Вернувшийся
Ахиллес стоял возле небольшого кургана. Рядом возвышалась проржавевшая опора ЛЭП, служившая ориентиром. Без нее найти братскую могилу было бы непросто.
Промозглый осенний ветер пробирался под взятый со склада Кнохенштадта ватник. Сапоги утопали в размоченной вчерашним дождем земле. Изо рта вырывался пар. Пилот поежился и спрятал руки в карманах. Стоящий рядом Иван Прокопьич стянул с себя шапку и размашисто перекрестился.
– Ну вот, – пробормотал он себе под нос, – доехали.
На кургане не было креста. Ахиллес и не знал, ставят ли их на такие могилы. По правде сказать он не знал и того, во что верили его родители и лежали ли они именно здесь. Наверное, нет. Но это не имело большого значения. Перед ним было место, которое он разыскивал весь год, что провел на Земле. Нашел, упросил Ивана довезти, а теперь не знал, было ли это нужно. И, если да, то кому? Ведь смерть обрывает не только саму жизнь, но и всякое продолжение человека. Все эти привычки чтить память умершего, прощаться с телом и навещать могилу лишь легкое помешательство от горя. Чертов самообман, чтобы притупить внутреннюю неутолимую тоску и снять с плечей лишний груз. Никакие души не парят над гробами и не слушают всхлипы родственников. Рай не распахивает Врата для праведников, а Ад навряд ли становится тюрьмой для грешников. Все, что делает человек с усопшим и какие ритуалы проводит, имеет значение лишь для него самого. Мертвым от этого не легче. Потому что и больно бывает только живым. Ведь, если бы это было не так, в космосе давно было бы не протолкнуться от призраков.
Под небольшим курганом на самом деле лежали сотни погибших от эпидемии сорокалетней давности. Сюда свозили трупы тогда, когда морги были уже переполнены. Здесь не могло быть родителей Ахиллеса. Они жили совсем в другом городе. Однако он это понимал той частью разума, которая услужливо ушла в сторону, дав волю слепому чувству. Ему нужно было попрощаться. А для этого поверить, что под ногами в земле лежит именно его семья. И он верил, потому что ничего другого ему попросту не оставалось.
Пилот достал из кармана металлический брелок на медной цепочке. За прошедшие годы тот сильно исцарапался, но на круглой поверхности все еще можно было разобрать очертания материков и океанов. Не стерлась и красная точка на Евразии, обозначающая отчий дом. Маленькая Земля, которая все это время была с ним, как вечный ориентир. Последний родительский подарок перед поступлением в Академию.
"Чтобы ты всегда помнил, куда можно вернуться. И где тебя будут ждать, несмотря ни на что", – сказала в тот день мама.
Этот брелок Ахиллес нацепил тогда на ключи от "Крыла" – корабля, на котором он отправился домой после выпуска. И долетел лишь спустя почти полвека…
– Я вернулся, мам,– едва слышно прошептал пилот.
Его пальцы разжались, и маленький металлический круг соскользнул на землю.
– Как и обещал…
И ветер унес его шепот тем, кому тот был адресован. По крайней мере, седой пилот в это искренне верил. Ведь ему все равно больше ничего не оставалось.
Новое задание
Ахиллес встречал неприветливый ноябрьский рассвет на крыше НИИ. Дверь, ведущая сюда была заперта на большой амбарный замок. Ключевое слово в этой фразе – "была". Края здания начали осыпаться, и находиться здесь стало небезопасно, так что было принято решение закрыть крышу для посещений. Как говорится, от греха подальше. Но пилот рисковал своим здоровьем так часто, что не привык беспокоиться о неустойчивой кирпичной кладке под ногами. Ключ он вчера незаметно стащил из стола Ульриха, пока тот тестировал новый химический состав, созданный для замены строительной пены. Да, последние физики Кнохенштадта серьезно расширили профиль своих работ в угоду потребностям горожан. Зачастую приходилось быть и химиками, и механиками, и кем только еще. Молодой город отчаянно цеплялся за жизнь, ни на день не забывая о своем прошлом.
– Так и знал что Вы здесь, – Ульрих стоял на последней ступени и тяжело дышал.
– Что, я настолько предсказуем? – усмехнулся Ахиллес.
– Не то, чтобы… Нет… Возможно, все таки не зря я специально оставил ключ в столе вчера вечером. Ведь если бы мне предстояло пилотировать космический борт этим утром, Вы бы нашли меня именно здесь.
– Даже в такую тоскливую погоду?
– Конечно! – старый ученый наконец отдышался и подошел к пилоту. – Тоска – неотъемлемая часть русской души, знаете ли.
– Вас русским не назовешь.
– Вы правы. Но разве это хоть когда-нибудь было по-настоящему важно?
– Пожалуй нет.
– Тогда давайте спускаться, пора ехать на взлетное поле. Нас уже ждут.
По пути вниз Ахиллес уже в сотый раз прокручивал те крупицы информации, которыми снабдил его Ульрих перед полетом. В обрывочных сведениях в Сети, ученый обнаружил неизвестный феномен. Заключался он в том, что в последнее время на отдаленных станциях, люди вдруг резко переставали работать, массово грузились на корабли и отбывали в неосвоенные просторы космоса. Причем все корабли направлялись в разные стороны, что противоречило здравому смыслу, ведь в одиночку покидать хорошо изученный сектор Млечного Пути – чистое самоубийство. Все эти случаи можно было бы списать на бедность, отсутствие нормальных условий для существования и закономерное бегство в поисках лучшей жизни, если бы не одно "но".
Коэффициент благополучия жителей этих станции, основанный на их же оценках, составлял в основном от семи до девяти баллов из десяти. То есть до дня, когда все, как один, покидали станции, люди были всем довольны. Все это было похоже на систематическое массовое помешательство. Ульрих торжественно назвал феномен "Зовом морей". По его словам, когда-то жители побережий на Земле тоже начали массово покидать родные дома и уплывать, как они считали, за край мира. В бескрайние моря. Ахиллес, сославшись на некоторые приятные воспоминания, изменил название на "Зов Бездны". Ульрих не протестовал.
Правда, как потом выяснили историки, дело было в ополоумевшей инквизиции и люди попросту спасались бегством, но легенда от этого сильно не страдала. Впрочем, думать об этом стоило уже после успешного взлета. Перед пуском двигателей голова пилота всегда должна быть пуста.
– Кстати, а кто нас довезет? – прервал поток своих мыслей Ахиллес.
– Наш с Вами закадычный товарищ.
– Неужели Иван Прокопьич?
– А как иначе. Он в последнее время стал приобщаться к нашей деятельности. Даже стал чаще посещать баню и сбрил бороду.
– Он и НИИ? – пилота это очень развеселило. – Да ладно?
– Помогая то здесь, то там при починке корабля, Иван Прокопьич, кажется, действительно заинтересовался нашей работой здесь. Думаю, это пойдет ему только на пользу.
– Неужели бросит пить и начнет работать?
– Что Вы, он ведь русский человек. Пить продолжит, но делать это будет одухотворенно и с научным подходом к вопросу. К тому же, когда он был в одной из лабораторий и ему рассказали про дистиллятор, его интерес к работе резко возрос.
– Да, не самый удачный повод для просветления.
– Чем мне всегда нравилась наука, так это тем, что прийти к ней можно со множества сторон! Так что я дам ему шанс.
Они вышли на улицу, где их ждал смолящий самокрутку Иван Прокопьич. Без бороды, и с чистой головой он и впрямь выглядел… одухотвореннее.
– Ну, шо тянуть козу за вымя, тронулись! – весело сказал он, едва пилот с ученым залезли в телегу.
Повинуясь цоканью и свисту хозяина, натруженная кобыла потащила торжественную компанию в сторону взлетного поля.
Работа по ремонту "Вернувшегося" была проделана просто колоссальная. Конечно, на любой станции с ремонтным блоком, на это бы ушли сутки. Но на планете, которая пережила собственную смерть, это заняло около года. Пришлось разобрать пару ракетоносителей с относительно недалекого "Восточного", но да ладно, все равно они уже не стояли на учете. А если на космодроме, подобном "Восточному", что-то снималось с учета, значит оно практически прекращало свое существование. По крайней мере, согласно документам. А документы для серьезных организаций – это все.
Ремонтировать корабль пришлось на месте посадки. На лошадях сюда стянули бетонные плиты и вручную вырыли канавы для отведения реактивной струи при взлете. Леса сколотили на месте, сильно проредив соседнюю рощу. На объекте работало большинство мужчин Кнохенштадта – Ульрих смог убедить их помочь, чему Ахиллес был сказочно рад. Чинить корабль в одиночку в условиях постапокалипсиса лишь с киянкой в руках было тем еще экстремальным видом спорта. Однако грандиозная авантюра была успешно провернута, и абстрактная пятилетка была выполнена в абстрактные же три года. Абстрактный Ильич был очень доволен.
Сейчас на поле никого не было. Ахиллес настоял на том, чтобы никто не следил за взлетом вблизи. На случай, если что-то пойдет не так. Ульриха, естественно, переубедить не удалось.
– …И помните, Ахиллес, связь появляется у нас дважды в сутки. Когда вы достигнете орбиты, спутник как раз войдет в зону покрытия. Так что мы сможем связаться. Как только узнаете что-нибудь насчет…
– … "Зова Бездны", незамедлительно направить Вам всю информацию. Помню, Ульрих. Все будет сделано.
– И не забудьте активировать передатчик идентификаторов при подлете к куполу. Системе понадобится минуты полторы, чтобы подобрать шифр, актуальный для этого сегмента защитного поля.
Ульрих говорил еще много того, что уже было оговорено сотни раз за этот год. Ахиллес послушно кивал. Что-то ему подсказывало, что такого огня в глазах ученого не было уже очень давно. Непростительно давно. И пилот не посмел его перебивать.
Настала очередь второго провожающего.
– Спасибо, Иван Прокопьич. И удачи Вам в новой работе!
– Да Иван я, Иван, сколько… Подожжи, меня шо, берут чтоль!? – он с раскрытым ртом уставился на Ульриха.
Тот лишь улыбнулся и развел руками.
– Едрена вошь, вот это праздник! А, да, и тебе удачи там всякой. Бывай, космолетчик. Заглядывай!
Ахиллес подмигнул единственным двум друзьям… Да, друзьям. Наверное их можно было называть именно так. Ведь кроме этих двух таких разных людей, у седого пилота никого особо и не осталось. Поднявшись по трапу, он в последний раз окинул взором поле вокруг, махнул Ульриху с Иваном и жадно втянул влажный воздух. Полтора года назад, после посадки, он и не думал, к чему все это приведет. Дверь люка захлопнулась за его спиной.
Как и ожидалось третий двигатель засбоил на второй сотне метров. Его так и не удалось довести до ума – слишком сильно пострадал при посадке. Но в остальном все прошло гораздо проще, чем рассчитывал Ахиллес. Корабль не смещало порывами ветра, облачность не помешала навигационным приборам сориентировать корабль и задать системе правильное позиционирование относительно центра Сола. Так что через полчаса "Вернувшийся" успешно подобрал идентификатор и прошел сквозь защитный купол планеты. Орбита была успешно достигнута. Ахиллес отметил на экране приближающийся спутник и направил корабль к нему, чтобы избежать помех при радиосвязи.
Сотни раз перечиненный третий двигатель плюнул реактивной струей и замолк. Система, довольная собственной осведомленностью, незамедлительно сообщила об этом, проорав сообщение прямо в ухо пилоту. Такое оповещение могло и мертвого разбудить, хоть на будильник ставь. Зато теперь Ахиллес был уверен, что если вновь решит прикорнуть на сорок четыре года, его услужливый корабль достучится до него, какой бы сильной не была криогенная заморозка.
Ахиллес мысленно чертыхнулся и щелкнул тумблером подачи энергии на модуль связи. Лампочка канала загорелась зеленым – спутники подхватили направленный сигнал.
– Дамы и господа, говорит командир корабля Ахиллес. От имени всего экипажа и авиакомпании сообщаю, что мы достигли околоземной орбиты. Энергетический купол успешно преодолен без смертей среди экипажа и с целым… Кхм… Почти целым бортом. Спасибо, что выбрали авиакомпанию Победа Аэро. Мы ценим ваше доверие и всегда заботимся о качестве ваших полетов! Или, как говорят наши клиенты, зато дешево!
– Ах…л…с, прин…аю Вас хорошо! – голос Ульриха с трудом продрался через помехи допотопного земного оборудования. – Же…аю удачи!
– Спасибо, Ульрих. До встречи!
"Вернувшийся" напряг оставшиеся двигатели и потащился к Марс-Сити, чтобы подготовиться к дальнейшему полету. О светошаговых прыжках с такими двигателями нечего было и думать. Ахиллес и не думал. Ведь он был опытным пилотом. А опытные пилоты понимают свои машины без слов. По крайней мере, так их учили в Академии.
Ахиллес оставил Землю с твердым намерением вернуться. Он не мог знать, что это был последний раз, когда он видел родную планету. И что система Сол вскоре очень сильно изменится…
Нечто из глубин
Внешне станция Хастра выглядела вполне обычно. Разве что охранные боты, которые обычно встречают каждый корабль из светошагового перехода, безвольно слонялись по системе. Их сканеры не работали, так что "Вернувшегося" даже не проверили на предмет запрещенных грузов.
При подлете к станции выяснилось, что защитное поле вокруг посадочного коридора обесточено. На большинстве взлетных площадок скопился космический мусор. Ахиллес повел корабль к самому дальнему посадочному месту, где было относительно свободно. Сигнальные фонари не работали, поэтому пришлось стыковаться, ориентируясь лишь на габаритные огни корабля.
Станция была абсолютно пуста. Похоже, что все системы, кроме искусственной гравитации, были отключены, а помещения законсервированы. Кислорода здесь больше не было. Ахиллес быстрым шагом пересек ангар и направился в административное крыло. Дышать в шлеме замкнутого цикла было тяжеловато, но увеличивать подачу кислорода было нельзя. Запас ограничен, а возвращаться на корабль для его пополнения не было времени.
Эта станция была первой в списке, который Ульрих дал Ахиллесу. Она была оставлена совсем недавно, и было логично начать изучать феномен исчезновения людей именно отсюда. Очевидно, после происшествия, здесь побывала проверка Федерации, потому что все двери были старательно опечатаны, а системы автономного энергоснабжения отключены вручную. Даже в коридорах царил полный мрак. Если бы не нашлемные фонари, от исследования Хастры можно было бы отказаться. Ахиллес сорвал печать с одной из дверей и вошел внутрь. Это был жилой блок. Вся мебель была покрыта толстым слоем кристаллической пыли, которую раньше улавливали фильтры. Теперь же она беспрепятственно оседала на поверхностях. На столе лежали аккуратно разложенные личные вещи жильцов – бритва, письменные принадлежности, парфюм и косметика. Ничего из этого беглецы не взяли с собой. Блок был разделен полупрозрачной перегородкой из оргстекла. По одну ее сторону находилась двуспальная кровать, а по другую – небольшая детская. На ней в обнимку лежали две плюшевые игрушки. Сильно припорошенные пылью медведь и дельфин с глупым выражением морды. Если ребенок не взял с собой в дорогу такие сокровенные вещи, значит дело было плохо.
Во всех последующих комнатах была схожая ситуация. Нетронутые вещи, не опустошенные оружейные сейфы и оставленные деньги. Словно люди, жившие здесь, вдруг исчезли вместе со своими кораблями.
Ахиллес понятия не имел, как и почему жители станции покинули свои блоки. Но то, что они сделали это без сборов и синхронно, стало очевидным. Однако причина такого общего порыва никак не приходила на ум.
– Предположим, на станции возникла угроза жизни. Причем настолько спонтанно, что ее не распознали охранные боты и не подняли тревогу. Допустим, нужно было бежать настолько быстро, что не было времени на сборы. Тогда почему не было давки при взлете? Ни площадки, ни коридоры не повреждены, а это было бы заметно, если бы паникующая толпа решила враз покинуть станцию, – Ахиллес тихо рассуждал себе под нос по пути в административное крыло. – И что за угроза способна появиться, не отобразившись на сканерах орбитальной станции?
Разобраться в этом можно было лишь навестив кабинет коменданта Хастры. В официальных источниках происшествие появится еще не скоро. Этому свидетельствовало то, что станция нигде не значилась покинутой. Навигаторы упорно показывали ее, как функционирующую. Власти Федерации как обычно, не знали, как реагировать и решили попросту не придавать дело огласке. Полумифический Зов Бездны становился все более реальным. И это был реальный шанс в нем разобраться.
На удивление, около гермозатвора, отделяющего административное крыло от остальной станции, панель управления дверью исправно горела всеми световыми индикаторами. Судя по всему, эти помещения имели аварийный источник питания. Однако для входа требовались логин и пароль, знать которые могли только сотрудники Хастры. В Академии Пилотов преподавались основы программирования, на которых, по большей части, курсанты благополучно отсыпались после ночных попоек. Предмет не входил в необходимый минимум и оканчивался зачетом. Экзаменов по дисциплине не проводилось. Да и всё, чему там обучали, заключалось лишь в более точной настройке корабля. Так что мало, кто слушал лекции внимательно.
Ахиллес не был исключением. Электронные "мозги" он так и не научился заставлять работать на себя. Но из всего этого курса он помнил буквально одну вещь. Вещь, которая редко, когда срабатывала, потому что многие о ней знали и следовали мерам предосторожности. Однако попробовать стоило.
Введите логин
– Нет, ну это будет слишком глупо, – пробормотал пилот.
admin
– Ни один дурак не оставит стандартные данные для входа.
Введите пароль
– Если бы на станции росли кусты, и я нашел бы в одном из них рояль, было бы и то правдоподобнее.
admin
…
…
…
Доступ разрешен
Среди людей все еще встречалось достаточно не обремененных интеллектом субъектов. Или просто законченных лентяев. Ответ на вопрос, кем из них являлся комендант станции, навсегда останется покрытым мраком.
Ахиллес прошел через узел декомпрессии и автоматической санитарной обработки. Встроенные в шлем индикаторы состояния окружающего воздуха загорелись зеленым. Здесь можно было дышать. Пилот снял шлем и жадно втянул в легкие воздух. Затем поморщился – здесь явно вовсю работали машины с регенпатронами, удаляющие из воздуха излишки углекислого газа. Таким дышать было можно, но удовольствия это не доставляло.
Вдруг пилот услышал в одном из кабинетов невнятное бормотание. На мгновение он оцепенел от неожиданности. Но тут же собрался, одним движением достал из кобуры бластер и осторожно двинулся к источнику звука. Подойдя к закрытой двери, из-за которой доносился странный голос, Ахиллес остановился. Внутри мог быть человек, которому была нужна помощь. Либо сумасшедший, потерявший всякую связь с реальностью. Либо жуткое Нечто из глубин космоса, из-за которого и опустела целая станция. Обстановка располагала к последнему варианту. Воображение пилота быстро нарисовало ему самые неприятные сцены смерти. Расчленение и пожирание по частям были лишь в самом начале вереницы чудесных образов.
Медлить было нельзя. Трусливо бежать на корабль не позволяла гордость. И пресловутый Кодекс Чести пилотов. Тяжело быть заложником моральных принципов. Это сильно усложняет жизнь.
Ахиллес резко выдохнул, освободив себя от лишних мыслей и страхов. Такое нужно делать лишь со спокойной головой.
Дверь резко распахнулась от удара ноги пилота.
– А-А-А-А ЛЕЖАТЬ, КОНЕЧНОСТИ НА ПОЛ!!! – со спокойной головой и совершенно точно без всякого страха завопил пилот и ворвался в кабинет с оружием наперевес.