились его глаза.

– Эва! – воскликнул мой сосед по кровати, одёргивая руку. – Как ты здесь…– секунда молчания. Припоминание. Понимание. Ответ: – Извини! Ты в порядке?

– В полном! – смущённо потирая покрасневшую от удара щёку, ответила я. Ночник всё ещё горел и я, покосившись на него, виновато пролепетала:

– Не помню, как уснула.

Шатенка с фотографий смотрела на меня своими добрыми бутылочно-зелёными глазами и я, не удержавшись, спросила то, что и так было понятно:

– Это твоя мама?

– Угу

– Красивая!

В ответ тишина.

– Расскажешь, что произошло?

– Сейчас? – он протёр руками глаза и зевнул в кулак.

– А почему нет? Обстановочка, как никогда дружеская! – попыталась пошутить я. Но, он остался с таким же невозмутимым выражением лица.

– Она не справилась с управлением. – Коротко ответил Джексон присаживаясь. Я последовала его примеру, пристраивая спину на подушке. – Машина влетела в столб. Говорят, у неё не было шансов… – он нервно потёр левую часть грудины, как это делают люди, с больным сердцем.