Человек скинул с себя одежду, в которой разгуливал по улице, и натянул поношенные спортивные штаны. Скрывать тряпками верхнюю часть своего худосочного тельца он, к разочарованию кота, не стал. Он вышел из комнаты, погасив свет, и кот прислушался, опасаясь, что ничего больше не сможет разглядеть. Но тут форточка в соседнем окне распахнулась, выпустив на улицу аромат вкусной еды. Пустой желудок тут же свело, но кот, сглотнув, откинул мысли о еде подальше. Он наведается к зелёному ящику, в который люди скидывают съестное, позже. Пока ещё рано уходить.
Двуногий хлопал дверцей белой коробки, в которой хранилась еда, и гремел посудой. Вонь от кислых щей, которые кот ненавидел, смешивалась с манящим запахом аппетитного мяса.
Задумавшись о еде, кот не заметил, как мимо пронеслась ещё одна двуногая.
– А ну, брысь отсюда! – крикнула она, замахнувшись увесистой сумкой.
Одним прыжком кот скрылся в зарослях травы, но как только гадкая двуногая зашла в дом, вернулся на прежнее место.
Человек тем временем жадно поглощал пищу, громко чавкая и прихлебывая. Женщина вошла в комнату и окинула ее беглым взглядом.
– Опять дома торчишь? – сказала она. Мужчина ничего не ответил. – Ты посмотри-ка на него, ещё и последние котлеты сожрал.
– Я мужик. Мне мясо нужно.
– Мужик нашёлся, – всплеснула руками женщина. – Был бы мужиком, денег в дом приносил бы.
– Отстань.
– А вот и не отстану! Не отстану! Время три часа, а ты уже дома торчишь. Все нормальные мужики на работах пашут, а чем ты занят? Чем?
– У меня есть работа!
– Сам-то веришь в то, что говоришь? Работа у него! Завхоз на полставки.
– А где тут ещё работать? – Двуногий вскочил из-за стола, едва не опрокинув тарелку с супом. – Много ль работы в деревне?
– А ничего, что до города рукой подать, а? Кто хотел, уже давно уехал. Только ты всё тут торчишь.
– Дался тебе этот город! Только о нём и талдычишь. Да и вообще только о деньгах думаешь!
– А как о них не думать-то? – возмутилась двуногая. – Крыша протекла, завалинку поднимать надо, баня рухнет скоро, а ты о деньгах приказываешь не думать! На какие шиши нам всё это делать-то?
– Вот иди сама и заработай, раз такая умная-то.
– А я и работаю! И вообще не забывай в чьём доме живёшь! Отец его мне оставил. Ой, говорил же он, что не надо за тебя замуж идти.
– А ты и рада лишний раз напомнить!
Двуногие продолжали перебрасываться колкими фразами, но слушать их не было ни сил, ни желания. Кот спрыгнул с завалинки и отправился домой, не забыв сперва наведаться в свою «столовую». Другие коты и собаки попрятались где-то в тени, и он наслаждался трапезой в одиночестве, выбирая самые лакомые куски.
В единственной комнате, служившей когда-то первому хозяину дома и гостиной, и спальней, и кухней, сейчас пахло сыростью и плесенью. После прогулки на свежем воздухе потребовалось время, чтобы вновь привыкнуть к духоте.
Невидимый сосед уже поджидал – кот чувствовал его нетерпение. Каким-то образом оно умело залезать в голову и рыться в мыслях. Кот не противился этому и позволил ему увидеть всё, чему только что стал свидетелем. Его пронизывала невыносимая щекотка, но он стойко терпел, пока оно не закончит.
К вечеру жара спала, и жизнь вновь закипела: защебетали птицы, заквакали лягушки, застрекотали кузнечики. Кот вновь лежал на подоконнике. Из сладостной дрёмы его выхватил шелест травы – кто-то приближался к дому. Он приоткрыл один глаз. Вслед за шагами послышались голоса – неуверенный шёпот детёнышей двуногих. Иногда они прибегали сюда, чтобы развлечься, пощекотать нервы и доказать друг другу и самим себе, что не трусы. Кот не винил их. Будучи котёнком, он и сам любил подкрасться к цепным собакам как можно ближе, а потом удирать без оглядки. Порванное ухо непроизвольно дёрнулось – увы, рассчитать длину цепи удавалось не всегда.