–А куда Вы торопитесь, лейтенант? – вальяжным голосом ответил Дмитрий, – Ваша задача войти к объекту первым и прикрыть меня своим телом. О красивой ленте на венок, если что, я побеспокоюсь, можете не переживать.
–Так точно, товарищ генерал, – Яблоков выпучил глаза и покрутил пальцем у виска, демонстрируя Овсову неуместность подобных шуток, затем опять стал говорить тише, – да не буду я никуда лезть, клянусь, не буду. Я к тебе хочу, только к тебе. Да, я специально за генералом спрячусь, он толстый, меня ни одна пуля не заденет. А потом сразу к тебе, всё, целую, люблю, жди. Овсов, ты сошёл с ума! – Феликс спрятал телефон в карман и развернулся к напарнику, – Теперь меня и посреди ночи завалят вопросами о здоровье и наличии или отсутствии даже малейших царапинок.
–Я, кстати, знаю, о каком органе поинтересуются в первую очередь, – многозначительно произнёс Дмитрий, – о его целостности, сохранности и работоспособности.
–О нём не спросят, – вздохнул Яблоков, – его заставят трудиться.
–Трудиться надо, – согласился Овсов, – на благо общества и его отдельных личностей.
За редкими многоэтажными домами с левой стороны скрывался большой пустырь. На его необитаемом фоне мелькали металлические дворовые качели, энергичные дети красными совочками осваивали переполненные песочницы, женские фигуры катили розовые и синие коляски по тротуарным дорожкам, торопящиеся люди заходили в продуктовые магазины, вынося оттуда пузатые пакеты, водочные и пивные бутылки, одинокие булки хлеба и кассеты яиц в руках. Количество светящихся квартирных окон постоянно увеличивалось.
Жигули обогнали пустой рейсовый автобус, стоящий перед остановкой с людьми, проехали ещё двести метров и уткнулись носом в длинный забор начинающейся стройки. На высокой деревянно-проволочной преграде висел огромный щит с подробной информацией о том, кто строит, что строит, какие сроки предположены для этого священного действия по возведению очередного архитектурного шедевра и какой штраф предусмотрен для излишне любознательных персон. Незамысловатый текст дополнялся рисунком: два оранжевых кирпича опирались на жёлтую массивную строительную каску.
Овсов вышел из машины и огляделся. Слева никаких зданий не наблюдалось, впереди путь преграждал забор, убегающий далеко вправо, сзади оставался бормочущий город, медленно сползающий в вечерние сто грамм, гречневую кашу и двуглазую яичницу, присыпанную молодым зелёным луком.
Дмитрий подошёл к деревянному ограждению, нашёл щель пошире и убедился, что впереди ничего нет. Большое пространство заполняли кучи щебня, стеллажи железобетонных плит, переложенных досками, развороченные канавы и одинокий фанерный туалет в дальнем углу.
–Я не понял, мы чего стоим? – Феликс приоткрыл дверцу и одной ногой наступил на землю, наполовину высунувшись из Жигулей.
–Собираемся к Цветкову в гости, – Овсов вытащил из кармана бумагу с адресом пассажира из четвёртого вагона и ещё раз тщательно проверил название улицы и номер дома.
–И где он живёт? – Яблоков недоумённо оглянулся несколько раз вокруг себя.
–Да вот прямо тут, – Дмитрий указал правой рукой на пустырь слева от начинающейся стройки. Один из его пальцев невольно вонзился в разгорающуюся над сумеречным горизонтом дальнюю яркую звезду. Адрес пассажира четвёртого вагона, друга или сотрудника Гусева, некоего Цветкова Михаила Каталиновича оказался «липовым». Такого дома не существовало.
На повороте прогромыхал маршрутный автобус, наконец-то отправившийся в очередной рейс и заполнивший своё чрево терпеливо дождавшимися людьми.
–Что-то я тебя не понял, – Феликс подозрительно уставился на Овсова, – это шутка?
–Меня уже спрашивали недавно о моём чувстве юмора. Ты тоже полагаешь, что с восемью трупами на шее всё время тянет на приколы и розыгрыши?
–Нет, конечно, – Яблоков недоумённо пожал плечами, – но кто тебя знает, что ещё ты придумал с цифрой четыре.
–Почему у Цветкова адрес фальшивый?
–Регистрацию купил, такое уже бывало.
–То есть ему в паспорте указали несуществующий адрес?
–Запросто, – Феликс усмехнулся, – большим людям в паспортном столе тоже нужно зарабатывать деньги. На квартиру в престижном квартале, на крутой джип, на отдых в тёплых краях.
–Понимаю, работниками с поддельными документами проще управлять, страх перед карающими органами способствует росту производительности труда. Будем искать Цветкова?
–Зачем? – старший лейтенант милиции поморщился, словно перепутал грушу с лимоном, и ожидание сладости во рту сменилось резкой кислой тяжестью, – Ты же сам сказал: они возят свою одежду в соседние города. А если делают это нелегально?
–Уходят от налогов?
–Хотя бы, – они вернулись в машину, захлопнули дверцы, Феликс потянулся и зевнул, – наверное, слишком много спал в поезде. Качало и качало без остановки.
–И если сейчас опросить Цветкова, то Гусев совсем с ума сойдёт, – протянул Дмитрий, – нажалуется Гулину, а то и вовсе сожрёт его с потрохами.
–Это Гулин тебя сожрёт, – усмехнулся Яблоков, – вместе с говном. А оно тебе надо?
–После сегодняшних разборок не надо.
–Что ты опять натворил в моё отсутствие?
Несколько минут Дмитрий пересказывал свой поход на режимный объект, обнаружение пропажи четырёх химиков, один из которых всё время закладывает язык в правый угол рта, разговоры с Валентином Петровичем и Новиковым, описывал проделки Пашаря и комментировал приятнейшие особенности психики Алялина.
–Такие дела, – сделав паузу, произнёс Овсов, – теперь я всё время буду ссылаться на тебя: исполняю твоё поручение, бегаю по твоим задачам, вообще, ты меня послал и я пошёл.
–Это приятно.
–Что именно?
–Кого-то послать и чтобы он туда обязательно отправился.
–Мне не смешно.
–Мне тоже. У тебя есть Алялин, а у меня, кроме мифических химиков, никого нет.
–Алялин не у меня, а у Пашаря и Гулина.
–Я понимаю, я всего лишь хотел сказать, что ваши задницы прикрыты, и твоя в том числе.
–Но УВД не ищет настоящих убийц.
–Так давай их буду искать я, тем более, что за это мне платят зарплату и дают по шее.
–Золотые слова, – вздохнул Овсов, – давай искать.
–Я вот только одного не пойму, – Феликс приблизил лицо к переднему стеклу Жигулей и указал на строительные символы на щите с информацией, – каска должна защищать от непредвиденных ударов, или кирпичи нужны для того, чтобы бить ими по голове?
Глава 9. Две бутылки хурминного вина
Глаза открылись и увидели перед собой мятый край подушки. Говорят, надо проспать не менее трёх часов для того, чтобы организм поверил в наступление завтрашнего дня. В противном случае, тело будет жить вчерашними сутками. А, значит, чувствовать себя уставшим и разбитым. Овсов сомкнул веки и внимательно прислушался к себе. Вялые признаки жизни подавал только мочевой пузырь, все остальные органы ещё сладко спали. Что ж ты дремлешь, дорогая печень, неужто хватит тебе алкоголя в этой жизни? Может, пивка с утреца? Дмитрий потянулся и решил, что не стоит дразнить нежную железу. Вдруг обидится, разболеется, ходи потом, сдавай анализы.
Овсов завернул сразу в ванную комнату и быстро умылся. Пока плоть ещё не проснулась и не способна сопротивляться прохладной воде. Дмитрий закрыл кран и посмотрел на отражение собственного недовольства в зеркале. А сейчас уже поздно махать руками, полотенце прошлось по лицу, шее и вытирает торс.
Овсов ухмыльнулся собственной хитрости и, заскочив на кухню, включил чайник. Достал из кухонного шкафчика кружку с нарисованными мячами и самокатами и положил в неё пакетик зелёного чая. Красные, синие и жёлтые мячики наскакивали друг на друга и вырывались из-под колёс детской полувелосипедной забавы.
А если Алине захочется всё это поменять? Дмитрий оглянулся на магнитики, усеявшие дверцу холодильника. Изображения городов будут мучить её мыслями о моей бывшей жене. Ненавязчиво намекать. Мозолить глаза. Создавать нездоровую обстановку.
Сказать, что часть магнитиков мне подарили, часть купил сам в далёкой молодости? Не поверит и только укрепится в подозрениях. Значит, следует предельно честно, но без излишних подробностей, печально поведать о прошлом не сложившемся бытие и задвинуть раздражающие глаз предметы на боковую панель морозного гиганта.
Да, точно, так и нужно сделать. Только пусть этим займутся пальчики Алины. Самостоятельно, вычёркивая из своей жизни призрак ушедшей женщины, вычёркивая с каждой картинкой, с каждым сердечком, перчиком и чесноком. Так будет лучше для всех. А, главное, гораздо спокойнее.
По залу брызнули переливы жаворонка. Надо же, опять с утра кому-то неймётся. Если Феликс, то пошлю. Овсов на секунду замер. Неужели опять трупы? Дисплей сотового телефона высветил фамилию Новикова.
–Алло.
–Доброе утро.
–Что-то случилось?
–Не особо, но лучше поторопиться. Я договорился с отделом кадров того места, которое мы с тобой недавно посещали. Людмила Ивановна сейчас снимает копии с интересных и важных для нас документов. Немедленно собирайся и подъезжай к проходной, она выйдет и отдаст тебе бумаги.
–Только умылся, хоть чай выпью.
–Ускоряйся, не обжигаясь, конечно, но и особо не смакуя. Я на совещание, буду после обеда.
–Включаю форсаж.
Овсов вернулся на кухню и остановил закипающий чайник. Попьём позже, никуда желудок не денется, всё равно всегда при мне, зальём чем-нибудь на обратном пути.
Однако, никакой Людмилы Ивановны Овсов не увидел. Он даже не успел открыть дверцу Жигулей, как возле машины материализовался из воздуха уже знакомый лысый мужчина в тёмно-синем костюме. Пакет из плотной серой бумаги из его рук через опущенное стекло плавно переместился на колени Овсова, затем страж ворот и специалист по швам испарился без остатка, небрежно кивнув на прощание.
Ну, да, посторонних здесь не бывает по определению. Овсов включил заднюю передачу и отъехал от двойного шлагбаума. Вывернул руль и медленно тронулся вперёд. С огромным трудом подавил желание немедленно забраться в укромный уголок и вскрыть начинку серого пакета. Дмитрий крепко сжал зубы, но тут же недобро усмехнулся. Действительно, меня здесь и не могло быть, и пакет я не получал и даже не я его открыл, в конце-то концов. Гулин запретил мне это делать. Значит, эти оперативно-розыскные мероприятия проведёт Яблоков.
–Феликс, – Овсов прижал телефон к уху правым плечом и выехал на центральную улицу, – ты где сейчас болтаешься?
–Только в кабинет зашёл, – судя по грустному голосу, старший лейтенант всё ещё сокрушался по ночным сновидениям, – хлебну кофейку и пойду начальству сдаваться.
–Не пей, иди сразу к шефу, доложи, что тебе пообещали фотографии убийц, и немедленно выходи на площадь перед вокзалом. Прихвати с собой все материалы по уголовному делу. Я буду минут через двадцать.
–Насчёт фотографий – это правда? – в интонациях Феликса мгновенно забил энергетический фонтан, он почти кричал в трубку.
–Надеюсь, что да, – Овсов вздохнул и пробормотал себе под нос, – и ты надейся.
Вид приплясывающего старшего лейтенанта в трёх метрах от лестницы, ведущей к отделу транспортной милиции, вызвал у Дмитрия приступ неконтролируемого смеха. Он резко затормозил, слегка не доехав до Яблокова и окончательно распугав косившихся на Феликса прохожих. Кто-то погрозил кулаком, кто-то выругался вслед завизжавшим покрышкам. Феликс не заметил никого. Он прыгнул в машину и требовательно замахал длинными пальцами перед лицом Овсова.
–Серый пакет на заднем сидении.
Треск бумаги завершился глубоким вздохом и радостным воплем:
–Это они, мои любимые?
–Собственной персоной. Куда поедим знакомиться с документами?
–Давай поднимемся ко мне в кабинет.
–Нет. Нельзя, чтобы меня с тобой видели. Не должны лишние разговоры долететь до ушей Гулина. Я потом таких пряников огребу, мало не покажется.
–Значит, и в УВД к тебе нельзя?
–Конечно, нет.
–Может, посидим где-нибудь? В кафе, – Феликс облизнулся, – заодно и позавтракаем.
–Вы с женой не помирились? И она тебя не накормила? – Дмитрий оглянулся на соратника по борьбе с преступностью, – Впрочем, можешь не отвечать, это не моё дело.
–Наоборот, помирились, – Феликс вздохнул, – с рассветом изобразил восторг обожания – притащил любимой кофе в постель. Пока приготовил чашечку, три раза обжёгся, один раз пролил себе на рубашку, пришлось срочно снимать, бежать в ванную, застирывать и одевать другую. При этом всё время нежно ворковать: «Любимая, я уже лечу к тебе». Какой тут завтрак? Так, жену посмешил и побыстрее на работу смылся.
–Тогда поедем ко мне.
–Я не хочу в милицейское общежитие, – Старший лейтенант опять вздохнул, – насмотрелся. Или ты квартиру снимаешь? Неужели зарплата позволяет?
–Феликс, не всё так грустно.
–Ах, да, – Яблоков вяло махнул рукой, – я забыл, ты же воровать научился. После ухода своей супруги, которая несоразмерной жадностью не давала раскрыться твоим криминальным талантам.
–Феликс, – Дмитрий расхохотался, – ты меня поражаешь второй день подряд. Ты прямо-таки заблистал юмором о женской логике. Просто какие-то глобальные познания о духовной жизни наших милых дам, – Овсов махнул рукой, передразнивая жест Яблокова, – ах, да, это же непременное условие для царствования в любой женской постели.
–Необязательно, – железнодорожный сыскарь усмехнулся, – женщину надо постараться максимально прочувствовать всеми нервными окончаниями. Слегка прикоснуться оголёнными рецепторами, проанализировать и слиться с ней воедино на её же собственной волне. В жизни ведь как: с одной смеёшься, другая жалеет тебя, красивого, но несчастного, а с третьей даже объясняться не надо, ей нужен просто секс – бессмысленный и беспощадный.
–Такие усилия, да в розыске бы применять, – Овсов покачал головой, – ты не думал над этим?
–Успею ещё, я молодой.
–Не успеешь. От возраста это не зависит. Я тоже раньше считал, что ничего страшного в прошедшем дне не бывает, всё ещё впереди. Все достижения, результаты, победы. А как только супруга удрала от меня, прихватив сыновей, то очень быстро в мой неокрепший мозг достучалась простая и ясная мысль – в жизни черновиков не бывает. Каждый день – это чистовик, новый, девственно невинный. Как его заполнишь, таким он и останется.
Дмитрий затормозил рядом с небольшим продуктовым магазином:
–Сбегаю, яиц куплю.
Через несколько минут в руки Феликса приземлились десяток белоснежных яиц и булка серого ароматного хлеба с надписью на упаковке «Солодовый». Ещё минут через пять Овсов и Яблоков поднимались в лифте на третий этаж, прижимая к груди заветный бумажный пакет и ингредиенты будущего завтрака доблестных милиционеров.
–Так ты всё-таки снимаешь квартиру? – удивлённо протянул Феликс, заглянув в каждую комнату и вернувшись на кухню, – ты здесь явно не три дня проживаешь.
–Не три, а триста шестьдесят пять.
–Да ладно, сегодня юбилей?
–Шучу, чуть больше года, – Овсов разложил продукты на столе и задумчиво разглядывал дверцы шкафчиков.
–Всё-таки взятки берёшь?
–Нет, это моя квартира.
–Врёшь ты всё, – Феликс рассмеялся, – чтобы твоя бывшая жена оставила тебе квартиру? Никогда не поверю. Бросила тебя из-за маленькой зарплаты, а такое шикарное жилище подарила?
–Нет, конечно. Была бы её воля, она и мои последние трусы забрала бы с собой.
–Тогда в чём фокус?
–Ты помнишь, – Дмитрий достал из стола деревянную доску, широкий нож и стал нарезать купленную булку серого хлеба, – два года назад губернатор обещал квартиру лучшему сотруднику милиции нашей области?
–Да, баталии тогда разгорелись нешуточные.
–Вот я и есть этот лучший сотрудник. По крайней мере, мои показатели за последние пять лет отделены бездной от трудовых успехов всех остальных офицеров.
–И тебе так просто отдали двухкомнатную квартиру?
–Не будь таким наивным. Практически у всего старшего и среднего офицерского состава УВД жильё гораздо лучше этого, они не могли просто так захапать под себя и эти квадратные метры. Да и помощь Новикова очень сильно пригодилась. Так сказать, прокуратура проследила за выполнением распоряжения губернатора нашей области.
–Тогда почему твоя благоверная не наложила свою лапу и на это гнёздышко?
–Ещё в Жигулях я рассказал тебе, что моя жена сбежала. Канула в неизвестность. Не хотела, чтобы я виделся со своими сыновьями. Чтобы спалось мне похуже, а душа болела сильнее. Поэтому, наверное, и не интересуется моей нынешней денежно-материальной биографией. Как я живу, с кем я живу, в чём я живу.
–Она даже на алименты не подала?
–Нет, что очень странно для неё, – Дмитрий сложил нарезанные ломти хлеба в плетеную корзинку, достал из верхнего шкафчика банку маслин, открыл её и слил воду в раковину умывальника, – Обычно она не упускала ни одной копеечки, до которой могли дотянуться хищные загребущие пальчики.
–Чайник не забудь включить, – Феликс плотоядно поглядывал на яйца и вкусно пахнущий хлеб, – у тебя кофе есть?
–И кофе и чай. Ты сейчас… – неожиданно Дмитрий вспомнил утреннее шоу Яблокова под названием «кофе для любимой женщины» и произнёс совсем не то, что собирался произнести, – разберёшь бумаги и начнёшь их читать. Желательно, вслух. А я займусь яичницей.
–Мы же не в третьем классе, – Феликс поморщился, нехотя прошлёпал в зал, приоткрыл серый пакет, лежащий на столе, достал из него бумаги и вернулся на кухню.
–На фотографиях хоть одно знакомое лицо есть? – Овсов нашёл в холодильнике недельной давности сладкий перец и начал его крошить на разделочной доске.
–Нет, – ответ последовал не сразу, а секунд через тридцать, – вроде не мелькали нигде.
–Положи перед собой их анкеты и начинай сравнивать.
–Зачем? – Феликс уставился на размахивающего ножом кулинара.
–Так проще анализировать. Сразу видны возможные связи и пересечения.
–Как скажешь, ты у нас умный, – Яблоков усмехнулся, – а я у нас главный.
–Да, да, – задумчиво подтвердил Овсов, включая плитку и наливая на сковороду подсолнечное масло, – для Вас и стараюсь, господин офицер.
–Они все с одного года рождения. Нам это что-то даёт?
–Пока не знаю, – Овсов высыпал маслины на доску и стал их беспорядочно разрезать, – но это говорит о том, что они вместе учились либо в школе, либо в институте. Продолжай.
–Родились все в разных местах, – Феликс активно шуршал бумажками, – школы заканчивали разные, университеты тоже. Все по специальности химики.
–Никаких пересечений? Странно.
–Всех даже в армию призвали весной 1999 года.
–Так, может, они собрались все вместе в одной части?
–Не знаю, тут не указано, где они служили.
–Найди копии военных билетов, – Дмитрий начал разбивать яйца и выливать их на сковороду, – всё-таки наша четвёрка подозреваемых на режимном объекте работала.
–Да, обнаружил, – Феликс внимательно присматривался к каждому листку, – странно, тут нет номера войсковой части, только номер почтового ящика. Правда, у всех одинаковый.
–Почтовый ящик, – Дмитрий стряхнул с доски на сковороду нарезанные маслины, сгрёб правой ладонью ломтики сладкого перца и тоже добавил в будущую яичницу, – Значит, в секретном подразделении служили. А вот это уже зацепка.
–Но мы же ничего не сможем узнать. Это вне нашей компетенции.
–А Новиков на что? Да и военному прокурору надо разбираться с пропавшими работниками оборонного завода, – Овсов осторожно взял с проволочной полки под шкафчиком надорванный пакетик с куркумой и посыпал ею фыркающий завтрак, – Вдруг Гулин прав и наша четвёрка учудила такое в своей лаборатории, что даже Новикову бояться сообщить.
–Кстати, ты ему доверяешь?
–Почему ты спрашиваешь? – рука Овсова, держащая лопаточку, которой он слегка перемешивал яичницу, чтобы она прожарилась полностью, застыла в воздухе.
–Пока что он тебя никак не защищает, только на словах. Гулина, например, понять можно, он переживает за показатели УВД, за свою должность. Даже тебя отстранил, чтобы ты дров не наломал. Выразился чётко и ясно: либо предоставь убийцу, либо не мешай другим. Великому Пашарю, – Яблоков громко засмеялся, вынужденно бросив листки на стол и начав раскачиваться от хохота.
–До сих пор у меня с Александром Валерьевичем никаких проблем не было, – Дмитрий достал тарелки из застеклённого шкафчика и начал аккуратно раскладывать на них упругие желтки на зажаренном белке вперемешку с чёрными маслинами и красным перцем, – ни в правильной оценке ситуации, ни в последствиях наших действий, оперативно-розыскных, бытовых и прочих всяких.
–Ты описываешь его, как своего самого лучшего друга, – Феликс еле сдерживал смех и вытирал слёзы.
–На первое место в своей жизни он ставит семью, по крайней мере, я так понял его главные принципы существования, – Дмитрий придвинул две табуретки к столу, уселся на одну из них и улыбнулся, – а ты, например, самым важным считаешь секс.
–Ты не одобряешь? – Феликс плюхнулся рядом и схватил вилку, – Ого, как вкусно пахнет.
–Это твои чистовики. Тебе и заполнять. Приятного аппетита.
–У-гу-гу, – старший лейтенант уже набил рот и показывал Овсову большой палец.
–Это от того, что ты голодный, а не от моих кулинарных способностей.
–Я и не тебя хвалил, – Феликс наскоро прожевал и нацелился остриём вилки на новый пупырчатый кусок, – а твою плитку, продукты, сковородку и горячий чайник.
–Ты ещё вспомни электричество и водопровод, – Дмитрий наткнулся взглядом на виднеющийся край телевизора в зале, но не стал приплетать его к воспоминаниям Феликса, а, найдя дистанционный пульт, включил главного квартирного информатора.
–И о погоде, – молодая женщина с широкими бёдрами, облачённая в светло-коричневое платье, плавно взмахивала кистями рук перед другим экраном, расположенным непосредственно в телевизионной студии, – тёплые воздушные массы из Атлантики пройдутся по всей территории России, оставляя повсеместно избыточно влажные следы.
–Большое спасибо, – Феликс вытирал корочкой хлеба последние жёлтые разводы на своей тарелке и согласно кивал головой.
–Ты с кем так вежлив? – Овсов дотянулся до белых салфеток и одну подал Яблокову.
–Со всеми, – Феликс вытер впитывающей бумагой губы и пальцы, – всем спасибо.
–Забирай фотокопии и переходи в зал. Сейчас будет кофе.
Дмитрий вручил старшему лейтенанту зубочистку, пульт от телевизора и помог перебраться в соседнюю комнату. Затем навёл две чашки крепкого кофе, прихватил сахарницу, одну ложечку и поставил всё это на стол рядом с развалившемся на диване Феликсом, предварительно подстелив под мокрое дно чашек одну из салфеток. Взял было анкеты четвёрки химиков, но передумал и впился глазами в фотографии предполагаемых преступников. Две отложил в сторону и ткнул в них пальцем:
–Это они.
–Кто, убийцы? – встрепенулся Феликс.
–Художники из соседнего номера в гостинице «Волшебный маяк».
–Ты уверен?
–Да. Необходимо с этих фотографий снять копии и дорисовать на них длинные волосы и бородки с усами. Тогда попадание будет стопроцентным.
–Давай так и сделаем. Для наглядности.
–Давай. Тем более, что в гостинице надо будет проводить опознание по двум изображениям.
–С волосами и без?
–Ты догадлив, Феликс, как никогда. А сейчас немного помолчи, мне надо перечитать показания свидетелей.
–Зачем?
–Чтобы знать, кому предъявлять фото для опознания.
Незадолго до обеда Жигули Овсова подъехали к железнодорожному вокзалу города Т. и оба служителя закона поднялись в кабинет Феликса. Пока Дмитрий простым карандашом пытался художественно воспроизвести образы абстракционистов на дополнительных фотокопиях, Яблоков сбегал к своему начальнику и предъявил фотографии предполагаемых убийц.
–Мой шеф рад до безумия, – старший лейтенант вяло улыбнулся, – его даже не смущает, что они исчезли с режимного объекта. Он считает, что у меня есть некая волшебная палочка. Я взмахну ею пару раз и уголовное дело благополучно завершится.
–Мы идём ловить проводников для опознания или занимаемся психоанализом твоего шефа?
–Конечно, работаем, – Феликс удивлённо уставился на Овсова, – про шефа это так, лирическое отступление. Со времени твоего прихода к нам дела идут в гору, тут никаких сомнений нет.
Яблоков наклонился над расписанием поездов, лежащим у него на столе под стеклом:
–Наши проводники не в рейсе, отдыхают.
–Звони им на сотовый телефон и договаривайся о встрече. Мы можем подъехать прямо туда, куда они укажут, – Овсов взялся за анкеты химиков и начал бегло просматривать.
–Порядок, – бодрый голос Феликса оторвал капитана от созерцания очередного правого угла рта на фотографиях подозреваемой четвёрки, – еле дозвонился. Проводница третьего вагона через пару минут выйдет из бутика с лифчиками и спустится на автомобильную стоянку возле торгового центра «Салют», она там покупки делала с дочерью, а проводница четвёртого вагона через полчаса выйдет на улицу перед своим подъездом.
–Адрес у тебя есть?
–Конечно.
Крупная женщина с такой же крупноватой дочерью в одинакового фасона платьях, стоя под стенами четырёхэтажного торгового центра, морщилась от яркого солнца, скачущего легкомысленными зайчиками по крышам тонированных автомобилей на стоянке, и недовольно разглядывала обоих сотрудников милиции:
–Даже здесь нашли. Когда это закончится?
–Надеемся, что скоро, – терпеливо ответил Дмитрий и достал фотографии химиков, – эти люди должны были ехать в Вашем вагоне, в купе, где Вы обнаружили трупы. Кого-нибудь узнаёте?
Крупная женщина нахмурилась, передала набитый прямоугольными коробочками розовый пакет с надписью «Ву ю шир» своей дочери и взяла фотографии в обе руки.
–Нет, – на изображения предполагаемых убийц в основном смотрели из-за маминого плеча любопытные глаза её дочери, – я вспомнила, почему утром мне показалось, что они алкаши. В тот вечер двери их купе всё время были закрытыми. Так делают пассажиры, когда устраивают пьянку и не хотят, чтобы их увидели и высадили из поезда. В купе такая тишина стояла, словно прятались от других пассажиров и от меня. Значит, пили. Что же ещё?
–Спасибо, – задумчиво поблагодарил проводницу Овсов, – извините нас.
–В твою голову пришла умная мысль? Небольшое озарение? – бросил Феликс, как только они отъехали от торгового центра «Салют».
–Эти прятки в поезде подтверждают версию о том, что химики планировали убийство. Они не хотели никому показывать свои лица, потому что знали – на утро у покойников будут другие физиономии и мгновенно вспыхнет вопрос: кто находился в купе вечером перед убийством?
–Тем более непонятно, зачем было рисковать – сидеть в купе парней, которых ты собираешься ночью застрелить и перенести в это же купе. Идиотизм какой-то.
–А вот тут я с тобой соглашусь, – качнул головой Овсов, – странно это всё.
–Значит, теперь ты уже не считаешь химиков убийцами?
–А гостиница? Заселившиеся жильцы маскируются под художников, расспрашивают о комнатах с проживающими четырьмя постояльцами и тут же покупают дополнительный комплект постельного белья на четверых человек. Что это, как не подготовка к убийству? А перенесённые на целлофане трупы, а измазанный пол перед номерами, чтобы отбить нюх служебной собаке? Что это, как не сокрытие следов преступления?
–И в «Волшебном маяке», кстати, эти маньяки тоже рисковали, ведь ты же узнал двух химиков под гримом и париками.
–Да, – Овсов помолчал, – есть тут какая-то дьявольщина. Надо обдумать всё это ещё раз.
–Вы мне только неприятности приносите, – проводница четвёртого вагона сидела на обшарпанной лавочке перед подъездом старой, утопающей в зелени высоких деревьев, пятиэтажки. На тонкий, в сиреневый цветочек, халат была наброшена не застёгнутая серая лёгкая осенняя куртка. Женщина подставляла лицо тёплому солнцу и лениво щурилась.
Феликс вышел из машины и приоткрыл заднюю дверцу Жигули:
–Присаживайтесь.
–Мы куда-нибудь едем? – проводница уселась на заднее сиденье и закрыла за собой дверцу, – я не одета.
–Нет, нет, – Яблоков торопливо достал фотографии и протянул женщине, – сможете опознать людей из Вашего вагона, ехавших в тот день, когда в соседнем вагоне, третьем, нашли трупы?
–Да, – работница железнодорожного транспорта удивлённо посмотрела на Овсова, – мы с Вами как раз про него говорили в прошлый раз, – она ткнула указательным пальцем в одну фотографию, – У него губа всё время оттопыривалась. Остальных не помню. Даже если и видела, то всё равно не помню.
–Кто это? – Дмитрий повернулся к Феликсу.
–Андрей Геннадиевич Вершаков, – Яблоков достал анкету и стал читать вслух, – Саратовский детдом, параллельно с факультетом химии учился и на юридическом факультете. Химический успел закончить, а юридический нет, забрали в армию. Почти сразу после армии работал там, где ты взял эти листочки. Перерыв несколько месяцев.
–Мне можно идти? – проводница открыла дверцу Жигули и приготовилась совершить рывок для незамедлительного расставания с оперативными сотрудниками милиции.
–Нет, – строго пресёк её поползновения Овсов, – сейчас старший лейтенант оформит факт опознания Вами пассажира четвёртого вагона и только тогда мы с Вами распрощаемся.
–Навсегда? – с надеждой уточнила женщина.
–Только на сегодня, – буркнул Феликс, зашуршав бланками милицейской документации.
–Как желудок? – Овсов проводил взглядом громко шаркающую проводницу, торопливо заскакивающую в подъезд, и повернулся к Феликсу, – Есть не просит?
–Терпимо, – старший лейтенант с чувством глубокого удовлетворения на лице запихивал заполненные документы в свою папку и почти мурлыкал под нос, – получено первое значимое доказательство твоей бредовой версии. Заодно и мне, может, повезёт.
–Тогда в гостиницу, – внутри Овсова опять что-то знакомо сжалось. Повезёт ли? Он неторопливо тронулся с места и, набирая скорость, стал обдумывать предстоящий разговор. Надо сразу всех созвать. Всех, кто мог видеть этих художников воочию. Дмитрий прижался к обочине и остановился.
–Что случилось? – удивление в глазах Феликса нагло прервало радужные мысли обладателя нескольких очаровательных любовниц. На мгновение Дмитрий даже позавидовал безмятежности Яблокова.
–Алло, это «Волшебный Маяк»? С Вами говорит старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Овсов. Я сейчас подъеду к Вам в гостиницу, мне надо опросить всех администраторов и всех дежурных по третьему этажу, а также горничную третьего этажа. Да, по убийству. Что ж делать, такая работа. Пожалуйста, всех обзвоните и пригласите в комнату дежурной по третьему этажу, мы будем находиться там. Да, ждать будем всех до упора, хоть до ночи, это очень важно. Спасибо.
Около пяти часов вечера на руках у Овсова находились документы, несомненно свидетельствующие о том, что четверо пропавших с оборонного завода химиков через несколько суток после своего исчезновения на рабочем месте вдруг объявились в гостинице «Волшебный маяк», где проживали под видом художников вплоть до утра того дня, когда горничная обнаружила трупы в соседнем номере. Этот факт был неоспоримым и подтверждался показаниями всех пятерых администраторов гостиницы, тремя дежурными по третьему этажу и горничной всё того же этажа. Кто-то вспомнил одного химика, кому-то запал в голову римский профиль другого, Андрея Вершакова узнали все. Как с дорисованными длинными волосами и усами, так и безо всякой растительности на лице.