Глава 16
По иронии судьбы наш отряд разместился в Верхних Лужках, частично – в Нижних Лужках. Крестьяне – основательные люди и хода полевых работ из-за мятежа не нарушали, а ребятишки крутились – им хотелось увидеть королеву. Сабина красовалась в ярком шарфе, в новой куртке, она привлекала всеобщее внимание. Восторженные шепотки: «Королева, это королева» она не собиралась опровергать, ей эта роль очень нравилась. Мое неловкое сползание с коня никто не заметил, равно как и меня, в скромном помятом платье болотного цвета. Больше всего на свете мне хотелось бежать на хутор лэра Грудиса, чтоб обнять сына. Ну, само собой, и баньку бы мне организовала проворная Марта, и сало копченое достали из погреба. Пришлось делать над собой невероятное усилие, чтоб оставаться в доме старосты, где нас разместили. Нам с Сабиной выделили общую спальню, к моему огорчению.
– Ну, и куда ты смотришь? – язвительно спросила Сабина, видя, как я прислонилась к окну. Я смотрела за реку, где за деревьями виднелась высокая крыша дома лэра Грудиса. – Высматриваешь Венделина? Ты ему не нужна, поверь.
– Мне нет дела до лэрда Венделина. Как ты можешь после того, что он с тобой сделал? Ты перед ним ужом вилась всю дорогу, а он даже не оценил твоих услуг.
– А еще говорили, что королева знает толк в удовольствиях! – Сабина рассмеялась. – Венди обожает меня прилюдно наказывать, это давно уже стало традицией. Порка невероятно обостряет чувственность. Если ты думаешь, что я унижена или оскорблена – ничуть! На меня все смотрят в такие моменты, и меня все без исключения хотят. Их глаза горят похотью, а руки лезут к ширинке. Иногда Венди позволяет участвовать и другим, тогда меня берут двое, трое мужчин одновременно. После него, конечно. О, сколько страсти тогда я получаю! Могу вертеть ими, как хочу! А волосы – ерунда, вырастут за пару дней от магического эликсира. Сегодня, надеюсь, ты не будешь возражать, если мы с Вихрем ночью займемся чем-нибудь более приятным, чем сон? Он же придет тебя охранять? – Сабина снова нарочито облизала губы, а меня передернуло от отвращения.
– С какой стати здесь? Идите на сеновал, там и развлекайтесь!
– Тут широкая кровать. Мне, в общем, не жалко, если и ты присоединишься. Думаю, Вихрь возражать не станет, – Сабина еще раз вульгарно облизнула губы. – Только особого внимания не жди. Он будет занят мной.
– Тогда я попрошу выделить мне отдельную комнату или хотя бы кровать, – поморщилась я. И как мужчины ведутся на такие дешевые примитивные приемы? Все эти взгляды, придыхания, облизывания губ, высовывание языка? Неужели не видят этой фальши, дрянного актерства? Но ведь ведутся!
– Пора прекращать изображать из себя недотрогу! – разозлилась вдруг Сабина. – Венди мне рассказал, что ты тоже девочка не промах! У тебя даже был собственный постельный раб! И как часто ты его секла? А чем насиловала? Как часто? Каждый день? Пригласим несколько красавчиков, хочешь, пойдем, выберем на твой вкус прямо сейчас? Может, обменяемся опытом?
– Занимайся, чем хочешь, но без меня! – я резко отвернулась, уже смотреть не могла на эту похотливую магичку, нагло лезущую грязными руками в мои светлые воспоминания.
– Твой офицерик – совсем неинтересный мужчина! – выпалила Сабина, недовольная моей реакцией. – Я попробовала его. Неплох, но бывают и получше!
Сабина посмотрела на меня с нескрываемым торжеством. Я пожала плечами. Глупо винить голодного мужчину за то, что он отведал щедро предложенного угощения. Но для меня он был почти уже женихом Гертруды и я не сдержалась:
– Теперь я понимаю твою роль в походе! Ты с огоньком работаешь за целый армейский бордель, никому не отказывая и никого не пропуская. Потрясена твоим трудолюбием!
Сабина злобно что-то прошипела и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Из окна я увидела, как она подошла к группе воинов, и они тут же устремились на сеновал, откуда раздались через некоторое время громкие стоны и вскрики удовольствия.
Вихрь не пришел ночевать, и было как-то неприятно сознавать, что он тоже участвовал в ночной оргии, устроенной Сабиной. Впрочем, какое мне до них дело?
Оказалось, что ночью отряд, размещенный в Нижних Лужках, перешел реку и захватил Фратескор. Бравые защитники замка занимались тем же, чем Сабина со своими жеребцами, они даже не заметили, что замок перешел в другие руки. Все поголовно были пьяны и без штанов – их так и рассовали по темницам. Утром вестовой сообщил, что нас ждут в замке, там не с кем сражаться.
Хорошо, что меня окружали со всех сторон всадники. Я бы не выдержала и помчалась к Грудисам, сердце обливалось кровью, ведь дом был совсем рядом! Мне даже показалось, что я увидела мальчика в белой рубашке во дворе, так я пристально всматривалась сквозь деревья.
– Чем вызван ваш интерес к этому владению? – не в меру внимательный Вихрь выглядел свежим, как будто не кувыркался всю ночь с знойной магичкой.
– Это дом лэра Грудиса, он был поставщиком замка Фратескор, – как можно равнодушнее ответила я, отводя взгляд. – Его колбасы были выше всяких похвал. А такого сала с перцем и чесноком и во дворце не едали. Последние два года я провела в Иллирии, и теперь не знаю, как тут обстоят дела.
– Желаете заехать? Возобновить поставки?
– Нет! – воскликнула, пожалуй, слишком эмоционально. И бросила безразличное: – Разве это дело королевы? Отправлю эконома или повара из замка, они отвечают за снабжение замка провизией.
Боюсь, я все-таки привлекла ненужное внимание к хутору. Вихрь как-то особенно хищно осмотрел дом, постройки, выпасы и поля, привстав в стременах. Я себя мысленно обругала. Надо лучше держать себя в руках.
Мы миновали речушку Вентику, проехали под темными лапами могучих елей и приблизились к Фратескору.
– А ничего домишко, – заявила Сабина, оглядывая замок. – Запущен только немножко.
Венделин, Вихрь и Сабина спешились и вошли в замок. Я отстала от них, поднялась на террасу, отказавшись заходить внутрь, мне хватило и прошлого раза. У меня просто нет сил, еще раз видеть разорение когда-то с любовью обустроенного дома. Тут я мечтала проводить каждое лето, сюда хотела привезти сына. Тут, во дворе, он бы начал учиться фехтовать. Отсюда выезжал на верховые прогулки. Может быть, сюда через двадцать лет привел бы жену. Я вздохнула и облокотилась на перила, окружающие террасу. Отсюда уступами спускался сад, когда-то прекрасный, а теперь заросший купырем, осотом и лебедой.
– О, какой стол! – раздался возглас.
Я обернулась и поморщилась. Самоуверенная Сабина меня невероятно раздражала. Почему, я так и не могла разобраться. Я ведь не ревную никого из мужчин, мне плевать на ее бурную половую жизнь. Вернее, хотелось бы плевать, но я злюсь и обижаюсь. Неужели завидую?
На террасу, где я стояла, выходили высокие окна парадной столовой, от пола до потолка, все они были распахнуты по летнему времени. Посредине стоял длинный стол, вызвавший восторг Сабины. Да, он мне тоже очень нравился, он был сделан из благородного мореного дуба, и за ним могли обедать сорок гостей, не толкаясь локтями. Наверняка его прожгли и залили незваные посетители замка, они же прихватили столовое серебро, и тонкий фарфор, от которого раньше ломились буфеты и поставцы у стен. А мои прекрасные льняные скатерти с вышивкой и мережками! Я отвернулась, смахивая слезу.
– О, Венди! Не пора ли нам отметить наш успешный поход? – томно проворковала Сабина. Магичка уселась на стол и широко развела ноги.
– Пожалуй! – отозвался маг. Громко щелкнула пряжка ремня. Через минуту раздался сладострастный стон и шлепки плоти о плоть.
Я заглянула в окно. Да что ж такое-то!? Им ночи мало? Магичка, выгнувшись, лежала на моем обеденном столе, а Венделин яростно вколачивался между ее разведенных ног. Я отвернулась и выдохнула. Пожалуй, доля правды в словах магички есть – я ей завидую. Слишком давно не ощущала себя просто желанной женщиной. А быть символом власти очень скучно.
– Наслаждаетесь видами? – раздался вкрадчивый голос. К недостаткам Вихря я относила и привычку подкрадываться совершенно бесшумно.
– Чем тут наслаждаться, – буркнула я. – Пройдут месяцы, прежде чем удастся привести все в порядок. И не уверена, что вообще захочу сюда возвращаться.
Вихрь не стал язвительно комментировать мои слова. Он задумчиво смотрел в сад, не обращая ни малейшего внимания на сладострастные стоны, раздающиеся из столовой.
– У меня небольшое, но очень красивое поместье, – неожиданно сказал он. – К дому ведет каштановая аллея, по которой очень приятно гулять. Старый дом в два этажа весь зарос плющом. Отец очень много внимания уделял парку, там есть платаны, которым по пятьсот лет. Есть пруд с разноцветными карпами, а над прудом стоит ротонда из белого камня, где можно сидеть в жару и читать. Или сочинять стихи.
Страшный маг сочиняет стихи? Как мило. Я невольно улыбнулась.
– Я мечтал привезти в поместье свою любимую женщину, – сказал маг с какой-то затаенной тоской. – Хотел, чтоб по парку бегали мои дети, играя с собаками.
– Привезли?
– Нет, – Вихрь мотнул головой. – Она предпочла другого. Я немного помог определиться ее избраннику, они очень быстро поженились.
– Мне жаль, – сказала я вежливо.
Что тут еще скажешь? Надо же, сильный маг, менталист, а страдает от неразделенной любви, как обычный мужчина. Он ведь мог внушить своей девушке все, что угодно, от легкой влюбленности до животной страсти. А он проявил благородство, значит. Ведь красивый мужчина: поджарая фигура, длинные стройные ноги, вьющиеся каштановые кудри. Он стриг волосы коротко, чуть ниже ушей, не отпускал хвост, как другие маги. В Цитадели мне объяснили, что длинные волосы действуют, как накопитель силы для неопытных магов, их носят адепты или начинающие маги. Видно, что этот – опытный. Я искоса посмотрела на задумчивое лицо мужчины. Он перехватил мой взгляд и понимающе усмехнулся.
– Хотите спросить, почему я ее не принудил? Знаете, у искусственно наведенных страстей такой неприятный, затхлый запах! Мне не хотелось его ощущать. А вот вы пахнете так сладко, так завораживающе, – Вихрь наклонился и вдохнул запах моих волос.
Снова он меня нюхает! Я хотела отстраниться, но маг не позволил, положив мне руки на плечи. Он водил носом у моего лица, закрыв глаза от… удовольствия?
– Так пахнет искренняя, чистая любовь, – сказал он, открыв глаза. – Вы любите, не отрицайте. Любите очень сильно и беспокоитесь о любимом. Знаете, я ведь раньше совершенно не чувствовал запах чувств, ментальные способности развернулись у меня неожиданно и спонтанно, несколько лет назад.
– И что же послужило причиной такого прогресса? – сказала я, осторожно освобождаясь от непрошенных объятий.
– Секс, – резко ответил Вихрь и перевел взгляд в окно. Невольно я тоже повернула голову.
Тонкая светлая фигура Сабины изгибалась на темном дереве столешницы, ее обе ноги держал на весу уже другой мужчина, не лэрд Венделин, а несколько других ждали своей очереди, обступив стол, лаская грудь, живот и плечи распутной магички.
– Невыносимо, – прошептала я и закрыла глаза.
– Желаете присоединиться? Стол большой, и кавалеров достаточно, – довольно язвительно предложил Вихрь и сделал приглашающий жест в сторону столовой.
Я с негодованием посмотрела на него. Кажется, давать пощечину ему за такое предложение не имеет смысла – он просто не поймет.
– Я желаю покинуть замок. Не могу тут находиться! Тут полон подвал пленных, вы ведь будете их допрашивать, мучить, убивать, я не могу при этом присутствовать! Позвольте переночевать на хуторе, который мы проезжали?
– Вы королева, ваша воля, – безразлично сказал Вихрь и покинул террасу.
***
В сумерках я въехала во двор лэра Грудиса. Думаю, успела как раз к ужину. Я была безумно счастлива, что мне удалось незаметно покинуть Фратескор, пока за мной никто не успел увязаться. Я отлично знала короткую дорожку к хутору и не боялась заблудиться.
– Бессовестная, три недели ни весточки! – Гертруда встретила меня недовольным ворчанием, но я видела, что она искренне рада меня видеть.
– Велоника! – маленькая Лорин протянула ко мне ручки, и я взяла ее на руки, обнимая и целуя.
– Марта домывает мальчишек в лохани, – сказала Гертруда, накрывая на стол. Ей помогал старший мальчик Марты, Крис. – А папаша у старосты, кумекают насчет ярмарки. Ты когда в замок вернешься? Провизию когда начать возить?
– Я, наверное, там не буду жить, – я тяжело сглотнула. – Плохо там. Не смогу. Прости.
Во дворе зафыркала лошадь, видимо, вернулся лэр Грудис.
– Мама! – с лестницы с визгом слетел мой рыжий постреленок.
Я посадила Лорин на лавку и поспешно раскрыла объятия своему ненаглядному чуду, подхватила, прижала. От двери раздался глухой стук. Улыбаясь во все щеки, я повернулась, чтоб пожелать доброго вечера лэру Бруно. Только это оказался не лэр Грудис. Потирая лоб, стоял гвардеец Ринальдо дель Грава и круглыми глазами смотрел на меня, прижимающую ребенка к груди.
– Мама, это кто? – звонко спросил Марк. Я шумно выдохнула и села на лавку. Марк тут же забрался мне на колени. Марта с Маттео осторожно присела с другой стороны. А Гертруда бочком отошла к печке. Спорю, она уже думает, как приложить Ринальдо топором половчее.
– Это хороший дядя, мой охранник Ринальдо, – выдавила я.
– А мы его знаем, он ведь с вами приезжал тогда, да? Что же вы стоите у двери, лэрд, входите, присаживайтесь, – Марта улыбнулась. – Крис, неси еще миску! Вы после ужина в замок вернетесь? Оставались бы, места хватит!
– Мам, не уезжай! Я тебе секрет покажу! – Марк обхватил мою шею ручонками.
– Не уеду. Я к вам с ночевкой, – улыбнулась я сквозь набежавшие слезы.
– Мам, почему ты плачешь?
– От радости, сынок. От радости, я так соскучилась, – я прижала к себе рыжую макушку и посмотрела в упор на гвардейца. Он смущенно отвернулся, потоптался у двери, как-то криво усмехнулся, кивнул своим мыслям и решительно сел за стол.
– Хозяйка, у вас отменная колбаса кровяная! – нарочито весело сказал он. – До сих пор помню ее вкус! Где только не был, вкуснее не ел!
Вернулся лэр Грудис, выставил для гостя кувшин вишневой наливки. Ужин удался, только изредка я ловила настороженные взгляды лэра Бруно и Гертруды на незваного гостя. Что же мне делать? За мою тайну граф Штернблум, да и лэрд Венделин отвалят немало золота! Выдаст, непременно выдаст! Решение казалось ясным и однозначным, но от этого хотелось тоскливо взвыть.
Марта повела ребятишек ложиться спать наверх. За столом остались лэр Грудис, Гертруда, я и Ринальдо.
– Я ведь понимаю, о чем вы сейчас думаете, – сказал Ринальдо, обведя всех взглядом. – Но я клянусь, что не причиню вреда своей королеве и ребенку, не выдам никому этой тайны! Я присягал королеве на верность!
Лэр Грудис отвернулся, всем своим видом говоря: «Видели мы ваши клятвы в нужнике».
– Я скажу, что понял. Вы, Ваше величество, доверились кому-то, он вас обманул и не женился. Ваша верная служанка вам помогла скрыть ваше положение и увезла ребенка сюда. Ребенок не от короля, верно? Иначе бы он его признал, – Ринальдо вдруг придвинулся к Гертруде и накрыл своей рукой ее руку. – Вам обеим не повезло. Дворец место такое, от ошибок не убережешься, соломку не подстелишь.
Свободолюбивая и гордая Гертруда вдруг зарделась, как юная девица. Лэр Грудис крякнул. И потянулся к кувшину, разливая наливку по кружкам.
– Мне ни к чему знать, кто его отец. Но женщина, которая так любит свое дитя, не подлежит людскому суду. Примите мою клятву, Ваше величество! – Ринальдо опустился на колени передо мной. – Своей жизнью и кровью, сутью своей души клянусь, что никогда и никому не скажу о вашем сыне, обещаю защищать от всех бед, помогать и заботиться, и никто не узнает вашей тайны!
Ринальдо надрезал палец и стряхнул каплю крови, которая вспыхнула, не долетев до пола.
– Принимаю твою клятву, Ринальдо дель Грава, – сказала я дрожащим голосом.
Я посмотрела на Гертруду, она шевельнула бровями.
– Он поклялся сутью души, Вероника, он не сможет нарушить клятву. Можно его не убивать. Не хотелось бы, честно говоря, – поморщилась девушка. – Полы только что выскоблены.
Лэр Грудис крякнул.
– Пап, только не говори, что сам не думал о том же!
– Думал, – признался лэр Бруно. – И за меньшее людей жизни лишали.
– Я так и понял. Сам бы так поступил. За вас, Ваше величество! – Ринальдо поднял кружку и выпил. – А теперь, если позволите, я бы поговорил с лирой Гертрудой наедине.
Гертруда снова вспыхнула. Мне осталось только пожелать всем сладких сновидений и подняться в свою крохотную спаленку, которая была мне милее всех роскошных спален любого дворца в мире. Потому что в комнате рядом спал мой сын, и я не удержалась, чтоб не заглянуть и не поцеловать его.
Мальчишки спали вместе, и я долго любовалась на них, наслаждаясь ощущением полного покоя и счастья.
– Не волнуйся, Вероника. – Сзади тихо подошла Гертруда, положила руку на плечо. – Мы придумаем интересную игру «Не узнать Веронику». Марек больше никогда не выдаст тебя. И никто из детей. Я позабочусь об этом.
Я всхлипнула и прикусила губу. Марек больше не назовет меня мамой, а Лорин не протянет ко мне ручки? Маттео и Крис отвернутся, как от чужой? Да как пережить такое? Я все понимаю. Но как же больно!
– Разберись сначала со своими врагами, а потом уже сможешь рыдать, – твердой рукой Гертруда направила меня в спальню.
Глава 17
Отряд выдвинулся из Фратескора ранним утром, мы с Ринальдо тихо присоединились к всадникам на лесной тропе. Я не хотела даже заезжать в замок. Спокойно встретила насмешливый взгляд Сабины, презрительный – Вихря, и понимающие ухмылочки остальных. Плевать! У меня действительно было много любовников, припишут еще одного – репутация не треснет. В принципе, дель Грава привлекательный мужчина, дворянин, не урод какой, если б я не знала о его симпатии к Гертруде, могла бы и заинтересоваться. После двух рабов падать ниже просто некуда. А Ринальдо, кажется, и вовсе не заметил ничего особенного, улыбался и насвистывал. Надеюсь, у него с Гертрудой все сложится.
Столица приближалась. Мы ехали мимо тучных полей, зеленых лугов, тенистых перелесков. Пели птицы, дул ласковый ветерок. Как-то странно было ощущать, что мы на войне, и завтра вечером, возможно, не досчитаемся многих наших спутников.
Навстречу нам неспешно двигался небольшой караван из четырех повозок. Две были крытыми, а две представляли собой низкие клетки на колесах, где, скорчившись, сидели и лежали люди. Впереди и позади каравана ехали хмурые наемники, которые при нашем приближении обнажили оружие. Я бы не обратила на повозки внимания, преступников всегда транспортировали до места каторги и заключения именно так, и жалости у меня они не вызывали. Это были многократные убийцы, жестокие и беспощадные разбойники, грабители, насильники. Никто не заботился об их комфорте, не заслужили.
Меня смутило отсутствие стражи. Почему преступников сопровождают разношерстные наемники? Тронув поводья, я подъехала ближе, прислушиваясь к разговору нашего командира и юркого загорелого всадника в одежде купца. По его лицу стекал пот, он поминутно его вытирал и нервно оглядывался на наемников. Я не поверила своим ушам, услышав его ответы на вопросы командира. В повозке рабы? Его собственные рабы, честно купленные в столице? И купчая есть?
– Рабство в Элизии отменено два года назад специальным эдиктом королевы! Это возмутительно! – смолчать я не сумела. Лэрды Венделин и Вихрь переглянулись, а Сабина насмешливо фыркнула.
– Да, лира, личных рабов запрещено иметь, но это не личные, а хозяйственные рабы, для работы на плантации и фабрике, – заискивающе объяснил купец. – Отребье, сами видите.
Подъехала еще ближе. В нос шибанул запах немытых тел, гниющей соломы, неопрятной кислинки и нечистот. Рабы интереса к разговору не проявили, большинство безучастно смотрели сквозь решетку. Я судорожно сглотнула, увидев в свалявшихся волосах ближайшего копошащихся вшей. Один из рабов, искоса взглянув на меня, вдруг опустил голову еще ниже.
– У вас нет никаких оснований нас задерживать, – нервно сказал купец.
Я мучительно размышляла, не в силах понять, что же меня тревожит. Да, действительно, закон о продаже в рабство преступников, как замена смертной казни, существовал. Когда подписывала указ, я сочла это гуманным. Сейчас, глядя на грязных, тощих, безразличных ко всему рабов, я уже так не думала. Смерть милосерднее такого существования.
– Вы нарушаете правила содержания рабов. Держать их в грязи, на солнцепеке, без воды и еды недопустимо!
– Торопимся, лира, в дороге ведь не до мытья. Прибудем на место и помоем, накормим, это ж мое имущество, я позабочусь о нем, – купец явно почувствовал себя увереннее.
Лэрд Венделин величественно кивнул, и поднял руку, подавая сигнал к движению.
– Стойте! – воскликнула я. Вот не зря этот раб меня смутил! – Я желаю осмотреть вот этого. – Я указала на раба, который старательно отворачивался от меня.
– Желаете купить? – удивился торговец. – Да на что такая шваль лире?
Лэред Венделин страдальчески завел глаза к небу, но махнул рукой, подтверждая приказ. Клетку открыли, раба выволокли, и поставили в дорожную пыль на колени. Один из наемников рукоятью плети поднял подбородок раба, заставляя его поднять голову. Его было трудно узнать, но я узнала.
– Дерек! – выдохнула я. Да, над ним хорошо потрудился палач или надсмотрщики. А может, и сам Штернблум не брезговал взять в руки кнут. – Этого человека следует немедленно освободить. Он не преступник. Хозяин не имел права его продавать на плантацию, по эдикту королевы он свободный человек!
– Вы не можете его освободить, – процедил Венделин. – Это имущество купца и принадлежит ему на законных основаниях.
– Зачем он нужен? – Влезла Сабина. – Нормальных мужиков, что ли, мало? Его нельзя использовать, добить было бы милосерднее!
– У лиры тяга к грязным, потным, вшивым мужчинам. Они невероятно ее возбуждают, лира не может пройти мимо. Почему бы не выполнить женский каприз? – криво усмехнулся Вихрь. – Полагаю, пять серебрушек – достаточная цена за этот суповый набор.
Торговец помялся: в нем боролось желание поскорее убраться подальше и желание поторговаться. Благоразумие победило, торговец согласно закивал и сладко осклабился, желая мне насладиться новым приобретением. Раба Вихрь распорядился связать и закинуть на телегу с сеном. Мы тронулись дальше.
– Теперь вы объясните мне ваш глупый каприз? – зло прошептал Вихрь, приблизившись. – Или вас привлекает любой вонючий, истощенный, отвратительный мужчина? Какие-то приятные воспоминания?
– Не понимаю ваших намеков, – холодно ответила я. – Это личный раб виконта Штернблума, теперь графа Штернблума. Зовут его Дерек. Думаю, у нас не будет лучшего союзника, чем он. Он знает дворец и привычки графа, как никто другой.
– Ах, вот оно что! Что ж вы сразу не сказали? Разумно, серебро потрачено не зря. Приношу свои извинения, – Вихрь коротко поклонился и проехал вперед.
Я задумчиво посмотрела ему в спину. Неприятные слова и завуалированные оскорбления я давно научилась выслушивать совершенно невозмутимо, да и сама могла ужалить острым словцом, без этого в дружном женском коллективе не выжить. Что-то царапало и неприятно поразило меня в его словах. Воспоминания у меня действительно были, хотя приятными их назвать было сложно. Был в моей жизни один грязный и истощенный маг. По совместительству – отец моего ребенка. Но знать об этом Вихрь никак не мог!
– Кажется, я недооценила Ваше величество, – ко мне наклонилась Сабина. – Я просто не могла представить, что вы любите настолько грязный секс в буквальном смысле. Издержки рафинированной дворцовой жизни? На остренькое тянет? К поту, грязи и крови? Покажете мне ваше мастерство?
Я покраснела от гнусности этих предположений. Помимо секса что-либо эту озабоченную магичку интересует? Кругом засмеялись. Даже Ринальдо посмотрел на меня осуждающе. Плевать! Не буду ничего никому объяснять.
На ночевку остановились в лесу. Мне, как всегда, разбили палатку в центре лагеря. Через пару часов Ринальдо привел отмытого в ручье Дерека, в одежде с чужого плеча. Голову ему обрили, радикально решив проблему с насекомыми.
– Прикажете мне ночевать снаружи? – спросил Ринальдо, отводя глаза.
– Да вы с ума, что ли, все посходили!? – возмутилась я. – Я просто хочу поговорить с ним. Мы давно не виделись, а он точно знает все последние события во дворце.
– Мне тоже интересно, – в палатке появился злющий Вихрь. Но это было его обычное состояние рядом со мной, я уже перестала обращать на это внимание. Для начала я сняла ошейник, и произнесла формулу освобождения, требуемую по закону. Два положенных свидетеля как раз были в наличии. Магический замок расстегнулся, и я тут же выбросила засаленную кожаную полоску из палатки.
Дерек вздрагивал при резком взмахе рукой, опускал голову и зажмуривался, стоило к нему обратиться. Мне было его невероятно жаль. Хотелось обнять его, успокоить, но я понимала, что для него сейчас это будет чересчур сложно.
– Итак? – спросил Вихрь, когда мы все устроились в палатке. Палатка уж точно на четверых не была рассчитана, мы соприкасались коленями. Наконец я просто прислонилась к груди Ринальдо, чтоб подальше отодвинуться от Вихря. Он смерил меня очередным неприязненным взглядом, а Дерек начал свой рассказ, запинаясь, подыскивая слова и часто останавливаясь.
После моего исчезновения (опять я виновата!) гнев Штернблума коснулся не только обитателей Фратескора. Во дворце был подвергнут публичной порке и лишен звания и должности начальник стражи, уволена с позором вся королевская личная охрана. Многие придворные тогда покинули дворец, опасаясь попасть под горячую руку, виконт наказывал неугодных направо и налево, ссылка считалась подарком судьбы. А Дереку пришлось гасить злость хозяина всеми мыслимыми и немыслимыми способами, уже давно зашедшими за край извращенных удовольствий. Скорее, это были пытки. Последние месяцы хозяин держал его во дворе на цепи и неделями не кормил. Продажу Дерек воспринял, как шанс выжить, хоть и знал, что его купили, чтоб он умер на плантациях ягод ольжи. Эти ягоды обожают ядовитые змеи, и редко особенно везучий раб доживал до третьего сезона. Алхимики и аптекари платят за эти ягоды золотом по весу, используя их в самых дорогих снадобьях.
– Ты больше не раб, Дерек, – мягко сказала я, утирая слезы.
– Ты сможешь отомстить, – пообещал Вихрь.
– И, правда, везунчик, – пробормотал Ринальдо. – Ехал раб на плантацию подыхать. На дороге встретил королеву и получил свободу. Так даже в сказках не бывает!
Я обратила внимание, что Дерек старается держаться ко мне поближе, хоть пальцем, но прикасаться к краю платья. Наверное, после того, что он пережил, я для него, как спасительный якорь. Будет жестоко отправлять его спать к чужим незнакомым людям, которых он боится. Поэтому я оставила Дерека в палатке.
– Кто бы сомневался, – прошипел Вихрь. – Наша спасительница сирых и убогих желает получить свое?
Дерек низко наклонил голову, втягивая голову в плечи.
– Вы мне надоели, лэрд, – устало сказала я. – Дерек, этот лэрд злой и шутки у него дурацкие, не слушай его. Мне ничего от тебя не нужно, спи спокойно.
Вихрь вышел и вернулся в палатку, когда я почти уснула. Дерек свернулся клубочком возле моих ног, положив ладонь мне на щиколотку.
Мне приснилось, будто я лежу на пляже, под пальмой, шезлонг стоит прямо на мелководье, солнце так ласково пригревает, тело полно истомы и неги, а ступни ласкает теплая волна. Иногда волна оказывалась больше прочих, и достигала до колен, окатывая меня теплыми брызгами, и мне это невероятно нравится, я улыбаюсь и раскрываюсь, как цветок, тянущийся к солнцу. Что?
Я открыла глаза и дернулась. Никакой это не сон! Мои колени гладили теплые острожные пальцы, чужое дыхание касалось бедер, рассыпая табун мурашек по коже. Внизу живота знакомо тянуло, и я не сдержала стона. Тут же край сорочки был нетерпеливо отодвинут вверх, и чья-то ладонь опустилась на то место, которое изнывало от жажды прикосновений. Я непроизвольно выгнулась, отдаваясь искусной ласке. Пальцы заменили горячие губы, язык… совершенно обнаглел и проникал туда, куда давным-давно не проникал мужчина. Настойчивые, требовательные прикосновения, ритмичное постукивание языка и деликатное поглаживание пальцами изнутри сводили меня с ума, заставляя трепетать в предвосхищении волны наслаждения. Стон удалось сдержать, прикусив себе ладонь. Я взмокла и тяжело дышала, сердце колотилось, как бешеное. Ничего себе пробуждение! Так и сердечный приступ схлопотать можно. Мой партнер несколько раз ласково провел языком по промежности, опустил край сорочки и снова укрыл меня одеялом.
Это все хорошо и прекрасно, остается вопрос – кто это был? Я не догадалась коснуться головы мужчины, как-то не того было. Бритый череп Дерека или волосы Вихря мигом разрешили бы загадку этого неожиданного, но приятного сюрприза. Один из них спит, второй дарит мне пикантное наслаждение. Я усмехнулась про себя, снова проваливаясь в сон.
Утром я настойчиво приглядывалась к обоим мужчинам, надеясь, что кто-то из них себя выдаст: подмигнет, улыбнется, просто дрогнет лицом. Бесполезно, оба вели себя, как обычно. Не спрашивать же мне: «Кто из вас так чудесно меня приласкал»? Это уж совсем будет неудобно.
– Какой у нас план? Не собираетесь же вы взаправду брать штурмом столицу? – Спросила я за завтраком, отбросив игривые мысли и воспоминания о ночном приключении.
– Завтра бал в честь королевы. Один наш отряд заменяет дворцовую стражу. Второй смешивается с гостями. Третий занимает… другие позиции. Вы появляетесь и объявляете о роспуске государственного Совета, и аресте Штернблума, вот и все. План прост и незатейлив, как видите, – улыбнулся мне лэрд Венделин.
– Да уж, чего проще, – согласилась я. – Совет в полном составе дружно встает, послушно снимает регалии и покидает зал, а виконт, не сопротивляясь, дает себя заковать. Все смеются, наслаждаются фуршетом и танцуют. Так?
– Почти. Мы поможем Совету принять нужное решение. Нам не нужно ни кровопролитие, ни разрушение дворца. Лучше, если все пройдет относительно мирно, а гости даже не догадаются о захвате.
– Хватит ли у вас сил убедить Совет, – пробормотала я. Какое уж тут убеждение – скорее всего, они рассчитывают накрыть дворец ментальной магией, но хватит ли сил у Вихря пробить все защитные артефакты и купол дворца? Насколько я знаю, после того, как Адемара заставили на мне жениться, купол был усилен, а все придворные обвешались амулетами от ментального воздействия. Да и граф никогда не был беззаботным или легкомысленным человеком.