Read the book: «Хроники Земли Простой», page 27

Глава 2,

в которой

подтверждается необходимость фундаментальных научных исследований

– Ты можешь идти влево-вправо или вперёд-назад, – дракон, словно иллюстрируя свою мысль, ходил туда-сюда и говорил возбуждённо, только слюна летела. Микки с Белиндой сидели под сенью древа, завернувшись в толстое одеяло, дабы избегнуть последствий горячей драконьей слюны.

– То есть вы, люди, по сути своей двунаправленческие существа. Наше же мышление более свободно, потому что мы знаем ещё и третье направление – вверх!

– И вниз, – сказала Белинда, но Аристотель проигнорировал эту бескрылую реплику.

– Но в одно прекрасное утро, – страстно продолжал он, – я вдруг задумался. А почему, собственно, всего три?

Микки и Белинда с обречённым вздохом посмотрели друг на друга. Все остальные под разными благовидными предлогами остались в университете, так что нечего было и надеяться на то, что кто-нибудь их выручит.

– В конце концов, ведь и время – это тоже одно из направлений, в которых мы движемся.

– О да, – сказал юный владетель Бленда, с трудом подавив зевоту.

– Но кто сказал, что направлений всего четыре? А что, если их больше?

– Да, – сказал Микки, – можно же ещё пойти на пол-оборота влево, к примеру. Или вправо, – добавил он под пристальным взглядом Аристотеля.

– Согласен! – вскричал Аристотель. – Направление – не совсем удачный термин, но вы ведь понимаете, какой смысл мы вкладываем в данном случае в него.

– Конечно, – сказал Микки и на секунду вкупе с глубоким вдохом закатил глаза, показав белки.

– Драконий папа… – с выражением сказал Аристотель. – Совсем, как Полуэкт. Впрочем, мы отвлеклись.

И дракон пустился дальше в свои рассуждения, которые мы опустим, дабы не утомлять читателя. Микки, тем не менее (он вообще был юноша добрый), старался дракона слушать внимательно. И даже вставлял реплики, стараясь, чтобы они были, скажем так, осмысленными. Вот и в очередной раз он вставил такую реплику.

– То есть что значит – «совсем как скатерть»?

Получилось удачно.

– А то и значит! – весело сказал Аристотель. – Мир можно сложить, как скатерть.

Здесь Белинда, поскольку разговор (как ей казалось) зашёл о скатертях, сочла возможным вставить в беседу свою пару грошиков.

– И что это означает? Мир что, можно погладить? Или постирать?

Аристотель на мгновение замер, осмысливая реплику Белинды, затем досадливо махнул головой.

– Возможно, – сказал он нетерпеливо, – но я имел в виду не это.

– И слава богу, – сказала Белинда. – Это ж адова работа – стирать и гладить скатерти.

– Практически это означает, – сказал Аристотель, – что любые два места находятся совсем рядом.

Для беседы выбрали факультет не совсем наук. Отчего-то дракон очень редко заглядывал сюда, в отличие, скажем, от факультета математических изысканий, так что здесь было относительно прилично, а после небольшого вмешательства прислуги ешё и прибрано. Говорил в основном, Хромой Сом, а остальные присутствующие, а именно – император, Бат Бэлиг, Дам Баа и изнывающий от зависти Эрдэ Гор пребывали в глубокой задумчивости.

–… говоря откровенно, я не знаю, можно ли считать это Третьим поступком, ибо никто не знает, что означает эта часть пророчества досконально, – закончил маг.

– Великий Сунг… – вздохнул император, – интересно-то как… Нет, дядя, – обратился он к Бат Бэлигу, – пора кончать нам с политикой изолированности. Пора переходить к широкому культурному обмену. Тем более что и Черта пала.

– Да, Ваша Великость даже в самой Малости, – рассеянно сказал Главный Нухыр. – А как это звучит в оригинале?

– Видите ли, оригинала как такового нет, поскольку само пророчество представляет собой перевод с одного из диалектов Древней Речи, – немного смущённо сказал маг. – Но в любом переводе звучит именно так – добыть Звезду Востока. И никаких объяснений или хотя бы намёков на то, что такое Звезда Востока.

– Но формально-то Претендент исполнил три поступка? – полуутвердительно спросил Бат Бэлиг.

– Формально да, – сказал маг. – Можно мне воды? А то от долгого рассказа горло пересохло.

– Конечно, – любезно сказал Император. – Дядя, воды гостю.

– Слушаюсь, Ваша Великость даже в самой Малости, – сказал Бат Бэлиг и обратился к Дам Баа: – Почтенный Дам Баа, распорядитесь, чтобы гостю принесли вина.

– Слушаюсь, господин Главный Нухыр, – сказал Дам Баа и обратился к слуге стоявшему у дверей: – Вина и фруктов уважаемому гостю Императора!

Хромой Сом, с лёгким смятением наблюдавший за этим парадом административного усердия, открыл было рот, но смолчал. В конце концов, вино и фрукты – это тоже неплохо, справедливо рассудил он, пусть и придётся слегка подождать. Хотя пить хочется сейчас. Ну да бог с ним, пусть несут.

– А четвёртый поступок? – вернулся к теме беседы император.

– О сути четвертого поступка ничего, к сожалению, неизвестно… – начал отвечать маг.

Слуга меж тем почтительно кивнул и вышел за дверь.

Бат Бэлиг посмотрел ему вслед и машинально отметил, что слуга ему незнаком. Наверное, из южан, подумал Бат Бэлиг. Между тем, выйдя за дверь кафедры, слуга наткнулся на Ерлана, Ермана и Бухэ Барилдана.

– Ну как они там, скоро? – тихо спросил Ерлан.

Слуга пожал плечами, дескать, откуда я знаю.

– Обедать не собираются? – спросил Ерман.

Слуга опять пожал плечами, дескать, вроде нет.

– А тебя куда послали, не на кухню случаем? – поинтересовался Бухэ.

Слуга в третий раз пожал плечами и решительно двинулся по коридору прочь.

– Странный он какой-то, – сказал здоровяк.

– Северянин, – хором откликнулись Ерлан и Ерман.

– Что с него возьмёшь, – добавил Ерлан.

– Странный, – повторил Бухэ.

Если бы южане видели, как повёл себя слуга, когда вышел из здания университета, то их убеждённость в странности северян укрепилась бы ещё больше, поскольку слуга дальше повёл себя ещё загадочней. Он не пошёл ни на кухню, ни к колодцу, так что надежды Хромой Сома получить стакан воды остались просто надеждами. Более того, отойдя от здания на расстояние шагов эдак в двести, слуга снял с головы сначала шапку, затем чёрный парик, затем отодрал с висков куски дамского пластыря, благодаря которым глаза его были сужены. И стало ясно, что этот слуга никакой не слуга, а сэр Морт.

Много было хлопот в этот день. Экскурсия Императора по университету, в ходе которой Дам Баа выступил в роли экскурсовода; при этом он отчаянно путал и перевирал факты. Совещание Императора, Главного Нухыра Императора и Нухыра Императора с торбой по образованию, результатом которого стал императорский указ о назначении некоего Бал Баа на пост ректора университета. На этой кандидатуре настоял почтенный Дам Баа, упиравший на то, что в условиях разрухи нужен скорее хозяйственник, нежели талантливый учёный. С ним согласились – решение, о котором жалели следующие пять лет. Затем состоялся торжественный ужин в честь приезда Императора на щедрую землю Севера, ну и заодно в честь возрождённого университета.

Поначалу на ужине царила довольно скованная обстановка, вызванная присутствием Императора и дракона, но потом народ разошёлся. Аристотель так вообще произвёл фурор, подогревая остывшие мясные блюда. Ярким событием, по-настоящему украсившим вечер, стало торжественное вручение Бэйбу, Бойбу и Буйбу специально сделанных шлемов с рогами. Искусно выкованные, они сделали боевых свиней похожими на миниатюрных носорогов, поскольку рог у каждого из шлемов был всего один и располагался на наносье. Главный Оружейник Императора Зог Гун удивил при этом всех, пустившись в пространные объяснения, в которых содержались слова «центровка», «калибровка» и «ось опоры»; удивил, во-первых, потому, что ни один из присутствующих, включая и Главного Нухыра, не смог припомнить случая, когда уважаемый Зог Гун произносил хотя бы три слова кряду, во-вторых, тем, что объяснял он устройство шлемов непосредственно свиньям. То, что свиньи слушали внимательно, одинаково склонив головы набок и иногда даже кивая, никого, кроме дракона Аристотеля, не удивило вообще.

Было довольно поздно, когда все наконец угомонились.

Юному Императору не спалось. Отчасти виной тому было возбуждение минувшего дня, отчасти мысли, которые неизменно навещали Его Великость в последние дни с наступлением темноты. Ему вспоминалась рыжеволосая девушка с мягкими хищными движениями, её слова, жесты, её неожиданная обида. Было похоже, что Император влюблён. То есть какое там "похоже", так оно и было на самом деле!

В общем, нет ничего удивительного в том, что Император решил прогуляться по университету. Возможно, у кого-то в голове образ праздно слоняющегося по заброшенному зданию в одном халате императора не укладывается в голове, но я призываю читателя мыслить шире и помнить о том, что императоры тоже люди, а все странности их обусловлены той тяжкой монаршей долей, кою они несут на своих простых человеческих плечах.

Янданцэбэг Первый поначалу хотел просто прогуляться. Однако спустя пару минут окружающая обстановка взяла своё, и юный Император довольно-таки неожиданно для себя обнаружил, что он не просто идёт, но крадётся по тёмным коридорам университета. Со стен коридоров факультета не совсем наук на него неодобрительно поглядывали узкоглазые мыслители прошлого. В филологическом отделении факультета Император (как и следовало ожидать) до полусмерти испугался собственного отражения в большом запыленном зеркале. А у дверей актового зала ему показалось, что за ним следом кто-то крадётся. Сердце Императора как-то совсем не по-императорски дрогнуло и застучало быстрее. Он тихонько зашёл в актовый зал и осторожно встал слева от двери, поскольку императорский наставник по кулачному бою утверждал, что удар с правой у Его Великости посильнее будет.

И действительно спустя несколько мгновений какой-то человек беззвучно скользнул в полуоткрытый дверной проём, и кулак Императора начал своё неумолимое движение. Человек совершил какое-то трудноуловимое действо – словно перетёк корпусом, и монарший кулак врезался в дверной косяк.

– У-у-уй! – вскричал Янданцэбэг Первый и втянул воздух сквозь зубы, потрясая кулаком. По всем внешним признакам ему было очень больно.

– Простите, Ваша Великость даже в самой Малости, – суровым басом ответил человек.

– Луб Сан? – удивился Император.

– К вашим услугам, – поклонился человек.

– А что ты, – начал было Янданцэбэг, потом спохватился, – а, ну да, это твоя работа.

Начальник конвойной сотни поклонился, соглашаясь с Императором.

– А что вы делали? – нисколько при этом не теряя в почтительности, спросил Луб Сан.

– Э-э… когда? – спросил в ответ Император.

– Последние полчаса, – терпеливо сказал начальник конвойной сотни. При исполнении он не позволял себе нервничать.

– Я? – спросил Император.

– Да, вы, Ваша Великость даже в самой Малости, – то обстоятельство, что начальник конвойной сотни позволил себе произнести Малое титулование Императора дважды подряд, свидетельствовало о том, что немного Луб Сан всё-таки был раздражён.

Император скосил глаза в сторону.

– Гулял? – с какими-то полувопросительными интонациями сказал он.

– Я всё понял, Ваша Великость даже в самой Малости и Очаг окрестных вод. – Как видите, Луб Сан почти взял себя в руки.

– Вот именно, – преувеличенно твёрдо сказал император. – Гулял. Да. А теперь возвращаюсь в свои покои. Сопровождайте меня.

И двинулся прочь из актового зала. Луб Сан обогнал его в коридоре и пошёл впереди. Передвигался он при этом совершенно беззвучно и ладно, так что спустя некоторое время Император поймал себя на том, что бессознательно стремится идти так же тихо. Профессионалам всегда хочется подражать. Так в молчании они прошли несколько коридоров и вышли на лестничную площадку.

И вдруг…

– Тихо, – шепнул Луб Сан и остановился.

Император замер. Хоровод мыслей пронёсся в голове его, одной из которых было – государственный переворот!

– Кто-то идёт, – всё так же шёпотом, сказал Луб Сан.

Император открыл рот и осторожно закрыл его. Вытянул шею, прислушиваясь, и вытаращил глаза, приглядываясь.

И действительно, на лестнице показалась чья-то осторожная тень. Император с начальником своей конвойной сотни остался незамеченным лишь по той простой причине, что человек, поднимающийся вверх по лестнице в плохо освещённом помещении, вынужден смотреть преимущественно себе под ноги. Если принять в качестве рабочей гипотезы, что по лестнице поднимался сильный неприятель, то положение было близким к критическому. Императорскую линию поведения, как и положено в такой ситуации квалифицированному телохранителю, определил Луб Сан. Он быстро, но без суеты шагнул в имевшуюся на площадке нишу, в которой, надо полагать, когда-то была чья-то статуя, и при этом увлёк за собой императора.

В абсолютном молчании Император и его телохранитель смотрели, как таинственный незнакомец скользящим шагом, выдававшим высокую квалификацию, поднимается по лестнице, останавливается на залитой лунным светом площадке – как раз напротив ниши и кидает короткие взгляды по сторонам. У Императора гулко стукнуло сердце по дороге в пятки, и отчаянно засвербило в носу. С точки зрения дешёвой драматургии, момент для того, чтобы чихнуть, был самый подходящий. У Янданцэбэга Первого, однако, на этот счёт было своё мнение, и посему гигантским, поистине императорским усилием воли он сдержался. Незнакомец меж тем двинулся дальше, к комнатам, где спали иноземцы. Луб Сан, выждав необходимое время, осторожно направился следом. Император шагнул было следом, но начальник конвойной сотни, почтительно уперев ладонь в императорскую грудь, Их Великость остановил, затем закрепил жест выразительным взглядом и снова пошёл вслед за незнакомцем. Император подумал и затем своего телохранителя ослушался. На это у него была веская причина – привиделось ему в повадках незнакомца что-то неуловимо знакомое.

Так они и шли: незнакомец, за ним на приличном удалении – Луб Сан, за Луб Саном – в паре шагов, Янданцэбэг Первый Проворный, мучимый попытками вспомнить – где я видел этого человека? На повороте незнакомец откинул со лба прядь волос. Движение было совершенно не мужское, и в голове императора всё стало на свои места. В самом деле, с чего это он взял, что незнакомец мужчина? А если незнакомец не мужчина, то…

Бритва, сжимая в правой руке мини-арбалет с отравленной стрелкой, осторожно приоткрыла дверь аудитории, в которой на импровизированных кроватях спали Микки и его друзья. Император в сей миг испытал доселе незнакомое ему чувство, которое тяжким камнем упало ему в душу. Отчего в столь поздний час Мерседес решила нанести визит мужчине? Что она в нём нашла? Да как они смеют?

Умудрённый жизненным опытом читатель, наверное, уже понял, что Император попросту взревновал.

– Мерседес!

Испуганно замер Луб Сан, не ожидавший от императора подобной резвости; рефлекторно развернулась и выстрелила Бритва; совершенно не заметив стрелки, вонзившейся в дверную панель над его ухом, шагнул вперёд Император. Словом, глупостей случилось более чем достаточно, но вопреки этому, что бывает нечасто, обошлось без жертв.

Мерседес опустила голову и быстро пошла прочь. Далеко уйти ей однако не удалось – Император ухватил проходившую мимо девушку за запястье.

– Постойте, – сказал он резко, почти грубо.

Мерседес вырвала руку, но осталась стоять.

– Что за шум? – в дверях комнаты, той самой, куда так стремилась минуту назад Бритва Дакаска, стоял сонный владетель Бленда. Как и положено сонному человеку, был он в миг сей малопривлекателен – туповатое со сна лицо, взъерошенные волосы, отпечаток циновки на правой щеке.

Император внимательно посмотрел на юного с’Пелейна, затем так же внимательно на Мерседес. Мерседес тоже посмотрела на с’Пелейна и отчего-то смутилась весьма заметно. От обострённого ревностию взора Императора это смущение не ускользнуло.

– Ах вот как, – чётко выговорил он тоном, от которого веяло морозной свежестью.

Мерседес откашлялась и произнесла вещь, ужасающую в своей банальности. Справедливости ради скажем: любому человеку в такой ситуации трудновато выглядеть достойно. Оправдываешься – значит, виноват.

Впрочем, судите сами.

– Это вовсе не то, что вы думаете.

Фраза эта, наверное, вселенский чемпион по неубедительности. В первую очередь, она свидетельствует о том, что говорящий прекрасно понимает, КАК это всё выглядит. И, как показывают многочисленные почти художественные произведения, она никогда не достигает поставленной цели.

– Ах оставьте, – воскликнул Император. – Конечно, я вас понимаю. Прекрасно понимаю! – и Император вскинул руку, указуя на владетеля Бленда. – Он молод, умён, красив!

– Спасибо, – улыбнулся Микки, что наглядно свидетельствовало о том, что до конца он всё-таки ещё не проснулся. Особую трагичность ситуации придавало то, что Бывший Король гномов действительно был моложе Императора на целых восемь месяцев; насчёт других упомянутых Его Великостью качеств составители хроник, пожалуй, придержат своё мнение при себе, скажем лишь, что оба главных участника этой мизансцены, безусловно, в чем-то им, составителям, равно симпатичны. Как люди. В целом.

Император, однако расценил реплику с’Пелейна по-своему и схватился за эфес несуществующего меча. Бритва испуганно прикрыла рот рукой, что в свою очередь свидетельствует о том, что она в сей миг более была Мерседес, нежели Бритва.

– Я не совсем понимаю ваш тон, Ваша Великость, – сказала Мерседес.

– А что это вы все не спите? – в дверях смежной со временной спальней Микки с’Пелейна аудиторией появилась Белинда, закутанная в небрежно наброшенное на плечи покрывале. – Ах! – изящно воскликнула девушка, увидев Императора, и сделала книксен, отчего шаловливое одеяло сползло и обнажило правое плечо Белинды. – Здравствуйте, Ваша Великость.

– Здравствуйте, – буркнул император и снял руку с эфеса несуществующего меча. Момент был упущен.*** Император угрюмо уставился на плечо Белинды, то самое, что столь предательски обнажило сползшее одеяло. Белинда перехватила взгляд Императора и, довольно улыбнувшись, изящным жестом одеяло поправила.

(***Вообще, количество упускаемых моментов прямо пропорционально степени воспитанности человека. Люди невоспитанные редко упускают момент. Отчего так? Это прям какая-то загадка. – Прим. сост. хроник).

– Ах вот оно что, – сказала Мерседес, внимательно следившая за этой мизансценой. – Вот чем объясняется ваша холодность!

Император недоумённо посмотрел сначала на Мерседес, потом на Белинду.

– Это вовсе не то, что вы думаете, – сказал он, чувствуя, что безвозвратно упускает инициативу. Подумал и добавил: – Вы не понимаете…*** (***Будь император чуть постарше или хотя бы женат, он бы знал, что упустить инициативу в разговоре с женщиной – это нормально. – Прим. сост. хроник. – Солидарен полностью. – Прим. переводчика).

– Прекрасно понимаю, – сказала Мерседес и пошла прочь.

– Мерседес! Вы должны объясниться! – воскликнул Император и кинулся следом.

– Интересно как, – сказал Микки с’Пелейн и мощно зевнул. – Все всё понимают, один я ничего не понял.

Луб Сан одарил юного владетеля Бленда диковатым взглядом и поспешил за Императором, время от времени оглядываясь на неудавшуюся жертву неудавшегося покушения.

Следующая сцена случилась утром, после завтрака.

– Это очень важное сообщение, – сказал Микки с’Пелейн. – Вот потому я вас всех и собрал.

Этому спичу внимали следующие лица, удобно расположившиеся на лужайке напротив главного входа в университет.

Аманда, Белинда, Хромой Сом и Бухэ Барилдан. Последний оказался здесь случайно и закономерно одновременно. Случайно потому, что его сюда не звали, а закономерно, потому что неизвестно отчего в стенах университета ему было неуютно, и он инстинктивно стремился на свежий воздух и к людскому обществу.

Здесь же были Бэйб, Бойб и Буйб. Если Бэйб вёл себя сравнительно спокойно, то Бойб усердно пытался разглядеть кончик рога своего шлёма, отчего чрезвычайно походил на поросёнка-дебила. Деятельнее всех был Буйб, настойчиво пытавшийся стянуть с себя шлём. Выходило, разумеется, плохо, ну то есть вообще ничего не получалось, ибо шлёмы сидели крайне надёжно (Зог Гун большой мастер) и, тем не менее, Буйб попыток своих не оставлял.

– В общем, так, – продолжал юный с’Пелейн, подсобравшись с мыслями, – Аристотель, возможно, может*** перенести нас во мгновение ока прямо в Билгейтц. (***Составители хроник не несут ответственности за прямую речь героев. – Прим. сост. хроник).

По реакции друзей Микки понял, что его никто толком не понял.

– Аристотель, – сказал он огорчённо, – скажи им сам.

– Нет, – сказал Аристотель, потирая лоб. – Отчего бы не попробовать. Конечно, давайте попытаемся. Честно говоря, я никогда не пробовал… чтобы не один. У одного вроде получалось. – И внезапно воодушевившись, воскликнул: – А давайте!

В следующий миг лужайка опустела. Наблюдавший за чужеземцами в окно Эрдэ Гор (скорее по привычке, чем с какой-то целью) даже глаза протёр от изумления. Только что была полна поляна людей и дракона, и вот – банг! – никого уже нет.

Прекрасный момент, чтобы завершить главу.