Volume 1151 pages
1921 year
Сага о Форсайтах
About the book
История семейного клана представителей крупной буржуазии, в чьих судьбах как в зеркале отразилась судьба самой Англии на переломном периоде конце двух веков. Эпоха модернизма, Первая мировая, «джазовая культура» 20-х гг. – три поколения Форсайтов отражают, кажется, все типы личности этих эпох.
Но эта типичность образов героев эпопеи Голсуорси – лишь рамка для действительно интересного, увлекательного повествования о мужчинах и женщинах, любви и измене, ревности и ненависти, дружбе и предательстве.
Книга которая впечатлила меня на всю жизнь. Первый раз я прочла ее в 14 лет. Второй раз в 25, и, вот 40 лет спустя после первого чтения, читаю вновь и не перестаю восхищаться и любить этот шедевр 20 века.
Эту книгу я читаю и перечитываю всю жизнь. Раз в несколько лет. И интерес не пропадает. С возрастом начинаешь по-другому смотреть на героев, оценивать их действия и поступки. Это - шедевр, по-моему. Книга на все времена
историческая фреска, вся жизнь и даже дольше, несколько поколений, монументальный роман… награжден Нобелевской премией абсолютно справедливо… в том, что касается человеческих отношений, все еще много актуальности, независимо от того, 20-е годы 20-го века, или 21-го…
первая часть произведения давалась очень тяжело, очень много имен собственных и длинные описания каждого, даже второстепенного персонажа. со второй части истории оторваться уже было невозможно.
Когда Форсайт праздновал помолвку, свадьбу или рождение, все Форсайты бывали в сборе; когда Форсайт умирал… но до сих пор с Форсайтами этого еще не случалось – они не умирали. Смерть противоречила их принципам, и они принимали против нее все меры предосторожности, инстинктивной предосторожности, как делают очень жизнеспособные люди, восстающие против посягательств на их собственность.
Но он не мог бы остановить экипаж, даже если б захотел помочь. Лошади понесли. Фаэтон бросало из стороны в сторону, прохожие поворачивали испуганные лица вслед мчавшимся лошадям. Толстые руки Суизина, вытянутые во всю длину, изо всех сил натягивали вожжи. Щеки его надулись, губы были сжаты, одутловатое лицо побагровело от гнева. Ирэн держалась за поручни и при каждом толчке крепко сжимала их рукой. Суизин расслышал ее голос: – Мы разобьемся, дядя Суизин? Он ответил, еле переводя дух: – Пустяки,
вот он и высвободил! Не попал ли он в нее снова?
Форсайты протестовали против чегото, и не каждый в отдельности, а всей семьей; этот протест выражался подчеркнутой безукоризненностью туалетов, избытком родственного радушия, преувеличением роли семьи и… презрительной гримасой.
Reviews, 4 reviews4