Quotes from the book «К востоку от Эдема», page 59

Ведь легче всего из лени или слабости отдаться на милость божества, приговаривая: «Ничего не поделаешь, все заранее предопределено». Но только подумайте о величии выбора! Именно он делает человека человеком. У кошки выбора нет, и пчела должна добывать мед, и не уподобятся они богам!

Впрочем, хвастаться можно чем угодно, если ничего другого под рукой нет, да и вообще чем меньше имеешь, тем сильнее тянет бахвалиться.

Притворитесь, что вы живы, будто играете роль в пьесе, а через некоторое время, а его потребуется немало, так оно и окажется на самом деле, и вы действительно оживете.

Неприятны лишь те вопросы, которые задают снисходительным тоном.

Если человека обвиняют во лжи, а потом выясняется, что он говорил правду, у него появляется прикрытие, позволяющее долгое время врать без опаски.

легче всего из лени или слабости отдаться на милость божества, приговаривая: «Ничего не поделаешь, все заранее предопределено». Но только подумайте о величии выбора! Именно он делает человека человеком.

Теперь ничего подобного не происходит, вероятно, потому, что люди больше не верят в свои силы, а если и приходится пойти на риск, предпочитают тащиться следом за сильным и решительным человеком, хотя тот может сто раз ошибиться и завести совсем не туда.

По- моему, игра в прятки с самим собой - не такая уж редкая штука. Некоторые всю жизнь в нее играют и все без толку.

Когда человек спрашивает у другого, что он думает, ему хочется, чтобы тот подтвердил его собственное мнение.

Когда ребенок впервые узнает цену взрослым — когда серьезный малыш впервые догадывается, что взрослые не наделены божественной проницательностью, что далеко не всегда суждения их мудры, мысли верны, а приговоры справедливы, — все в нем переворачивается от ужаса и отчаяния. Боги низвергаются с пьедесталов, и не остается уверенности ни в чем. Сверзиться с пьедестала — это вам не то же самое, что поскользнуться, и уж если боги падают, то летят вниз с грохотом, с треском и глубоко увязают в зеленой болотной жиже. Снова вытаскивать их оттуда и водружать на пьедестал — работа неблагодарная; к ним никогда не возвращается былая лучезарность. И мир, в котором живет ребенок, никогда уже не обретает вновь былую целостность. Взрослеть в таком мире мучительно.