Сказки дедушки Логантия

Шепчущая коробка

За окном дул сильный, холодный, бесприютный осенний ветер. Он гнул, низко-низко к земле пригибал тонкие садовые деревца. Он беспощадно срывал с них оставшиеся одеяния.

А в доме сидела хрупкая молодая женщина в серой вязаной кофточке, джинсовой юбке, и на коленях у нее свернулась калачиком голубая пушистая кошка. Молодая женщина наблюдала из окна за своим старым знакомым ветром. Как завороженная. Она провела рукой по мягкой кошачьей шерсти. Один раз.  Из-под ладони посыпались самоцветы. Они с шумом упали и раскатились по дощатому полу.

Была истоплена печь, поэтому тепло растекалось по комнате, и сидеть так, глядя на непогоду за окном, было уютно.

Минувшим вечером говорили о цинизме врачей.

– Вы только подумайте, – говорил кто-то, – с каким безразличием они сообщают вам о смерти, например

– Словно Вы и не человек вовсе, – поддакивал кто-то еще.

– Никакого сострадания, – негодовали в стороне.

– Нет! Вы только подумайте!

Женщина слушала их тогда, закрыв глаза. Она не различала, кто говорит – все голоса для нее слились в один – неуемный шелест.

– Так представьте себя на месте врача: как Вы сообщите человеку, что он умрет, что он обречен, а Вы бессильны ему помочь, – сказала молодая женщина, не утруждая себя открыть глаза. Повисла пауза.

– Н-н-ну… – попытался что-то сказать кто-то.

– Ведь… – как один быстрый звук выдохнул кто-то еще. И пауза затянулась.

А потом все дружно придумали себе новое развлечение, потом пили в гостиной чай, потом все разъехались по домам. Вот, собственно, и все.

А через неделю тема всплыла вновь.

– Да, конечно, лучше горькая правда, чем сладкая ложь, – сказал кто-то.

– Но ведь есть еще ложь во спасение, – возразил кто-то еще.

– Обоснуйте свое мнение, – напали на него.

– Говорят же, что случались чудеса исцеления. Когда сообщали человеку, что он здоров или идет на поправку, он так в это верил, что выздоравливал и впрямь, – с жаром повествовал кто-то еще.

– Так ведь и здесь есть немало подводных камней, – скептически цыкнул кто-то.

– В смысле?! – принял позу кто-то еще.

– Солги ты человеку, что он здоров. Ну, а дальше что? Человек станет постоянно замечать, что окружающие как-то странно на него глядят, как-то иначе себя с ним ведут. А тут еще недомогание и боли. Как Вы на это смотрите, друг мой? – с неменьшим жаром высказался кто-то и победно глянул на кого-то еще.

– М-да, – и на этом разговор затих. Потом плавно перетекли на чьи-то хобби и увлечения, потом пили чай в гостиной, потом все разъехались по домам.

Молодая женщина в вязаной серой кофте пребывала в том чудесном состоянии умиротворения, покоя и счастья, когда кажется, что все хорошо, когда уютно, сытно и тепло (как кошке), когда невольно веришь в чудо и чуда ждешь. Оно вот-вот произойдет.

Самоцветы поблескивали по углам, кошка перебралась поближе к очагу. Мужчина вернулся домой с работы. Его жена дремала у окна в красивой естественной позе в своей вязаной кофточке с заколотыми мягкими волосами. Он подошел, наклонился поцеловать ее, чтобы как-то особенно нежно разбудить. Но его молодая жена была мертва. Все закончилось. И ничего больше нет.

Это случилось шестнадцатого октября 2010 года. А на следующий день выглянуло солнце. И упрямо, настойчиво принялось согревать замерзающую землю.

Как ни старался вчерашний ветер, ему не удалось раздеть и разуть деревья в саду. И их задорно рыжеющая листва горела на солнечном свету до самого западного горизонта, до самого-самого края Земли.

Солнце поднималось все выше и выше. Вот оно заглянуло в окно. Голубая пушистая кошка пришла откуда-то с улицы, напилась теплого молока из своего блюдца, нашла взглядом хозяйку и прыгнула ей на колени. После чего свернулась калачиком и уснула, спрятав замерзший розовый нос.

Солнечные лучи тем временем скользили по кирпичной кладке печи, подкрадывались к стулу у окна и вдруг настигли цель, которую преследовали. Свет, упавший на предмет, выявил нечто, что не было замечено вчера. Например, тонкую ткань то ли алого цвета, то ли цвета бордо. Но не суть важно.Молодая женщина открыла глаза и потянулась.

– Мне кажется, – произнесла она вслух, – я спала мертвецким сном.

– Так и есть, – как будто произнес кто-то, но комната была совершенно пуста, и женщина подумала, что ей померещилось.

Она взглянула на пушистую кошку у себя на коленях. Она знала – у кошки очень мягкая шерсть. Ей захотелось погладить животное, и она провела ладонью по нежной шерстке. Из-под ладони посыпались камни. По-моему, янтарь. Не успела разглядеть: камни раскатились по дощатому полу, вспыхивая в солнечных лучах.

В комнату вошел мужчина, который намедни вернулся домой и обнаружил свою жену мертвой.

– Доброе утро, родная, – сказал как ни в чем не бывало он и поцеловал свою жену в губы. Она ответила на его поцелуй.

– Да ведь ты абсолютно здорова! – сказал мужчина и коснулся ее мягких волос. Волосы под его прикосновением все собрались, даже те пряди, что выбились за минувшую ночь. А в руке у него остался красивый рубин.

– Как сильно я люблю тебя, – произносит мужчина и целует губы своей жены с жадностью, которой позавидуют самые жадные из жадных скряг.

– Мне почудилось, что кто-то говорит, когда я проснулась. – молодая женщина смотрела на мужа.

– Наверное, коробка, – махнул рукой куда-то в сторону тот.

Женщина согласно кивает и пытается взглядом проследить, куда махнул рукой ее муж. День только начался.

История этой коробки совсем туманна. Черт ее знает, откуда она взялась. Но прижилась, как родная.

Она дает всегда очень дельные советы. И говорит, только если ей, действительно, есть, что сказать – по существу.

Ничего особенного внешне из себя не представляя: из светлого дерева, крашенного чем-то, вроде охры, без витиеватой резьбы, эта коробка (20 на 30 см.), стоило ее, к примеру, открыть, начинала шептать.

Внутри у нее лежали: слева – какая-то бечевка, справа, в углу, перстень с огромным янтарем. Смотришь на этот янтарь – и глаз не можешь отвести. А тут коробка шепчет тебе что-то очень важное, что необходимо знать именно сейчас, именно теперь.

– А-а-а, вспомнила, -говорит женщина, держа в руках чудесную коробку, – она появилась у меня в день нашей свадьбы.

– Только отчего это она молчала, когда нам нужен был хороший совет? – мужчина сердито глядит на коробку. Коробка на глазах краснеет.

– Тшш, – приложила к губам указательный палец молодая женщина и с улыбкой убрала коробку обратно в стол.

История этой коробки совсем-совсем туманна. Она сейчас молчит. И пусть. Оставим ее пока.

Находка

Последний e-mail: "Я не знаю, что это. Найденный мною предмет. Это, несомненно, материальный объект, неоднородного белого цвета. Его твердая и вместе с тем мягкая рыхлая поверхность покрыта чем-то иссиня-черным. Иссиня-черное, по всей видимости, имеет отличную от белого природу. Иначе как объяснить тот факт, что оно проникает в белое, оставляя за собой неглубокий след.

Возможно, ты поможешь мне".

Игорь отправил сообщение своему другу и полетел в горы, где жили старые люди. Он хотел найти старейшего жителя в надежде, что тот поможет ему.

Когда намедни белый предмет впервые оказался в его пальцах, он вздрогнул. Быть может, потому, что давно ни к чему не прикасался руками. А может, найденный им предмет настолько поразил парня.

Когда Игорь прибыл в горы, выяснилось, что самый древний старик живет на самой вершине. Он нашел жилище старика и постучал в дверь его дома. Дверь отворилась. На пороге возник мужчина, тело которого было костьми обтянутыми почти прозрачной кожей. И хоть кожа оставалась гладкой, как у юнца, но возраст старца был очевиден.

– Возможно, ты поможешь мне, – протянул Игорь свой сверток.

Старик взглянул и отпрянул.

– Спрячь!

Какие-то доли секунды он словно раздумывал, как поступить с незваным гостем. Тем не менее, любопытство взяло верх над стариком, ведь в следующее мгновение он схватил парня за грудки и втащил в свою убогую лачугу. И откуда столько силы в дряхлом старикане.

– Но что это? – растеряно произнес Игорь.

– C6H10O5. Бумага, – пояснил старик, – она бесценна.

– Но ее же никто не видел! Я думал, это легенда.

– Не легенда, – ответил старик и отвернулся.

Игорь разглядывал загадочный предмет.

– А это что?

– Что что?

– Это черное, напоминает что-то.

– Чернила… Письмо, – после паузы пояснил старик, поняв, что слово "чернила" парню ни о чем не говорит.

– Что такое письмо?

– Это теперь руки – рудиментарный орган, и ты с детства учишь как буквы на клавиатуре расположены и учишься мыслями тексты набирать на экране, а раньше люди учили алфавит и умели держать ручку в руке и писать – выводить буквы на бумаге – создавать текст на бумаге, как вы сейчас создаете его в сети – сообщения, в общем.

– Красивое сообщение, – задумчиво произнес Игорь, с еще большим интересом рассматривая лист бумаги в своих руках, – но на каком языке это сообщение – я не разберу ни одного символа.

– На том же, что и ты говоришь. Просто написано каллиграфическим почерком. Искусство такое – каллиграфия. В древности было. Когда-то люди умели писать.

– Каллиграфия, – повторил Игорь, – звучит красиво. Но почему оно не сохранилось? Почему не дошло до нас хотя бы в электронных источниках? Почему до нас дошли только отголоски существования бумаги, как носителя? Почему я не слышал о текстах на ней?

– Почему, почему, почему… Я не так долго живу, чтобы знать это. Люди весьма обленились с тех древних времен.

– А прочитать ты можешь? Что здесь написано? На бумаге чернилами?

– Это стихи, – сказал старик.

– Прочти мне их, – попросил Игорь, передавая лист бумаги старику.

– Я не могу прочесть. Я слишком стар. Могу лишь донести смысл этих слов. Это стихи о лесах и траве и реках. Это стихи о времени.

–Что такое леса и трава и реки? – переспросил Игорь.

– Леса и трава покрывали всю эту землю давным-давно. Они были сочно-зеленого цвета и вырабатывали кислород как вырабатывают его сегодня фабрики. И реки чистой воды текли по земле в своих русла. Как кровеносные сосуды несут кровь всем органам твоего тела, так и реки несли воды в каждый уголок планеты. Их источники били высоко  в горах из глубины и, казалось, были неиссякаемы.

– Как вода может бить нерегламентированное количество секунд? И ее никто не контролировал? Как такое возможно? – удивился Игорь и добавил.– Из странного времени пришел этот лист бумаги.

– Да, земля не всегда была суха. как пробка, – с грустью заметил старик и вздохнул.

– C6H10O5…– пробормотал Игорь, – какая красивая формула. Бумага, чернила, каллиграфия, леса, реки… Наверное, в древности был потрясающе красивый мир. Даже красивее и совершеннее, чем теперь.

– Был, наверное. – пробубнил старик, – А теперь ответь мне на один  вопрос. Где ты нашел этот листок? Я живу уже более двухсот лет, а никогда не слышал упоминания о реальной письмописи – только легенды. как и ты.

– В доме своей тетки. В чердачном отсеке, – ответил Игорь.

– Слушай, парень. отнеси его туда, откуда взял, – доверительным тоном попросил старик, склонившись над Игорем, который сидел в ветхом кресле, – как бы беды от него не было. Этот листок – он ведь на вес сам знаешь чего.

Игорь поблагодарил старика за заботу. встал, попрощался и покинул скромное жилище. Он спустился с голой горы, на которой обитал старик, и направился домой. Путь был долгий, а хотелось вернуться затемно. Вокруг парня были голые скалы и голая сухая земля, пустошь, а фантазия упорно рисовала Игорю зеленые леса, и травы, и реки – прямо на этих безжизненных холстах. "Что могло случиться такого, что не стало того зеленого рая, когда люди умели писать? – размышлял Игорь, – Кто виноват в этой непростительной потери?"

У неба нет потолка

Снежные расписные пушинки замерли в воздухе, повисли между небесным потолком и белым полем. Время остановилось, сделав один глубокий вздох. И ах…

Ночь в декабре, в снегу, в звездах. Ночь в лесу, где-то в мире, при странных обстоятельствах.

– У неба нет потолка, – рассуждает Блинчик, топая чистым полем и утопая в снегу.

У Блинчика нет внешнего вида, так как он живет в остановившемся времени, между до и после, хотя и не во время, поэтому его невозможно описать.

Он существует помимо условностей, не всегда и нигде, ступает мягкой лапой, окуная ее в снежный трепет декабрьской ночи. Погружает сердце в сон.

Это Блинчик. Приятно познакомиться. Всякий побывал в гостях у Блинчика.

– Ну, ты, конечно, странная баба, докучливая, – говорит Блинчик, – по-твоему выходит, ты шоколадная, и всякий должен тебя вылизывать. Так не бывает. И по-твоему не будет никогда. А потому я не могу вылечить твое больное сердце, оно больное по природе своей, по существу. Ты сама – больное сердце.

Галина Петровна супится, обиженно хмурит брови, надувает губы. Галине Петровне за полтинник и она не маленькая девочка, тем не менее до сих пор любит привлекать к себе внимание, требует, чтобы окружающие делали все так, как ей того хочется, и часто капризничает по поводу того, что мир не таков, каким должен быть по ее мнению.

Поэтому Блинчик был прав в своей добродушной критике. Но Галочка все равно обиделась, попятилась назад, собирая свои старые заношенные и ненадеванные вещи (вдруг пригодятся) и ушла.

К Блинчику пришел мужчина. Он поведал:

– Я вижу сны. Мне видятся кошмары. Каждую ночь. Я тоскую по тем, кого нет. Умершие поселились болью в моих руках и ногах. Я никому не смею рассказать о тех страшных образах, что являются мне ночами, боясь, что меня сочтут сумасшедшим. И мучаюсь. И не могу пережить утраты. Это оглушающий вакуум даже не пустоты и не простого одиночества. Это существование внутри душевного страдания, вопреки реальности и помимо радостей жизни.

Блинчик задумчив. Он сыт и уверен в себе. Но не говорит. Мужчина чего-то ждет, нервно теребит мокрый носовой платок в темно-синюю клетку. Он опускает взгляд, сотрясается от рыданий, словно огромная грозовая туча.

Блинчик подкрадывается незаметно, неслышно, обрушивается на жертву внезапно и точно. Сила его удара такова, что неощутима. Обнимает мягкими лапами, обвивая шею, прижимает к себе, согревает замерзающее сердце такого большого мужчины, бессильного и умирающего. Неожиданное тепло растворяется в крови и разносится кровью по всему телу. Мужчина оживает, рыдает, но уже очищаясь, а не страдая.

Что могло произойти  в этом между до и после и даже не во время. Что делает Блинчик с людьми и миром. Блинчик делает его лучше и не всегда делает лучше людей. Однако, он делает так много своми мягкими теплыми лапами, невесомыми и массивными. Это Блинчик. Приятно познакомиться.

Без названия

Это существо могло бы оставаться вечно молодым. С упруго натянутой кожей, ничем не омраченным взглядом и стройным строением тела. Это существо обладает всеми внешними признаками человека, однако человекоподобным его не назовешь. Потому как человек стареет, сморщивается, усыхает, человек рождается и умирает, испытывает душевные и телесные страдания, человек бывает счастлив. А существо это нет. Поэтому оно могло бы оставаться вечно молодым. Тем не менее…

Вместо человеческих, таких понятных вам качеств это существо обладает рядом свойств. Так, например, оно легко сливается с местностью в прямом смысле этого слова, вместо чувств в ответ на любое внешнее воздействие покрывается ранками или цветами (в зависимости от характера влияния). Ранки никогда не зарубцовываются до конца и всегда кровоточат и иссушают тело его, отчего кожа сморщивается и кажется старой.

Сейчас это существо лежит на деревянном полу, истекая кровью. Но вот оно медленно сливается с полом, температура его тела падает, и тело становится теплым деревом, греющимся в солнечном свете. Оно нежится, и пол мигом покрывается цветами. А кровь поблескивает на солнце каплями вязкой тягучей смолы.

Я познакомился с ней в первый же день ее приезда в наш дом. Возвращаясь из института, я напоролся на раскрытую дверь квартиры 25 этажа. Лифт в тот день не работал, и мне пришлось подниматься к себе на 31 этаж по лестнице. В нашем высотном доме жильцы запираются на все возможные засовы. И тут вдруг эта дверь.

Пока я замешкался в своих размышлениях, из квартиры выскочила, едва не налетев на меня, моя соседка Катя.

– Привет! – улыбнулась она и промчалась мимо.

Я проводил ее взглядом и осторожно заглянул в раскрытую дверь. В квартире кто-то топал, что-то передвигал, шуршал чем-то. Я постучал.

– Войдите! – послышалось из глубины. Я проследовал на шум. В комнате с коробками, вещами и мебелью возилась девчонка. Она на миг подняла на меня взгляд.

– Слушаю, – сказала она и передвинула большую коробку.

– Здравствуйте, – промямлил я, мучительно подбирая слова, которые, как назло, разбегались в разные стороны от меня. Девчонка выпрямилась и смотрела на меня, явно ожидая продолжения.

– Просто у нас не принято оставлять двери открытыми. Опасно. Я думал, может, Вы не знаете, вот и зашел предупредить, – произнес я. Но новая жиличка смотрела на меня так, словно я и не говорил ничего.

– Моё имя Светлана, – явно потеряв терпение, цокнула девушка, – Заходи, если что.

– Стас, – сказал я и, помявшись еще несколько мучительных секунд в неловком молчании, ушел.

Со времени нашего знакомства мало что изменилось. Двери квартиры № 100 никогда не закрывались. Я и многие другие были завсегдатаи там. Я узнал так же, что моя соседка с легкостью сама входила в любой дом, в любой кабинет, даже к президенту нашей страны. Она входила с гордо поднятой головой, вздернутым кверху носом, самодовольным видом и высокомерным взглядом. Для нее все двери были открыты. Так же, как ее собственные открыты всем.

При этом Светлана всегда оставалась простой, всегда была спокойной и доброжелательной. Нет ничего удивительного, что я влюбился. А с течением дней рядом с ней, я понял, что люблю ее.

А потом я заболел. Сначала организм боролся, а потом сдал позиции, и мои доктора объявили, что жизни мне осталось на полвзгляда, на полвздоха и на самую крупицу вкусовых ощущений. Даже последние свои дни мне предстояло провести в больнице.

Меня навещали родные, навещали друзья и подруги. Только Светлана не приходила ко мне. Хотя ее я больше всего и ждал. Хотел сказать, что люблю ее, хотел попрощаться и остаться жить вечно в ее сердце хотел тоже.

Когда гнев и отчаянье сменились смирением и желанием только ощутить, прочувствовать эти мгновения жизни со всей остротой и наслаждением, на пороге возникла Светлана.

– Извини, что не навещала раньше. Я не люблю больницы, – спокойно сказала она. А потом, не дав мне и рта раскрыть, рассказала мне всю свою историю.

– Я пришла неслучайно, – произнесла она, тепло улыбаясь и глядя мне в глаза, – Я хочу предложить тебе не бессмертие, нет. Но ты выздоровеешь и проживешь долгую, счастливую жизнь. Я хочу стать с тобой одним. Знаешь, как влюбленные стремятся слиться в одно. Только в буквальном смысле. Ты станешь со мной единым целым. При этом я обрету человеческие качества, а ты – выздоровление от всех бед и болезней.

– Но по твоим словам выходит, что ты в конце концов умрешь.

– Ты знаешь, как может утомить бесконечная жизнь? – усмехнулась она, – Дело за тобой. Решай.

– Я согласен, – сказал я.

Чем закончится и что от всех от них останется?

Чертиль представляет собой низенького, полного мужчину лет за пятьдесят. Из-за роста, возможно, он кажется круглым. И на ножках.

Этот взрывной колобок на ножках, шустрый, общительный, искусно орудует чертежными инструментами день и ночь. Он ненавидит, когда садятся на его стул, но стоически молчит – только глаза выдают его негодование. Не терпит он некомпетентности – тут уж Чертиль очертя голову бросается на противника, умело атакуя терминами, документами, стандартами и штампами. Он не щадит себя!

Обитает Чертиль в маленькой комнате, светлой и при этом заваленной специальной литературой, бумагой и другим необходимым скарбом.

Старухенция – это маленькая, крепенькая женщина, память которой уже не та, но чувство собственной значимости еще требует молодой крови. Которую она и потребляет. Стаканами.

Эта ядовитая бабёнка чрезвычайно активна. Дни напролет возит воду тележками через дорогу и выливает её в никуда. Бегает туда-сюда, внимательно наблюдает. Заприметив легкую добычу, хватает её в свои цепкие лапки, обескровливает и (не поверите!) бежит дальше. А не успев кого-то сожрать, стучит, словно дятел, по дереву. Просто стучит. Ради самого звука.

Среда обитания старухенции – тёмный, сырой склад пыльных коробок со всякими предметами. Только там она чувствует себя поистине королевой.

Вечный солдатик сидит у костра и, задумчивый, курит. Щурится, затягиваясь, задерживает дым в лёгких и выдыхает облако в ночное небо. Он думает, утром начнется бой. Не то остерегаясь, не то мечтая о нём. Но бой отложен на неопределенный срок. И вечный солдат сидит у костра, греет озябшие руки. Он даже не подозревает, люди разучились воевать и давно живут мирной жизнью. Вечный солдат привык слушать только приказы и слепо следовать им. Он всё ещё думает: это основной принцип выживания в бою. Вечный солдат забыл о мире вокруг.

Прынцесса с длинными золотистыми волосами и ясными голубыми глазами живёт в опочивальне высокой башни. Вокруг летают самолеты, ракеты, неопознанные летающие объекты. А ей хоть бы что. Прынцесса живет в опочивальне высокой башни.

Вокруг люди ходят по воскресеньям в супермаркеты, сидят дни и ночи в длинной сетке общего пользования, качаясь при полной луне и мечтая о счастливом завтра. А прынцесса живет в опочивальне высокой башни. Она далека от этого. Её мир однобок, плосок, цветаст.

Господин мальчик страшный меломан. Он хрупок и деловит. С неизменной гарнитурой в ушах. Только музыка спасает его. Одна мелодия, случайно подслушанная, нарочно выбранная, целенаправленно найденная, размыкает стальной панцирь вокруг его сердца. Соблазн велик и силен – кажется, один легкий толчок, дуновение, взмах, и господин мальчик окажется мелкой частицей планктона людей – незначительной, грустной, унылой.

Господин мальчик находит дорожку. И дорожку эту прокручивает снова и снова, повторяет её, слушает, пока не затошнит.  Если бы можно было затирать песню до дыр, то от неё ничего не оставалось бы.

Девочка с красными глазками не спит ночь, не спит день, не спит ночь. Не спит еще ночь, и еще день, и ещё. Она очень выносливая. Как мул.

Девочка с красными глазками сидит на стуле Чертиля, позволяет пить свою горячую кровь Старухенции, подбрасывает поленья в костер Вечного солдата, простаивает под единственным окном опочивальни Прынцессы и носит на загривке Господина мальчика, чтобы не переутомился.

Девочка с красными глазками не спит. Ей некогда спать. Она устала. Она ждет. Она ищет.

Девочка с красными глазками будит – не добудится. Только то, что она не спит – ей снится.