Quotes from the book «Заповедник гоблинов»
Оп поднял руку и замахал официанту, призывая его могучим голосом.
- Сюда! - крикнул он. - Здесь есть люди, которые хотели бы облагодетельствовать вас заказом. Все они умирают от ползучей жажды.
- Больше всего меня в нем восхищает, - заметил Дух, - его застенчивость и скромность.
- Я продолжаю учиться, - сказал Оп, - не столько из стремления к знанию, сколько ради удовольствия наблюдать ошарашенное выражение на лицах педантов-преподавателей и дураков-студентов. Впрочем, - повернулся он к Максвеллу, - я отнюдь не утверждаю, что все преподаватели обязательно педанты.
- А ведь мог бы побывать, если бы захотел, - сказал Оп. - Он ведь способен переноситься куда угодно в мгновение ока. Вот почему сверхъестественники терпят его штучки. Они рассчитывают в конце концов докопаться до этих его свойств. Только старина Дух стреляный воробей и ничего им не говорит.
- На самом деле его молчание объясняется тем, что ему платят транспортники, - вмешался Максвелл. - Им нужно, чтобы он держал язык за зубами. Если он расскажет о способе своего передвижения, им придется закрыть лавочку. Люди смогут переноситься по желанию куда захотят, не обращая внимания на расстояние, будь то хоть миля, хоть миллион световых лет.
- Я должен заранее извиниться за состояние замка, - сказал мистер О'Тул. - Он полон сквозняков, способствующих насморкам, гайморитам и всяким другим мучительным недугам. Ветер рыскает по нему, как хочет, и всюду стоит запах сырости и плесени. Я так и не постиг, почему вы, люди, раз уж вы начали строить для нас замки, не могли сделать их уютными и непроницаемыми для ветра и дождя. Если мы некогда и обитали в руинах, это еще не значит, что нас не влекут удобства и комфорт. Поистине, мы жили в них лишь потому, что бедная Европа не могла предложить нам ничего более подходящего.
<...> разум слишком редок во вселенной, чтобы кто-то имел право становиться на пути его развития.
Хрустальная планета - во всяком случае, такой она показалась ему при первом знакомстве. Огромная, простирающаяся во все стороны хрустальная равнина, а над ней хрустальное небо, к которому с равнины поднимались хрустальные колонны, чьи вершины терялись в молочной голубизне неба, колонны, возносящиеся ввысь, чтобы удержать небеса на месте. И полное безлюдье, рождавшее сравнение с пустым бальным залом гигантских размеров, убранным и натертым для бала, ожидающим музыки и танцоров, которые не пришли и уже никогда не придут, и этот пустой зал во веки веков сияет сказочным блеском, никого не радуя своим изяществом.
- У меня такое ощущение, - сказал Максвелл, - что лучше не спрашивать, откуда взялась эта вырезка. Ведь все мясные лавки наверняка были закрыты.
- Были-то были, - согласился Оп. - Но есть тут один магазинчик, и на задней двери там висел вот этот простенький замок...
- Когда-нибудь, - сказал Дух, - ты наживешь крупную неприятность.
Оп покачал головой.
- Не думаю. Во всяком случае, не в этот раз. Жизненно важная потребность... Нет, пожалуй, не то. Когда человек голоден, он имеет право на любую пищу, которую отыщет. Такой закон был в первобытные времена. Уж, конечно, суд и сейчас примет его во внимание. Кроме того, я завтра зайду туда и объясню, что произошло. Кстати, - повернулся он к Максвеллу, - есть у тебя деньги?
Подходя к шоссе, Максвелл увидел огромную афишу. Набранная старинным крупным шрифтом, она торжественно и с достоинством зазывала почтенную публику: ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР, ЭСКВАЙР
Из Стрэтфорда-на-Эйвоне
(Англия)
Прочтет лекцию
"ПИСАЛ ЛИ Я ШЕКСПИРОВСКИЕ ПЬЕСЫ"
Под эгидой Института времени
22 октября в аудитории Музея времени.
Начало в 8 часов вечера.
Билеты продаются во всех агентствах
- А это и вправду вы? - спросил он с некоторым беспокойством. - В истинной плоти? Нас известили, что вы скончались. Мы послали венок из омелы и остролиста в знак нашей глубочайшей скорби.
- Нет, это воистину я и в истинной плоти, - сказал Максвелл, привычно переходя на диалект обитателей холмов. - Это были только слухи.
- Тогда на радостях мы все трое, - вскричал О'Тул, - испьем по большой кружке доброго октябрьского эля! Варка как раз окончена, и я от всего сердца приглашаю вас, господа, разделить со мной первую пробу!
- Тролли, - возразил мистер О'Тул, - как они ни подлы, одни лишь способны оказать нам помощь.
Они ведь единственные, кто, не вкусив плодов цивилизации с ее множеством удобств, сохранили сноровку в колдовстве былых времен, и специализируются на самых черных, самых вредных чарах. Феи, естественно, также хранят заветы старины, но их волшебство направлено лишь на все доброе, а доброта это не то, в чем мы нуждаемся сейчас.
Ведь проявление подобного чувства бросает тень не на того, против кого оно направлено, а на того, кто его испытывает, поскольку он демонстрирует не только невоспитанность, но и глубокое невежество. Нет ничего глупее нетерпимости.
