Вандалы пустоты

Послышался скрежет, за ним – глухой удар; от корпуса корабля отчалила шлюпка. Дик заметил в кабине шлюпки серьезное темное лицо Генри и Керди с его чудесными усами. Любопытство заставило Дика забыть об осторожности. Он взял бинокль, открыл дверь каюты и выглянул в коридор. Вокруг никого не было. Дик тихонько прокрался к пассажирскому салону, поднялся на прогулочную палубу и взглянул в большой иллюминатор – туда, куда улетела шлюпка.

Там она все еще летела – постепенно уменьшавшийся блестящий овал. А дальше, но не так уж далеко, висел в пространстве космический корабль – безмолвный, темный, мертвый.

Дик поднял к глазам бинокль, настроил четырехкратное увеличение, сфокусировал изображение. Корабль словно приблизился; его силуэт был точно таким же, как силуэт «Африканской звезды». Все иллюминаторы темного корабля пустовали, как окна давно заброшенного дома.

Дик занял более устойчивую позицию, прислонив бинокль к стеклу, и постепенно довел увеличение до двенадцатикратного; теперь любое движение, любая дрожь заставляли изображение плясать. Дик напрягся, застыл, настроил восемнадцатикратное увеличение. Теперь изображение подскакивало даже из-за его пульса.

За спиной послышался тихий скрип шагов. Дик вздрогнул, обернулся. За ним стоял, слегка усмехаясь, Сенд: «И что там видно, молодой человек?»

«Шлюпка летает вокруг корабля, – сказал Дик. – Кроме этого…» Дик решил не продолжать.

«Никаких признаков жизни, а?»

«Никаких».

«Так-так», – у Сенда появилось на лице такое выражение, будто он прислушивался к далеким голосам. Потом его глаза снова сфокусировались, он вернулся к разговору и вежливо произнес: «Серьезная ситуация, можно сказать».

«Да. Несомненно».

«Даже трагедия».

Дик с удивлением взглянул в желтые глаза: «Надо полагать, так оно и есть».

«Интересно: кто в этом виноват?»

«Не имею ни малейшего представления. А вы?»

Сенд сложил губы трубочкой – так, словно собирался присвистнуть: «Может быть, ты слышал о Василиске?»

Дик задумался: «Да, где-то слышал. Не помню точно, где. Кто это? Или что это?»

Сенд тихо рассмеялся: «Если бы на этот вопрос можно было ответить, мы положили бы конец таким вещам…» – он указал кивком на мертвый космический корабль. Дик повернулся, чтобы взглянуть в иллюминатор; когда он снова оглянулся, Сенд уже неспешно удалялся по прогулочной палубе.

Дик опять приложил к глазам бинокль. Шлюпка возвращалась. Дик спустился в салон, пересек столовую и вышел на шлюпочную палубу.

Шлюпка причалила с металлическим звоном. Дик тут же почувствовал, как на ступни надавило ускорение – примерно половина земного притяжения.

Шлюз открылся, из него выскочил Керди с трясущимися усами. Бросив на Дика быстрый холодный взгляд, он размашисто прошел мимо и взобрался по лестнице. За ним вышел, вытирая вспотевший лоб, боцман Генри. Он закрыл шлюз и перевел в исходное положение механизм запуска шлюпки.

Дик спросил: «Что вы видели?»

Генри покачал коротко подстриженной головой: «Керди велел молчать». Неприязненно покосившись в сторону капитанского мостика, он пробормотал, однако: «Честно говоря, не вижу, почему бы это имело какое-то значение. У Керди бывают странные идеи, более чем странные».

«Я рассматривал „Американскую звезду“ в бинокль, – сказал Дик. – Похоже на то, что в ее корпусе дыра там, где находится капитанский мостик».

Генри еще раз взглянул в сторону мостика: «Керди считает, что это удар метеорита».

Дик усмехнулся: «Только в том случае, если метеорит взорвался после того, как оказался внутри. Все обломки корпуса – и стекло, и металл – торчат наружу. Выглядит так, будто кто-то запустил в корабль взрывчатый снаряд, ракету».

Боцман расправил плечи: «Между нами – примерно так оно и было. В капитанской рубке, – Генри поморщился, – ужасная картина. Тела разорваны. Мы заглянули на прогулочную палубу, там еще хуже. Воздух вышел из корабля почти взрывообразно, а пассажиры… ну, скажем так, тоже взорвались».

Дик нервно сглотнул: «Но кто запустил ракету – если это была ракета?»

Генри молчал.

«Вы заметили, чтó случилось с трюмом?»

«Открыт. Пуст».

«Грабители! – сказал Дик. – Пираты. Космические пираты».

Боцман кивнул: «Скорее всего, так оно и есть».

Дик спросил: «Вы когда-нибудь слышали о Василиске?»

Генри вздрогнул: «Что ты знаешь о Василиске?»

«Я вас спросил».

Генри тихо произнес: «Ходят слухи. До сих пор я им не слишком доверял».

Дик ждал. Помолчав, боцман сказал: «Поговаривают, что, дескать, здесь космосом правит Василиск, и что он присваивает любой корабль, пересекающий границы его владений».

«Но это же просто сказки!»

«Сказки или нет, он уже взорвал три известных корабля и похитил груз стоимостью в несколько миллионов долларов. При этом убил сотни людей самым безжалостным образом. Дьявол! Трудно представить себе, что это сделал человек».

«А что с другими кораблями? Кто-нибудь нашел „Канопус“ или „Капеллу“?»

«Нет. Вполне может быть, что Василиск руководит отборной командой негодяев, которые приводят корабли к нему на базу, где их ремонтируют и оснащают оружием».

«Но „Американская звезда“…»

Боцман пожал плечами: «Надо полагать, в первую очередь он позаботился о том, чтобы надежно спрятать груз. Если дела пойдут теперь так же, как с „Канопусом“ и „Капеллой“, он вернется, чтобы забрать „Американскую звезду“ и прибавить ее к своему флоту».

Дик тревожно посмотрел на звездное небо: «Может быть, он уже следит за нами».

«Вполне может быть. Капитан Хеншо сидит, как на иголках».

Немного поразмыслив, Дик спросил: «От кого вы слышали о Василиске?»

Генри задумчиво прикусил губу: «Насколько я помню, от Керди».

Дик еще немного поразмышлял: «Но куда Василиск приводит корабли? Ведь ему нужны мастерские, механическое оборудование, запасы».

Генри тоже смотрел в пространство – куда-то мимо Марса, на яркое белое пятнышко Юпитера: «Керди утверждает, что база Василиска – где-то на одном из спутников Юпитера».

Загудел громкоговоритель. Голос – голос Керди – произнес: «Пассажиры могут покинуть каюты. Мы продолжим ускоряться в том же режиме, пока не восстановится полет по графику».

«Если бы я был детективом, – почесав в затылке, сказал Дик, – я задал бы Керди пару вопросов».

Но через шесть часов Керди уже никто не мог ни о чем расспрашивать: труп первого помощника нашли на прогулочной палубе под капитанским мостиком. У него была сломана шея, голова практически лежала на груди.

Глядя на бездыханное тело сверху, в пролет лестницы, ведущей на мостик, капитан Хеншо сказал: «Я же говорил этому болвану, что в один прекрасный день он сломает себе шею».

III. Призрачные руины

Голос прозвучал как скрежет металла по металлу: «А теперь чем мы занимаемся, молодой человек?» Дик поспешно обернулся: за спиной стоял Сенд. У этого субъекта была нервировавшая Дика привычка оказываться там, где его присутствие ожидалось меньше всего.

Дик объяснил: «Я подумал, что, спрыгивая с капитанского мостика, человек скорее сломал бы ноги, а не шею».

За ничего не выражающими желтыми глазами Сенда, казалось, скрывались сложные внутренние процессы. Они тихо произнес: «Любопытное наблюдение. У тебя есть какая-нибудь гипотеза по этому поводу?»

Дик смущенно пробормотал: «Никакой гипотезы у меня нет. Я просто заметил…»

С мостика донеслось раздраженное бормотание, за ним последовали шаги. Капитан Хеншо спускался по лестнице, вызывающе выпятив нижнюю челюсть.

Сенд безразлично спросил: «В чем проблема, капитан?»

«Никаких проблем! – рявкнул капитан Хеншо. – Какие могут быть проблемы? Если не считать того, что мы тут посреди Кладбища, где может случиться все, что угодно, а теперь радар и радио решили не работать, причем наш радист – Керди – мертв. Если что-нибудь произойдет, мы не будем знать, чего ожидать, не сможем даже позвать на помощь!»

Сенд покачал головой: «Неприятная ситуация».

«Неприятная? – взревел капитан Хеншо. – Это саботаж! Вчера вся аппаратура работала без сучка без задоринки».

Дик неуверенно сказал: «Я немного разбираюсь в радиоаппаратуре».

Капитан невесело рассмеялся: «Не смей ничего трогать! Еще не хватало, чтобы тебя ударило током – тогда у меня на руках окажутся два трупа». Хеншо сердито направился куда-то по прогулочной палубе.

Дик покосился на Сенда и удивился: похожий на прорезь рот ястребиного лица расплылся бледной улыбкой. Дик сухо обронил: «Возникает впечатление, что вас нисколько не огорчает смерть Керди и нисколько не беспокоит возможность того, что всех нас убьют пираты».

Улыбка Сенда стала еще шире: «Пираты? А это ты откуда взял?»

«Как же! Все только и говорят, что про Василиска…»

«Суеверие», – фыркнул Сенд. Он широко махнул рукой, указывая на космос: «Посмотри туда – миллиарды и миллиарды кубических километров. Как пираты могли бы надеяться найти корабль в таком объеме?»

«Им достаточно знать маршрут корабля, – буркнул Дик. – Или проследить корабельные радиосигналы…» Дик замолчал.

Сенд кивнул: «Тогда, может быть, даже хорошо, что радио не работает?»

Дик неохотно согласился: «И все же я хотел бы знать, каким образом Керди сломал шею».

«Скажу тебе по секрету, – Сенд доверительно наклонился к Дику. – Керди здорово закладывал за воротник. Надо полагать, он заступил на вахту под мухой и свалился с лестницы».

«И перед этим сломал радар и радио?»

«Вполне возможно. По меньшей мере не так невероятно, как нападение пиратов». Сенд повернулся и продолжил прогулку по палубе.

Дни проходили без дальнейших инцидентов. Земля постепенно увеличивалась и превратилась в огромный зеленый и синий шар, усеянный перистыми завитками облаков. Сбоку висела Луна – черная, серебристая, белая и серая, испещренная кратерами, царапинами и шрамами – мир настолько же непохожий на Землю, насколько смерть не похожа на жизнь.

На двадцатый день полета с Венеры «Африканская звезда» заняла орбиту в ста пятидесяти километрах над поверхностью Луны, дрейфуя со скоростью, достаточной, чтобы созданная таким движением центробежная сила уравновешивала притяжение Луны. Дик стоял на прогулочной палубе, разглядывая в бинокль призрачный, безжизненный ландшафт.

«Как я спущусь к обсерватории? – спросил он у Генри. – Разве корабль здесь приземляется?»

Боцман рассмеялся: «Прежде, чем тратить топливо на приземление, капитан Хеншо сбросит тебя на парашюте».

«Там нет воздуха! Я разобьюсь».

«Неважно. Капитан предпочитает прибыльные рейсы».

«Тогда как я попаду на Луну?»

«На Луне нет ионосферы, так что радиоволны здесь не отражаются за горизонт так, как это происходит на Земле. Но как только мы окажемся на линии прямой связи с обсерваторией, капитан Хеншо вызовет по радио челнок».

«По радио? Я думал, корабельное радио не работает».

«Один из пассажиров починил его. Не знаю, кто именно – это случилось не в мою смену».

Дик уложил бинокль в футляр: «Значит, мне пора собирать багаж». Он спустился по лестнице на каютную палубу. Пока корабль кружил по орбите, на борту не было ни ускорения, ни силы тяжести – Дику пришлось хвататься за поручни, чтобы перемещаться вниз.

Через десять минут он закрыл дверь каюты №22 в последний раз и прошел по коридору, стуча магнитными подошвами и подталкивая перед собой плывущие по воздуху чемоданы и саквояж. Спустившись по лестнице в камеру за выходным шлюзом, он сгрудил багаж в углу.

У него за спиной послышался перестук магнитных подошв; в ту же камеру зашел Сенд и подтолкнул свои чемоданы туда же, где висел багаж Дика.

Дик ошеломленно уставился на Сенда и робко спросил: «Вы приземляетесь на Луне?»

Желтые глаза Сенда оставались тусклыми, как окатыши: «Есть какая-нибудь причина, по которой мне не следует приземляться на Луне?»

«Нет, – поспешил ответить Дик. – Конечно, нет. Но вы никогда не упоминали…»

«Ты тоже мне не говорил, что летишь на Луну».

«Верно, не говорил», – пришлось признать Дику. Он угрюмо взглянул в небольшой круглый иллюминатор. Присутствие Сенда стало неприятной неожиданностью. Дик вздохнул и заставил себя приспособиться к положению вещей. В конце концов, Сенд для него ничего не значил, так или иначе: «Надо полагать, вы направляетесь в обсерваторию?»

Сенд следил за Диком с неподвижной, даже какой-то неживой улыбкой: «С тех пор, как закрыли Охранную Станцию, на Луне больше некуда направиться. Нынче Луна обезлюдела, можно сказать».

«И долго вы собираетесь оставаться на Луне?» – с надеждой спросил Дик.

Сенд кивнул: «Очень долго».

«О! Значит, вы, наверное – астроном».

«Нет. У меня совсем другая профессия. Я – радист».

Дик снова озадаченно уставился на спутника. «Почему же, – выпалил он, – вы не починили корабельное радио?»

«Я его починил, – сдержанно отозвался Сенд. – Закончил ремонт вчера – как раз вовремя для того, чтобы капитан успел вызвать челнок». Сенд бросил взгляд в круглый иллюминатор: «А вот и челнок, тут как тут».

Снаружи в солнечных лучах блеснул овальный купол небольшого космического аппарата. За его кормой светились четыре направленные вниз струи голубого пламени. Струи мигнули и почти погасли; челнок выскользнул на орбиту, параллельную орбите «Африканской звезды», и стал медленно приближаться. Через несколько секунд послышался мягкий глухой стук – челнок причалил к корпусу корабля. Еще через несколько секунд соединились и герметизировались шлюзы. Генри распахнул дверь шлюза; оттуда в корабль выскочил низенький японец с добродушно-насмешливой физиономией.

Дик разочарованно заметил, что отец не прилетел его встречать.

Японец перевел взгляд с Дика на Сенда, обратно на Дика: «Дик Мердок?»

«Да».

«Меня зовут Джон Теренабе. Твой отец не мог вылететь навстречу, но ты увидишь его через час». Он повернулся к Сенду и кивнул: «Надо полагать, вы прилетели мне на замену».

«Так и есть. Если вы – местный радист».

«Он самый. Думаю, что работа в обсерватории вам понравится». Японец отодвинулся, пока Дик проталкивал багаж через шлюз. «Вы умеете пилотировать челнок?» – спросил он Сенда.

Сенд кивнул.

«Прекрасно! – сказал Теренабе. – Мне поручили встречать корабли. Не сомневаюсь, что вы унаследуете эти обязанности».

Сенд протолкнул свои чемоданы вслед за багажом Дика.

Появился капитан Хеншо и пожал руку Сенду – тот нырнул в отверстие шлюза и занял сиденье в челноке. Капитан повернулся к Дику: «Так что, Дик, веди себя хорошо и попробуй хотя бы немного сдерживать неуемное любопытство».

Дик рассмеялся: «Не могу ничего гарантировать, капитан».

Хеншо протянул ему руку: «Может быть, мы скоро снова встретимся, Дик».

«Надеюсь! – Дик повернулся к боцману. – До свидания, Генри!» Они пожали друг другу руки, и Дик проскользнул в шлюз. У него за спиной захлопнулся люк корабля. Теренабе задраил внутренний люк и высвободил захваты.

Когда корпус огромного корабля стал удаляться, у Дика перехватило дыхание от волнения. И корабль, и челнок изменили курс – корабль стал стремительно уменьшаться в бездне пространства, превратился в мерцающую точку, исчез.

Челнок стал приближаться к Луне по диагонали; Солнце светило в корму. Зубчатые горные хребты отбрасывали фантастические черные тени на лунные равнины; бесчисленные кратеры выглядели, как яркие полумесяцы, перемежающиеся овальными тенями.

«Ну и что ты об этом думаешь?» – спросил Сенд.

Дик покачал головой: «У меня мысли путаются в голове. Надо полагать, это красиво. Хотя „красиво“ – не то слово, конечно».

Теренабе обернулся через плечо: «К этому никогда не привыкаешь, сколько бы ты ни оставался на Луне».

Челнок быстро опускался; над горизонтом взошла Земля – огромный шар, освещенный на три четверти. Видно было Азию и Тихий океан, с северной полярной шапкой внизу – так, как если бы Земля перевернулась вверх ногами.

Голос Теренабе нарушил размышления Дика: «Мы приближаемся к бывшей Охранной Станции».

Дик выпрямился на сиденье: «Где она?»

Теренабе указал пальцем. Дик вынул бинокль, навел резкость: «Я слышал про Охранную Станцию, но почти ничего про нее не знаю».

«Своего рода реликвия, оставшаяся от старых недобрых времен, – сказал Теренабе, – когда диктаторы и полицейские режимы угрожали свободным людям по всему миру».

«Ее построили по первому распоряжению ООН, не так ли?»

«Не совсем так. По одному из первых распоряжений, можно сказать. Когда с Земли стали вылетать космические корабли – задолго до того, как ты родился – в ООН решили возвести на Луне огромную крепость. Здесь разместили ангары для ядерных ракет с телевизионными системами наведения и датчиками радиоактивности – самое ужасное оружие, когда-либо изобретенное людьми. Ни одна страна, даже агрессивные режимы милитаристов, не смели угрожать другим войной. Организация объединенных наций не смогла на самом деле объединить нации мирным путем, но неожиданно стала достаточно сильной, чтобы заставить их жить в мире».

«Теперь станция не выглядит особенно угрожающей».

«Она больше не нужна. У диктаторов больше нет сторонников, полицейские режимы развалились. На Земле больше нет армий, угрожающих войной, в связи с чем Охранную Станцию покинули. Персонал вернулся домой, оружие списали в утиль, боеголовки переработали в топливо для космических кораблей. Бараки и здание главного управления взорвали – в качестве символического жеста – и теперь остались только руины, которые ты видишь».

«Казалось бы, символический жест обошелся дороговато, – заметил Дик. – Но крепость, конечно, может быть только крепостью, ничем больше».

«Больше она ни на что не годилась, – согласился Теренабе. – Если бы диктаторам и милитаристам, развязывавшим войны, приходилось отрабатывать стоимость войн ручным трудом, никаких войн, наверное, не было бы». Японец смотрел на проплывавшие внизу безжизненные развалины: взлетные площадки, блокгаузы, платформы, ангары, доки, склады, бараки – все это отливало зловещим белым светом: «Мы еще пользуемся старой радиостанцией, чтобы передавать сообщения в космос – автоматически, разумеется. Сигналы обсерватории усиливаются ретранслятором и посылаются на Землю».

«Казалось бы, это не слишком удобно? – усомнился Дик. – Что, если аппаратура сломается?»

Теренабе покачал головой: «Оборудование Охранной Станции делали так, чтобы оно не ломалось. Система работает; никогда не было никаких причин перемещать ретранслятор в обсерваторию, так что он остался на прежнем месте».

Дик изучал станцию в бинокль. Неуверенно усмехнувшись, он сказал: «Выглядит так, будто там водятся призраки – как древний заброшенный город. Могу себе представить, что в таком месте бродят привидения».

Теренабе тоже усмехнулся: «У тебя разыгралось воображение, Дик».

Дик наклонился вперед – его пальцы поворачивали ручку настройки увеличения.

«Что случилось?»

«Кажется, вы сказали, что на станции никого нет?»

«Так и есть. Официально кому-то поручено следить за станцией, но там никто никогда не бывает».

«Я видел, как блеснул свет», – сказал Дик.

Сенд, отстраненно слушавший разговор с язвительной усмешкой, внезапно встрепенулся: «Дай-ка взглянуть». Он взял бинокль и пригляделся к белесым руинам, уже уплывавшим вдаль за кормой. Через несколько секунд он сказал: «Нет, всего лишь отражение от стекла».

«Но…» Дик промолчал. Он с нетерпением ждал возможности снова проверить руины, но для этого Сенд должен был вернуть бинокль, а он, судя по всему, не спешил это сделать. Сенд критически изучал старую станцию, после чего стал поворачиваться во все стороны, разглядывая ландшафт. Наконец он отдал Дику бинокль – когда Охранная Станция была уже далеко позади.

Через несколько минут Теренабе сказал: «Видишь впереди стену кратера?»

«Да. Там что-то блестит сверху, как металл».

«Это большой телескоп». Японец нахмурился – почему? Дик не понял. «Обсерватория – с другой стороны кратера».

IV. Глаз Убийцы

Челнок приземлился в кратере. Под косыми лучами Солнца корпуса обсерватории выглядели почти такими же, как современные бетонные здания на Земле или на Венере – с тем исключением, что здесь окна на плоских наружных поверхностях были меньше, причем их было не так много.

Дик произнес, слегка разочарованно: «Я думал, над всей обсерваторией будет купол».

«Купола нет, – сказал Теренабе. – Раньше много рассуждали о куполах, но когда инженерам пришлось действительно работать на Луне, стали проектировать обычные здания – специально укрепленные, конечно, чтобы их не повредило внутреннее давление». Японец указал на самое крупное трехэтажное строение: «Это административный корпус, с другой стороны в нем лаборатории. Большой круглый корпус – оранжерея; мы сами выращиваем фрукты и овощи в гидропонных теплицах. Еще у нас есть общежитие и столовая, электролитическая установка и мастерская. Атомный реактор и генератор – с другой стороны Убийцы, под стеной кратера…»

«Убийцы?» – переспросил Дик.

Теренабе ответил неохотно: «Так прозвали большой телескоп. Отец тебе все об этом расскажет». Японец поспешил сменить тему разговора: «Видишь дорогу? Она ведет к ледяному руднику…» Теренабе улыбнулся, заметив выражение на лице Дика: «Звучит странно, не правда ли?»

Дик кивнул: «Действительно, странно».

Теренабе похлопал ладонью по пульту управления: «А между тем наши двигатели работают именно на льду».

«Я, наверное, тупой. Не понимаю, как двигатель может работать на льду».

Теренабе рассмеялся: «Видишь ли, на таком маленьком челноке нельзя использовать атомный реактор. А доставлять химическое топливо с Земли слишком дорого. Поэтому мы добываем лед из залежи, образовавшейся, когда Луна остывала, плавим его и разделяем на водород и кислород, пропуская через него электричество».

«Вот зачем электролитическая установка! Теперь я понимаю».

«Кислород и водород хранятся в резервуарах, где они сжижаются, охлаждаясь почти до абсолютного нуля. И это топливо теперь сжигается двигателями челнока». Теренабе взглянул вниз на обсерваторию, до которой оставалось чуть больше ста метров: «А это, кажется, твой отец – да, в голубом скафандре».

Над челноком стали вздыматься утесы кратера; телескоп, озаренный солнечным светом, блестел на фоне черного неба.

Челнок приземлился. Человек в голубом скафандре подбежал к нему; за смотровым щитком шлема Дик узнал лицо своего отца.

Теренабе махнул рукой: «Теперь придется подождать, чтобы подвезли птичью клетку. А вот и она!»

Два человека ехали по дну кратера на очевидно ветхой машине: в шаре, смонтированном на двух легких колесах. Они подрулили к шлюзу челнока и подсоединили к нему герметизирующий фланец.

Теренабе открыл люк: «Ладно, вылезайте! Возьмите багаж».

Дик еще раз махнул рукой, приветствуя отца, и вынес свои чемоданы в шаровую кабину машины. Люки захлопнулись; Дик почувствовал, что его везут по ровной поверхности.

Через несколько секунд шар остановился. Снова послышалось шипение герметизирующих колец, снова открылся люк. «Все наружу! – воскликнул Теренабе. – Приехали!»

Дик выступил в помещение, напоминавшее вестибюль небольшой дорогостоящей гостиницы. «Это наш салон отдыха, – сказал Теренабе. – А вот и твой отец. Пусть он объясняет остальное».

Помимо руководившего обсерваторией доктора Мердока там работали шестьдесят человек – старшие и младшие астрономы, техники, лаборанты, механики, бухгалтеры, врач, электрик, библиотекарь, радист, работники продовольственного склада и общежития, два садовника, несколько разнорабочих. В их числе были люди разного возраста и разного происхождения – от Айзеля Бэйера, тощего старого библиотекаря в очках с толстыми стеклами и с седой шевелюрой, пушистой, как сахарная вата, до Мервина Хачингса, долговязого юноши ненамного старше Дика, с продолговатой костлявой физиономией.

Вторым по рангу был профессор Фредерик Декстер – человек с блестящими, внушающими почтение черными глазами на довольно-таки мрачном белом лице, державшийся с прямотой чугунного столба. Он произвел на Дика впечатление исключительно энергичной личности, хорошо умеющей, однако, скрывать свои эмоции.

После двадцатого пожатия рук и двадцатой фразы «Рад с тобой познакомиться, Дик!» соответствие имен и лиц перестало запоминаться. Доктор Мердок заметил отсутствие энтузиазма в автоматических ответах Дика: «Ты устал?»

Дик задумался: «Да, наверное».

«Хочешь вздремнуть?»

«У вас тут середина дня, не так ли?»

Доктор Мердок пожал плечами: «День и ночь не имеют на Луне особого значения. Мы спим, как правило, когда нам хочется спать, вот и все».

«Да, я устал, – сказал Дик. – Но в то же время… в то же время я возбужден».

Его отец взглянул на часы: «Только что кончился завтрак. Поспи часов до двух, а потом у нас будет время сделать обход перед Закатным Ужином».

«Что такое Закатный Ужин?»

Доктор Мердок усмехнулся: «Просто повод попировать. Солнце здесь заходит раз в месяц, и мы отмечаем это событие жареной курицей и слоеным тортом с клубникой и взбитыми сливками. А потом, через две недели, устраиваем Рассветный Завтрак, и тогда нам подают вафли с клубникой и взбитыми сливками. В эти дни Док Моул занят по горло».

«А кто такой Док Моул?»

«Повар. С ним лучше не ссориться, – доктор Мердок рассмеялся. – Как-то раз он услышал, как юный Хачингс жаловался на качество его блюд. На последнем Закатном Ужине Хачу достались крылышко и шея – что заставило его жаловаться еще громче. Пошли, покажу тебе твою комнату. Нам придется ночевать в одном помещении – в обсерватории не так уж много места».

Они поднялись по металлической лестнице; доктор Мердок задержался на площадке второго этажа: «Здесь, – он показал направо, – у нас библиотека и фотографическая лаборатория. В лаборатории работает профессор Декстер. А здесь, слева – помещения общего назначения: бухгалтерия, касса и тому подобное. В таком большом учреждении приходится оформлять кучу документов. Астрономией я могу заниматься не больше половины времени – другую половину занимают обязанности финансиста, исповедника, спорщика, арбитра, няньки…»

Дик рассмеялся. Одной из самых привлекательных особенностей его отца, на взгляд Дика, было спокойное отношение к неприятностям, способным довести другого человека до нервного припадка.

«А здесь, – доктор Мердок указал на белую дверь, отмеченную красным крестом, – лазарет. Теперь мы поднимемся на третий этаж, где нет ничего интересного, только жилые комнаты».

Апартаменты доктора Мердока состояли из угловой спальни, небольшого кабинета и ванной. «Принесем тебе кровать после ужина. Можешь пользоваться этими ящиками и половиной стенного шкафа».

Дик рассматривал стальную балку, блестевшую в углу: «Выглядит, как исключительно прочная конструкция».

«Это неизбежно. Подумай сам. Ширина этой стены – четыре с половиной метра, высота – два с половиной. Итого примерно одиннадцать квадратных метров. Больше ста одиннадцати тысяч квадратных сантиметров. Округлим до ста десяти тысяч. В здании поддерживается давление воздуха, составляющее девять десятых килограмма на квадратный сантиметр. То есть только на этот участок стены оказывается давление с усилием примерно в сто десять тонн. Инженерам пришлось изрядно попотеть, проектируя наши постройки – здесь приходится учитывать силы, никогда не возникающие на Земле».

Дик смотрел в маленькое круглое окно. «Окно не открывается, – сказал его отец. – На Луне невозможно облокотиться на подоконник и высунуть голову на улицу, чтобы подышать свежим воздухом». Опустившись в кресло, он вздохнул: «А теперь, надо полагать, ты расскажешь мне о своем полете».

Дик тоже присел и поведал отцу о событиях, происходивших на борту «Африканской звезды». Когда он закончил, доктор Мердок поглаживал подбородок: «Ты отзываешься о Сенде так, словно что-то против него имеешь».

Дик колебался: «На самом деле это не так. Но в нем есть что-то, чего я никак не могу понять. Просто он вызывает странное ощущение – как если бы он притворялся, играл какую-то роль».

«Он странно выглядит, – задумчиво заметил доктор Мердок. – Его лицо не выдает никаких чувств или мыслей. Но его снабдили похвальными рекомендациями и, разумеется, если он будет хорошо выполнять обязанности, мы не можем судить о нем только по внешности».

«Надо полагать, ты прав, – отозвался Дик. – Но мне не дает покоя одна мысль – называй это интуицией. Мне кажется, что он знает о смерти Керди больше, чем говорит».

Его отец пожал плечами: «Что ж, будем за ним следить». Он взглянул на часы: «А пока что тебе лучше всего вздремнуть».

Дик проснулся в час тридцать, оделся, бегом спустился по лестнице в салон, нашел там отца, и они отправились на экскурсию по обсерватории.

Четыре основных здания были соединены металлическими переходными трубами. Совершая обход против часовой стрелки, они вышли в просторный круглый зал, формой напоминавший перевернутое блюдце. Сверху образовывали геометрический узор арочные перекладины и стеклянные панели; снизу упорядоченно зеленела буйная растительность в длинных поддонах.

Доктор Мердок с гордостью заявил: «Мы выращиваем все, что угодно, от картофеля до винограда; проблема только в том, чтобы успевать все это съесть. Кроме того, как тебе должно быть известно, растения поглощают двуокись углерода и высвобождают кислород – оранжерея очищает и обогащает три четверти всего объема воздуха в обсерватории, – он указал на потолок. – Видишь сливные желоба под перекладинами? Вода испаряется растениями, а также человеческими легкими. Пар конденсируется на холодных панелях, вода скапливается в желобах и стекает вниз, обратно в гидропонные резервуары. Мы можем существовать почти автономно».

«На отопление и освещение, однако, затрачивается много энергии».

Доктор Мердок кивнул: «Не знаю, что бы мы делали без атомного реактора. Вряд ли смогли бы получать достаточное количество топлива с Земли. Что ж, пойдем дальше – нам еще многое предстоит увидеть. Не будем тратить время на столовую – пройдем сразу к электролитической установке».

На полпути он остановился в трубе перехода и указал на небольшое круглое отверстие, соединенное с высокой металлической конструкцией: «Там резервуар для льда, а под ним – вагонетка со льдом».

«А эти большие блестящие конусы зачем?» – спросил Дик.

«Это рефлекторы. Лед растапливается Солнцем – отражатели фокусируют солнечный свет. Здесь, на Луне, в отсутствие воздуха, пыли и облаков, рассеивающих свет, солнечные лучи буквально обжигают. С непокрытой головой под солнцем здесь ходить не рекомендуется». Немного помолчав, доктор Мердок усмехнулся: «С непокрытой головой здесь даже в темноте нельзя ходить, если тебе дорога жизнь. Я имею в виду, что на Луне необходимо защищать глаза и кожу – иначе ты просто погибнешь от солнечных ожогов и ослепнешь». И он прибавил неожиданно серьезным тоном: «На Луне солнечный свет чрезвычайно опасен».

Они приближались к электролитической установке. Дик с любопытством наблюдал за тем, как вода, циркулировавшая в подковообразном трубчатом коллекторе, расщеплялась на кислород и водород. Как только газы выделялись, они откачивались – сначала наружу, где они сжижались в космическом холоде, а затем, уже в жидком виде – в резервуары для дальнейшего хранения.