«Язва, точно язва», – подумал я, когда меня вырвало на тропинке впервые. Оба раза рвало так, что пробило на пот и слезы. И наступало облегчение. Боли уходили. Несколько минут после я стоял и не двигался, боясь растормошить желудок. После медленно шел по тропинке дальше. По опыту я уже знал – самое главное после рвоты, как можно дольше не есть. Я и не ел. Я заметно похудел, живот пропал. Я стал раздражительным и злым. Когда у человека что-нибудь болит, он злится на все вокруг. Я злился на себя, на мать, на отца. На свое упрямство. Злился на себя за то, что вел такой образ жизни и довел свой организм до жалкого состояния. Злился на мать за то, что та вела себя как последняя идиотка, шатая нашу трухлявую семейную лодку изо всех сил. На отца за то, что тот самоустранился из общего дела, пребывал в обиженном состоянии и ничего не делал. Злился на очередные не складывающиеся отношения. Было плохо все. Все, кроме бизнеса. Тот быстро шел в гору, и такой резкий контраст разрывал меня пополам.
Лиля позвонила в пятницу 4 ноября.
– Алло, привет! Я приехала! – раздался ее голос в трубке телефона.
– Привет, Лиль! Отлично! Ты надолго!? – ответил я остатками чувств.
– Ты рад? – произнесла она.
– Конечно, рад, Лиль! – ответил я, но фраза далась мне уже с налетом долга.
– Я на все праздники… – начала Лиля, осеклась, в трубке раздался какой-то шорох, приглушенный недовольный голос матери в глубине комнаты и поспешный испуганный ответ девушки. – Да, мам, хорошо, я быстро… слушай, давай, я тебе попозже перезвоню.
– Хорошо, давай… – едва успел произнести я и услышал в трубке гудки.
Вечером мы встретились с Лилей в кафе в центре. Когда я вошел, Лиля уже сидела за столиком с подругой. Она, как всегда, выглядела ярко. Крашеные как смолью волосы, спрямленные книзу, красиво обрамляли и оттеняли ее белое лицо. Черная тушь и сочный красный цвет губ дополняли роковой образ. Увидев меня, Лиля встала и пошла навстречу. В этот момент я, вдруг, понял, что вижу ее уже по-другому. Теперь мне казалось, что лицо ее конопато чрезмерно, фигура далека от идеала, руки некрасивы, пальцы тощи, а яркость красного лака раздражала своей вульгарностью. Лиля улыбнулась, и я сообразил, что меня так смущало в ее зубах. Справа вверху у нее стоял мост. Стоял неудачно, слегка выпирая внизу. Из-за этой ошибки стоматолога, искусственные зубы при улыбке обнажались чуть раньше соседних и позже скрывались. Я стал замечать то, чего раньше не видел. Не видел бы и дальше, но дурман короткой влюбленности откатил безвозвратно. Осталось тянущее привитое с детства чувство долга и обязательства, тяготившее и опутывавшее волю.
– Привет, – приблизившись, вывела меня из самоанализа Лиля.
– Привет, – машинально произнес я, приобнял ее за плечо, и направился к столу.
– Ты меня разве не поцелуешь!? – удивилась девушка.
– Ах, да, прости, Лиль! Что-то я задумался, – чмокнул я ее в щеку, поздоровался со второй девушкой и плюхнулся на стул.
Лиля задумчиво села напротив и несколько секунд смотрела на меня внимательным изучающим взглядом. Я бросил на нее взгляд, Лиля выглядела ярко и броско, но мне было до лампочки. Я уловил в своей груди первые нотки равнодушия, и они мне понравились.
– Выпьешь что-нибудь? – участливо сказала Лиля.
– Да, выпью! – покрутил я головой в поисках официанта. – Пожалуй, выпью чаю…
– Чаю!? – уставилась на меня удивленно Лиля.
– Да, чаю, – кивнул я. – Пить, что-то не хочется.
К чаю я заказал пирожное. Зря. Желудок сразу заныл. Я закурил, боль чуть стихла.
– Куда сегодня пойдем? – отбросила локон волос своим отработанным движением Лиля и посмотрела на меня, тут же, в прочем, потупив глаза в пол.
– Не знаю, без разницы, – пожал я плечами.
– Может, пойдем в клуб? – предложила она.
– Можно и в клуб, – вновь пожал я плечами, терпя боль. – Хочешь потанцевать?
– Просто хочется развеяться. Мне же в Москве некогда по клубам ходить – работа.
– Значит, пойдем в клуб, – кивнул я.
Лиля аккуратно поинтересовалась, не против ли я, чтоб с нами пошла и ее подруга?
– Не против, – сказал я, и чувство недовольства неясно шевельнулось внутри меня.
Прогуливаясь, мы дошли до клуба. На танцполе два десятка посетителей дрыгались под громкую музыку. Мы прошли на второй этаж и сели за столик у края, откуда танцпол внизу был виден как на ладони. Желудок продолжал ныть.
Подошел официант. Девушки заказали шампанское и десерт, я – чай и салат.
– Опять чай!? – удивленно посмотрела на меня Лиля.
– Желудок болит, пить не буду.
– Ааа… – безразлично протянула Лиля и отвернулась в сторону танцпола.
Я закурил, прислушиваясь к ощущениям внутри. Желудок пульсировал и дергал в одной точке. Официант принес заказ. Подруги принялись за шампанское, я за салат. Снова ошибка. Я съел полсалата, и к горлу подкатила тошнота, в желудке ожили рези и возникло ощущение непроходимости. Я принялся мелкими глотками пить чай. Лучше не стало, но и хуже тоже. Я приобнял Лилю за талию. Она обернулась, улыбнулась и вновь отвернулась. Подруга Лили молча напротив пила шампанское, изредка перекидываясь с ней короткими фразами. Настроение совсем пропало. Мое сознание ушло в себя. Я гладил Лилю по талии и пытался представить наше общее будущее, нас двоих в постели, ее своей женой. Ничего не выходило, этой девушки в моем будущем не было.
Затошнило сильнее. Желудок резало нестерпимо. На лице выступила испарина. Захотелось домой. Мне нужен был покой, режим и диетическое питание. Я же торчал в ночном клубе, ел что попало и курил.
Выпив по паре бокалов шампанского, девушки повеселели.
– Как желудок? – поинтересовалась Лиля, откидывая назад прядь волос.
– Да так, – поморщился я, кисло улыбнулся. – Более-менее, немного болит.
– Выпей водочки! – улыбнулась Лиля. – Повеселеешь, и желудок пройдет…
Я не успел ответить, она отвернулась и продолжила смотреть вниз на публику.
«Выпей водочки! Выпей водочки. Выпей…» – повторилось в моей голове. В душе начала закипать злоба, мысли закрутились в голове. «Какой же ты дурак! Да ей вообще насрать на тебя! Все, что ее интересует – развлечения! Чтобы ей было весело и хорошо! Ты ей со своим желудком вообще до лампочки! Она сказала «выпей водочки» не потому, что беспокоится о тебе и твоем здоровье! Она беспокоится о своем веселье! Выпей, залей свою боль и веселись вместе с нами! Проматывай деньги! Трать на веселье! Трать больше на меня! Можно и на мою подругу! Ты же дурачок, ты все и оплатишь! А через три дня я уеду, а ты жди меня, я приеду снова! И ты опять будешь меня развлекать, водить по кафе, клубам, тратиться на мой отдых! Ты же дурачок!»