После такого инцидента утро казалось ему ещё более пасмурным и промозглым, чем было на самом деле. Он бы и дальше продолжал пинать камушек, не этот, так другой, если бы не был остановлен открытой нараспашку и загородившей добрую половину тротуара, стеклянной дверью, на которой была надпись, нанесённая чёрной краской “Адвокатское бюро Томпсон и партнеры”. Причем слово “партнеры” было старательно стерто и от него остались лишь полупрозрачные очертания.
Джордж из любопытства заглянул внутрь. За дверью начинался длинный, слабоосвещенный коридор, который заканчивался еще одной дверью, на этот раз деревянной. Все из того же любопытства, он аккуратно переступил порог и медленно, стараясь не издавать ни звука, прошёл по нему до упора. Дверь была чуть приоткрыта и за ней виднелся массивный деревянный шкаф, все полки которого были уставлены книгами с одинаковыми чёрными корешками.
– Вы по объявлению? – донёсся до него резкий, низкий голос из-за двери и Джордж вздрогнул не столько от неожиданности, сколько от поразительной властности в интонациях его обладателя. – Входите!
Джордж немного потоптался на месте, но быстро принял решение и отворил дверь.
За ней оказался просторный кабинет, обшитый тёмными деревом, а оттого создававший довольно мрачное впечатление. В центре возвышался массивный стол, за которым сидел, сложив руки в замок на столешнице, пожилой мужчина, лет семидесяти на вид. На краю стола стояла позолоченная табличка с именем – Николас Дж. Томпсон. И ниже курсивом – адвокат.
– Ты Джон? – спросил тот, подаваясь всем корпусом вперёд, чтобы получше рассмотреть вошедшего.
– Джордж, сэр.
– Это не так важно, – старик все ещё изучающе смотрел на него. – Я думал ты будешь постарше. Сколько тебе лет, сынок? – но в его голосе не было ничего отеческого.
– Мне недавно исполнилось восемнадцать, сэр, – соврал Джордж без запинки, понимая, что лучше скрыть свой истинный возраст. Хотя, и на свои годы он выглядел с натяжкой, но, все же, надеялся, что мистер Томпсон, в силу своего преклонного возраста, уже не заметит разницы.
Так и получилось. Впрочем, если старый адвокат и заподозрил что-то, то виду не подал.
– Ты знаешь, для какой работы тебя прислали?
Естественно, Джордж понятия не имел для какой, как и то, кто его должен был прислать. А потому постарался изобразить на своём лица частичную осведомленность, выступая чуть вперед:
– Я думал, что Вы посвятите меня в подробности, сэр.
Мистер Томпсон рассмеялся хрипловатым, старческим смехом.
Джордж не совсем понимал, что же его так развеселило, а потому внутри чувствовал себя крайне неловко, хотя внешне пытался сохранить невозмутимость.
– А ты смекалистый, я смотрю. Сработаемся, – сразу заключил мистер Томпсон.
На том и порешили.
Мистер Уайт переменил позу. Глубокие погружения в прошлое заняли немалое время и тело требовало хоть минимальных движений. Про себя он улыбался, вспоминая те беззаботные времена. На какое-то мгновение ему снова захотелось стать тем пятнадцатилетним мальчишкой, жадным до знаний, который с неимоверной быстротой углублялся во все новые и новые тома по юриспруденции из того самого, массивного шкафа, пока не прочитал их все.
Ценнейшие годы практики, присутствие, с легкой подачи мистера Томпсона, на судебных процессах, сделали из Джорджа Уайта, если не профессионального юриста (для чего не доставало, как минимум, лицензии), то уверенного любителя. За все возможности он был безмерно благодарен мистеру Томпсону, но все же больше всего, когда тот безвременно покинул этот бренный мир. А так как родных или более близких людей у него не обнаружилось, то и все бюро отошло Джорджу. Который в свои двадцать с лишним лет неожиданно сделался богатым владельцем прибыльного бизнеса.
Клиентов, в том числе постоянных, было хоть отбавляй, а вести их дела самому, по понятным причинам, он не мог. Имея кое-какие связи, он смог переманить к себе двух, если не лучших, то подающих большие надежды, адвокатов, и дела вновь пошли в гору.
Но, как это всегда бывает, удача не могла сопутствовать ему вечно. Она и не стала. Примерно через год к нему заявился один из его подчиненных с возмутительно наглой просьбой:
– Я требую своей доли в делах компании. Я приношу тебе больше половины доходов и считаю, что имею право получать ещё и дивиденды от участия в бизнесе.
– Другими словами, ты хочешь стать партнёром “Адвокатского бюро Томпсон”, – заключил Джордж совсем не вопросительным тоном.
Он покосился на входную дверь в теперь уже свой кабинет. Табличка с названием за прошедшие годы уже несколько раз менялась, хотя само название осталось неизменным. Он хорошо помнил те затертые буквы, когда-то обозначавшие слово “партнеры”, но так быстро и легко вычеркнутое из истории. И Джордж ясно увидел решение вопроса, словно продиктованное свыше самим мистером Томпсоном. Не делить ни с кем свой бизнес. Потом что, рано или поздно, именно твоё имя может быть стерто из истории.
А потому ответ его был однозначным, хоть и весьма неожиданным для несостоявшегося партнера, который считал, что сможет с легкостью надавить на своего юного директора.
– В таком случае, Вы можете быть свободны, – Джордж изменил своё обращение на подчёркнуто официальное, чтобы не оставить никаких сомнений в окончательности своего решения. – За расчетом сможете зайти на следующей неделе.
За окном кабинета мистера Уайта стала заниматься холодная заря. Он неуклюже потянулся и принял сидячее положение. Эта бессонная ночь, тем не менее, придала ему сил. Он ещё с большей отчетливостью понял, что поступает правильно. По отношению к себе, прежде всего.
Он встал с дивана и медленно прошёл к столу, выдвинул нижний ящик. Достал из него продолговатую капсулу. Закинул ее в рот и проглотил, не запивая. Стакан с водой, наполненный почти до краев, так и остался стоять на столе. Впереди у Джорджа Уайта был очень долгий день.
Крис еле дождался утра, так ему не терпелось поехать в больницу, чтобы навестить маму. Его мучали странные предчувствия, которым он не мог найти объяснения. Ещё и эти непонятные сны.
Ему опять снилась Кэтрин в этой маленькой комнатушке. Действия во сне не отличались разнообразием. Они сменялись слишком быстро, будто он следил за ее распорядком дня в ускоренной перемотке. Она то сидела за столом, то лежала на кровати, то стояла у окна. То спиной к нему, то полубоком.
Вдруг, она что-то услышала. Сначала чуть повернула голову вправо, а потом развернулась полностью. Ее лицо застыло крупным планом, как в стоп-кадре. Ни в каком другом сне он не видел ее лица так близко, а теперь мог рассмотреть, как чуть подрагивали ее, слегка приоткрытые, губы. Какое бледное и осунувшееся у неё лицо, а глаза, беспорядочно блуждающие, не фокусировались ни на чем конкретном. Рот скривился в полуулыбке, а потом она рассмеялась. Звука смеха и никаких других звуков Крис не слышал, а оттого ее беззвучная гримаса выглядела жутковато. Она закончила так же резко, как и начала, с любопытством рассматривая что-то перед собой, с серьезным видом. Сделала шаг вперёд, второй. Подняла руки, толкнула невидимую преграду перед собой и выбежала в полуоткрытую дверь, за которой виднелось золотистое, пшеничное поле.
Крис почувствовал, что падает, словно Кэтрин толкнула его, а не дверь, хоть он и был лишь сторонним наблюдателем. В следующее мгновение он проснулся. Не вскочил, оглядываясь по сторонам, а просто открыл глаза с глубоким вдохом, как бывает, когда выныриваешь из глубины, в которую сам же нырнул.
На потолке плясали неясные тени, которые в первые секунды по пробуждении показались Крису колосьями золотистой пшеницы. Он прикрыл глаза, стараясь побыстрее забыть сон, показавшийся ему до того жутким, что заставлял верить в его реальность. Не сиюминутную, конечно. Он не ожидал увидеть Кэтрин и через пару часов. Но обязательно грядущую. Как предвестник этого перед его глазами возникло ее лицо, застывшее бледной маской. Было в его выражении что-то, чего он не узнавал за знакомыми чертами. Что пугало не столько неизвестностью, сколько невозможностью стереть его, просто оказавшись рядом. Он схватился за голову в попытках удержать ускользающее сознание. Где-то на его подкорках билась, как назойливая муха о прозрачное стекло, одинокая мысль: “Зачем все это?”
Глубоко вздохнув, он сел на кровати. Свесил ноги на пол. Зажег ночник на прикроватной тумбе. Комнату сразу обволокло мягким оранжевым светом. Крису нравилась эта комната, как и весь дом Тома в целом. Здесь, пожалуй, было уютнее, чем в его собственном.
За дверью послышались шаги, затем краткий стук и она, почти сразу, отворилась. Крис даже не успел ничего сказать. Из-за двери показалась голова Тома, который радостно улыбался.
– Доброе утро, – поприветствовал он Криса бодрым голосом. – Вижу, ты уже проснулся.
– Доброе, – отозвался Крис, не поворачиваясь к нему, стараясь придать своему голосу нотки веселости.
Видимо, у него это совсем не получилось, потому что Том спросил:
– Что-то случилось? – и полностью зашёл в комнату, останавливаясь на полпути к Крису.
– С чего ты взял? – ещё одна слабая попытка увести разговор от недавних переживаний.
– Может потому, что ты стоишь ко мне спиной и не хочет показывать своё лицо?
Проницательность Тома столкнулась с мальчишеским желанием Криса принять негласный вызов. Поэтому, он резко развернулся к Тому всем корпусом, чем вызвал, однако, лишь дружелюбную улыбку.
– Остынь, приятель. Того и гляди, сейчас бросишься на меня.
Крис словно пришёл в себя и опустил глаза.
– Прости. Я просто плохо спал.
Том понимающе кивнул и сказал, прежде чем оставить Криса одного:
– Собирайся. У тебя полчаса. Сегодня мой автомобильный день, так что я подкину тебя до больницы. И… завтрак на столе.
По пути в больницу они сделали приличный крюк, чтобы заехать в один из чуть ли не единственных книжных в стране. Том, естественно, не возражал, но всю дорогу подозрительно долго молчал, что составляло поразительный контраст с его вчерашней разговорчивостью.
– Ты ему доверяешь? – спросил он наконец, чем застал Криса, который всю дорогу смотрел в окно, врасплох.
– О ком ты?
– О Брайане.
– А почему ты спрашиваешь? – Крис перевёл взгляд на Тома, но тот неотрывно следил за дорогой, хотя вполне мог, как обычно, включить режим автопилота.
– Сначала ты ответь.
Крис догадался, что то была лишь уловка Тома, чтобы не встречаться с ним глазами. Но спорить не стал, а вместо этого ответил:
– Скорее да, чем нет.
– Объясни, – попросил Том, пожалуй, резче, чем требовалось, что насторожило Криса ещё больше.
– Зачем тебе это? Я пересказал тебе все наши разговоры.
– Мне нужно знать, – ответил Том с нажимом на втором слове. И добавил уже мягче: – Обещаю, что все объясню после того, как ты ответишь.
Крис неопределенно дернул плечами, выражая своё согласие. Причин искать подвох в словах друга, пусть и внезапно странных, у него никогда не было.
– Не могу обьяснить толком почему, но я верю, что все, что он мне рассказал – правда. Но то, что она неполная, я верю не меньше.
– Как думаешь, что он не договаривает?
– Мы только вскользь затронули эту тему, и, судя по его словам, ему ничего не известно о деятельности компании его деда. Я о “зеленке”.
– Он не знает, что это?
– Догадывается. Прочитал в дневнике. Но ему нужны доказательства. А ещё лучше – признание. От отца Кэтрин или Майка.
– Они могут наплести ему все, что угодно.
– Да, ты прав. А почему ты интересуешься?
– Мне поступил анонимный запрос о Центре “Кайт”.
– Тебе лично?
Том мотнул головой в отрицании.
– Нашей компании, конечно. Обычная практика в наше время. Никто не хочет открывать своё настоящее имя.
– О чем запрос?
– Простая проверка данных: легальность бизнеса, связи с другими компаниями.
– И, что ты выяснил?
Крис сел к Тому вполоборота, а тот бросил на него беглый взгляд.
– Ничего. Совсем. Центр полностью чист и даже причастность Джорджа Уайта к его деятельности не докажешь.
– Я так и думал, – сказал Крис, с досадой хлопнув ладонью по ноге. – Но при чем здесь Брайан? Ты нашёл что-то на него?
– Все в пределах истории, можешь не переживать. Но, все же, будь осторожен.
– Думаешь, что запрос был от него?
– Может от него, а может от бабули из дома неподалёку, которой показалось, что там сильно допоздна горит свет. Но я бы хотел попросить, – Том замялся, бросил на Криса ещё один осторожный взгляд, прежде чем спросил:
– Если что-нибудь узнаешь, дашь мне знать? Оказалось, что отец уже давно копает под этого Уайта, но без особых успехов. Он не хотел мне говорить, но тут я сам пришёл к нему с вопросами.
Крис неопределенно кивнул, что Том расценил, как согласие, чем на самом деле оно не являлось.
Машина мягко завернула на парковку у центрального входа в больницу “Джона и Элизабет”, которая за годы прогресса лишилась приставки святые в названии.
– Ты куда потом? Домой? – спросил Том, внутренне радуясь возможности перевести тему.
– Да. Может ещё заскочу за продуктами, дома шаром покати. Не переживай ты так, я уж большой мальчик. Со мной все будет хорошо.
– Напишешь мне, как она? – попросил Том, когда Крис уже открыл дверцу.
– Напишу.
Они пожали друг другу руки и Крис вышел из машины.
– Будь осторожен, – крикнул друг ему напоследок.
В палате, как обычно, было тихо, светло и без изменений. Предварительно доктор Смит сказал, что миссис Стар находится в стабильном состоянии и разрешил посещение.
– Доброе утро, мама, – сказал Крис очень тихо.
А потом начал говорить почти без остановки. Так много и обо всем на свете. О Кэтрин, за которой он очень скучает, о Брайане, с которым у него начали понемногу складываться отношения, о Томе, который передавал ей привет и, как он его сейчас поддерживает. Какая за окном погода и о последних новостях в мире. Прочитал несколько страниц только что купленной книги. И ему было абсолютно плевать, что на все свои слова он не получал ответа. Только бы не молчать ни минуты.
Время посещений истекло очень быстро, но Крис чувствовал себя, как выжатый лимон, морально истощенным. Он уже собирался уходить, когда медсестра внесла в палату небольшой бокс, который используют для переноски таблеток. Она оставила его на столике у кровати и быстро вышла, чтобы не мешать Крису прощаться. Но его внимание привлёк не сам бокс, а знак на нем изображенный, а точнее – точно такая же эмблема, которую он видел каждый раз, когда приходил на сеансы в Центр “Кайт” – большая буква “К”, заключённая в круг, ярко-красного цвета.
Чертыхнувшись про себя, Крис уже хотел было пойти за медсестрой или доктором Смитом и потребовать объяснений. Но быстро сообразил, что это было бы не лучшим решением.
Глубоко вздохнув, он посмотрел на часы, прикидывая, насколько поздно или рано наносить утренние визиты. Про себя решив, что, если никого не застанет, то сможет приехать вечером, Крис попрощался с мамой и стремительно вышел из палаты.
Уже через 10 минут (благо ближайшая телепортационная будка находилась совсем недалеко от больницы) он уже стоял на крыльце дома Брайана и громко барабанил в дверь, считая такой способ более доходчиво способным намекнуть на срочность, чем звонок. Почти сразу за дверью послышались шаги и ее открыл Брайан, уже полностью одетый, очевидно, чтобы выйти на работу.
– Привет, – быстро начал Крис, – надо поговорить. Есть время?
– Привет. Конечно, заходи. У меня тоже есть к тебе разговор.
Глава 8
Неопределенный день в какой-то по счёту комнате
Я перестала отмечать прошедшие дни. Отчасти из-за того, что не до конца уверена, что слово “прошедшие” также, как и определение “дни” могут быть применены к этому месту. Отчасти, потому что оставив за спиной десятки дверей и, казалось, столько же комнат, я все равно вернулась к исходному состоянию. Поэтому я уверена, время и пространство в привычном для меня понимании, здесь не значат ничего. Цепляясь за знакомые понятия, я только все дальше ухожу в неизвестность.
Я устала жалеть себя и оплакивать своё положение. Так недолго и сойти с ума.
Сегодня (не могу сразу отделаться от временных определений) я видела Криса и Брайана (его повзрослевшую, но сразу узнаваемую версию) в какой-то стерильно-белой комнате, похожей на лабораторию. Видение быстро исчезло и мне было совсем не понятно, чем они занимались, но увиденное вселило в меня надежду.
Кто-то скажет, что довольно глупо в моем положении уповать на надежду. И будет по-своему прав. Но для меня – это не просто надежда, это далекое подтверждение, сквозь время и пространство, что по ту сторону меня кто-то помнит.
Кэтрин давно поняла, что видения (как она их теперь называла) за окном и книги на полках появляются в комнате не просто так, а повинуясь ее мыслям и желаниям, скрытым и не очень. И, что сама комната – это результат ее внутреннего состояния. Но углубляться дальше этого понимания ей мешали вполне субъективные преграды в виде страха, неопределенности, безысходности.
Тогда она твёрдо вознамерилась не подчиняться силе обстоятельств, как могла гнала от себя неприятные мысли, пыталась усмирить свою бурную фантазию или хотя бы приспособить ее под что-то приятное, чтобы эпизод с пустотой не повторился. И … ничего не изменилось. Но это только на первый взгляд. Когда она не только решила, но и внутренне почувствовала силу своего спокойствия, то окружающая действительность и сама начала преображаться.
Кэтрин все ещё находилась в комнате, но та уже перестала казаться ей местом заточения. Что-то неуловимо новое и даже уютное стало ощущаться в каждой из четырёх стен. В том, как они слегка расступились, растягивая свободное пространство. Как уже довольно долгое время (опять же, понятие, едва ли относящееся к этому месту) комната не погружалась в “ночную темноту”, а ласкала глаз спокойным, умиротворяющим светом. Как, в конце концов, дверь, так пугающая ее поначалу, приветливо приоткрылась, словно приглашая разведать скрытые за ней чудеса.
Кэтрин с любопытством, но не без некоторых опасений, подошла к двери и заглянула за неё. В лицо сразу ударило волной травяной свежести, а в глазах зарябило от всех оттенков изумрудного. Она поглубже вдохнула воздух, в котором теперь различались нотки цветов и недавно прошедшего дождя, и переступила через порог. Ступня сразу утонула во влажной траве и Кэтрин с удивлением обнаружила, что на ней нет обуви. Это обстоятельство не вызвало у неё неудобств, и она медленно прошла вперёд, попеременно оглядываясь на дверь, которая так и оставалась открытой. Похоже, что пространство не собиралось ее пугать, а было к ней благосклонно. Или же она нащупала тонкую нить гармонии, которая могла привести ее к спокойствию.
Подняв голову, Кэтрин увидела то самое свечение, которое простиралось так далеко, сколько хватало глаз, и переливалось всем спектром цветов, которые она раньше принимала за смену фаз одного дня.
В некоторых местах трава доходила ей до середины бедра, так, что можно было ладонью ощутить ее колючие кончики.
Кэтрин показалось, что она узнала это место. Она была в похожем, в ее прошлой жизни. Широкий луг, сплошь усеянный разнотравьем и полевыми цветами. С одной стороны, окруженный молодым леском, а с другой – извилистой речушкой.
Стоило ей так подумать, как на горизонте и вправду выросли стволы молодых деревьев с широкими кронами, а где-то неподалёку послышался мерный плеск воды.
И тогда Кэтрин смогла на полную ощутить умиротворение. То самое, к которому она так стремилась.
Она перестала бояться, что дверь закроется, а вокруг не останется ничего, кроме темноты. Она почувствовала, что может открывать и закрывать любые двери, когда ей вздумается. Может построить вокруг себя и лес, и горы, и моря. Когда пространство вокруг почувствует ее правильные мысли, она сможет все.
О том, что это всего лишь иллюзия, она в тот момент предпочитала не думать.
– О чем ты хотел поговорить? – хором спросили Крис и Брайан, как только последний закрыл за ними дверь.
Они обменялись неловкими улыбками, а Крис как-то сразу растерял весь свой пыл.
– Извини, что явился к тебе так с самого утра, без предупреждений. Подумал, что ты ещё можешь быть дома, а встречаться в Центре может быть слишком подозрительно.
– Ты правильно подумал. Проходи, располагайся. Выпьешь чего-нибудь? – предложил Брайан в дружелюбной манере.
Такое поведение Крис оценил и поставил ещё один мысленный плюсик в колонку “доверяю Брайану”.
– Нет, спасибо, не нужно. Если можно, я сразу начну.
Он быстро прошёл на середину комнаты, заложив руки за спину, и обернулся, внимательно посмотрев на Брайана.
– Я только что был в больнице и видел символ Центра на коробке с лекарствами для моей …, – он запнулся и поправил себя, – пациентки.
– Твоей пациентки? – с недоумением переспросил Брайан, устроившись в кресле и наблюдая за нервными перемещениями Криса с явной тревогой.
– Потом расскажу, – отмахнулся тот.
Что означало: “Я ещё не решил, стоит ли мне так много рассказывать о своей жизни”.
– Центр занимается разработкой лекарственных препаратов? – тем временем продолжил свою линию Крис.
– Занимается, – подтвердил Брайса, – только они, по большей части, экспериментальные и широко не применяются.
– Это мне, как раз, сказали. А ты знаешь, насколько они безопасные и … эффективные?
Брайан догадался, что пациентка, о которой говорил Крис, была очень важна для него. Ему очень хотелось узнать подробности, но спросить ещё раз напрямую он не решился, предпочитая ждать, когда Крис сам захочет ему рассказать. А потому ответил только:
– Я лично не имею никакого отношения к разработкам. У меня совсем другая специализация. А у тебя есть сомнения в их эффективности?
– Ситуация такая, что я теперь во всем сомневаюсь, – с горечью ответил Крис, отошёл к окну и уставился в него немигающим взглядом.
Повисла тишина, которую первым нарушил Брайан, многозначительно откашлявшись, тем самым привлекая внимание Криса:
– Я бы смог что-то узнать, если бы сам знал больше подробностей от тебя. Мой отец, – он замолчал на этот неловком ответе, – доктор Харрис был занят в некоторых разработках. Я мог бы узнать у него что-то.
– Не нужно, – довольно резко ответил Крис. – Тебе я доверяю, но ему говорить не стоит.
Неожиданное признание поразило и Брайана, и Криса своей откровенностью
А последний, не долго думая, добавил:
– Пациентка – это моя мама. Она попала в очень серьезную аварию, после которой она уже несколько месяцев в коме. Спинной и головной мозг оказались сильно повреждены.
– Мне очень жаль, – сказал Брайан, пока Крис ненадолго замолчал.
– Денег, которые я заработал на проекте, хватило, чтобы оплатить операцию. Но она прошла неудачно и не принесла никаких результатов. Тогда врач и предложил мне экспериментальное лечение. Но, когда сегодня я увидел этот знак … Не пойми меня неправильно, но, если сопоставить все факты, то у меня немало поводов для осторожности.
Его последние слова, хоть и были похожи на обвинение, но Брайан не мог не признать, что на то у Криса действительно были основания. К тому же, его история звучала вполне правдоподобно.
– Я постараюсь что-то узнать, – пообещал он. – У меня и у самого есть вопросы.
– Ты о “зеленке”? – уточнил Крис и внимательно проследил за заинтересованным взглядом Брайана, обращенным к нему.
– Что ты о ней знаешь?
– Это сильный наркотик. Очень популярный и недешёвый.
– Откуда ты …?
– Я не хочу об этом говорить. Просто знаю и все. Видел, как он действует на людей. При чем на каждого – по-разному. В этом его уникальность. Он будто подстраивается под потребности человека, вычисляет какие-то его особенности и влияет на них. Под его воздействием один может становится очень спокойным, а другой будет в сильнейшей эйфории. Ещё он как-то влияет на память. Ты, то помнишь все до мелочей, то вообще ничего.
– Я все равно на верю, что кто-то из моей семьи может быть причастен. Разработку могли, например, украсть и обратить в преступное русло.
– Или же ты глубоко заблуждаешься.
Каждый, пока что, оставался при своём мнении, но никто не стал провоцировать конфликт. Поэтому, на какое-то время, в комнате снова повисло молчание.
– Ты что-то хотел рассказать? – вспомнил Крис.
– Да, точно, – рассеянно проговорил Брайан, явно больше погруженный в свои мысли.
Крис уставился на него в ожидании.
– Ну…
– Ах да. В общем, я много думал о том, почему тогда у меня не получилось отправить тебя в прошлое надолго.
Крис нетерпеливо кивнул, чтобы Брайан продолжал.
– С технической точки зрения все было правильно. Я сам занимался разработкой аппарата, ошибки быть не могло. И тогда я вот о чем задумался. Ты каждый раз оказывался в прошлом ровно в том месте и времени, где была мама.
– Да, но это все было описано в дневнике. Вы каждый раз точно знали, куда меня нужно отправлять, разве не так?
– В самом общем смысле – да. Так оно и было. Только понимаешь, пространство-время – это довольно хрупкая материя. Задавая координаты, мы, в каком-то смысле, полагались на удачу. Только теперь я понимаю, что это была вовсе не она.
Крис же абсолютно ничего не понимал, а наоборот – запутался ещё больше. И его взгляд очень красноречиво это выражал.
Но Брайан, кажется, и не замечал его недоумения. Он вскочил с кресла и начал нахаживать круги по комнате, предаваясь рассуждениям:
– Между тобой и мамой существовала, нет, существует связь. Можем условно назвать ее эмоциональной. Поэтому ты видел сон о ней, поэтому каждый раз оказывался там, где она. И поэтому, вы так быстро, кхм, сблизились.
Крис задумался, стоит ли говорить, что он видел ещё один сон, но решил, для начала выслушать Брайана до конца.
– Но видимо отец додумался до этого раньше, но решил не полагаться целиком и полностью только на вашу связь. Думаю, что и у аппарата есть своя эмоциональная составляющая.
– То есть ты не заешь, как работает твоя собственная машина?
Брайан посмотрел на Криса с раздражением, но высказывать его не стал, а ответил другое:
– Во-первых, я не один занимался разработкой. А во-вторых, я уже говорил, что на мне была только техническая часть. О существовании эмоциональной я, до некоторого времени, даже не догадывался.
– Почему ты не спросишь у Харриса?
– Пока что хочу разобраться сам, – отрезал Брайана. И продолжил свои рассуждения:
– Если мыслить логически, то эмоциональная составляющая, из-за своей нестабильности, должна была добавляться уже на заключительном этапе. То есть, перед самым перемещением. Вспомни, может быть было что-нибудь необычное?
Крис задумался, прокручивая в голове каждый из сеансов.
– Вроде бы нет. Каждый раз меня встречал доктор Харрис и проводил в свой кабинет на своеобразный инструктаж. Один раз он передавал мне браслет. Тот, который с таймером. В остальных случаях я находил браслеты уже в лаборатории. А потом начинался обратный отсчёт, я становился прямо, закрывал глаза и проваливался в пустоту. Ну, ты и сам знаешь. Испытал на себе.
– А ты точно помнишь эту пустоту во время самого последнего сеанса? Я-то вернулся благодаря кнопке экстренного возврата. А тебя буквально выкинуло из прошлого.
– Не пойму, к чему ты клонишь?
– К тому, что с твоим перемещением было что-то не так. Но я не могу понять, что именно. Это должно быть что-то на уровне, не знаю, подсознания, сознания или особого физического состояния.
– Подожди. Ты уже не раз спрашивал меня про ощущения от перемещения и это особое, пограничное пространство. Значит, ты сам в нем не оказывался?
– Нет. Я тебе не говорил, но я уже тогда задавался вопросом, что же пошло не так. Сначала я думал, что просто его не заметил. А ты пустился в такие пространные объяснения, что я сразу засомневался. Не мог же я такое пропустить? Потом я решил, что всему виной короткая продолжительность самого сеанса или же эффект первого раза. Но, чем больше я размышлял, тем больше склонялся к мысли, что дело на самом деле не в этом.
– А ты читал мои медицинские заключения? – вдруг спросил Крис, чем немало удивил Брайана.
– Нет. Мне, как ты понимаешь, больше были интересны твои отчеты мыслей.
– Вдруг мы сможем найти зацепку в них?
– Вполне возможно. А, кто их составлял? – уточнил Брайан.
Он одновременно заинтересовался идеей Криса и был зол на самого себя, что упускал множество деталей, которые могут быть важны.
– Думаю, что Софи. Это медсестра, – пояснил Крис, вы с ней должны были пересекаться. Симпатичная блондинка, – он немного смутился под взглядом Брайана, но тут же продолжил:
– Так вот. После каждого сеанса она занималась обследованием моего состояния. Проще говоря проводила осмотр.
– Может ты и прав. Как с ней можно связаться? Сейчас проект приостановлен. Не думаю, что она сейчас в Центре.
– У меня есть ее номер. Я могу позвонить и договориться о встрече. Когда тебе будет удобно?
– Давай завтра вечером. Около восьми. В ресторанчике недалеко от Центра.
– Хорошо, договорились. Я, наверное, пойду. Я и так тебя уже прилично задержал, – сказал Крис, думая, что новости на сегодня закончились.
– Ты совсем меня не задерживаешь, – дружелюбным тоном ответил Брайан, хотя, по правде говоря, уже давно должен был быть на работе.
– А, вот ещё что. На следующей неделе я буду проводить кое-какие опыты. Это может помочь узнать, что случилось с мамой и где ее искать. Ты сможешь прийти?
– А можно?
– Конечно.
– Тогда я приду. Обязательно.
Крис все же засобирался, чтобы не злоупотреблять гостеприимством Брайана. Уже на выходе он обернулся к нему и сказал со всей искренностью:
– Спасибо.
– Это тебе спасибо, – ответил Брайан с искренностью не меньшей.
Они обменялись крепкими рукопожатиями и попрощались.
Крис возвращался домой, когда небо уже посерело от, по-зимнему рано, опустившихся сумерек. Дорога была слегка скользкой после того, как относительная оттепель дня сменилась на небольшой мороз вечера, так, что ему постоянно приходилось ловить себя, чтобы не упасть. Прошедший год и так принёс ему достаточно травм, некоторые из которых ещё напоминали о себе и красовались на коже, хоть и скрытые слоями одежды.
Дом, в котором находилась его квартира, располагался далеко не в самом респектабельном районе города, на самой его окраине. Тем не менее, район был тихим и, в более солнечную погоду, даже довольно милым, но в это время черно-белый пейзаж каменных домов казался ещё более мрачным, а стволы деревьев, лишенные листвы, на другой стороне улицы, лишь дополняли общую угрюмость.
Поскользнувшись пару раз почти у самого порога, но устояв на ногах, Крис тихонько выругался и посмотрел наверх. Старая привычка проверять, есть ли кто дома, даже, если он уже почти год, как жил один. На какое-то короткое мгновение ему показалось, что занавеска на окне слегка качнулась, словно кто-то только что выглядывал из-за неё, но присмотревшись получше он увидел только темное окно, без каких-либо признаков движения.