– Этот человек обвиняется в убийстве корзинщика Фарида, – спокойно начал капитан черных стражей. – Убийству есть свидетели. Далее – смерть Фарида повлекла за собой гибель плотника Фаруха. Этому тоже есть свидетели. Согласно обычаям ашахитского суда, обвиняемый вправе защищать себя. Я предоставлю ему это право! – Нахиор махнул рукой и дрессировщика затянули на помост. – Говори, чужеземец. Оспариваешь ли ты обвинение? Нужно ли нам, – он развел руками, – славным и честным людям усомниться в показаниях свидетелей?
Эфит стоял позади волшебника и с трудом скрывал довольную ухмылку. Вопрос решался сам собой. После казни дрессировщика, его вещи наверняка потребуют родственники убитых. Тут-то он сможет воспользоваться моментом и найти заветную вещицу. Варвар держался рядом.
Волшебника не особо интересовала судьба Калдора, он лишь отвадил подозрительных товарищей от шатра дрессировщика. Чего-чего, а воровства у союзников, хоть и временных, Эразм не терпел. Впрочем, некоторое любопытство охватило старика. Интересен и приговор суда, и цели, которые преследует ветеран стражи вольного города.
Калдор ответил не сразу. Жажда скрутила горло. Он осмотрел присутствующих и ужаснулся тому, сколько ненависти и нетерпения в глазах людей. Каждый из них желал ему смерти, каждый не мог дождаться, когда случиться кровавая сцена, и голова слетит с плеч.
– Я не убивал того человека… – опустив глаза, произнес дрессировщик. – Он оказался слаб здоровьем, видимо, из-за постоянных пьянок. Уверен, эти же свидетели, подтвердят, что бедняга часто бывал пьян. Я лишь хотел облегчить его жизнь и налил крепкую выпивку, – голос парня становился увереннее, и он уже смелее смотрел перед собой. – Умер он от того, что слаб здоровьем и телом. Корзинщик убивал себя многие годы, пока очередная порция выпивки его не прикончила.
Толпа возмущенно загалдела, но в этот раз некоторые высказывались и в пользу слов дрессировщика. Начинались споры и даже вспышки агрессии, но Нахиор приказал одному из мамелюков ударить в гонг. Народ постепенно замолчал, ожидая слов капитана.
– Есть ли кто-то, кто может оспорить, что корзинщик Фарид долгие годы страдал во хмелю? – никто не ответил. – Хорошо. Следующий вопрос к обвиняемому. Что ты можешь сказать о том, почему мертвый Фарид восстал и убил плотника Фаруха?
– Ничего, – твердо ответил Калдор. – Почему восстают мертвые мне неведомо. И вы, мастер Нахиор, видели, что мертвяки просыпались еще раньше, в том самом поместье аль-Гази, которое я, к слову, помог вам освободить от проклятия.
– Это правда, – согласился капитан, покачав головой. – В таком случае, вернемся к Фариду. Если то, что ты дал ему не отравлено, то выпей сам, – он махнул рукой и один из стражников вынес на помост тот самый бурдюк.
Калдору развязали руки. Палач стоял рядом и улыбался, закинув топор на плечо. Дрессировщик понял, что все надежды рухнули. Его прикончит либо пойло, либо мамелюк с топором. Парню не хотелось умирать от рук врага. Еще ни один скорпион не казнен черными стражами, не хотелось становиться первым.
Заклинатель ящеров с презрением оглядел собравшихся. Он ухмыльнулся, обнажив крепкие зубы, и приложился к горлышку бурдюка.
Солнце скрылось, принеся в Анвил темноту и желанную прохладу. Стражи зажгли факелы. Некоторые из собравшихся людей, в основном ремесленники и торговцы, принесли с собой лампы и тоже освещали округу. Все ожидали, когда дрессировщик начнет умирать, но парню не становилось плохо. Он стоял с высоко поднятой головой, и не ощущал ничего, кроме возраставшего чувства торжества.
Эфит мрачнел. Мрачнел возможно сильнее, чем родственники погибших, что расположились в первых рядах, надев черные траурные наряды. Варвар заметно скучал, но оставался рядом с ветераном, ожидая дальнейших планов.
Балеан Чернокнижник опирался спиной на пальму в стороне, скрестив руки на груди. Седовласый оказался единственным кто понимал причины живучести Калдора. Он без труда узнал заклинание «очищение», что применяли даже маги новички на отравленную еду и воду. Впрочем, говорить кому-то об этом не спешил. Преследуя личные цели, Чернокнижник не желал впутываться в неприятности. И уж тем более ссориться с сильным волшебником, который, по неизвестной причине, решил спасти дурака, раздающего огрскую отраву жалким деревенщинам.
– И так, – начал Нахиор. – Как все видят, здоровому организму эта жидкость не вредит. Фарид же умер практически сразу. Этот человек, – капитан указал на дрессировщика мечом, – не целенаправленно убил корзинщика, но его действия привели к смерти двоих, – он дал знак одному из стражников и тот ударил в гонг.
Дождавшись, когда звон утихнет, Нахиор поднял руку.
– Слушайте мой приговор! Калдор обязуется выплатить по пятьдесят золотых монет вдовам Фаруха и Фарида. Семьи погибших обязуются отказаться от кровной мести, когда долг будет полностью уплачен. Тебе все ясно?
– Да… – Калдор опустил глаза, с болью в сердце прокручивая в мозгу мысль, что все заработанное в Анвиле придется потерять.
Глава VIII. Глаз Ящера
Караван готовился к убытию. Солнце еще не успело взойти, а мамелюки, активно используя рабов, запрягали верблюдов и пустынных коней, способных выдержать переход через изнуряющие пески. Лошадей не вьючили грузами, они полагались для воинов, охраняющих караван. Верблюдов же нагружали нещадно. Дав животным как следует напиться воды из водоема, рабы взваливали на их спины перемотанные мешки, корзины и тюки с товарами, теплой одеждой, различным снаряжением, едой и водой.
Суета происходила по всему городу. Несколько торговцев, напросившиеся с караваном, отбивались от местных ремесленников, которые с удвоенным упорством пытались сбыть произведенные изделия. Детишки сновали между животными и путались под ногами, за что иногда получали тумаков от какого-нибудь вышедшего из себя стражника.
Несколько мамелюков руководили сбором шатров, что должны отправиться вместе с караваном и согревать стражей на ночных остановках. Рабы, с металлическими ошейниками, собирали навесы и жерди и спешно уносили их к месту убытия каравана.
Нахиор как раз засвидетельствовал передачу платы семьям погибших, хлопнув дрессировщика по плечу, когда тот выложил все заработанные трофеи. Монет у Калдора не хватило, поэтому он отдал практически все имеющиеся у него вещи. Оставив лишь одну единственную дорожную сумку, что бережно приторочил к питомцу.
Это не укрылось от глаз Эфита, направлявшегося к капитану для получения награды за сожжение трупов. Впрочем, к огромному удивлению ветерана, тела сжег Шалилун, которого он застал уже ночью, наблюдающего за догорающими Фаридом и Фарухом. Как удалось орку разжечь такое мощное пламя без дров и источника огня, страж выяснить не смог. Зеленоватый только глупо хихикал и произносил «вжух», «вжух». В конце концов, Эфит махнул рукой и бросил эту бессмысленную затею.
Капитану мамелюков пришлось оставить в Анвиле около десятка стражников. Какая-то маломальская защита городку все же требовалась, к тому же Нахиор теперь являлся номинальным хозяином местных земель, потому героям предложили не просто следовать с караваном в Муфтарак, но получить небольшую плату за его охранение, а также бесплатных верблюдов во временное пользование.
Каждый преследовал собственные цели, но все они сходились на Муфтараке.
Эразм следовал наставлениям давнего друга Саида ар-Рашида, который наказывал найти столяра и передать ему новости о таинственном артефакте, которым когда-то завладел Ахмад аль-Гази. Особой информации узнать не удалось, но волшебник не сомневался, что Калдор и Эфит что-то скрывают.
Ослябя шел по пути, начертанном Эсмей. Он решил, что должен избавить Шахриет от таившегося в ней зла, ну и охранять ворчливого дедушку, который казался неприятным и злым, но на самом деле был очень даже добрым. К тому же, лорд Пифарей принялся учить его, деревенского простака, магии и грамоте, а ради такого точно стоит прогуляться до Муфтарака.
Варвар стремился добыть заветную голову дракона, что должна возвести его в вожди племени железнобоких. Для этого выполнял условия договора, что заключил с ветераном стражи вольного города.
Эфит осторожно следил за Калдором, который, по его мнению, завладел бесценным артефактом, а заодно раздражал клептоманией и наличием мощного зубастого ящера. В тоже время, ветеран помнил про сожженное здание гильдии и умерщвление куратора, имевшего связи на самом верху.
Что до Калдора, то он выполнил задание атамана и теперь спешил передать артефакт или информацию о нем скорпионам, которые должны атаковать караван. Ну, а в случае неудачи этого замысла – направиться прямиком в Муфтарак и отыскать заклинателя огня. На душе дрессировщика хоть и скребли кошки из-за пустых кошелей и дорожных сум, но сердце согревала карта сокровищ. Место, отмеченное на ней, находилось не так далеко от маршрута, которым планировал следовать Нахиор, а потому заклинатель ящеров не оставлял надежд восполнить утерянное.
А Шалилун… возможно, Шалилун сам не знал зачем ввязался во все это. Частенько на ломаном всеобщем языке зеленоватый упоминал об охоте на нежить. Дальнейшие события показали, что эта цель для орка значила не больше старухи Адаль, которую он все же не забыл посетить в последнюю ночь перед убытием. Впрочем, обо всем по порядку.
Солнце взошло в зенит. Ни одной тучки или облака на кристально чистом небе. Ничто не спасало от палящих лучей. От песка также исходила неимоверная жара.
Варвар покачивался на верблюде, спрятав лицо под серый толстый платок. Он обливался потом и постоянно прикладывался к бурдюку с водой. На побывке в Анвиле или путешествуя через Ошиосс, северянин практически не испытывал прелестей открытых пустынь, где в почве полностью отсутствовала влага. Всю жизнь он провел в Но́рдваре, морозной и безжалостной земле.
Большая часть Нордвара – снежные пустоши, кишащие страшными тварями. Люди, которых в Таморе называли северянами, населяли южную часть этой суровой местности, расселившись вдоль морского побережья. Промышляли они в основном рыболовством, охотой и грабежом, осуществляя налеты на соседей. Часто случались военные столкновения с орками, которые обитали в горах в северном Нордваре и тоже объединялись по племенному принципу.
Таморская Империя никогда не покоряла варварские поселения северян, а потому о них мало что известно. Еще меньше известно об орках, чьи земли отмечались на картах пустым полем. Более того – имперские ученые считали, что тратить ресурсы на изучение примитивных, по их мнению, цивилизаций неприемлемо.
Нордварцы, как себя называли жители снежных земель, жили короткую и тяжелую жизнь. Суровые условия существования сказывались на здоровье, а довершали дело постоянные стычки с орками, хищниками и другими людьми, как имперцами, так и местными. В последние годы Тамор с трудом удерживал северные рубежи, которые так и норовили получить независимость. Империя уже не могла содержать многочисленные гарнизоны в отдаленном районе, а набеги нордварцев только усиливались.
Сейчас железнобокий с трудом удерживался в седле невозмутимого верблюда, который безразлично поглядывал по сторонам, жуя зловонный комок, состоящий из пищеварительного сока, слюны и остатками многократно пережёванной еды. Он мечтал вновь оказаться на леденеющих просторах родного Хья́льсланда, земель, которыми владели Железнобокие.
Орк тоже чувствовал себя отвратительно. Зеленоватый сразу сбросил кольчугу, по скудоумию оставшись голым по пояс. Солнце быстро указало на ошибки, наградив зеленеющую кожу ожогами. Здоровяк завернулся в коричневый халат, оставив только глаза и, видимо, молился, бормоча что-то на родном языке.
Калдор и Эфит, привыкшие к пустынным переходам, чувствовали себя неплохо. Волшебник, наложивший на себя заклинание «защита от непогоды», дремал, укачиваемый мерным верблюжьим шагом. А вот Ослябе тоже приходилось худо. Паломник, облаченный в кольчугу и шлем, обливался потом и тяжело дышал, но стойко терпел погодные лишения.
Опрокинув на себя немного воды из бурдюка, парень смочил грудь в надежде освежиться, но жидкость впиталась в стеганку, так и не добравшись до кожи. С натянутой улыбкой он посмотрел на Шахриет, которая держала своего верблюда рядом с паломником. Поняв, что девушка дремлет, Ослябя поспешил к Эразму. Волшебник шел немного впереди.
– Милорд… – тихонько начал парень. – Милорд…
– Надеюсь, что ты при смерти, – недовольно пробурчал волшебник. – Иначе не понимаю, почему ты решил прервать мой сон, когда я велел тебе не тревожить меня до привала.
– Да я эт… ну, письмо нашел, стало быть.
– Я тебе что сказал про «стало быть»?! – брюзгливый открыл глаза и грозно посмотрел на собеседника.
– Забыл… уж очень жара душит, милорд… – паломник улыбался сквозь силу, ища в разговоре возможность отвлечься. – В Прудах, конечно, тоже бывало всякое. Вот помню как-то на сенокосе жарища разыгралась – жуть. Так мне мамка целую крынку молока с собой дала. Ну, вот я значится кошу, а ее в тенек под куст…
– Мамку?
– Что? – Ослябя осекся и задумался. – Да не, крынку же…
– Останови историю о прокисшем молоке! – Эразм повысил голос. – Что там у тебя за письмо?
– Из пещеры… – парень вытащил из дорожного мешка свиток и передал собеседнику.
Волшебник сурово посмотрел на сломанную печать.
– Ну? Прочел?
– Да… – паломник виновато опустил взгляд.
– Почему раньше не сказал?
– Так ведь Видли… расстроился я.
Эразм усмехнулся и развернул послание ордена Рыцарей Меча.
Великий Магистр, смиренно докладываю, что предатель Нахиор обнаружен. Он вступил в братство наемников, называемых мамелюками, где сумел добиться некоего влияния и теперь руководит одним из отрядов.
Уверен, что аббат давно знал про Нахиора, но почему-то тянул с докладом. Не думаю, что ему можно доверять. Сообщаю на Ваше решение и жду дальнейших указаний.
Да хранит Вас Эсмей!
Брат Хелбрехт
–Хм… – волшебник задумался, свернув свиток.
– Так это выходит, что Нахиор тоже Эсмей служит? – парень прервал его рассуждения.
– Ты татуировку видел? Хараме он поклоняется. Госпоже похоти, праздности и говорящей нежити. Но хотя бы, на наше счастье, Нахиор не славит Мёртера, братца Похотливой Принцессы, – Брюзгливый нахмурил брови и взялся за вожжи. – Пора пообщаться с нашим нанимателем. А про молоко кислое вон, – лорд качнул головой в сторону Шахриет, – девице поведай.
– Ничего оно не кислое! – пробурчал Ослябя, провожая старика глазами. – Молоко как раз свежее осталось, хоть и нагрелось как на печи!
Около сотни верблюдов и полсотни низкорослых пустынных лошадей усеивали горячий песок множеством ямок, оставляемых копытами. Рабы шли пешком, постоянно подгоняемые хлыстами мамелюков, что ездили вдоль колонны невольников. Их вели в начале каравана, чтобы не отставали. Металлические ошейники в этот раз оказались свободными и не соединялись друг с другом ни цепью, ни веревками. Охранники не хотели задерживаться, тратя время на отсоединение очередного умершего от общей массы.
Ступни бедняк покрывали обмотки из старых тряпок, которые Нахиор распорядился выдать перед отбытием. Выдали им также дешевые плащи, пропитанные потом и кровью тех, кому ранее так же выпала доля следовать на невольничий рынок Муфтарака. Некоторые, впрочем, не выглядели как оборванцы, а шли в сапогах, завернувшись в дорожные халаты, но таких оказалось всего несколько человек.
Две сотни пленников, приобретенных Басимом как законно, так и нет, с трудом волочили ноги под изнуряющим солнцем, получая удары хлыста за любое неверное движение. Многие из них никогда не доберутся даже до границы Сулифского Халифата. Их тела сгинут в песках, раздираемые стервятниками, а кости, выбеленные беспощадным солнцем, украсят караванную тропу, указывая погонщикам и торговцам верный путь.
Капитан мамелюков, поручив героям следовать в арьергарде, охраняя «хвост» каравана, сам вел пустынного коня первым в колонне, пристально всматриваясь вдаль.
– Ты смотришь только вперед, капитан, – Эразм приблизился почти вплотную. – А стоит глядеть по сторонам.
– Что ты имеешь ввиду, колдун? – Нахиор опустил край платка, закрывавшего лицо.
– За нами следят от самого Анвила. Два всадника. Сначала я подумал, что это твои люди, но, – волшебник поднял взгляд на ворона, что кружил над караваном, – смог разглядеть их одежды. Они не носят черное. Цвет песчаный.
– Пустынные скорпионы… – мамелюк понизил голос. – К ночи мы доберемся до Глаза Ящера – это один из оазисов в анвильских землях. Нападения можно пока не ждать. Скорпионы атакуют чаще по ночам и почти всегда в открытых песках.
– Тогда мы будем готовы, – Брюзгливый покачал головой. – Я буду следить за округой, но караван сильно растянулся, в случае нападения на головную часть, мы можем и не успеть.
– Мои воины справятся, – мамелюк равнодушно зевнул.
– Скажи, мастер Нахиор, – после небольшой паузы продолжил Эразм, – откуда ты родом?
– Из Ашахита.
– А бывал или ты в Королевстве Эриндан или Таморе?
Капитан вздрогнул от неожиданного вопроса, но тут же взял себя в руки.
– Нет.
– Видится в твоей манере держаться в седле что-то рыцарское. Не знаю, как это объяснить, но я участвовал во многих походах и битвах, часто посещал турниры, – волшебник хитрил. Конечно, он не обращал внимания на такие бесполезные для него вещи. – Если надеть на тебя, к примеру, стальной нагрудник, на голову шлем с забралом, а в руки сунуть какой-нибудь треугольный щит и длинное копье, так не отличил бы от рыцаря.
– В доспехе любой рыцарь.
– Хех, – лорд Пифарей улыбнулся. – Нет, Нахиор, – он пристально посмотрел на собеседника. – Ослябю, Эфита этого или даже северянина наряди в железо, так рыцаря в них даже нищая голодная проститутка не признает.
Эразм отвел верблюда в сторону, направившись в конец каравана. Он усмехался, поняв, что написанное в письме действительно правда. Капитан мамелюков проводил старика взглядом, полным смятения. Съежившись в седле, Нахиор боролся с нахлынувшими картинами прошлого, что мелькали в сознании жгущими всполохами.
Как и обещал Нахиор, по темноте первые верблюды подошли к оазису. Таморские ученые ошибочно считали, что Глаз Ящера получил название из-за необычной активности маленьких ящериц, что обитали вокруг оазиса, но на самом деле все оказалось куда поэтичнее.
Озеро, питавшееся из подземных источников, расположилось среди высоких дюн, которые образовывали форму глаза рептилии. Посреди воды имелся небольшой кусок суши с кустарником, похожий на зрачок, если смотреть на озеро с высоты песчаного холма. Согласно легенде, что передавали через поколения жители Анвила, именно в этом месте умер последний дракон. Его тело занесло песками, лишь одно око, продолжавшее смотреть в небо, оставалось на поверхности.
Сам Шеннаитх прокладывавший тогда торговый путь по пустыне, восхитился красотой могучего глаза, что вот-вот пропадет в песках. Тогда Мудрый Уравнитель превратил драконье око в оазис, чтобы каждый путешественник, после изнуряющего перехода по пустыне, мог насладиться прохладой и вспомнить величественных ящеров, что когда-то наводили ужас на род людской.
Животные и люди из каравана полностью заполнили местность вокруг оазиса. Нахиор выставил на дюнах наблюдательные посты и распорядился, чтобы возвели его собственный шатер. Приключенцы смогли найти местечко рядом с водой и разбили палатки. Все тут же отправились спать, кроме Эразма и его «детишек», которых он обучал грамоте. Но, в конце концов, отдыхать нужно и волшебникам, а потому Брюзгливый засопел, сидя у костра, прислонившись к стволу финиковой пальмы.
Лорд Пифарей проснулся внутри палатки.
– Спи-и-и-и-шь, – каркнул ворон, сидя на одной из жердей у выхода. – Вре-е-е-мя! – птица наклонила голову. – Помре-е-е-шь.
– Можешь не притворяться, – ответил волшебник отвернувшись.
– Хорошо – голос ворона изменился. – Я думал, что ты ищешь способ продлить бренные дни, а ты возишься с деревенским дураком и блаженной девицей, – исчезли каркающие звуки, птица говорила, словно человек.
– П-ф-ф, – Эразм фыркнул. – Странно, что тебя это не радует. Ты же ждешь не дождешься, когда моя душа оставит бренное тело.
– Ну-у-у-у… – ворон наклонил голову в другую сторону. – Сначала я тоже так подумал. Но, все же, сколько мы прошли с тобой рука об крыло… Сколько смертей повидали. Нет. Я к тебе прикипел, старый ты дурень.
– Тогда подбери сопли, – Брюзгливый приподнялся и с трудом начал протискиваться наружу. – Помирать я еще не собираюсь. Обойдешься.
– Ка-а-а-р, – птица выскользнула наружу и принялась кружить над лагерем.
Заметив орка, плескавшегося в воде, ворон спланировал и клюнул его в макушку. Зеленоватый взвизгнул и принялся гневно махать руками. Казалось, черная птица улетела, но пернатый только выжидал удобного случая, чтобы снова клюнуть Шалилуна.
– Ха-ха-ха. А эта мерзкая каркающая тварюга похоже издевается над орком, – довольный Эфит заваривал чай, сидя у костра.
– Шалилун с легкостью раздавит ее зажав в кулаке, – железнобокий лежал под импровизированным навесом из плаща и нескольких жердей.
Поймать птицу зеленоватому так и не удалось. Ворон решил, что интереснее докучать верблюдам, а потому ретировался.
Ослябя, Шахриет и Калдор тоже решили ополоснуться. Дрессировщик и паломник соорудили ширму, которую установили на небольшой глубине, позволив девушке совершить омовение. А после сами разделись донага и плескались в прохладной водице. Ящер ожидал хозяина на берегу. Динозавр все время ходил с притороченной дорожной сумкой, что ужасно раздражало Эфита, планирующего в эту сумку заглянуть.
Рядом с палаткой Эразм увидел синий шатер, который возник за то время, пока он спал. У входа стояли двое мужчин в стальных нагрудниках. Волшебник сразу понял, кто пожаловал. С трех сторон шатра красовалась эмблема торговой гильдии Раскоса. Золотая буква «R» на белом фоне, перекрещенная двумя мечами и стрелой посередине.
– О, сосед! – добродушно воскликнул коротышка, вышедший наружу. В руках он держал кубок, инкрустированный драгоценными камнями. – Позвольте представиться, милорд. Мое имя Беннито Дайсон. К вашим услугам.
Этот рыжеволосый мужчина оказался совершенно детского ростика. Карлик, с добродушным взглядом, но уродливым лицом. У него был скошенный подбородок, глаза находились на разной высоте, а нос настолько приплюснутый, что невозможно разглядеть ноздри. Но каждый его палец украшал перстень с драгоценным камнем. На толстой шее висела широкая золотая цепочка, а зеленый кафтан, расшитый серебряной нитью, сидел безупречно. Все это несомненно демонстрировало богатство владельца, но вместе с тем и его дурной вкус.
Волшебник хотел проигнорировать назойливого соседа, ведь завтрак, приготовленный Ослябей, ждал у палатки, рядом с остывающими углями.
– Да-да, – Брюзгливый покачал головой, – лорд Эразм Деций Нарст Пифарей.
– О, я знаю кто вы, милорд, – карлик улыбался. – Хотите вина? – он хлопнул в ладоши и один из охранников тут же подал еще один кубок.
– Благодарю, – ошарашенный волшебник принял напиток.
– Ну что вы, сущие пустяки. Позвольте, я предложу вам более изысканные кушанья, чем те, что оставили вам ваши уважаемые друзья. – Торговец приглашал в шатер, и Эразм согласился.
Внутри пол застилали синие ковры, расписанные золотыми узорами в виде цветов и деревьев. Стенки и потолок украшали голубые и белые бархатные ткани, свисавшие словно шторы. В центре располагался круглый стол, заваленный свитками и мешочками с монетами. Возле него стояли три резных пошарканных кресла с обломанными ручками. Среди роскошества они выглядели нелепо, но, казалось, хозяина это не смущало. В углу находился буфет с расставленными на нем яствами, там же небольшой диван и стол с кувшином и кубками.
Волшебник медленно направился к дивану. Он с трудом держался прямо. Боли в спине оказались особенно мучительными после сна в тесной палатке на холодном песке. Длинная спица будто бы пронзала от поясницы до коленей, реагируя ударом на каждый шаг. Лорд пожалел, что забыл прихватить трость. Но, не смотря на сковывающую тело и рассудок боль, Брюзгливый заметил на столе карту с отмеченными на ней местами. Один из крестиков казался не так далеко от Слезы Харамы, оазиса, который еще предстояло посетить.
Когда Эразм устроился на диване, перед его глазами возник портрет короля Эриндана Георга VI, прозванного в народе Дураком. Его Величество и впрямь жил не в трезвой памяти. О нем ходили разные ужасные слухи, нередко являвшиеся правдой, вроде тайного поклонения Хараме.
Брюзгливому, при посещении Эриндана, уже отделившегося от Империи, запомнился один случай, когда Дурак собрал нескольких уважаемых волшебников на торжественном приеме. В приглашении значилось, что король намеревается создать аналог гильдии Магов Тамора, но, когда все собрались, вместо приветствия осушил одним махом кубок вина, после принял от камергера свиток с речью и, приложив его к глазу, пару десятков минут пялился через него на собравшихся. Безобразие прекратил лорд-командующий армией Эриндана, по совместительству являвшийся главой Совета Лордов, который и управлял страной.
– Вижу, что почитаете одного из самых запоминающихся королей, – Эразм усмехнулся.
– Что? – карлик вопросительно уставился на волшебника. – А. Вы об этом, – он улыбнулся и бросил взгляд на портрет, где Георг изображен в рыцарском нагруднике. – Это скорее политическое почтение, мой друг.
– Хм. Надо же. И снова незнакомец называет меня другом. В последний раз ему требовалось удовлетворить собственные корыстные интересы. Хотя, – Эразм снова усмехнулся. – Чего же еще ждать от торговца гильдии.
Карлик продолжал держать на лице заискивающую улыбку, но Брюзгливый смотрел в глаза. Мало кому удавалось обмануть его взглядом.
– На самом деле, милорд, я бы хотел сделать вам взаимовыгодное предложение, которое несло бы плюсы нам обоим.
– О! – Эразм хлопнул в ладоши. – Тоже самое говорил и тот тип. Хотя я не ощутил для себя никакой выгоды. Для остальных участников этого сомнительного предприятия выгода также под вопросом. Разве что Ослябя меч приобрел.
– Э-э-э… – карлик смутился. – Это тот странный молодой человек в кольчуге, похожий на крестьянина?
– Неважно, – волшебник махнул рукой. – Давайте уже, по существу.
– Вы же понимаете, что человеку моего… к-хм… происхождения, – Беннито заметно скривил и без того перекошенное лицо. – Сложно нажить состояние и более того, стать какой-то значимой фигурой.
– Да, я в курсе. Карлики обычно выступают в цирке, зачастую содержатся хуже зверей. Или состоят при дворах шутами, где на потеху публики калечатся и унижаются, – Эразм холодно смотрел на собеседника.
– Ха! – Беннито казалось не смутился. – Все так. Вступление в торговую гильдию Раскоса стоило неимоверных усилий и еще больше золота. Чтобы добиться в ней значимого положения, также требуется вложить неопределенные силы и средства. Для этого я отправился в Сулифу. О, Сулифа! – глаза карлика заблестели. – Этот мистический край песков и обмана, оторванный от цивилизации. Поистине, загадочный мир, наполненный неизведанной магией…
– Чаще всего запрещенной, – прервал волшебник, громко отхлебнув из кубка.
– Ну, запрещена она в основном в срединных землях, так называемой центральной цивилизацией…
– Ага. А также в северных и южных: в Ошиоссе и Ашахите, например.
– Хех, – хитрая улыбка возникла на лице Беннито. – Все так, мой друг. Но не ради этих ли запрещенных знаний вы идете с караваном в Муфтарак?
– Я планирую посетить таморскую диаспору. Но вас это не касается.
– А, вы верно о мятежниках, что, около тридцати лет назад, бежали из Империи после неудачной попытки свержения императора Викториана?
Брюзгливый промолчал, поедая сочное куриное мясо, залитое кислым соусом и приправленное черным перцем.
– Я ищу различные магические вещи. Как вы понимаете, только продажа артефактов может возвысить меня в гильдии, – продолжал карлик, прохаживаясь по шатру, держа руки за спиной. – Меня не интересует их ценность, я готов купить любую безделушку. Например, вроде той, что отпугивает крыс. Немного красивых слов, возможно красочная история, и она стоит уже целое состояние. Именно умение преподнести товар движет торговлю, а не его полезность для покупателя.
– У меня нет магических вещей, – Эразм пожал плечами. – Но, если хотите, могу заставить ваш кубок светиться. Чем не магический предмет? Если сможете втюхать его какому-нибудь простофиле за пару часов и убраться подальше, то заработаете и даже сохраните голову.
– Хе-хе, – Беннито неестественно посмеялся. – Для сохранения головы у меня есть парочка ландскнехтов. Вы наблюдали их снаружи. Но обман – это не тот путь, которым я планирую восходить на вершину.
– Тогда не понимаю, к чему весь этот разговор.
– Все предметы, которые таят в себе магию, я готов у вас приобрести за бо́льшую стоимость, чем местные торговцы.
– Хорошо, если у меня появится волшебная безделушка, то отправлю Ослябю принести ее вам. Кстати, пойдете вместе с караваном?
– Нет. Но, поверьте, я вас отыщу, – Беннито снова хитро улыбнулся и подошел к столу, чтобы подлить вина в кубок лорда Пифарей. – Кстати говоря, если отыщите что-то действительно стоящее, то я не поскуплюсь. Вы, насколько я могу судить, очень опасный и недооцененный маг, милорд. Уверен, что именно таким людям под силу добраться до самых изысканных вещей. Я хочу стать первым в вашем списке, кому вы будете готовы эти вещи выгодно продать.
– Считайте, что мы договорились, – Эразм уже откровенно заскучал и насытился.
– Еще одно, – Карлик учтиво подвинул поближе к магу серебряное блюдо с водой, чтобы тот омыл руки. – Вы должны знать, что в Эль-Эментале сейчас неспокойно. Туда прибыл Великий Магистр ордена Рыцарей Меча, а с ним свита в три сотни отборных бойцов. На окраине города возводят шатры, а хозяева арендных домов изгнали прошлых жильцов раньше срока. Что-то затевается. Поэтому будьте осторожны, я возлагаю на вашу помощь большие надежды.
Волшебник тяжело вздохнул и пожал протянутую маленькую ручонку. Казалось, что для этого крохотного человечка сам факт какого-либо договора со знатной личностью, да еще и обладающей глубокими знаниями о магии, доставлял массу удовольствия и удовлетворенности. Эразм не придал ему особого значения и, возможно, этим ошибся.
Как бы то ни было, остаток дня прошел спокойно. Ослябя и Шахриет корпели над книгой, под строгим руководством требовательного лорда Пифарй. Эфит и Варвар до вечера просидели в тени, обсуждая дальнейшие планы. Шалилун болтался без дела. А Калдор изучал карту, добытую в поместье аль-Гази, прикидывая насколько далеко отмеченное место от маршрута.