С проректором Абраузом я была знакома давно и довольно близко. Просто Герри, как и я, работал в области ботаники, ну и проблема агмаратов, конечно же, не обошла и его стороной. И когда я наладила культивирование, стабилизировала процессы и сделала возможным их масштабирование, он, кажется, стал считать меня ровней, несмотря на разницу в возрасте и регалиях.

Этим я и воспользовалась, зайдя к нему и сказав, что приехала по своим делам, но решила, вот, посоветоваться. С кем, как не с ним?

Абрауз – коренастый шатен чуть за сорок, обожающий костюмы-тройки экзотических цветов – встретил меня с энтузиазмом, сразу найдя время и место, чтоб поговорить. Начали с моих последних наработок: буйное и быстрое цветение селекционных агмаратов очень его впечатлило. Но он понял и мои опасения по поводу того, что столь сильное плодоношение в будущем может ослабить самые ценные части растений – ствол и мясистые листья, отбирая у них соки, поэтому согласился, что удаление ряда соцветий в ущерб количеству плодов второго поколения – верный шаг. Я продемонстрировала ему не только некоторые записи, но и пригоршню листьев плюс колбочку извлечённого экстракта. Тут же в дело пошли микроскопы, спектрометр, криоанализатор и прочее, включая парочку магических артефактов.

Параллельно делу мы болтали. Так, вроде бы ни о чём: об академии и университете, об организационных вопросах и финансах, о кадрах, наконец. Тут упомянули и Эрчина: в конце концов, я переманила его отсюда, пусть и не из непосредственного подчинения Герри (в академии факультеты зоологии и ботаники были разделены, в отличие от Азуина).

Хитро посвёркивая пурпурными глазами – точно в цвет его костюма – Абрауз похвалил меня за хватку: Мавинус считался здесь очень перспективным. Да, сильно быстро продвинуться тут у него бы не вышло, но через десяток лет он вполне претендовал бы на должность проректора, а то и ректора, особенно если б уладил дела с семьёй и перестал отвлекаться. И да, мой собеседник подтвердил сказанное ранее Саркой – в плане семьи (об интрижках я не спрашивала). Когда он начал пересказывать историю о сумасшедшем брате и упомянул психиатрическое лечение, я перебила его, сделав вид, что перипетии жизни Эрчина мне не важны, но будто бы вспомнив об одной мысли, точнее, просьбе. Я попросила Герри порекомендовать мне врача-психиатра – не лично мне, для исследований, а именно для тестов эссенции, которая будет производиться из первых селекционных партий. В деле телепортации без мозгоправов не обойтись, тем более, когда мы пытаемся усовершенствовать её механизмы, так что Абрауз принял всё за чистую монету. Назвав ему парочку рекомендованных мне специалистов – я упомянула и Коллесиуса Пру – я замерла в ожидании. И представьте, проректор согласился с предложенными кандидатурами, выразив готовность познакомить меня с двумя из докторов… включая Пру.

Мы тут же связались с ними и, моя удача (а, может, невероятная осведомлённость тётушки, составлявшей список), именно Коллесиус оказался в городе и даже согласился меня принять прямо сегодня. Впрочем, когда так везёт, где-то жди беды… ну, авось, пронесёт.

Психиатр, на удивление, мне понравился, ну, в плане перспектив совместной работы. Мы долго обсуждали систему телепортов и агмараты, о многом договорились, так что поездка уже оправдала себя, хотя бы профессионально. С высоты прожитых лет доктор Пру снисходительно отнёсся и к моему, может, излишнему, любопытству: я выспрашивала его о самых интересных случаях, встреченных им в практике. И, естественно, мы добрались и до истории с Каремом. Случившееся с братом Мавинуса было экзотикой даже для самых опытных врачей. Диагноз поставили не сразу, а когда поставили… лучше б никому этого не знать… Каким извергом надо быть, чтобы проклясть ребёнка на «потерю души»? Хорошо, хоть теперь больной стабилизирован, если можно это так назвать. А вот дальше Коллесиус упомянул кое-что интересное: оказывается, есть мнение, что если найти другую душу, то после некоего ритуала её можно поместить в такое пустое тело, как у Карема, слить с ним и вернуть полноценного человека… ну, не совсем полноценного: потерянные в бездушии годы в один миг не восполнить, но с этим уже можно работать и успешно… теоретически…

В моей голове звенел набат.

Неужели Эрчин хочет провернуть подобное? Но как? Не потому ли тот взгляд на Бо-Хотар – холм творения? Только где он возьмёт свободную душу?

Да ну! Выдумки это всё! Такое было бы слишком даже для демонов… наверное.

Хотя, что я в этом понимаю? Может Адирэ или Санни? Но никто из них никогда не упоминал о таком, а ведь это близко к их работе. Нет, вряд ли… сказки всё…

Но для того, кто потерял другие надежды…

Я постаралась взять себя в руки и не выдать своих мыслей собеседнику.

Мы подробно обсудили с доктором Пру будущие контакты, я оставила ему первую склянку для тестирования, и мы мило распрощались, довольные друг другом.

На сегодня с меня было достаточно, и я завалилась в гостиницу: нужно было просто хорошо отоспаться, отрешившись от всех навалившихся проблем. Остальное завтра.

Проглотив ложку приторной сонной воды (спасибо Санни, когда-то собравшей мне дорожную аптечку), я упала на кровать и погрузилась в тёплую тьму.

***

Инспектор-консультант Яни Хогер из Департамента Тёмного мира обещала стать непростой задачкой: напрямую я с ней не знакома, да и притянуть сюда мои исследования тоже не понятно, как.

И снова мне повезло (я уже начинаю всерьёз переживать за свою шкурку: такая удача может обернуться чем-то очень, очень паршивым). Прямо после завтрака со мной связался Тахони, заявив, что раз уж я в столице, то у него появилось для меня настоящее поручение: они таки сделали снимок отпечатков демонского профиля, оставшихся у сейфа, и теперь хотели попытаться выяснить их принадлежность. Ректор тут же выслал мне фото и голограмму, а ещё список сотрудников Тёмного Департамента, к которым можно обратиться, включая и инспектора Хогер. Я пообещала сэру Архибальду постараться узнать максимум возможного, тем более что мне это и самой было на руку (да и любопытно, что уж говорить).

Итак, уже в начале дня я сидела в приёмной Корпуса расследований Департамента по контролю за Тёмным миром. И здание, и это большое помещение полностью соответствовали тому образу, который вы представляете при мысли о государственных ищейках: всё строгое, угловатое, с запахом канцелярии и средств химической обработки. Светло-серые стены с памятками и призывами, холодный плиточный пол, правда, внутри довольно тепло.

Как же не подходили этому месту две девушки в серо-синей форме, вышедшие ко мне через несколько минут ожидания! Обе были примерно моего возраста. Обе светловолосые и ясноглазые, улыбчивые. Обе хрупкие, словно оранжерейные цветы. Лелотта Лимиер, как представилась первая, и нужная мне Яни Хогер.

Мы поздоровались, я сказала, что прибыла от ректора Азуинского университета по деликатному делу. Они понимающе закивали и предложили пройти в уединённый закрытый кабинет. Там было гораздо уютнее, чем в общих помещениях: пахло недавно заваренным кофе, а два стола, стоявших друг против друга, сделанные из светлого дерева, казались элегантными, а не подавляющими, как конторки в холле. И ещё зелень: коллеги-подружки явно увлекались цветоводством. Ну что ж, с такими я найду общий язык.

– Если позволите, я не хотела бы распространятся о причинах нашего интереса, – начала я, раскладывая снимки по столешнице и доставая из сумки компактный головизор. – Ректор Тахони обязательно сделает доклад по форме, как только мы разберёмся в фактах, или раньше, если не сумеем сами с этим справиться. Университет не желает поднимать панику: возможно это, – я обвела снимки рукой, – не имеет отношения к нашей проблеме.

– К краже артефакта, верно? – заметила Лелотта.

– Да, именно. Естественно, Департаменту сообщили… Но наше управление по магическим явлениям уже занимается расследованием, и пока нет нужды в передаче дела на более высокий уровень. А вот консультация не помешает. Вы не против?

– Конечно. История любопытная. И не беспокойтесь, Департамент не собирается вмешиваться… пока. Но, безусловно, мы донесём содержание этой встречи до руководства.

– Само собой, – кивнула я.

– И как с подозреваемыми? – инспектор Лимиер хитро прищурилась, понизив голос, спросила. – Мы слышали, что профессора Мавинуса… кхм… держат под наблюдением?

Я даже растерялась на миг: не предполагала, что мы так быстро дойдём до обсуждения Эрчина, да ещё и не по моей инициативе.

– Э-э… Мавинус… Да, профессор, возможно, причастен к похищению Азуина. Косвенно… насколько мне известно. Подробностей следователь мне не оглашал, хотя профессор и является моим подчинённым.

– А вы сами как думаете? – захлопала ресницами Яни, подавшись ко мне. – Мог он такое провернуть?

Я только развела руками: мол, чёрт его знает (не соврала – я сама задаюсь тем же вопросом).

– Знаете, – продолжила инспектор Хогер, – он тут был на слуху. Ну, ваш монстролог.

– Да меня уж посвятили в сплетни…

– Нет-нет, я о другом, – хихикнула девушка, её подруга тоже прыснула, – не в плане личного. Впрочем, это тоже, но я имела в виду, в нашем Департаменте. Он несколько раз помогал нашим в обуздании чудовищ, вышедших из-под контроля.

– А-а… конечно… это он может.

– О, он большой профессионал в этом, правда? Вам доводилось видеть лично его работу?

– Ну, в некотором роде… – я вспомнила про свинча и покраснела, с трудом сглотнув, выдавила из себя, – так, по мелочи, никого крупного и страшного.

– Ну а здесь, бывало, и большие зверюги бесчинствовали. Он быстро с ними разделывался.

– Да, и… ну, это хорошо для университета, наверное…

– Естественно. Мы думаем, что это глупости – считать его виновником кражи. Он-то как раз специалист по запиранию монстров, а не по их освобождению, так что к чему ему потенциальный дракон? Там же дракон, в артефакте?

– Так считается. Знаете, я передам ваши соображения следователю, если вы не против. Ему стоит это учесть.

– Мотив. Конечно, скажите. Ну, а что у вас сегодня тут? – чиновницы склонились над столом, разглядывая снимки. – О, демонические пятна. И очень качественные… И на голограмме…

Дальше они затараторили, перебрасываясь специфическими терминами, перебивая друг друга или продолжая мысль одна за другой. Я предпочла ждать их вердикта молча, не влезая со своими вопросами.

– Ну-у… – чуть разочаровано протянула через пару минут инспектор Хогер, – не знаю, прямо. Нам нечем особенно порадовать вас и ректора Тахони. Представленные данные очень обрывочны. Мы, конечно, сейчас прогоним это через картотеку отпечатков, но обнадёживать не стану – есть шанс найти только самую общую информацию.

– Нам и это может помочь.

– Хорошо, хотя и обидно: фото такие яркие, просто ваш похититель был очень аккуратен или же стёр большую часть отметин.

– Но это же демон?

– Безусловно. Даже, не побоюсь предположить, из Одиннадцатой ветви, – Яни ещё раз вгляделась в снимки. – Да, вот эти извивы их. Но это слишком широко. В ветви десятки родов, сотни семейств. Не уверена, что наш анализатор распознает большее.

Я нашла в себе силы только кивнуть: сердце колотилось в рёбра как после пробежки. Глупо… это вполне может быть совпадением: слишком велик охват… но Одиннадцатая ветвь… Как думаете, кто один из самых известных её ныне живущих представителей? Верно, и гадать нечего, наш красавчик-инкуб. Ох, Саул, какого дьявола?!

Лелотта похлопала меня по плечу, приняв моё напряжённое молчание за расстройство от невозможности получить сведения. Усадив меня на своё место, она плеснула мне кофе в почти кружевную чашечку из прозрачного фарфора, попросила подождать, и они, собрав фото, ушли.

Я старалась гнать от себя очевидные мысли, не делать преждевременных выводов, но куда ж от таких намёков денешься. Возможности и способности для кражи у Саула были, отметки, вон, тоже не в его пользу… вот только мотив? Чего же хочет добиться этот демон, стащив древнего дракона? И как переиграть того, кого считают чуть ли не главным плутом Тёмного мира? Может, не он, всё-таки?

По возвращении консультантов стало только хуже. В смысле, чуть лучше. В смысле, точнее. Вот же ж…

Их прибор смог определить по следам род демона с вероятностью восемьдесят процентов (то есть почти наверняка). Га-ар-рах… демоны-искусители, демоны-соблазнители… И Саул был там в одной из главных наследственных линий. Да, потомков в роду тысячи, но вполне логично заподозрить именно того, кто наиболее близок к месту преступления и прочему, не так ли?

Да уж, вот и съездила… вот и разрешила сомнения…

Хотя куда там, только ещё больше запуталась.

Но Эрчин, вроде, выходит, не при чём. Может, мне пора уже перестать бояться повторения прошлого и принимать людей без предубеждения? Стоит попытаться, а то понаговорили про парня невесть что, а я сразу и поверила.

Нет, это тепло, что я ощущаю от него, не может быть ложью.

***

Вернулась я в Азуин поздно и сразу направилась к Эрчину.

Знаю, глупо столь быстро отказываться от подозрений, но мне так хотелось ему верить. И пока ни один слух о нём не подтвердился, то есть не подтвердились худшие домыслы.

В остальном, да, я по-прежнему чувствовала, что профессор что-то скрывает, но, с другой стороны, сами подумайте, не так хорошо мы ещё знаем друг друга, чтобы открыться полностью. Я и сама не выложила ему всю свою подноготную.

А сейчас из-за всех этих сомнений по поводу него, Саула, Изумрудного Азуина, следствия и прочего (не забываем, от работы меня никто не освобождал) голова у меня просто шла кругом. Настроение прыгало туда-сюда в такт скачущим размышлениям. В общем, я была вся издёргана и нуждалась в чём-то, что позволит отвлечься, отрешиться от забот. А шоколада и пирожных я за два прошедших дня наелась более чем, так что сами понимаете, куда двигались мои мысли. Да-да, я, определённо, нуждалась в хорошем сексе.

В профессорском коттедже горел свет: проникающие сквозь окна жёлтые лучи красиво подсвечивали начавший падать снаружи снег, придавая окружающему просто открыточный вид. Маленький мирок за дверью сулил уют и тепло, но мне нужно было другое. А чего женщина хочет по-настоящему, то она получает.

Постучав, я вошла, не дожидаясь ответа, и была вознаграждена за нетерпение открывшейся мне картиной.

Эрчин, голый по пояс, отжимался прямо посреди гостиной: опускаясь вниз, он шумно вдыхал – из-за этих звуков я покрылась мурашками. Чуть смуглая кожа блестела от пота: видимо, он занимался уже приличное время до моего прихода.

Оттолкнувшись от пола в последний раз, он легко вскочил на ноги, тряхнул головой и только после этого перевёл взгляд на меня.

Видимо, профессор прочёл что-то такое в моих глазах, что заставило его интригующе улыбнуться. Он схватил полотенце со спинки дивана, быстро вытерся и пошёл ко мне, поигрывая бровями.

Я хихикнула, впервые за последние дни ощутив невероятную расслабленность. Глядящие на меня серые глаза, которые должны были бы казаться строгими, окутывали серебряной негой.

Сбросив пальто на пол, я шагнула к Эрчину.

Сильные руки обвились вокруг моей талии, пряный мужской запах ударил в ноздри. Я едва удержалась, чтобы не облизать профессора, словно мороженое.

Он не стал торопиться.

Тёплые губы коснулись сначала моего виска, потом опустились ниже, вдоль щеки, потом сдвинулись вбок, и язык погладил мочку уха. Маленькие, но острые стрелы вожделения разлетелись во мне искрами.

Наконец, его губы нашли мои: мы пили друг друга и не могли насытиться.

– Привет, декан, – прошептал он в промежутке между поцелуями.

Я только счастливо засмеялась в ответ.

Потом мы снова целовались, долго и основательно: языки танцевали в глубине наших ртов, руки гладили тело. Мои пальцы касались его кожи, ничем не прикрытой, мягкой и немного влажной. Его пальцы пробирались под слои моих одёжек, снимая их один за другим, согревали мою холодную после улицы плоть. Потом к ним присоединился и его рот, как всегда горячий и жадный. Зубы чуть прикусили кожу на груди, заставив меня охнуть, потом затеребили сосок прямо через кружево лифа. А после Эрчин отстранился, взял меня за руку и потянул за собой к дивану.

Быстро скинув с себя джоггеры (которые были надеты на голое тело, без белья, представляете), он удобно устроился на сиденье, раскинув руки по спинке и чуть расставив ноги.

Из моей груди вырвался прерывистый вздох: его крупная, подтянутая фигура производила впечатление – будто статуя бога ожила и спустилась с пьедестала специально для меня. Только лёгкое подрагивание мышц да маленькая перламутровая капелька, показавшаяся на кончике члена, свидетельствовали, что он тоже весьма и весьма впечатлён мною самой.

Я наклонилась и лизнула набухшую головку: пенис дёрнулся, а Эрчин явно с усилием удержал движение бёдер вперёд, ловя взгляд моих глаз, стоило мне выпрямиться.

Изобразив невинность на лице, я начала, пританцовывая, снимать с себя остатки одежды, пытаясь немного оттянуть сладкий момент большей близости. Не слишком, впрочем, преуспела: меня разрывало нетерпение, поэтому уже через пару – тройку мгновений я стояла перед профессором совершенно голая.

Обласкав взором меня всю, что отдалось покалыванием под кожей, он протянул руку и погладил недавно отросший пушок у меня на лобке. Указательный палец прочертил дорожку ниже, надавил, проникнув между губок, окунулся во влагу, после вернулся назад, покружил вокруг клитора и отстранился. Я возмущённо простонала и попыталась схватить Эрчина за руку, вернув к начатому. Он покачал головой, вот изверг, уворачиваясь от меня. Я снова потянулась к нему, но он прошептал, чтоб я стояла ровно.

Услышав его просьбу раздвинуть ноги посильнее и поласкать себя, я чуть было не кончила тут же. Не знаю как, обычно я не так легко прихожу к цели.

Профессор не стал слушать мои вялые возражения, а взял мою ладонь и направил прямо к киске, туда, куда мне больше всего и хотелось. Пальцы мои коснулись напряжённой плоти, и я потерялась в себе, в его голодном взгляде.

Из-под полуприкрытых век я наблюдала, как он следит за моей рукой, выписывающей осторожные круги между ног, как начинает дышать чаще, грубее, когда я принимаюсь тереть себя сильнее. Я была уже так близко…

Я гладила свой клитор, перекатывала его между пальцами, тянула и пощипывала, мелко вздрагивая от невероятно острых ощущений – мне понравилось, что он смотрит. Я отняла вторую руку от соска, с которым играла, и тоже опустила её вниз… ниже… ниже… погрузила внутрь один палец, второй… я трахала себя руками, громко постанывая и вскрикивая…

Через секунды оргазм накрыл меня с головой, разбежавшись сладкой болью по каждой клеточке тела. Ноги дрожали, отказываясь меня держать. Я потянулась к дивану.

Но тут Эрчин придвинулся ближе, обхватив меня ладонями за попку, и впился ртом мне в клитор, заставляя завизжать от невероятной интенсивности нахлынувших ощущений. Его язык пару раз погрузился внутрь моей киски, вылизывая и успокаивая, а после он начал сосать и… и… я почти не помню себя в тот момент… кажется, я потеряла сознание.

Нет, не потеряла… второй оргазм буквально заставил меня взлететь на небеса и упасть: коленки подогнулись, но профессор не дал мне грохнуться об пол. Разведя мои ноги ещё шире, он усадил меня сверху, насаживая точно на свой жаждущий твёрдый член, и мы понеслись куда-то в дикой скачке. Я кончила снова, и он тут же догнал меня, громко выругавшись. Искривившиеся на мгновение черты его прекрасного лица быстро разгладились, наполнившись блаженством.

Рухнув ему на плечо, я уткнулась лицом в его шею, вдыхая запах пота и секса, и только теперь заговорила.

– И тебе привет, профессор.

***

После на нас напал зверский голод. В прямом смысле: мы оба просто набросились на еду. На вечер у Эрчина была припасена утиная грудка в вине, грибное рагу, тёмный хлеб и куча овощей. Наелись мы до отвала.

Пришло время разговоров, и, хотя глаза мои уже слипались, я подробно рассказала профессору о выводах, сделанных после общения с инспекторами Тёмного Департамента, подчеркнув, что пусть следы и не определили однозначно личность вора, но указывали на Саула вполне определённо.

– Значит, говоришь, Га-ар-рах?.. Интересно. Это, конечно, не совсем по моей части, но я раньше не слышал, чтоб этот род демонов столь интенсивно вмешивался в мироустройство… делал попытки вмешаться, то есть. Они ж почти все инкубы да суккубы, вся эта политика и большая власть им, обычно, до лампочки. Что же им нужно от старого змея, как думаешь?

Я пожала плечами.

– Да Сатана их разберёт… Вот! Может, как раз его задание. Кто у нас там сейчас на этой должности?

– Верховного демона? А ты не следишь? Аграхист. Вернулся пару лет назад: Калузе хватило восьми сезонов, чтобы откреститься от столь желанного когда-то места. Быть Сатаной – та ещё работёнка, – он хмыкнул. – Родители твоей подружки, я слыхал, с ним приятельствуют.

– Да уж… Родственнички у Санни ещё те! Вот и сейчас её куда-то вытащили: уже несколько дней в Азуине не появляется. Интересно, чего опять её маменька удумала?

– Не в университете? Мне казалось, она и носа отсюда не высовывает. Такая книжная мышка.

– Мышка, ха! Это Санни-то? Ты просто её не знаешь. Она только выглядит милым цветочком, а на самом деле ого-го. Отец с матерью муштровали её все детство, вот она и привыкла не светиться лишний раз, и факультет выбрала довольно заурядный – хотя и прибыльный… все эти иностранцы, инородцы… Официально у неё пятый уровень, но, я думаю, она и третий могла бы взять.

– Ого!

– Ага, – кивнула я, – но ладно, чего это мы на Саниэль отвлеклись? Тут нам скорее Адирэ нужна, речь о демоне, всё-таки. Правда, Саула она недолюбливает.

– Так оно, может, и к лучшему: нам с ним не развлекаться, а про артефакт выпытывать.

– Ты думаешь, это он? – я сама услышала в своём голосе нежелание принимать такую реальность.

– Пока у нас нет других кандидатур. Да и не слишком ли много совпадений? Кстати, забыл сказать, Вулфрок раздобыл пару снимков от городских «стражей». Тёмные и нечёткие, но на них кто-то неидентифицируемый пробирается к университету в ту ночь. Плащ всё скрывает, но вот что: рост типа на снимках вполне соответствует твоему инкубу.

– Он не мой, – в очередной раз поправила я, – и это не доказательство. Многие демоны высокие.

– Конечно. Но в совокупности с остальным… Вот был бы там коротышка, мы б сразу версию с владельцем «Элизиума» отмели, а так… – Эрчин многозначительно замолчал.

Я не стала спорить: действительно, как-то ладно сплетаются ниточки.

– Кажется, время припереть твоего дружка к стенке, – встав, он чмокнул меня в макушку, помог выйти из-за стола, и мы пошли подниматься на второй этаж. – Вот выспимся, и нанесём ему новый визит. Тем более, есть повод: помнишь, монеты показать?

Я кивнула: как-то сразу навалилась накопившаяся за день усталость, и в голове не осталось никаких мыслей, кроме как о подушке.

Завтра…