Read the book: «Обнажая искренность», page 9

–Ну что, молодая звезда современной литературы, готов реализовать себя в качестве сценариста? – с восторгом в голосе произнес Коля.

–Предложение интересное, но у меня будут условия.

–Макс, эти ребята согласятся на что угодно, лишь бы ты писал сценарий. Им достаточно того, что твое имя у всех на устах после твоего романа.

–Ты лучше меня знаешь, дружище, что у этих людей на первом месте деньги и прибыль, а только потом искусство. А для меня все совсем наоборот. Если я соглашусь адаптировать роман под сценарий, то у них не будет права его переделывать на свой лад, иначе фильм обречен на провал.

–Мы это обговорим. Миша займется этим вопросом сразу после твоего ответа, если он будет положительный.

–Если они не согласятся на эти условия, я откажусь.

–Твое право и никто тебе слова не скажет. Я всегда на твоей стороне, мой друг.

–Спасибо, Коль. Кстати, картины потрясающие! Ты, как всегда, само великолепие.

Лицо Коли смущенно залилось краской и растянулось в широкой искренней улыбке.

–Спасибо, дружище, от тебя, как ни от кого, приятно слышать такую высокую похвалу.

–Можешь быть уверен, она абсолютно искренна.

–Я это знаю, поэтому так это ценю.

Коля подошел и мы обнялись.

–Что-то я растрогался. Расскажи мне о своей подруге, кто она?

–Я не знаю, мы познакомились здесь на выставке. Словно неуловимый мираж она появилась так же внезапно, как и исчезла.

–Она очень красивая.

–Согласен. Кстати, если она захочет приобрести одну из твоих картин…

–Сделаю все в лучшем виде,– не дал мне закончить Коля.

–Спасибо. Она достойна такого жеста.

–Кто-кто, а ты в людях разбираешься мой друг Максим.

Я улыбнулся.

* * *

Через несколько дней люди, с которыми меня познакомил Коля, пригласили меня в гости к себе в загородный коттедж. Пришлось согласиться, Миша сказал, что это «для дела». Ок, приехал. Особняк, скажем так, совсем не меленький, оказался загородным домом одного из этих людей. Меня встретили у входа и проводили внутрь.

–Ооо, Максим Орловский, здравствуй, проходи, – приветствовал меня Евгений, который режиссер. Из другой комнаты вышел Андрей и привел с собой тех двух актрис, которых знакомил со мной на выставке у Коли. С ними была еще одна третья девушка. Их появлению я ни чуть не удивился. По их виду мог сказать, что подобные мероприятия для них не впервой и, судя по их довольным лицам, их все устраивало, может даже нравилось.

–Как добрался? – спросил меня Андрей.

–Прекрасно, спасибо. Приятно, когда в твоей машине есть кондиционер.

–Особенно приятно, когда можешь позволить себе такую машину, а? – проговорил он и рассмеялся.

–Согласен, – ответил я пронаблюдав его посыл. Кажется, предположения подтверждаются – господам плевать на искусство, господа любят деньги.

–Да, жара стоит знатная. Вот мы и спасаемся тут – бассейн и прохладительные напитки. Не всегда безалкогольные, – добавил он и вся названная компания рассмеялась, да так искусственно, что у меня комок к горлу подошел.

–Ну что, – начал я, быть может обсудим фильм?

–Погоди ты с фильмом, Макс, расслабься. Посмотри какой прекрасный вечер – вечер отдыха. Вот, выпей, – сказал он, протянув мне бокал.

–Мне чего-нибудь безалкогольного.

–Вот как!? Так ты, значит, спиртное не пьешь? Почему же? Со здоровьем проблемы?

–Нет, со здоровьем все в порядке, просто хорошо себя чувствую и без алкоголя.

–Ясно…,– замешкался он, – ну что ж, тогда угощайся всем, что видишь, а мы пока раскупорим этот прекрасный пакетик с моим любимым белым порошочком.

Андрей достал прозрачный пакет с содержимым белого цвета, раскрыл его и стал насыпать на стол.

–Наркотики, я так понимаю, тебе тоже можно не предлагать? – словно с претензией в голосе заявил он.

–Да, их тоже можно не предлагать.

–Удивительный ты человек, Максим. – произнес Евгений. – Скольких пишущих людей я знаю, все, как один, что-то употребляют. Сначала для развлечения, а потом чтобы хоть что-то написать. Вещества стимулируют творчество.

–Только такое творчество уже заранее является мертворожденным, – твердо произнес я.

На меня косо посмотрели она мужчины.

–Ну а как на счет девушек? – спросил он, – Их ты тоже игнорируешь?

Тут уже слышался повелительный и недовольный голос. Этим людям явно не нравилось, что я отличаюсь от них, что отказываюсь от всего того, чему рады и к чему привыкли они. На кону стоит фильм, – подумал я, нужно подстраиваться, иначе все сорвется.

–Девушке я люблю, – ответил я, подумав, что с девушкой можно будет уединиться, ничего не делая.

–Вот это по нашему! – воскликнул он. – Выбирай, какую хочешь, – сказал он и посмотрел на девушек, стоящих у барной стойки в нескольких метрах от нас.

–Что, вот так просто «выбирай», как еду или как одежду?!

–Макс, ты чего все так воспринимаешь, как будто в первый раз? Первый день в шоу-бизнесе чтоли? Ну так что, какую хочешь?

–Да любую, – ответил я, – они все прекрасны.

–Хахах, это точно, страшных баб не держим! Ну тогда забирай ту новенькую, а актрис возьмем мы, больно они виртуозны, должно быть сильно хотят сниматься в кино.

Мужики рассмеялись, Евгений подал жест девушкам подойти. Будучи около нас, актрисы сели на колени к мужикам, третья девушка присела рядом со мной. Актрисы принялись по очереди прикладываться к веществу, которое было рассыпано на столе.

–Ну что, мы уединимся, если ты не против. Альфред покажет тебе свободную комнату.

–Ясно, спасибо.

–Да не за что, Макс. После того, как закончим, поговорим о фильме.

Мужики ушли, сопровождаемые своими дамами. Ко мне подошел худощавый мужчина, представился Альфредом и предложил проводить нас в комнату. Мы подчинились. Придя, девушка стала раздеваться и расспрашивать меня, как именно я хочу это сделать. Я стоял и уже был готов сказать ей, что ничего не будет и просить ее сохранить все в тайне, как услышать женские крики из соседних комнат. Я отправился проверить, что случилось. Войдя в соседнюю комнату, из которой доносился женский крик, я увидел Евгения в одном нижнем белье перед кроватью, на которой сидела девушка, прикрывающаяся одеялом. Часть ее лица была покрасневшая, очевидно в следствие удара.

–Что случилось? – спросил я.

–Случилось то, – крича, начал говорить он, – что эта грязная шлюха не в состоянии возбудить мужика!

Он кинулся на нее, девушка снова закричала, я ринулся к нему и схватил, помешав добраться до жертвы.

–Постой, успокойся, быть может, это наркотики так действуют вместе с алкоголем. Это не ее вина.

–Черта с два, не ее вина! – прокричал он и силой отбросил мою руку от себя. Затем яростно бросился к девушке и с силой ударил ее ладонью по лицу. Та вскрикнула, рухнула на кровать и навзрыд заплакала. Увидев это, в тот же момент, Левой рукой я развернул Евгения к себе и правой ударил наотмашь ему в лицо. Он падает, несколько секунд не встает. Девушки замерли от происходящего и молча смотрят то на меня, то на Евгения. На крики прибежал Андрей. В этот же момент Евгений приходит в себя поднимается с пола.

–Ах ты сученышь вонючий, как ты посмел поднять на меня руку!? За эту грязную шлюху заступаешься!? Да я вас обоих уничтожу! Будете нищими под забором валяться.

Я смотрел на него и видел озлобленного и одновременно трусливого человека. Гнев кипел в нем, но выхода он ему дать не решался, не умел так, по мужски решать вопросы, только положение свое использовать умел, из под полы действовать, стоя в стороне. Жалкое зрелище.

–Пошел прочь из моего дома! – заорал он. – Никакого фильма тебе не видать писатель хренов! И шлюху эту забери с собой.

Быстро осмотрев комнату, я увидел вещи девушки, взял их, взял ее за руку и мы вышли на улицу. Подойдя к машине, я посадил девушку внутрь и протянул ей ее вещи. Сел за руль, завел машину, и мы уехали.

–Ты в порядке? – спросил ее я, двигаясь по трассе в направлении Москвы.

–Да, только синяк будет.

–До свадьбы заживет. Держи вот, приложи к лицу, – произнес я и протянул ей бутылку с прохладной водой.

–Накрылась моя актерская карьера, – грустным голосом произнесла девушка, взяв бутылку и одеваясь.

–Ничего, не получилось в этом фильме – получиться в другом.

–Только бы этот урод ничего плохого про меня не наговорил.

–Будем надеяться.

–Спасибо тебе, кстати. Максим, да?

–Да, Максим.

–Спасибо, что отстоял честь девушки. Это большая редкость в современном мире.

–Любой достойный мужчина поступил бы так же на моем месте. Ненавижу когда такие моральные уроды позволяют себе подобные вещи.

–Действительно, урод.

–Как тебя зовут, кстати?

–Наталья.

–Неужели, Наташ, оно того стоит?

–Ты о чем?

–О том, что прекрасная молодая девушка терпит практически унижения от подобного рода мужчин, спит с ними, и все это ради того, чтобы получить роль.

–Звучит ужасно, когда произносишь вслух, – грустно ответила она. – Ты прав, это отвратительно, но в этом мире иначе никак. Ты либо позволяешь всяким уродам тебя иметь, либо довольствуешься посредственной работкой с зарплатой ниже среднего. А что потом? Замужество, ипотека, дети, кредиты – кабала.

–Звучит, конечно, устрашающе, но зато ты сохранишь свое достоинство, вместо того, чтобы разменять его на иллюзию блестящей успешности, которая проходит в тот же миг, когда ты становишься кому-то более не угодна, или когда на замену приходит более «украшенная» особа.

–Ты прав, – грустным голосом произнесла она, и я услышал накрапывающиеся слезы на ее лице. – Господи, как же ты прав. Почему то мне сейчас вспомнилась мой первая любовь, как я была счастлива рядом с ним. Он был простой парень, не богат, а я все грезила мечтой стать актрисой. В итоге я его бросила, приехала в Москву, отсосала немало членов, чтобы меня взяли хоть куда-нибудь и все ради чего? Знаешь, сейчас, обернувшись назад, я осознаю, что в тот самый момент, когда я порвала с ним, во мне словно что-то умерло, словно я предала его и одновременно саму себя.

–К большому сожалению, так оно и есть. Ты предала любовь.

Наташа молчала, тяжелая грусть давила на нее сейчас и не позволяла говорить. Я продолжал.

–Когда тот швейцар проводил нас в комнату, – начал я, – я взглянул на тебя и ужаснулся. Я увидел тебя, готовую делать то, что велено, словно ты была рабыней, словно дворовой собакой, готовой на все ради кости. Прости за эти слова. Готовой втоптать достоинство и любовь к себе в грязь, забыв о них, и делать то, что тебе приказали. На сколько тяжела должна была быть твоя жизнь, чтобы ты решилась на это? На сколько сильно твое неведение, чтобы ты вот так без оглядки отвернулась от себя? И ради чего? Ради денег? Известности? Славы? В тот момент я подумал о твоей матери, о твоем отце, прости, даже если ты выросла без них. Они смотрели на тебя в тот миг и плакали. Родная дочь, плоть от плоти, кровь от крови. Их любовь, что они дарили тебе, спущена в помойку ради денег, ради пустышки славы, ради мертвой известности. Живя так, ты теряешь себя. Не успеешь оглянуться, а тебя уже нет, только бледная тень осталась от человека, любимого и любящего. А теперь его нет, он превратился в вещь, променяв свою душу на стекляшки. Собственноручно и от этого больнее всего.

После этих слов Наташа заплакала навзрыд. Мне было горько о того, что я способствовал появлению этих слез, но понимал, что та истина, которую она в себе откроет и осознает, выплеснув из себя эту боль, будет ценнейшим пониманием, возможно, во всей ее жизни. Я на это надеялся.

Наконец, Наташа успокоилась. Я открыл бутылку воды и передал ей, она сделала пару глотков.

–Спасибо, – произнесла она, – и спасибо, что помог мне очнуться от этого блестящего глянцевого забвения.

–Прости за эти острые слова, тебе было больно их слышать, я знаю, но иначе сказать я не мог, я должен был попробовать достучаться до твоей души, она в тебе еще жива.

–Спасибо, Максим, – тихим голосом произнесла она.

–Куда тебя отвезти? – спросил я.

Наташа назвала адрес. Через некоторое время мы приехали. Наташа уже полностью успокоилась и только грусть была в ней. Это был дом, в котором она с подругами снимала квартиру.

–Спасибо тебе еще раз, Максим, ты настоящий мужчина, – произнесла она и мило улыбнулась.

–Всегда пожалуйста.

–Не хочешь зайти? Моих подруг сейчас нет в городе, мы будем одни.

–О, я очень польщен, но, к сожалению, не могу, прости.

–Есть дама сердца?

–Нет, но мое сердце не подпускает к себе никого, пока в нем не родятся соответствующие чувства.

–Любопытное и смелое у тебя сердце, а еще очень редкое в настоящее время.

–До, оно такое.

–Береги его.

–Непременно.

–Если вдруг твое сердце перестанет возражать против общества благодарной девушки, буду рада видеть, – проговорила Наташа и протянула мне, улыбаясь, кусок бумаги.

Я развернул, на нем был написан номер телефона и ее имя.

–Пока, Максим, была рада знакомству.

–Пока, Наташа, береги себя.

Наташа приблизилась, поцеловала меня в щеку, затем вышла из машины и ушла, я поехал домой.

На следующий день мне позвонил Миша, удивленно-возбужденный произошедшим.

–Макс. Что случилось!? – прокричал он. – Мне позвонил помощник режиссера и сказал, что все отменяется. Что произошло!?

–Долго рассказывать, как-нибудь при встрече.

–Ты как сам, в порядке?

–Да, я в порядке. Одна девушка немного пострадала. Кстати, ты случайно не знаешь, нужны ли в какой-нибудь фильм актрисы?

–Если нужно, я это узнаю.

–Сделай это для меня, пожалуйста.

–Конечно, сделаю, Макс, легко.

–Отлично, спасибо дружище.

–Для тебя все что угодно! Ладно, отдыхай, наберу тебе позже.

–Давай.

С момента нашей последней встречи с Эвитой прошло около двух недель. Она не звонила и не писала мне, я этого не делал тоже. Но я часто думал о ней, я вспоминал нашу беседу и с удивлением замечал, что в ней осталась некая загадка для меня, хотя я всегда и почти сразу понимаю, что человек из себя представляет. Она не была вульгарно наиграна, как часто бывают красивые женщины, желающие продать себя подороже или блеснуть по ярче. Она, скорее, была скромна в проявлении своей силы, утаивая свои сокровища в глубинах своей души, обнажая их только для избранных, коих было, как мне видится, очень и очень мало.

Миша сообщил мне о прохождении проб на роль для актрис в один фильм. Я набрал Наташу, рассказал ей обо всем, она кричала в трубку благодарности, прыгая на кровати от радости. Мне было приятно ей помочь и приятно слышать эту звонкую сирену искренних эмоций их ее уст.

Не помню число и месяц, был день, я сидел за столом и стучал по клавиатуре компьютера, набивая слова и укладывая их в строки. Такое время было незаменимо для меня, я мог просидеть так часами, не замечая ничего вокруг, не замечая чувства голода и жажды. Некоторым авторам были необходимы лубриканты для творчества, но не мне. Источник вдохновения находился у меня внутри, нужно было лишь успокоить свой разум и отправиться внутрь.

Зазвонил телефон. С минуту я раздумывал, брать или нет, взглянул на экран, Эвита.

–Да,– ответил я.

–Здравствуй, Максим,– пропела она нежно-женственным голосом, в котором, тем ни менее, чувствовалась сила.

–Здравствуй, Эвита. Рад тебя слышать. Как поживаешь?

–Спасибо, прекрасно.

–Иначе и быть не могло.

–Иногда бывает иначе, но не часто.

–Главное, что ты с этим справляешься.

–Максим, я хотела попросить тебя об услуге.

–Слушаю тебя.

–Помнишь, ты говорил, что можешь помочь в организации чтений?

–Помню, конечно. Нужна помощь?

Несколько мгновений в трубке была тишина, Эвита не произносила ни слова. И я понимал, что является этому причиной – ей было трудно попросить. Была ли это гордость или же чрезмерное самообладание, а быть может, она просто привыкла решать свои трудности самостоятельно, зрело. Этого я пока не знал, но я знал, что нужно делать.

–Все хорошо, Эвит, я помогу,– произнес я и почувствовал, как небольшой камень упал у нее с плеч.

–Спасибо большое, Максим.

–Пока не за что. Тебе необходимо рассказать мне все детали и свои пожелания.

–Хорошо, конечно. Думаю, будет лучше встретиться, нежели говорить по телефону.

–Согласен.

–Тебе удобно сегодня вечером, часов в восемь?

–Да, вполне. Где?

–В общем-то, не важно.

–Я знаю один хороший ресторан, заодно поужинаем.

–Не уверена, что из за такого количества мыслей в меня что-то влезет.

–Вот и проверим. За тобой заехать?

–Я на машине, но если хочешь, можешь забрать меня.

–Это зависит от того, есть ли у тебя дела после нашей встречи.

–Нет, дел нет.

–Тогда присылай адрес, откуда тебя забрать.

–Хорошо. До встречи.

–До встречи.

Я повесил трубку. Странное чувство, очень не знакомое чувство. Что-то присутствовало в этом разговоре, что-то очень важное, то, чего я очень давно не наблюдал и успел почти забыть. Некая свежесть. Устремленность. Эвита не боялась своих чувств, она не боялась показаться напуганной, встревоженной, она чувствовала ровно то, что чувствовала и проявляла это, открыто и всецело, без попыток скрыть это передо мной, дабы казаться лучше, или чтобы понравиться, или по другим причинам, и это было прекрасно.

В указанное время в указанное место я подъехал и набрал номер телефона Эвиты.

–Сейчас спускаюсь,– ответила она.

Через несколько минут спустилась Эвита. Я вышел.

–Привет, Максим,– лучезарно произнесла она, при этом так же лучезарно улыбаясь.

–Привет, Эвита, – произнес я.

Я открыл ей дверь, она села в машину. Пока я обходил машину, по направлению водительского сиденья, мне на ум пришли любопытные мысли. А ведь не будь этой надобности в моей помощи в организации чтений, она бы не стала со мной ужинать. И дело тут не во мне, она не стала бы ужинать ни с кем, кто не располагает к себе ее симпатией. Этим она очень отличалась от других девушек, этим она удивляла меня и заинтересовывала. Ее безразличное отношение к окружающим вперемешку с уважением к ним, говорило о богатом внутреннем мире, в противоположность безразличию, основанному на пустой подавленности. Как и все невинно-прекрасное, она хотела оставаться девственно нетронутой, пребывая в уединении и гармонии с собой и миром, даря великолепие своего присутствия, позволяя созерцать себя, при этом оставаясь недосягаемой, оберегаемой своей безразличностью.

По дороге в ресторан, мы поговорили о выставке Коли Самарина, я рассказал о гостях, которые так хотели со мной познакомиться и, что она ничего не потеряла от того, что не пошла туда со мной. Рассказал случай в коттедже с той девушкой и что фильма не будет. Эвита была несколько поражена услышанным. Быть может из-за поведения тех мужчин, а может по какой-то другой причине. Как и всегда, я наблюдал и видел удивление, появившееся в ней после услышанного от меня рассказа. Очевидно наблюдаемая жизнь на столько наполнена откровенно эгоистичным нахальством, выражающимся в потакании собственным желаниям, в том числе в ущерб окружающим, что простая нравственность по отношению к другому человеку стала вызывать удивление, когда на самом деле должна являться обыденностью в поведении зрелого осознанного человека.

Мы добрались до ресторана, вошли и присели за столик в глубине зела. Я помог ей снять пальто.

Подошел официант, подал нам меню.

Мы сделали заказ. Я достал записную книжку и ручку, приготовленную мной заранее.

–Я готов. Излагай свой пожелания и требования и как можно подробнее,– сказал я, улыбаясь.

–Прежде всего, хочу сказать, Максим, что я очень тебе благодарна за твою помощь. Для меня это дорогого стоит, спасибо тебе.

–Я рад помочь тебе, Эвит, и буду рад еще больше, когда увижу твое великолепное выступления на чтениях.

–Спасибо большое, Максим.

Щеки ее порозовели, искренняя улыбка вырвалась наружу из глубины ее сердца, не оставляя шансов своей хозяйке остановить ее. Я улыбнулся ей в ответ. Возможно, только возможно, что бескорыстная доброта от мужчины по отношению к ней была для нее удивительна. Масса достойных мужчин уделяли ей внимание, но она чувствовала, что они преследуют свои цели в отношении нее, будь то секс и желание обладать ею, как красивой куклой. Я же просто любовался ей. «Красота в глазах смотрящего». Одаренное вниманием, прекрасное становиться еще прекрасней.

–Поверить не могу, что ты вот так просто взял и ударил того мужчину за то, что тот обидел девушку. Ведь на кону стояла экранизация твоего романа.

–А иначе кто бы за нее заступился? Рядом никого не было. Кем бы она ни была, она женщина и заслуживает уважения и подобающего отношения.

–Солгу, если скажу, что не удивлена. До этого самого момента я была практически уверена, что подобными вещами, стоящими на кону, ни один человек не стал бы рисковать. Была во мне, конечно, искра надежды, что в нашем мире все же живет благородство и уважение, но она была очень мала. Сейчас же я поражена и искра эта разожглась в пламя веры в человека.

–Говоришь, как истинно творческий человек.

–Спасибо.

–Спасибо и тебе на добром слове.

–Что теперь будет с этой девушкой?

–Я попросил друга подыскать ей роль.

–Здорово. Все сложилось благополучно, это радует.

Она посмотрела на меня, и взгляд ее был любопытен – удивление, смешанное с возможностью появления интереса. Пожалуй, она удивлялась самой себе, тому, что у нее может возникнуть интерес к кому-либо.

–Прежде всего, – начала она, опомнившись, – я хотела бы, чтобы уровень организации был на высоте. В мое последнее чтение творилась полная неразбериха, да еще и организатор сего мероприятия куда-то внезапно пропал. Ты говорил, что у тебя прекрасные организаторы. Я немного переживаю на счет этого.

–Я тебя услышал, Эвит, все будет в лучшем виде, не волнуйся. Мои ребята-организаторы профессионалы в этом деле. Это было проверено на деле не раз.

–Хорошо, я очень рада,– заметно спокойнее ответила она,– а как на счет места?

–Тут что ты сама захочешь, на выбор абсолютно любое место Москвы.

–Я над этим еще подумаю, позже тебе сообщу.

–Только не затягивай с этим. Бронирование, сама понимаешь.

–Да, конечно. Еще, Максим, я хотела бы кое-кого пригласить для выступления параллельно со мной, это возможно?

–Конечно. Смело приглашай, ребята подстроят расписание под вас обоих.

–Это моя подруга, она поэтесса и еще будет аккомпанировать мне на рояле и, возможно, сыграет соло для гостей, если не постесняется.

–Прекрасная идея. Я с удовольствием ее послушаю. И тебя. Гости, я уверен, будут в восторге.

–Спасибо большое, Максим, ты не представляешь, как для меня это важно.

Она задумалась, ненадолго погрузившись в воспоминания. Затем быстро вернулась, посмотрела на меня и улыбнулась. Я не стал расспрашивать ее о том, где она только что была, а лишь улыбнулся в ответ. Видимо, с этой подругой у нее были связаны какие-то общие воспоминания.

–Для меня очень важны эти чтения,– начала она медленно, словно крадясь,– потому что на них будет мой отец. По крайней мере, он обещал.

Я увидел нотку грусти на ее лице, я понял, что ее отношения с отцом не просты, но снова не стал задавать вопросов. Она подняла взгляд на меня и робко улыбнулась, очевидно, благодарив меня за отсутствие лишних вопросов.

–А как ты проводишь свои чтения, Максим? – решив переменить грустную тему, произнесла Эвита.

–Я стараюсь максимально общаться с людьми, поэтому всегда прошу поставить микрофон в зал, чтобы любой мог подойти и задать мне вопрос.

–Круто! Мне нравиться! Надо подумать, может, украду у тебя эту фишку!

Она легко рассмеялась.

–На здоровье,– улыбнулся я.

Теперь ее настроение переменилось в лучшую сторону, казалось, в ней проснулось любопытство. Она внимательно рассматривала меня, не спуская легкой улыбки с лица, пытаясь понять, из чего я сделан. Понять меня было легко, ибо я ничего не скрывал. Я смотрел в ее глаза и заметил совсем слабый тусклый луч сомнения – а не затеял ли я с ней игру и если да, то ради чего? Как и любая умная женщина, она проверяла мужчину.

–Я разговаривал с Колей, он спрашивал у меня, не выбрала ли ты себе картину. Он с удовольствием сделает тебе хорошую скидку, ты ему понравилась.

–Вот как!? Передай ему, спасибо. А о картине я пока еще и не думала, у меня все мысли о чтениях.

–Передам непременно. А на счет чтений не волнуйся, все будет в лучшем виде.

Мы разговаривали еще около получаса, параллельно угощаясь легким ужином. Говорили ни о чем и обо всем одновременно, в основном о предстоящих чтениях, она что-то спрашивала, я что-то отвечал. После ей пришло смс, она на него ответила. Спустя пять минут пришло еще одно, и она засобиралась.

–Максим, спасибо большое за ужин, мне пора идти, – произнесла она, как бы извиняясь.

–Без проблем,– ответил я,– я попрошу счет и подвезу тебя.

–Не нужно, спасибо, за мной приехали. Спасибо за ужин и еще раз большое спасибо за помощь.

–Всегда пожалуйста,– ответил я.

Она встала. Я встал следом и помог ей одеться, ни о чем ее не спрашивая. Снова я заметил тот признательный взгляд в ее глазах. Она улыбнулась с каплей печали в глазах и ушла. Я остался сидеть за столом. Была ли эта печаль вызвана мною или же тем, кто приехал за ней, я не знал. Конечно, мне было любопытно, кто это был и я мог бы узнать это, просто пройдя за ней и выглянув в окно, но я этого не сделал. И дело тут не в гордости или чувстве собственного достоинства, нет. Если она захочет, она сама расскажет, так я считаю. Мы не имеем права вмешиваться в чужую жизнь, равносильно тому, как не желаем чужого вмешательства в свою. Мы готовы обнажить воспоминания своей жизни, но только опираясь на фундамент доверия.

Настал день чтений. Все было подготовлено, гости заполнили весь зал, на сцене стоял рояль для подруги Эвиты. До этого дня мы с ней созванивались еще несколько раз и разговаривали исключительно о ее предстоящем выступлении. Я поднялся за кулисы, там, чуть дрожа от легкого волнения, стояла Эвита и ее подруга. Я подошел.

–Макс! Наконец-то ты приехал, я ужасно волнуюсь. Познакомься, это Алла – моя подруга.

–Приятно познакомиться,– произнес я и протянул ей руку.

–Мне тоже приятно, наслышана о вас.

–Надеюсь, только хорошее?

–Исключительно хорошее, – подчеркнула она и улыбнулась.

–Я тоже о вас наслышан, Алла. Эвита рассказывала, что вы превосходно играете на фортепиано.

–Сегодня у вас будет возможность в этом убедиться, Максим. И давайте договоримся, отныне общаться на “ты”. Подобное обращение прекрасно, но в данном случае оно ставит между нами невидимый барьер.

–Полностью согласен.

–Я очень волнуюсь, – с дрожью в голосе проговорила Эвита, – будто впервые выхожу на сцену. У меня всегда так.

Я подошел и заглянул ей в глаза.

–Эвита, это твое выступление, это твои поклонники, это твой звездный час! Ты прекрасный поэт, ты пишешь прекрасные стихи, прекрасно прочитаешь их для этих людей, потому что они любят тебя и твое творчество. У тебя все получиться, вперед!

Эвита улыбнулась и улыбка ее, словно солнце, озарило все вокруг. Она улыбнулась так, как улыбается ребенок, впервые поверивший в то, что у него все получиться, так улыбается человек, поверивший в реальность своей мечты. Она заглянула мне в глаза, и в них я увидел водопад ее бескрайней благодарности, адресованный мне. Она ничего не сказала, только смотрела прямо на меня и этот взгляд заменял все слова, которые могли быть сказаны. Эвита развернулась в направлении сцены и направилась к микрофону. Зал встретил ее бурными аплодисментами, мы с Алисой аплодировали тоже.

Выступление началось, Эвита читала свои стихи. Они были действительно хороши, в них было нечто, не поддающееся описанию, словно они были живыми. Я бы сказал, что у них была душа. Частица души их автора. Удивительно, но я увидел в этом себя. Каждое свое произведение я писал самоотверженно, вкладывая всего себя, всю свою душу в каждое написанное слово. Подобное я наблюдал и сейчас. Алла играла медленную тихую мелодию, а Эвита читала стихотворения, медленно, словно чувствуя дрожание каждого произнесенного слова, словно проживая его всем своим существом. Она читала о любви, о любви женщины к мужчине, о любви женщины к своему ребенку. Это было прекрасно. Некоторые дамы в зале не смогли сдержать слез, и я их понимаю.

Раздались аплодисменты. Люди начали выкрикивать с мест слова благодарности. Аплодисменты все нарастали. Они почувствовали то, подумал я, они почувствовали. Это прекрасно, этого достаточно.

–Браво!– послышалось из зала.

Она прочла еще несколько стихотворений, некоторые под аккомпанемент рояля, в исполнении Аллы. Далее, Эвита попросила, чтобы в зал вынесли и поставили микрофон. Я улыбнулся, когда увидел это.

–Друзья, спасибо вам большое за ваше внимание, за поддержку. Я очень ценю это. У нас еще осталось время, и я хотела бы посвятить его обсуждению каких-либо тем, важных для вас. Специально для этого мы поставили микрофон в зале. Пожалуйста, подходите, задавайте вопросы, я на них с удовольствием отвечу.

Не успела Эвита договорить, а у микрофона уже стояли несколько человек.

–Здравствуйте, слушаю вас,– произнесла Эвита.

–Здравствуйте! Меня зовут Ирина. Скажите, идею поставить микрофон в зал вы взяли у Максима Орловского?

В зале раздался смех и аплодисменты. Эвита смущенно раскраснелась, ей стало немного неловко.

–Да, мне подсказал ее Максим. Девушка продолжила:

–Разве возможно просто дружить с таким шикарным мужчиной!?– возбужденно произнесла она.

Зал раздался смехом. Я наблюдал за кулисами за всем и смеялся. Эвита рассмеялась тоже, оглянулась и посмотрела на меня. Мы обменялись взглядами радости. Беседа продолжалась около полу часа, зрители задавали вопросы о писательстве, как долго она пишет, что ее вдохновляет и какие советы она бы дала начинающим поэтам. Эвита с воодушевлением отвечала на все вопросы, было видно, что это ей доставляет искреннее удовольствие. Я был за нее рад. Пришло время заканчивать. Она еще раз поблагодарила гостей и попрощалась. Многие стали подходить за автографами, Эвита раздавала их с особенной радостью. Вскоре, все закончилось. Эвита забежала за кулисы, подошла ко мне и обняла и тихо, почти шепотом, произнесла мне на ухо: -Спасибо.

–Всегда пожалуйста, – ответил я и с удовольствием обнял ее в ответ.

Она была необычайно потрясающая на ощупь, нежная и мягкая, одновременно упругая и спортивная. От нее пахло свежей радостью, игривой женственностью и любвеобильной благодарностью. Великолепный момент, в нем было что-то родное, что-то до боли знакомое, словно я уже чувствовал этот запах, словно тепло этого тела было мне знакомо, глоток свежего воздуха и надежда на обретения долгожданного покоя. Порция жизненно-необходимого кислорода для моего желания обрести дом.

Эвита выпустила меня из своих объятий, взглянула мне в глаза, излучая широкую искреннюю улыбку, и поцеловала меня в щеку. Ее губы были цвета малины, мягкие, теплые и влажные.

Эвита набросилась на подругу и они стали бешено обниматься, подпрыгивая. Я стоял, глядя на двух прекрасных лебедей, и улыбался.