Философия приключений. Сборник рассказов

День 8: Загреб

Выполнив практически за неделю план-минимум, за исключением разве что посещения островов, я загорелся идеей фикс, которая зародилась в моей голове два дня назад по дороге в Меткович. И вот теперь я созрел, чтобы ее воплотить в действительность. Еще в прошлом году, будучи в Истрии, я собирался съездить в Загреб (Zagreb). Тогда это у меня не вышло. На сей раз я замышлял не только увидеть столицу Хорватии, но и добраться до Илока (Ilok), расположенного на живописном берегу Дуная в самой восточной точке Славонии на границе с сербской Воеводиной. Иными словами, если за единицу длины принять расстояние от Трогира до Дубровника, я задумал преодолеть три таких дистанции и то с учетом, что это будет только в одну сторону.

Путь предстоял неблизкий. До одного лишь Загреба предстояло ехать около восьми часов. Поэтому сначала требовалось основательно подкрепиться. Проходя мимо стендов с информацией для отдыхающих, я просмотрел цены на экскурсию на острова Корнаты и пришел к выводу, что наиболее подходящим вариантом для меня была бы поездка с немецкой группой. К моему счастью, рядом со стендом стояла белокурая с короткой стрижкой девушка-хорватка, являющаяся представителем немецкой группы и прекрасно говорившая на нескольких языках, в том числе английском, на котором мы с ней и общались. Оливера, так звали мою собеседницу, сказала, что не видит препятствий, если я надумаю присоединиться к немецкой группе и отправлюсь с ними в четверг на экскурсию. Главное, оплатить ее вовремя, что я и собирался сделать сразу по возвращению из Славонии. Но, поразмыслив во время завтрака, я пришел к выводу, что лучше всего приобрести билеты заранее, чтобы затем не тратить понапрасну время на поиск Оливеры.

Итак, взяв необходимую сумму (300 кун), я еще раз подошел к Оливере, которая что-то писала в своем маленьком блокнотике сидя в кресле. Увидев меня, она заулыбалась, попросив немного подождать, пока не закончит. Оплатив экскурсию и получив подробный инструктаж, а также билет, я поделился с ней планами на будущее. Узнав их, она очень оживилась, поскольку в ряде городов, которые я намеревался посетить, она мечтала побывать сама. Напоследок она настоятельно порекомендовала мне заглянуть в Вараждин (Varaždin), самый красивый и интересный, по ее мнению, город.

В девять я уже стоял на остановке и первый проходящий автобус довез меня до Шибеника, где я пересел в другой, следовавший до Загреба. Поездка оказалась не очень утомительной только потому, что я жаждал приключений и с интересом рассматривал проносящиеся за окном города, села, сменяющие друг друга пейзажи, постепенно переходящие от морского побережья в горы и далее в равнину, столь схожую с родным Подмосковьем. Легче было бы прочертить пальцем по карте, чем описать свое автобусное турне. Неизгладимое впечатление произвел на меня горный массив Велебит (Velebit), разбросанные по долине одинокие горы со скалисто-мелованными склонами, огромные камни-валуны на полях да маленькие замки-усадьбы, частично скрытые лесом, на подступах к Загребу.

В столицу Хорватии прибыли около пяти вечера, но еще минут тридцать кружили по улицам города, вливаясь из одного потока в другой, пока не достигли автовокзала. Здесь со мной случился конфуз. Я умудрился оставить в автобусе свою бейсболку и спохватился лишь тогда, когда автобус уже ушел. Но я все же оббежал территорию автовокзала и обнаружил его на другом перроне. Увидев меня, кондуктор улыбнулся и кивнул, указав на вещи, сложенные на переднем сиденье, среди которых я узнал свой головной убор. Следующим испытанием стало известие о том, что на Илок автобусов нет. Приложив не дюжие способности, я все же нашел таковой, правда, идущий в 1:15 ночи и только до Осиека (Osijek).

Чтобы не терять время зря и все обдумать в спокойной обстановке, я отправился гулять по Загребу. Когда еще ехал в автобусе, я обратил внимание на сдвоенные купола кафедрального собора, приметив его местоположение. Теперь я намеревался добраться туда пешком и, желательно, пока не сядет солнце, так как стрелки часов приближались к шести вечера. Пройдя под железнодорожным мостом и выйдя к остановке, я окликнул очень привлекательную, даже сказал бы сексапильную, темноволосую хорватку в короткой юбочке с просьбой указать мне дорогу в центр города. Она тут же назвала мне номер трамвая, но я ответил, что собираюсь дойти туда пешком. Она, глянув на меня с сомнением, покачала головой, сказав, что это очень далеко и лучше все-таки ехать на трамвае, хотя дорогу, как смогла, объяснила. Наивная, она ведь не знала, что такие расстояния мне только в радость.

Должен признать, что хорватка оказалась права. И мне пришлось достаточно поблудить, пока я не стал немного ориентироваться, а ведь у меня с собой была карта города, но об этом я вспомнил, лишь когда вернулся в отель. Казалось, чего проще, спроси, где находится «стари град», и дело в шляпе. Но недаром говорят, что «хорошая мысля приходит опосля». А пока я бороздил улицы Загреба в поисках кафедрального собора. Попавшаяся навстречу согбенная, кривоногая, вся в черном бабулька очень обрадовалась, что я русский и долго не могла поверить в это. Да и неплохо понимала то, что я ей говорил, а также вызвалась показать «церкву», проводив меня до угла дома и махнув в нужном направлении рукой. Однако, пройдя вперед, я все-таки поинтересовался у проходившей мимо девчушки, правильно ли иду? Та задумалась, затем решительно развернулась и повела в обратную сторону. Но мы вышли совершенно к другой церкви, о чем я ей и сказал. Тогда она подошла к стоявшей рядом группе сверстников и обратилась к своей подруге. В разговоре послышались знакомые слова «центар», «кафедрал», «церква», я тут же радостно закивал головой, давая понять, что именно это и ищу. Ее подружка оказалась более бойкой и, узнав, что я владею английским, принялась в красках объяснять дорогу.

Больше я не путался и, пройдя пару кварталов, очутился на площади бана Иосипа Елачича (Trg. bana Jelačica), государственного деятеля и полководца, который в 1848 году отменил крепостное право и объединил разрозненные до того времени хорватские провинции. А вот почему хорваты говорят «бан», а не «пан», не знаю. Свернув вправо, я увидел силуэт кафедрального собора и направился к нему. То, что явилось моему взору, было просто ошеломляющим, напомнив фотографию аналогичного собора в Барселоне. Кафедральный неоготический собор Вознесения Марии и Св. Стефана, строительство которого относится к XIII—XIX векам, является крупнейшим в Хорватии, его высота составляет 105 метров, причем правая башня выше левой лишь на один метр. В сам собор я заходить не стал, там шла служба, только немного постоял на входе и послушал песнопения. Обойдя вокруг собора, я вдоволь налюбовался его неоготическим фасадом с остроконечными башенками, которые своей ребристой формой в основании создавали впечатление устремленности ввысь, в небо. На стене одной из апсид было выполнено мозаичное изображение священнослужителя, стоящего в полный рост на фоне окна, чуть занавешенного темно-синими шторами. Позже, просматривая литературу по Хорватии, я узнал, что на территории храма хоронили высших иерархов церкви и хорватскую знать. Но, скорее всего, это был портрет местночтимого святого Степинача.

В центре «соборной» площади находится колонна с позолоченной статуей Девы Марии в окружении четырех ангелов, которая удачно вписывается в окружающий архитектурный ансамбль зданий. Немного пройдясь по старой части города, я обнаружил пешеходную зону с булыжной мостовой, на которую и свернул. Пройдя вперед, мое внимание привлекла экспозиция уменьшенных копий памятников архитектуры Загреба, выставленная в витрине одного из магазинчиков, в частности копия церкви Св. Марка с характерным рисунком на одной из сторон крыши в виде двух гербов: города Загреба и объединенного княжества Хорватии, Далмации и Славонии. Попытался опросить прохожих, где же находится эта «церква», но они не понимали меня, думая, что я хочу купить эту безделушку, поэтому говорили в ответ, что магазин уже закрыт. Наконец, один из хорватов, гулявший с женой и маленьким ребенком, объяснил, как туда добраться, сделав акцент на поиске какого-то каменного сооружения, которое я, не разобравшись, принял за мост. И, восприняв это в буквальном смысле, всю дорогу смотрел по сторонам в надежде увидеть таковой, но по пути попадались только маленькие кафе да ресторанчики.

Возле бронзовой фигуры Св. Георгия, одного из святых покровителей Загреба, сидящего верхом на коне, я остановился. Дорога здесь разветвлялась. Один из ее рукавов, огибая памятник, уходил как бы в обратную сторону и терялся под аркой. Понаблюдав за потоком прохожих и придя к выводу, что большая их часть сворачивает именно туда, я устремился вслед за ними. Оказавшись под аркой, я увидел иконы, которые были украшены лентами и гирляндами цветов, и стоящих подле молящихся. Впоследствии я узнал, что это была не просто арка, а единственные сохранившиеся в городе средневековые Каменные врата (я-то искал мост). Согласно легенде, пожар 1731 года, уничтоживший все деревянные детали ворот, пощадил лишь икону Богоматери. В ознаменовании этого чуда в 1760 году в воротах была построена часовня, где по сей день и находится эта чудотворная святыня.

Дорога, поворачивая под прямым углом вправо, вывела меня на довольно безлюдную улицу. Но я ни минуты не колебался и, пройдя квартал, оказался на площади перед церковью Св. Марка. Черепичная крыша с орнаментом гербов выглядела очень нарядно, но к самому зданию я подходить не стал, ибо по периметру площади стояли люди, державшие в руках плакаты, на которых можно было прочитать: «ZASTO!?» Там же стояла полиция. Метрах в двухстах от площади я заметил возвышающуюся над зданиями башенку с силуэтами людей и, предположив, что это смотровая площадка, устремился к ней, сильно сомневаясь, что меня туда пустят, так как шел уже девятый час вечера.

Башня-музей Лотршчак (Lotrscak), являющаяся частью оборонительной системы города XVIII века, оказалась открытой. Поднявшись по винтовой лестнице, я оказался на смотровой площадке, с которой смог осмотреть город, залитый золотом в лучах заходящего солнца. В Нижнем городе (Загреб разделен на Нижний и Верхний город) я заприметил характерное здание желтого цвета, предположив, что это именно то, которое изображено на фотографии в путеводителе и откуда открывается прекрасный вид на город с башнями кафедрального собора.

Запомнив дорогу, я поспешил обратно, а затем, выйдя к фуникулеру, функционирующему с 1889 года, воспользовался им, будучи единственным пассажиром, и спустился в Нижний город с целью отыскать желтое здание, виденное с высоты башни Лотршчак. Но сверху смотреть всегда легче, тем не менее, чуть помыкавшись, я все же точно вышел «к цели». Передо мной во всей красе предстали Хорватский национальный театр, построенный в 1895 году, и Музей искусств и ремесел 1898 года, расположенный от него западнее. И хотя это было не то место, которое я искал, но оно стоило того, чтобы присесть на скамеечку и в тиши, насколько это позволял вечерний город, созерцать окрестности.

Немного прогулявшись, я очутился в городском парке с деревянной площадкой-сценой и резными столбами с фонариками. Парк был полон молодежи, которая, разбившись на парочки, оккупировала практически все скамейки, обнимаясь и милуясь. Наблюдая за их весельем, я прикидывал, что мне делать дальше. В том, что доберусь до Илока, я не сомневался. Неувязка с расписанием меня также мало смущала, поскольку из Осиека туда должны были ходить автобусы. Поэтому для меня исходной точкой был час отправления автобуса на Осиек, а до этого следовало как-то скоротать время и обязательно поужинать.

Возвратившись в Верхний город и выбрав одно из кафе в непосредственной близости от кафедрального собора, я расположился за столиком на открытой террасе лицом к собору и предался чревоугодию, заказав себе куриный суп с вермишелью, большую пиццу и бокал пива. Вместе с тарелкой супа принесли и маленький светильник, который тут же зажгли, создав атмосферу уюта. Пока ел, стемнело. Расплатившись, я прогулялся по прилегающей площади и взглянул на подсветку собора. Затем вышел к площади бана Елачича, по пути экспериментируя с возможностями своего фотоаппарата (забегая вперед, скажу, что ночные снимки получились удачные).

Шел одиннадцатый час ночи, хотелось спать, но до отправления автобуса оставалось еще три часа. Единственным способом «убить» время была прогулка по ночным улицам, которые к этому времени заметно опустели. Даже в McDonald’s, находящимся в нескольких шагах от центра, было безлюдно. Ночная прохлада вкупе с плотным ужином взбодрили меня. Шагая, я весело напевал различные мотивчики. Страшно не было. Наоборот, я чувствовал себя так, словно был у себя дома. Пару раз я корректировал направление движения, в основном идя по наитию и не забывая глазеть по сторонам, пока не вышел к железной дороге. Я вспомнил, что здесь уже проезжал на автобусе и слева в паре кварталах от меня должен находиться автовокзал, а справа, если не изменяла мне память, железнодорожная станция. До отправки автобуса оставалось еще два часа, идти на автовокзал желания не было, поэтому, уточнив направление, я прогулялся вдоль железнодорожного полотна и вскоре очутился у здания железнодорожного вокзала. Зайдя внутрь, я поинтересовался маршрутами движения и расписанием поездов, а также ценами на билеты. При желании можно было уехать в Сплит на ночном поезде, к тому же стоимость билета была соизмерима проезду в автобусе. Но у меня были другие планы.

Потолкавшись на вокзале, я снова вышел на улицу и… увидел то место, сотню раз виденное мной на фотографиях, которое я так долго искал. Уж никак не думал, что конный памятник Кралю Томиславу (краль – правитель, коронованный Папой), первому хорватскому королю, расположен напротив железнодорожного вокзала. Позади него находилась одноименная площадь с цветниками и пешеходной зоной, куда я спустился по ступенькам и, гуляя, добрался до ограничивающего площадь с юга Павильона наук и искусств, а затем, обойдя его и свернув направо, направился в сторону автовокзала.

Пересекая проезжую часть, я неоднократно обращал внимание на ящички странного вида, прикрепленные к светофору, на лицевой части которых была изображена ладонь и размещалась кнопка. Оглядевшись по сторонам, я нажал ее и очень удивился, когда спустя небольшой промежуток времени загорелся зеленый сигнал для пешеходов. Позже мне говорили, что в Москве также появились такие светофоры, но там, в Загребе, они были на каждом шагу.

Возвращаясь к автовокзалу, я все-таки заблудился, свернув не в ту сторону. Пришлось обратиться к группе байкеров, сидящих в одном из кафе. Один из них, довольно рослый парнишка, не поленился встать из-за стола, подойти и подробно объяснить дорогу. И, действительно, пройдя по указанному маршруту, я вышел к железнодорожному мосту, за которым и находился автовокзал.

Времени до отправления автобуса оставалось немного, слоняться по городу порядком надоело и я направился в здание автовокзала, где, выйдя на перрон, случайно вычислил русскоговорящих, оказавшихся украинцами. Они ожидали прибытие какого-то автобуса. Разговорившись с ними, я узнал, что парень с девушкой изучают хорватский язык и приехали сюда на практику. Тем не менее им удалось сразить меня наповал, когда я понял, что они, живя в Загребе, вообще не знали ни города, ни окрестностей и к тому же смотрели на меня как на первооткрывателя. Для меня это был нонсенс.

Затем я отправился к кассам, где меня сильно «обрадовали», заявив, что все билеты на автобус давно проданы. Но я стойко выдержал удар, хотя хотелось орать от отчаяния. Видя мое состояние, кассирша посоветовала мне попытать счастье, справившись о наличии свободных мест прямо на месте, тем более что автобус уже прибыл. Услышав это, я рванул с места так, будто собирался побить мировой рекорд, кляня себя за то, что не удосужился купить билет заранее, когда они еще были в продаже.

Возле автобуса (он был проходящим) толпились пассажиры, куря и разминая ноги. Подойдя к водителю и узнав о наличии свободных мест, я быстро, пока он еще не передумал, забрался внутрь. Автобус оказался двухуровневый, но на второй этаж я подниматься не стал, ограничившись нижним маленьким, но более просторным. Мой выбор оказался верным, поскольку в дороге я пересел уже на другое место, заняв сразу целое купе, состоящее из четырех кресел, стоящих попарно друг напротив друга, и небольшого столика между ними. Теперь мне мог позавидовать сам король и с этими мыслями я уснул.

День 9: Осиек, Илок, Вараждин

Недаром говорят, что понедельник день тяжелый. Ночью я ворочался, то и дело просыпаясь от света фар встречных машин, потом опять проваливался в сон. Окончательно проснулся, лишь когда въезжали в спящий Осиек. Примерно в шесть утра прибыли на автовокзал, где я узнал, что первый автобус на Илок отправится через час, а время в пути займет два часа.

Приобретя в кассе билет, к которому была заботливо приложена картонная карточка с расписанием движения автобусов по маршруту Осиек – Илок, я обратился к дежурной по автовокзалу с просьбой. Мне нужен был совет, как лучше спланировать свое время, чтобы на обратном пути осмотреть Осиек и засветло вернуться в Загреб. Она было принялась объяснять, но поняв, что я ее плохо понимаю, протянула еще одну карточку, на сей раз для маршрута Осиек – Загреб.

Заполучив билет и ценную информацию в виде этих двух карточек-расписаний и имея в запасе час свободного времени, я принял решение немного пройтись по улицам города. Но как таковой прогулки не получилось, ибо, с одной стороны, я выглядел как сомнамбула, периодически зевая, а с другой – у меня дико болели мозоли, я шел то крадясь на цыпочках, то переваливаясь как косолапый мишка. В общем, пройдя метров пятьсот по улице, пришлось повернуть обратно, поскольку, идя таким темпом, я попросту опоздал бы на автобус.

Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы составить собственное мнение об удивительной архитектурной красоте города, улицы которого были застроены каменными зданиями XVIII—XIX веков, чьи фасады, наличники окон и балкончики украшала лепнина и причудливый орнамент, придавая увиденному налет провинциальности, что, впрочем, только усиливало чувственное восприятие. Но цельной картины умиротворенности все же не получилось. И виной тому, как и прежде, была война, оставившая свои ощутимые рубцы не только в душах людей, но и на камне, разом перечеркнув столетние творения человеческих рук. И если на побережье такая картина встречалась довольно редко и воспринималась как нонсенс, то здесь она преследовала меня на каждом шагу. И от этого становилось и страшно, и больно одновременно.

Вернувшись на автовокзал, я отметил, что людей, как и автобусов, заметно прибавилось, в принципе, это следовало ожидать, ведь наступила новая трудовая неделя. Подошел и мой автобус, похожий внешне на допотопный ЛиАЗ, а вот по уровню загазованности внутри салона и комфортабельности – на старый дребезжащий «Икарус», который в народе прозвали соответствующе – «скотовоз». Дорога была под стать автобусу, вдобавок сильно холмистая, из-за чего мы то падали вниз, то взмывали вверх. Немного укачивало. Все это вкупе с моим недосыпом только способствовало тому, что я временами проваливался в сон и невнимательно следил за меняющимся за окном пейзажем, хотя ряд интересных мест все же отметил, но оценить их по достоинству не сумел в силу ряда обстоятельств, сложившихся в дальнейшем.

По пути в Илок я внимательно изучил расписание движения автобусов. Полученная информация меня сильно озадачила. Мало того что транспорт в этих краях ходил крайне редко, так еще разброс по времени прибытия и отправления автобусов из конечных пунктов вообще не оставлял мне шансов на изучение окрестностей, за исключением разве что Илока, где, ожидая обратный автобус, я мог провести три часа. Однако, возвратившись обратно, мне следовало сразу же ехать в Загреб, либо, исследовав Осиек, заночевать в нем, поскольку других автобусов на Загреб в тот день не предвиделось. Но самым печальным было то, что при любом раскладе о Вараждине можно было забыть, не было у меня ни единого шанса попасть туда. Даже если уехать в Загреб, в столице я был бы не раньше семи часов вечера, тогда пришлось бы искать ночлег там, что в планы мои не входило, так как я собирался этой же ночью вернуться в Трогир. Единственное, что нужно было сделать с самого начала, так это отказаться от данной поездки, но этот вариант был неосуществим, ибо мы уже подъезжали к Илоку.

Одного взгляда на город хватило, чтобы ощутить нереальность происходящего, словно я оказался в послевоенной Западной Украине или Румынии. Это сходство усиливала и архитектурная составляющая местных построек, большая часть которых была деревянной. Но добротностью здесь и не пахло. Серые и темно-коричневые краски зданий в сочетании с грязно-пылевым цветом грунтовых дорог и буйной темно-зеленой растительностью придавали унылость и какую-то запущенность этому уголку Хорватии.

Поразило меня и то, что как таковой остановки, а уж тем более автовокзала, в этом приграничном городке не было. Повернувшись к водителю и узнав, что через двадцать минут автобус отправится обратно, я попросил его подождать меня, добавив, что, скорее всего, здесь не останусь. Он взглянул на меня с удивлением, но я не стал терять драгоценное время на объяснения с ним, а, быстро достав из рюкзака фотоаппарат, устремился по примыкающей к остановке улице.

Куда идти, я не знал, просто шел на автопилоте, пока не заметил на вершине холма силуэт замка. Чтобы приблизиться к нему, требовалось время, которого у меня не было, раз я намеревался вернуться тотчас обратно. Мелькнувшая было мысль о том, правильно ли поступаю, что уезжаю, не осмотрев Илок, была тут же безжалостно отброшена. Что-то подсказывало мне, что не стоит терять время в этой большой «деревне».

Стоит отметить, что в этот утренний час на улицах города было довольно много ребятни, спешившей с ранцами в школу, но в их детском смехе и веселье прослеживалась несвойственная этому возрасту сдержанность, в то время как лица взрослых отличались большей замкнутостью и строгостью. Да и не было в их глазах той заинтересованности или, правильнее сказать, любопытства при виде незнакомца, свойственного жителям маленьких населенных пунктов, где каждый друг друга знает, лишь молчаливый взгляд без тени улыбки. Таким и сохранился в моей памяти Илок, окрестности которого я сумел осмотреть лишь мельком за неполных двадцать минут.

У автобуса меня поджидал улыбающийся водитель, который, поинтересовавшись у меня, знаю ли я английский, тут же перешел на него, спросив, почему я не хочу здесь остаться. Пришлось парировать его встречным вопросом о том, как бы он поступил, попав сюда впервые. Он на мгновение задумался и тут же ответил, что точно так же, как и я. На мой вопрос о наличии здесь других, кроме виденного мной замка, достопримечательностей, последовал ответ, что ничего интересного в этой глуши нет.

Приметив на входе откидывающееся сиденье и учитывая дружеское отношение ко мне водителя, я попросил у него разрешения расположиться там. Мой вопрос его несколько озадачил, поэтому вначале он ответил отказом, но затем, узнав, что я хочу сделать несколько снимков тех мест, мимо которых мы будем проезжать, согласился. И, как я понял впоследствии, отчасти из-за того, что ему просто хотелось со мной поболтать.

За все время, что мы ехали обратно, я сделал не более двух-трех снимков, потратив львиную долю времени на улавливание линии разговора, который велся на английском языке, тем более что словарный запас Горина, как звали водителя, был намного шире моего. Иногда я просил его перейти на хорватский, но Горин по национальности был серб, причем переехавший жить в Хорватию после войны, поэтому его хорватский изобиловал сербскими словами, что по сравнению с английским было еще более худшим вариантом. В этих случаях мы переходили на жестикуляцию.

Тем не менее мне удалось узнать много нового, хотя это не то слово, которым можно описать виденные мной руины домов и церквей, бескрайние кладбища, утыканные однотипными черными крестами, места кровопролитных сражений и зверств сербов, вырезавших целые селения. Горин был объективен в своих суждениях, не обеляя сербов и не черня хорватов, все-таки признавая, что сербы отличались крайней жестокостью. Он показал мне поле, на котором сейчас колосилась пшеница, а тогда проходила передовая линия обороны. Увидел я и танк, наш советский Т-54, в центре одного из сел, который стоял, обратив дуло пушки в сторону Сербии, как напоминание о минувшей войне.

Проезжая Вуковар (Vukovar) Горин обратил мое внимание на здание музея, ныне сильно разрушенного, в котором хранятся местные археологические находки времен каменного и бронзового веков, в том числе знаменитая керамика с характерным выемчатым орнаментом, заполненным белой пастой на черном фоне. Самой известной находкой является ритуальный сосуд в форме стилизованного голубя, датируемый 2800—2500 годами до нашей эры, который сейчас находится в Археологическом музее в Загребе, а также изображен на денежной купюре в 20 кун.

Из рассказа Горина я узнал, что после войны на территории Славонии осталось очень много минных полей, которые из-за отсутствия средств до сих пор не могут разминировать, поэтому, учитывая это, а также отсутствие достоверной информации о местах их расположения, тут следует путешествовать с предельной осторожностью. Отметил он и то, что по сравнению с другими районами Хорватии, например, той же Истрией или Далмацией, в Славонии самая низкая в стране заработная плата и самый высокий процент безработицы. Не говоря уже об отсутствии субсидий на восстановление разрушенных зданий или хотя бы на их элементарный косметический ремонт. А что касается дней минувших, то Горин счастлив лишь оттого, что в дни войны был мал и в ней не принимал участия. Расстались мы на автовокзале, напоследок крепко пожав друг другу руки. У него был следующий рейс в Илок, а я отправился к кассам приобретать билет до Загреба.

В оставшееся время я планировал совершить небольшую прогулку по Осиеку, но, отойдя от касс, решил прежде заглянуть на железнодорожный вокзал, находившийся рядом, всего в нескольких шагах. Ничего нового для себя я там не обнаружил, обычное ничем не примечательное здание, каких много в российской глубинке. Однако, просматривая расписание поездов, я обратил внимание на одно из них, которое заинтересовало меня возможностью добраться до Вараждина часикам к шести вечера, сделав при этом всего лишь одну пересадку в Копривнице (Koprivnica). И автобус, и этот поезд отправлялись из Осиека практически в одно и то же время, с небольшим перевесом в пользу последнего. Все бы ничего, но на руках у меня был уже купленный автобусный билет, а терять еще восемьдесят кун после неудачной поездки в Илок было бы слишком накладно.

Тем не менее желание добраться до Вараждина, который так расхваливала Оливера, а также прокатиться на поезде было так велико, что я вновь вернулся на автовокзал и предпринял попытку сдать свой билет обратно. Объясняться пришлось долго, начиная с вопроса о гипотетической возможности вернуть билет и заканчивая взыванием к гуманизму и соблюдению прав человека. В результате дежурная по автовокзалу, забрав у меня билет, молча удалилась. Заволновавшись, я попытался заглянуть в окошко и определить, куда же она скрылась. Но та вскоре вернулась и протянула мне деньги, которых оказалось кун на семь меньше. Отнеся это к издержкам производства, я быстро направился к железнодорожным кассам, где приобрел билет до Вараждина, после чего отправился гулять.

На сей раз утруждать свои ноги я не стал, а воспользовался трамваем, на котором проехал через весь город, выйдя на остановке возле лесопосадки в паре кварталов от центра. Такой маневр был неслучаен. Я надеялся, что, зайдя с тыла кафедрального собора, который доминировал над городом, смогу обнаружить неприметные улочки с исторической застройкой.

Заметив сверкнувшую гладь Дравы (Drava), я спустился к берегу, но, кроме иссохшего, заросшего осокой, русла некогда полноводной реки да бескрайне-пустынного противоположного берега, ничего интересного не увидел. Пройдясь по набережной и осмотрев застройку жилых кварталов, чьи жестяные крыши были выкрашены в темно-коричневый цвет, я направился к кафедральному собору.

Он был выстроен из красного кирпича в классическом готическом стиле, а его фасад украшали скульптуры мифических животных. Следующим моим открытием стал деревянный купол одной из церквей, придававший каменной конструкции некую оригинальность.

Еще раньше, когда только готовился отправиться в Славонию, я изучал карту-схему Хорватии, на которой интересные в туристическом плане города обозначались силуэтами тех достопримечательностей, благодаря которым они получили свою известность.

Так, Осиек изображался в виде площади с колонной, тем не менее, обойдя, как мне казалось, практически весь центр города, я нигде не увидел ничего подобного. Пришлось обращаться за помощью к местным жителям, которые объяснили мне, что она находится на территории крепости Тврда (Tvrda) совершенно в другой части города, причем минутах в десяти ходьбы от того места, где я в тот момент находился. Учитывая, что до отправления поезда оставалось чуть больше часа, мне следовало поспешить, однако не зря говорят, что «близко, когда знаешь».

Каждый новый встречный убеждал меня, что осталось пройти еще немножко, а я все шел и шел, временами поглядывая на часы. Перебежав дорогу с трамвайными путями, я очутился на утоптанной дорожке городского парка, ведшей вглубь к берегу Дравы, но, дойдя до непонятно откуда взявшегося там ручейка, свернул вправо, перебрался через мостик и метров через сто вышел к беленым известью зданиям, внешне напоминающим казармы. Эту ассоциацию усиливал характерный для сторожевых будок орнамент, нанесенный в углах, в виде чередующихся черных и белых косых полос. На заднем плане виднелись купола церкви.

Контрольное время, которое я сам себе назначил, истекло, но отступать не хотелось, интуитивно чувствуя, что крепость где-то рядом. Отбросив последние сомнения и рискуя опоздать на поезд, я устремился по одной из мощенных булыжником улочек в сторону церкви, петляя по дворам, и внезапно оказался на площади Св. Троицы с колонной, воздвигнутой в 1729 году в память о жертвах чумы.