– Очень смешно. И это всё? – немного визгливым тоном, видимо, от отчаяния спросил Бодрых. – Да все ваши выводы вилами на воде писаны! Ключ, может, и вовсе не мой. Вы знаете, что в гараже бывали Илюха с Пашкой. Так они и в мой дом вхожи. Кто-то из них мог вполне подложить его мне или дать под любым предлогом.
– Что ты несёшь! – взорвалась Нина.
Она вскочила с диванчика от возмущения.
– Как ты можешь спирать свою ответственность на совсем ещё детей?!
– Не такие уж они и дети, как тебе кажется, – спокойно возразил сестре Игорь Бодрых, смотря куда-то вдаль и не удостоив женщину взглядом.
– Это ещё не всё, – произнесла Юлия Степановна, и все моментально стихли. – Я предполагала подобные возражения. Поэтому я несколько дней подряд после умышленной кражи ключа следила за ближайшей мастерской по изготовлению ключей. И обнаружила я вас, Игорь, вскоре после начала моей слежки. Вы приходили за изготовлением ключа. Признайтесь уже, наконец. Ведь дальше пути нет. Вы уже в углу.
– Даже не подумаю. Я, что, похож на малолетнего зелёного юнца, которого запугаешь такими вот бреднями? Это вы их вон пугайте, а не меня! – и он махнул рукой в сторону съёжившихся от страха племянников.
– Воля ваша. Тогда я продолжу, – безапелляционно парировала Юлия Степановна. Обвиняемый бросил на неё короткий взгляд, в котором была смесь удивления, сомнения и отчаяния. Никто не знал, что ещё приготовила Ленкина бабушка.
– Я послала в эту мастерскую Сергея Андреевича…
– Как? – воскликнула поражённая Ленка и подалась вперёд от стены, возле которой они стояли вдвоём с Яшкой. – Сергей Андреевич уже тогда был в курсе дела?
– Ну, «в курсе дела» – это громко сказано, но в общих чертах мне было известно, что происходит, и я доверил своей давней и хорошей знакомой ответственность за её и ваши с Яшей действия. И вы не подкачали, молодцы! – с добродушной улыбкой ответил девочке участковый.
– Так вот. Сергей Андреевич выяснил в мастерской следующее. Он получил на руки выписки, заверенные фирменной печатью мастерской для отчётной ведомости, – с заказами того дня. В этих выписках было изготовление ключа на висячий дверной замок, номер этого заказа и подпись с расшифровкой…
– И что?! И что?! – взбешенный Игорь Бодрых вновь вскочил на ноги и наклонился через стол к своей противнице.
На него было страшно смотреть. Вся злость, до того скрыто от всех бурлившая в этом человеке, теперь была в каждой чёрточке его худосочного, остроугольного лица и более не считала нужным прятаться.
Срывание масок всегда поразительно и впечатляюще, но в подобных этому случаях оно также нелегко переносится и даже внушает ужас наблюдающим.
– А то, что вот они, эти выписки, – отрезала Ленкина бабушка и достала из сумочки бумаги. – Вот здесь ваша подпись, расшифровка. Виден ваш почерк. А вот ещё записка с угрозами и требованием прекратить слежку, обнаруженная Леной в нашем почтовом ящике. И почерки – как странно! – совпадают! Вот, смотрите! Крупные буквы, наклон, прописная буква «а» с закорючкой и там, и там. А бумажка! Этот лист клеточку с ретро-окантовкой был вырван вами из вашего же блокнота. Я видела его в прошлое своё посещение этой комнаты на вашем столе и вижу его же сейчас. Вон, под книгами. Вам этого и сейчас мало?!
Юлия Степановна выудила из-под книг блокнот и раскрыла его, явив всем знакомые Ленке странички в клеточку с красивой, витой окантовкой.
Игорь Бодрых, громко шурша, перебирал бумаги, руки его подрагивали, пальцы дрожали мелкой дрожью. Увидев боковым зрением блокнот, он резким движением вырвал его из рук Ленкиной бабушки. Через мгновение обвиняемый молча уставился на Юлию Степановну и вдруг бросился на неё, схватил за плечи, стал сильно трясти и кричать:
– Ах ты, мерзкая старуха! Ты следила за мной! Подглядывала, запоминала!..
Тут начался шум и нам. Все повскакивали со своих мест и бросились на помощь Ленкиной бабушке. Сергей Андреевич вместе с одним из двух милиционеров оттащили бешено бьющегося в их руках Игоря Бодрых, выкрикивающего проклятья и ругательства, брызгающего, от переполненности эмоциями, слюной. Третий милиционер, протокольный, громко призвал общественность к тишине и порядку.
– Думаю, эту реакцию господина Бодрых можно считать признанием своей вины, – произнёс Сергей Андреевич, надевая наручники на хозяина квартиры.
Рядом, плача и заломив руки к подбородку, стояла супруга Игоря и наблюдала за происходящим.
– Вы, Игорь Бодрых, также вы, Виктор Ерёменко по кличке «Механик», направляетесь вместе с нами в участок для дальнейших разбирательств по делу о мошенничестве, – официальным тоном объявил Сергей Андреевич, ведя главного обвиняемого к двери. – Илья и Паша Яблоковы должны быть ежедневно доступны для дачи свидетельских показаний в ходе следствия до вынесения окончательного приговора.
Глава девятая, или радостное послесловие
Что и говорить, ребята, вот такая увлекательная детективная история приключилась со мной в далёком детстве.
Участковый Сергей Андреевич тогда нашёл и опросил многих владельцев автомобилей, ремонтирующихся в автосервисе Игоря Бодрых. И большинство из них, конечно, не было довольно качеством ремонта: через непродолжительное время в их автомобилях опять возникала та же проблема, с которой они приезжали к Игорю. И, думаю, вы догадываетесь, по какой причине. Никто из них не рискнул ещё раз приехать в тот же сервис. Но и разбираться самостоятельно с жёстким хозяином автомастерской тоже никто не осмелился. Поэтому абсолютно все были рады прийти в суд в качестве свидетелей и выступить против нечестного мастера.
Через месяц, после судебных тяжб, Игоря Бодрых, на пару с Механиком, всё же посадили в тюрьму. Правда, на небольшой срок.
После выхода из тюрьмы изрядно оробевший и притихший Бодрых пытался возобновить деятельность автосервиса. Но, как вы знаете, людская молва всесильна. Весть о его непорядочности далеко разнеслась по нашему, вполне мирному, району, и посетителей у него практически не было.
Да и обычная жизнь протекала с трудностями. Продавцы в магазинах, соседи косо смотрели на него и общаться особо не желали.
В результате они с женой продали мастерскую, квартиру и переехали куда-то в другой район. Больше мы его не видели.
Не знаю, стал ли Игорь Бодрых честнее и порядочнее, но, наверно, эта история всё же его чему-то научила.
Илья с Пашкой, честное слово, как будто переродились. Вот, на кого все произошедшее произвело наибольшее впечатление! Они с головой ушли в спорт и учёбу. Илья почти без «троек» закончил десятый и одиннадцатый классы, хотя ранее не собирался идти в старшую школу. Пашка, как обычно, тянулся за старшим братом и тоже стал учиться лучше. Так что и его потом без проблем взяли в десятый класс. Давно у нас уже не слышно новостей о драках или хулиганствах, связанных с именами братьев Ильи и Паши Яблоковых.
Их маму Нину стали чаще видеть улыбающейся.
Но самая главная новость – это та, что мою бабушку после удачного расследования и поимки преступника позвали в милицию внештатным сотрудником – расследовать нестандартные случаи, где нужны острый ум и смекалка любителя ребусов!
Ну, а мы с Яшкой помогали моей бабушке и, конечно, не забывали об обычных дворовых играх и приключениях.
Ленка Ленинградова и тайна сторожевого пса
Глава первая, или новая жизнь в деревне
Этим летом они впервые оказалась в горах. Ленка Ленинградова, её бабушка Юлия Степановна и лучший друг Яшка приехали в маленькую алтайскую деревушку Зубатка навестить родного брата Юлии Степановны, то есть Ленкиного двоюродного дедушку.
Весной Ленке Ленинградовой исполнилось тринадцать лет. Высокий рост, сильно беспокоивший девочку, перестал её смущать, так как Яшка к лету сумел-таки дотянуться макушкой до её огненных кудрей. Друзья теперь стали одного роста, что несказанно радовало обоих. Осталось, по мнению Ленки, только убрать с румяного, круглощёкого лица ненавистные веснушки, которые ежегодно с приходом тепла беззастенчиво начинали пылать яркой россыпью на носу и скулах. Но за них неизменно вступается Юлия Степановна. Она смотрит в большие карие глаза внучки, которые словно подсвечиваются изнутри, создавая неповторимый благородный оттенок чайного цвета, и говорит
– Ведь это твоё тело. Твоё! И больше ничьё. С помощью него ты познаёшь мир вокруг: двигаешься, читаешь, слышишь, видишь. Отвечай ему благодарностью, пожалуйста.
Сокрушаться долго по поводу веснушек девочке не даёт излишняя любознательность. Ленка прямо-таки любопытная – большая охотница до всякого рода приключений. И если уже придумает что-нибудь её буйная голова, то Ленка, воинственно тряся янтарными косичками, обязательно доведёт дело до конца, всё разузнает – упрямства и упорства ей не занимать.
Ленкин лучший друг Яшка контрастно отличается на её озорном и беспокойном фоне: неспешность его движений выглядит рядом с Ленкиной активностью прямо-таки рыцарским благородством. Пристальный взгляд суживает его тёмно-карие, словно спелые вишни, глаза во внимательные щёлочки, когда он замечает тень насмешки в свою сторону. Бледная тонкость черт лица неизменно создаёт впечатление, будто перед вами болезненно хрупкий цветок, боящийся любого порыва ветра, что отнюдь не соответствует действительности: рядом с Яшкиной воспитанностью всегда идёт поразительная ловкость движений – нужно постараться, чтобы уложить его на лопатки. Редко, когда мальчик проявляет слабость – даже когда пугается, то ни за что не выдаст себя. Чаще всего Яшка сохраняет в поведении набор: сдержанность, вежливость и словесную меткость, тем самым, подкрепляя обоснованность своего прозвища – «джентльмен». Вероятно, именно эта сильная смесь природной тактичности с быстротой реакции обезоруживает и по сей день любого хулигана, пытающегося задеть Яшку.
Бабушку Ленка с полной уверенностью называет другом. Юлия Степановна – статная, излучающая спокойную уверенность в себе, с внимательным прищуром добрых глаз и располагающей улыбкой – поддерживает любовь внучки к приключениям, так как является заядлой детективщицей. Она обожает читать Конан Дойля, Стаута и Агату Кристи, добрую часть свободного времени увлечённо посвящая разгадыванию предлагаемых этими авторами загадок и тайн. Безграничная любовь к ребусам и дедукции привела Ленкину бабушку в милицию: она работает внештатным сотрудником и занимается самыми интересными и запутанными случаями. Её видную фигуру можно заметить издалека благодаря широкому, от ежедневных двухчасовых прогулок, по-спортивному пружинящему шагу и янтарной россыпи мелких кудрей коротких волос. Юлия Степановна.
Нужно отметить, что разворачивающиеся события, которые будут описаны в этой истории, происходили тогда, когда писать на бумаге письмо было делом весьма обычным – про электронную почту никто не знал, а сотовые телефоны ещё только начинали делать свои первые шаги по планете. Телевизоры в это время представляли собой громоздкие ламповые аппараты, важно восседающие на тумбах во всех гостиных страны. Это было то время, когда привычная для нашего слуха фраза «посмотреть мультфильм на планшете» ввела бы в ступор любого, даже инженера.
Это было тоже чудесное время, но уже чуть потёртое давностью лет, будто выцветшая фотография, случайно выпавшая из старого семейного альбома. Фильмы тогда «крутились» по видеокассетам, а семейные события фотографировались на «мыльницу» – фотоаппарат, в который прежде нужно было вставить заблаговременно купленную плёнку, чтобы потом торжественно понести её в печать. Детвора целыми днями носилась во дворе, играя в «Анжелику» и прыгая в «резиночки». Все радостно пробовали только что появившиеся на прилавках «чупа-чупсы», а «Фанта» и «Кока-кола» представляли собой диковинные бутылки с неведомой и притягательной жидкостью внутри.
А началось всё месяц назад, когда одним погожим июньским утром Ленкина бабушка получила письмо от брата. Её крючковатые пальцы держали в шершавых ласковых ладонях разлинованный в бледную клетку тетрадный лист, весь исписанный мелким почерком. Бабушка с Ленкой сидели на диване в гостиной и читали письмо. Серо-зелёные глаза Юлии Степановны искрились теплом, утопая в собравшихся вокруг многочисленных морщинках. Она читала вслух, хотя Ленка, вытянув шею, успевала сама пробежаться по строчкам:
«Приезжай, Юля. Не была ты давно у меня. Покажешь Леночке красоты наши, попробует она молочка деревенского, маслица…»
В общем, собрались прыгающая от радости предстоящего, далёкого путешествия Ленка и сосредоточенно собирающая сумки в путь бабушка быстро. Ещё и Яшку отпросили у его родителей. Благо, семья мальчика доверяла Юлии Степановне и благоволила дружбе сына с озорной и умной рыжеволосой Ленкой.
И вот в конце июня вся компания оказалась в горах Алтая.
Деревня, названная в честь здоровенной рыбы зубатки, известной хищностью и наличием клыков, была замурована среди огромных гор. Крутые, отвесные склоны уходили высоко в прозрачную бескрайность неба и обступали маленькое селенье со всех сторон – они напоминали курчавых баранов из-за тесно растущих друг к другу сосен и кедров, чьи зелёные шапки покрывали склоны.
Конечно, это только так казалось, что деревня замурована: еле заметная среди запылённой июньской зелени деревьев, узкая дорога юлила среди горной местности из деревни в ближайший город, откуда ходили поезда в разные концы страны.
Дед Петя, довольно высокий старик, всё ещё боевой и работящий, не утративший к серьёзному возрасту привычного для деревенских жителей, а в особенности охотников, орлиного зрения, встретил ребят в огороде своего участка, около деревянного гаража.
– Вот, поставил только на место. Ездил купить еды для моих гостей, – он озорно улыбнулся и махнул рукой в сторону открытых ворот гаража.
Там, в полумраке, стоял мотоцикл с коляской. В нём могло одновременно сидеть три человека: водитель, сразу за ним пассажир и второй пассажир в коляске, которую можно и открепить. Блёклость изумрудно-зелёного цвета и затёртый, будто поцарапанный, блеск хромированных частей выдавали значительный возраст транспорта.
– Смотри, Юля, всё ещё езжу! – голос у деда Пети были хриплый и уже старческий, но в нём всё же чувствовались мягкие нотки любви к жизни.
Яшка загорелся: уж очень ему хотелось прокатиться на мотоцикле. Он сделал два шага вперёд, оставив рюкзак со своими вещами на прогретой устоявшимся летним зноем земле, и замер. Такие мотоциклы теперь только в старых чёрно-белых фильмах показывали про немцев, а тут – вживую!
– Прокачу, Яша, прокачу. Мой мотоцикл хорошо бегат, – по-доброму рассмеялся дед Петя, заметив крайнюю заинтересованность в широко раскрытых глазах мальчика. Обозначившаяся от смеха сетка морщин сделала его лицо совсем резным, будто выпиленным из дерева.
Старик мягко потрепал по плечу стоящую рядом с ним Ленку. Руки его, как и остальное тело, были, хоть и некрупные – великаном его даже при высоком росте назвать было нельзя, – но крепкие и жилистые: по движениям видно было, что дед Петя до сих пор полон жизненных сил и ясной бодрости деревенского труженика.
Речь деда Пети оказалась довольно необычной слуху городского человека: с частыми паузами, будто для обдумывания следующей фразы, она дополнялась самобытным проглатыванием гласной буквы в окончаниях глаголов – так говорило в деревне Зубатка всё старшее поколение. Молодёжь уже не перенимала диалект. Вот и сейчас, Яшка метнул вопросительный взгляд на старика: конечно, тот имел в виду «бегает», когда сказал «бегат». Так уж повелось в Зубатке разговаривать.
Ленка улыбнулась, вздохнула, и взгляд её сам собой поплыл вдоль горных вершин, стремящихся уткнуться в пышность кучевых облаков. Жизнь здесь представилась девочке ужасно интересной.
Глава вторая, или деревенские будни «городских»
Горы поразили Ленку. Величественные и спокойные, они повелевали степенностью здешней атмосферы. Выходишь солнечным летним утром из дома, и глаза тут же упираются в мохнатые, кажущиеся мягкими на ощупь склоны. Они начинаются прямо от болотно-рыжей россыпи деревенских крыш, и, чтобы взгляд добежал до вершины горы, нужно задрать голову так, чтобы затылок максимально прижался к спине. Вот такие они высокие и так близко расположены к деревне.
Домики в селении на фоне этих великанов кажутся совсем ненастоящими – маленькими, декоративными сувенирчиками, уютно расставленными на магазинной полке. И вековые сосны, такие мощные и длинные в городе, здесь, в горах, ощущаются как хрупкая поросль молодых деревец. А дородные, крепкие лошади, мирно пасущиеся на «лысых» местах подножия склонов, где лишь расстилается мохнатым ковром трава, – точь-в-точь игрушечные фигурки.
Тут же, вдоль деревеньки протекает небольшая горная речка Зубатка – селение названо в её честь. Она непрерывно, оглушающе шумит неугомонными водами, бежит-несётся среди камней разной величины, от огромных до самой мелочи, и разбивается многочисленными брызгами об их покатые, гладкие бока.
Ленка с Яшкой каждый день ходят к реке. Один её берег как раз выходит к деревне, а второго берега, можно сказать, совсем нет: прямо от кромки воды прёт вверх мощь горного склона. Над поверхностью воды свисают плети многолетних корней сосен, вымытых бурлящей стихией из земляного, каменистого основания. Всё это настолько необычно, что друзья часто подолгу сидят на камнях, смотрят и слушают. И звук, и виды – в диковинку!
Основная их цель у реки – конечно, собирать камни. Потому что камни здесь так же, как и окружающие пейзажи, значительно отличаются от того, что ребята привыкли видеть дома. В городе какие камни? Серые, остроугольные, неправильной формы, с тусклым, перебивающимся блеском многочисленных граней – щебень. А здесь камни – просто загляденье! Овальные, гладкие-гладкие, словно леденцы, и цветов разных: серо-изумрудные, бордовые, бледно-жёлтые. Красотища! Ленка с Яшкой решили насобирать этих красавцев домой, чтобы любоваться ими потом, осенью, и вспоминать лето среди гор Алтая.
Деревенские будни не меньше природы завлекают Ленку необычностью. Отдалённые крики петухов, слышимые каждое утро. Коровы, неторопливо разгуливающие по просёлочным дорогам и нехотя пропускающие нечастые автомобили. Кони, с достоинством совершающие короткие пробежки у подножия склона, приятно звеня колокольчиками, закреплёнными на гриве или голове – гулкий топот их копыт завораживает: ведь своеобразный звук этот знаком городскому жителю больше по кинофильмам, а здесь слышен в реальности. Свиньи, издалека напоминающие огромных собак, спокойно жующие что-то найденное в траве у обочины и довольно проворно удирающие от камней, кидаемых в них местной забавляющейся ребятнёй. Куры, деловито расхаживающие у всех на виду и смешно улепётывающие к своему забору от любого преследователя.
Что ещё отличает деревенскую жизнь от городской? Вот, например, нет в деревне Зубатка такого понятия как «принять ванну». В городе Ленка может налить полную ванну горячей воды, растворив в ней ароматную пену, и нежиться, периодически добавляя кипяток в остывающую воду. Не то, чтобы она часто это делает. Но в ненастную погоду, когда снежная крупа, вперемешку с дождём, больно ударяет в лицо, подкидываемая резкими порывами ноябрьского ветра, так хочется, набегавшись во дворе, прийти вечером с улицы, поскорее набрать горячую ванну и погреться, прислушиваясь к отдалённым звукам работающего телевизора или к звону тарелок и ложек с кухни. В общем, принимать ванну в городе – довольно-таки популярное занятие.
А здесь, в деревне, ходят в баню – небольшое деревянное строение с дровницей, парилкой и тамбуром в каждом дворе, неподалёку от основного дома.
В первый раз войдя в баню деда Пети, Ленка впечатлилась:
– Как будто в средние века попали!
Скособоченные от времени невысокие стены угрюмо смотрели на неё почерневшими бревенчатыми стенами. Потолок у бани диковинный – низкий. Ленке, Яшке и Юлии Степановне хорошо, а вот деду Пете, с его высоким ростом, приходится наклонять голову и сутулиться, чтобы ненароком не влететь лбом в деревянную балку. Перед входом в баню – глубокий, крытый навес во всю длину домика: под ним, от самой земли до потолка, хранятся дрова, уложенные друг на друга в один ряд, как для самой бани, так и для печи в доме, – дровница.
Заходишь в баню и сразу попадаешь в тамбур, помещение размером с обычную городскую ванную комнату, предназначенное для хранения полотенец, шампуней, мочалок, мыла и подобных вещей. Здесь можно раздеться, повесив одежду на прибитые к стене крючки, и пройти в парилку. Попадаешь внутрь парилки, и тебя сразу обдаёт жаром. Так, что трудно сделать первый вздох: кажется, что распаренный, раздутый от большой температуры горячий воздух с трудом проходит через горло и доходит до лёгких. Но постоишь, замерев от неожиданности у входа и ощущая, как жар проходит внутрь тела и тут же прогревает горло, грудь и живот, – и вдруг чувствуешь, что дыхание успокоилось: привыкло.
Воздух здесь наполнен кисловатым запахом нагретого, мокрого дерева дед Петя говорит, что баня построена из осины, которая как раз и даёт эту кислинку.
Баню топят через день. Ленка с бабушкой разводят, каждая в своём тазу, кипяток холодной водой, и, черпая ковшами, обливают себя, тщательно смывая мыло с кожи..
Деревенские мальчишки и девчонки здесь тоже другие. Они напоминают маленьких взрослых: крепкие, коренастые, загорелые, с хорошей кожей и здоровым румянцем, глаза их смотрят снисходительно и внимательно одновременно. Они изучают и желают проверить «городских» на их прочность относительно особенностей здешней жизни. Ленка с Яшкой, например, восхищённо наблюдают их беспечные прыжки с обрыва в бегущую реку со скользким, каменным дном. Прямо в одежде – жара быстро высушит – они разбегаются по очереди и, лихорадочно зажимая по дороге нос и задерживая дыхание, несутся навстречу ледяной воде и яркой россыпи играющих на солнце брызг. А потом каждый из смельчаков выныривает, спокойно взбирается на берег в низком месте и готовится к следующему прыжку.
Первое время Ленка и Яшка всё больше наблюдали и изучали сельскую жизнь, но вскоре они познакомились с местными ребятами и теперь вместе с ними стали носиться на речку и гулять.
Но, помимо прогулок, есть у местных мальчишек и девчонок ещё немало интересных занятий. Например, кони. Они на особом счету в деревне. Хорошая лошадь верна своему хозяину собачьей преданностью и на ней можно неторопливо брести по горным тропкам.
Несколько раз удавалось друзьям помогать распрягать коней, пришедших домой после долгого пути. Ленка с Яшкой особенно сдружились с десятилетним Серёжкой, отец которого – лесник – ездит на коне в лес совершать периодические осмотры, но не один, конечно – в компании напарника: всё-таки тайга, а значит, есть опасная вероятность встречи с медведем или волком. И вот за этими конями, Серёжкиного отца и его помощника, которым часто выступал старший брат Серёжки – Степан, и довелось ухаживать Ленке и Яшке.
Оказалось, что на коне надета масса всякой всячины: уздечка, седло, подпотник, упряжка. Нужно полностью раздеть, освободить коня. Тяжёлые седло и подпотник, паралоновую или войлочную подкладку под седло, необходимую для защиты от перетирания кожи и шерсти животного, нужно разложить на солнышке – проветриваться. Ленка с Яшкой, стараясь и сопя, носили их вдвоём, держа с двух сторон. Мускулистый же не по годам Серёжка легко и непринуждённо справлялся с этой ношей в одиночку. После чего он принёс коням по ведру воды, а потом отправил их свободно прогуливаться и жевать траву.
Удивительно и интересно было иметь дело и с коровами тоже, хотя тут друзья больше наблюдают, чем участвуют. Летом корову нужно доить ежедневно, а это большое, десятилитровое ведро выходит – Ленка сама видела, когда Серёжкина мама коров доить начинает. У Серёжкиной семьи три коровы, которые кормят ещё и тех жителей, у кого нет коровы: они с удовольствием покупают молоко, творог, сметану, масло.
Оказывается, удивилась Ленка, коровы с пастбища сами приходят домой – знают дорогу к своему забору. Придя к дому, они терпеливо ждут, когда их доить станут, радуются хозяйке – сейчас станет легче: вымя, наполненное молоком, не даёт им успокоиться. Часто рядом, под коровой, у быстро наполняющегося сильными, молочными струями ведра, обязательно прыгает какая-нибудь кошка и поглядывает на пышную пену, образующуюся поверх густой и тягучей молочной массы. И так – каждый вечер. Зимой проще – молока меньше в два раза.
Ещё Ленка, Яшка и Серёжка однажды ходили в лес – в горы. Серёжка говорит, они поднялись на отметку примерно в метров двести. Это как шестидесятиэтажная башня, охнула Ленка, вспомнив из одной, недавно прочитанной книги, что высота этажа равна трём метрам.
Поход этот был потрясающим! И страшно, и красиво одновременно. Густой, плотной стеной встал перед друзьями сосновый лес. Недавно прошедший дождь превратил цвет сосновых крон из коричневого в необычный красно-ржавый оттенок. Среди сосен, словно стараясь усилить без того частый их строй, стояли ели и берёзы. Изредка попадался сухостой – засохшие деревья, вычурно поросшие салатового цвета мхом. Мох в тайге, кстати, себя довольно неплохо чувствует и произрастает, переходя от сухих стволов к камням, разными цветами: от изумрудного до буро-малинового и даже белого.
И вот эта тайга, казалось, решительно не хочет пускать ребят дальше. Но нет – Серёжка знает нужные тропы: он не раз поднимался в горы с ребятами. Говорит, если идёшь компанией, зверь слышит голоса людей и опасается подходить близко, даже если голоден. А если один идёшь, оружие обязательно должно быть под рукой: голодный медведь может пойти в атаку при равном распределении сил – один на один.
Сам же Серёжка, помимо коренастости и сноровистости, оказался, в чём убедились «городские», отличным помощником по хозяйству.
– У отца с матерью работы полно. У нас ведь своё хозяйство. Вот мы со Стёпкой помогаем и учимся. Потом у отца будем хозяйство принимать, – рассказывает Серёжка, немного смущаясь серьёзности задач, выполняемых им в его возрасте. Он понимает, что городской мальчишка или городская девчонка подобную работу ежедневно смогут выполнять лишь во взрослом возрасте. А в деревне порядки другие.
Конечно, на кидание в реку Зубатку камней или на прыгание в неё с обрыва он всегда находит время. Но это никак не мешает его помощи отцу и матери по хозяйству. Скуластый, коротко стриженный, загорелый до черноты, со спины – благодаря развитой, накачанной фигуре – похожий на маленького мужичка. Но улыбается Серёжка всё-таки детской, непосредственной улыбкой, и его светло-зелёные большие глаза смотрят открыто и с ещё некоторой долей нежности.
Вот такая она, жизнь Ленки и Яшки в маленькой деревушке Зубатка. Необычно, нестандартно, многое в новинку и в диковинку, а главное ещё привольней, чем в родном квартале – кажется, что огромная, обнимающая всё вокруг неприступными горами, бескрайним небом, лесами и лугами, природа вместе с тобой участвует в каждом, даже мелком, будничном деле.
Интересно живётся здесь!
Но в один, ничем не отличающийся от предыдущих, день произошло довольно необычное происшествие, смутившее Ленку Ленинградову, её бабушки и друга Яшку. О нём и пойдёт речь дальше в этой истории.
Глава третья, или неожиданное, лохматое происшествие
– Я гулять! Яшка, ты идёшь или пока дома будешь? – спускалась по ступенчатой тропинке от деревянного домика деда Пети к калитке невысокого, по плечи девочки, покрашенного в рыжий цвет забора. Рыжие косички задорно прыгали в такт шагам хозяйки.
Яшка возился со сторожевым псом, радостно гремящим цепью от обращённого к нему внимания.
За забором – деревенская улица. Изредка проезжают автомобили, поднимая колёсами мутные облака дорожной пыли. Сегодня сухо и жарко.
Ленка вышла, огляделась и неторопливо пошла в сторону реки. Хорошо-то как! Летний жар июля мягко обнимает беззащитность открытых плеч. Хочется идти медленно-медленно, вбирая в себя радость ощущения солнечной неги и поднимая к бескрайней синеве летнего неба лицо с зажмуренными от яркого света и удовольствия глазами. Ленка с затаённой гордостью ощущала себя вполне взрослой, чтобы иметь возможность остановиться вот так и полюбоваться красотой жизни.
Неожиданно раздался треск работающего мотора. Девочка резко обернулась и сделала шаг к обочине – по дороге мчался большой, покатый, как породистая немецкая овчарка, мотоцикл. Такая вещь никак не вязалась с милой простотой и неспешностью деревни.
Когда «железный конь» поравнялся с Ленкой, она с интересом взглянула на водителя. За рулём сидел без шлема загорелый, бородатый, но всё-таки молодой человек крепкого телосложения, такой же широкоскулый, как и большинство местного населения. Его выцветшие на солнце светло-русые вьющиеся волосы летели вместе с мотоциклом.
Проезжая мимо Ленки, незнакомец сбросил скорость, чтобы не обдать девочку увивающимся за транспортом клубом пыли. Он широко улыбнулся. Ленке бросились в глаза блеснувший ровный ряд белых зубов, открытая, даже обаятельная улыбка, тяжёлый, с ямочкой посередине и выпирающий вперёд подбородок, искрящийся, пристальный взгляд ярко-голубых глаз.
«Похож на моряка», – зачарованно глядя на мотоциклиста, подумала девочка.
Ленка только что прочитала «Алые паруса» Грина и находилась под романтичным впечатлением от книги. Неизведанный мир первых чувств и симпатий, тишина маленького приморского селения, далёкая от привычных городских высоток, что словно застряли в ежедневном потоке быстрых машин, – всё это заворожило Ленку.
Проводив «моряка» с открытым ртом, она стояла и смотрела ему вслед.
«Кто это? Никогда не видела его до сих пор. Наверно, городской, как и мы», – мысли девочки понеслись за скрывшимся из виду незнакомцем.
Ленке вспомнилось, как ещё год назад она горестно восклицала, глядя на себя в зеркало:
– Со своим огромным ростищем я выгляжу на пятнадцать!
На что бабушка Юлия Степановна только смеялась:
– Леночка, это никак нельзя назвать недостатком. Вот подожди, скоро одноклассники тебя догонят, и дразниться больше никто не будет…
Однако сегодняшним утром, на просёлочной дороге, задумчиво наблюдая, как придорожная пыль постепенно исчезает, оставляя горизонт прозрачным, у Ленки пронеслось в голове, что высокий рост – в принципе, не так уж и плох. Вдали утихал треск мотоциклетного мотора.
Тут её нагнал Яшка.
– Пошли к реке! Серёжка уже, наверно, там, купается.
На обрыве было полно деревенских ребят разных возрастов. За двухлетними малышами приглядывали старшие братья и сёстры, не разрешая им близко подходить к крутому берегу, за которым резвилась с шумом и брызгами река Зубатка. Те, кто постарше, по очереди и с восторгом неслись навстречу горной ледяной воде.