Read the book: «Невинная любовь»

Font:

Глава 1

Любовь скрыта в совпадениях, которые вызывают улыбку на вашем лице

Я глубоко вдохнула и продолжила крутить вилку в руке. На лицах сновавших мимо официантов ясно читалось недоумение: они не понимали, что забыла разодетая как на свадьбу дама в этой забегаловке. Они таращились на меня без всякого стеснения.

И дело вовсе не в том, что моя внешность не соответствовала месту, смущало всех то, что я сижу здесь уже почти полтора часа с одним лишь бокалом вина. Более того, я тяну этот бокал, делая каждые пятнадцать минут по маленькому глоточку, чтобы вино как можно дольше не заканчивалось. Наверное, мне было бы не так стыдно, если бы я снимала нелепые видосики, чтобы потом выложить в интернет, да и посетители за соседними столиками поняли бы, почему меня просят покинуть заведение. Но я этого не делала, я просто сидела и повторяла подходящим ко мне время от времени сотрудникам ресторана, что кое-кого жду.

Свидания вслепую редко заканчиваются удачно, поэтому меня не огорчало то, что человек, с которым я собиралась встретиться, не пришел. Конечно, раз он не явился вовремя, я могла сразу встать и уйти домой, заказать себе самую большую пиццу и расслабиться. Но я продолжала прижимать задницу к стулу, оправдывая свое ожидание мыслями вроде: «Он сейчас придет», «Он наверняка вот-вот будет». Плюс ко всему денег у меня осталось только на бокал вина. Сколько раз я просила свою лучшую подругу Мину не отправлять меня на свидания вслепую в конце месяца!

– Девушка… – смущаясь, но все-таки с некоторым негодованием обратился ко мне официант, и я, оторвав взгляд от вилки, повернулась к нему. – Извините, но, если вы ничего не закажете, мы вынуждены будем отдать столик ожидающей паре.

Момент, которого я ждала полтора часа, настал. Да-да, меня выгоняют! Причем из такого места! Да я предпочла бы просидеть весь день на скамейке, а не здесь!

Пытаясь сохранять невозмутимость, я спросила:

– Вы можете подождать, пока я допью вино?

– Ну… – ответил официант и обернулся, ища поддержки у коллег.

Я поняла, что действительно пора уходить.

– Ладно… – Одним махом я допила вино и поставила бокал на стол. Затем встала, поправив платье, и залезла в сумочку. – Сколько с меня?

– Сто восемьдесят лир.

– Картой, пожалуйста, – произнесла я дрожащим голосом.

Официант бросил на меня мимолетный взгляд, будто проверяя, все ли в порядке. Я ответила ему своей самой лучезарной улыбкой и, возможно, казалась куда счастливее, чем выглядит человек, прождавший кого-то почти два часа. Он протянул мне платежный терминал, и время замедлилось. Я сглотнула, с опаской глядя на устройство, нерешительно подняла руку и стала медленно приближать карту. Однако за секунду до оплаты услышала справа от себя веселый возглас:

– Нисан! Ого! Не могу поверить!

Даже не поворачивая головы, я узнала обладательницу этого голоса. Седеф Гюрбюз. Такая же надоедливая, как Гюрбюз из известной рекламы кексов¹. От этой женщины даже волосы вставали дыбом. Следует добавить, что она была восходящей звездой в нашей издательской сфере.

– Седеф! – крикнула я.

«Звезда» в вызывающе открытом платье шла ко мне, широко распахнув руки. Она всегда так одевалась, даже если собиралась в спортзал. На губах алела помада. Когда между нами оставалось два шага, я тоже раскинула руки, и мы обнялись так фальшиво, как только возможно. Седеф сделала шаг назад и осмотрела меня с ног до головы.

– А-а-а! Ты поправилась?

Я открыла рот, не зная, что ответить на такой бестактный вопрос.

– Наверное, все дело в освещении, – пролепетала я.

Все еще улыбаясь, она подняла брови и одобрительно кивнула. Затем, словно вспомнив о чем-то, отошла в сторону, чтобы мы с ее знакомым, стоявшим у нее за спиной, смогли разглядеть друг друга. Это был высокий светловолосый, голубоглазый мужчина в очень стильном костюме. Но надо знать Седеф! Было очевидно, что любой сбежит от нее максимум через неделю.

– Позволь представить: Теоман, – с широкой улыбкой сказала Седеф, указывая на мужчину. – А это Нисан. – И она кивнула на меня. – Мы авторы в одном издательстве. Ничего удивительного, что ты ее не узнал: она не очень-то популярна. Ну, ты понимаешь…

Я улыбнулась, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладонь.

– Здравствуйте. – Я протянула руку со следами от ногтей на ладони.

– Здравствуйте, – вежливо ответил мужчина.

Мне было досадно от того, что он еще не знает, в какой переплет попал.

– Ну? – перебила Седеф. – И где же наш жених?

В большинстве стран мира женщины не думают о замужестве лет до тридцати. Седеф же казалось важным выйти замуж до двадцати пяти. Это означало, что ей придется отправиться под венец с первым попавшимся, потому что она уже переступила возраст старой девы. По ее мнению, у двадцатисемилетней женщины вроде меня выбора практически не оставалось. Эта девушка очень уверена в себе: она могла заявить, что ей ничего не стоит выйти замуж в следующую субботу, если захочет. Я же расценивала это как оскорбление понятия уверенности в себе.

– Ему пришлось уйти пораньше, – быстро ответила я, украдкой взглянув на официанта.

– Почему? Свидание прошло неудачно?

Я почувствовала, как по спине стекает пот.

– Непредвиденная ситуация, – пробормотала я, – позвонили его родители. То ли папин брат, то ли мамин… попал в аварию.

Седеф широко раскрыла глаза, изобразив удивление.

– Ох, жаль! – сказала она со вздохом. – Ну, не грусти. Может, он позвонит завтра утром.

Я не знала, жалеет она меня или человека, попавшего в аварию, но в любом случае мне хотелось побыстрее убраться отсюда. Надеясь, что последнее слово останется за мной, я ехидно спросила:

– Вы пришли сюда поужинать?

Вообще-то мне следовало поблагодарить ее: я оказалась не единственной идиоткой, пришедшей сюда в таком наряде. Но эта мысль моментально испарилась из моей головы. Седеф рассмеялась, заставив всех присутствующих обернуться и посмотреть на нас.

– Боже, Нисан! – сказала она, продолжая смеяться. – Зачем приходить сюда на ужин? Ради всего святого! Мы выехали немного раньше, чтобы сходить в знаменитый итальянский ресторан, где забронировали столик. Они не пускают никого даже минутой раньше. Вот мы и нашли это место, единственное открытое поблизости. Зашли выпить, пока ждем. – Она оглядела краем глаза ресторан и игриво толкнула локтем стоящего рядом мужчину. – Нам было бы гораздо веселее, если бы мы остались в машине, а не пришли сюда. – И Седеф снова рассмеялась.

Когда к нам подошел официант, я даже обрадовалась.

– Могу ли я принять оплату?

Но тут я вспомнила о своей кредитной карте, которую все еще держала в руке.

«Денег не хватит!» – кричал мой внутренний голос.

Я умела предсказывать судьбу и ее маленькие грязные трюки. В старших классах я впервые в жизни напилась и сделала на талии татуировку со словами «Мерфи сделал это». Возможно, если бы я набила такую татуировку на руке, то не так смущалась бы. Но тату на талии буквально кричало: кто-то по имени Мерфи меня поимел!

Как и в ту пьяную ночь, сейчас все шло по худшему сценарию, поэтому оставалось только одно. Я протянула карточку и поднесла ее к платежному терминалу. Когда раздался писк, я отступила назад и стала ждать конца.

Официант огорченно выдохнул:

– Оплата не одобрена.

Я сглотнула. Лицо мое горело так, будто я на два дня вырвалась в отпуск на море и проводила на солнце каждую секунду.

– Не может быть! – ошеломленно произнесла я, стараясь не смотреть на Седеф и ее спутника. – Должно быть, это какая-то ошибка. Давайте попробуем еще раз.

Когда официант начал раздраженно нажимать на кнопки терминала, я задержала дыхание, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Если хочешь, мы можем заплатить! – Как только слова Седеф долетели до моих ушей, я поняла, что должна принять это предложение. Иначе мне придется мыть посуду на этой кухне прямо в своем нарядном платье.

– Да нет… Сейчас все будет в порядке. Потому что это просто невозможно.

Когда официант в очередной раз протянул мне терминал и карта не сработала, мне захотелось ногтями копать землю вместо того, чтобы ждать помощи от судьбы. Все равно я уже сломала один из ногтей, пытаясь застегнуть молнию на платье. Прежде чем я успела что-то сказать, Теоман похлопал официанта по плечу и сказал:

– Добавьте это в наш счет.

Я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться.

– Я могу позвонить в банк. Или, может, стоит проверить настройки в мобильном банке?

– Дорогая, что тут такого, это всего-то сто-двести лир. К тому же кто тебе ответит на звонок в такой час?

Я сглотнула. Потом с застывшей улыбкой посмотрела на Теомана и Седеф и сказала:

– Спасибо, я все верну.

Положив руку мне на плечо, Седеф ответила:

– Не бери в голову, дорогая, не беспокойся. Для нас это пустяк.

А я продолжала смотреть на нее все с той же улыбкой.

После короткого прощания я развернулась и направилась к выходу, расправив плечи и откинув волосы назад. Нет, я не проявлю слабости у нее на глазах. Эта девушка всегда стремилась уничтожить меня своим успехом и популярностью у читателей, красивыми мужчинами, которых она меняла каждую неделю, и своей яркой жизнью. Я никогда не позволю ей сделать меня мишенью для издевок.

Я вышла из ресторана и направилась к главной дороге, мысленно подбадривая себя. На воздухе я почувствовала себя лучше, но туфли на высоких каблуках намекали, что пешком я до дома не дойду. Я сунула руку в сумку и достала телефон, чтобы вызвать такси. Но вдруг вспомнила, что у меня нет денег.

– Чего ты ждешь? – сказала я себе. – Мерфи сделал это!

Оторвавшись от телефона и оглядевшись по сторонам в поисках хоть какого-нибудь транспорта, я заметила автобусную остановку. По крайней мере, хоть в чем-то мне повезло. Но приедет ли автобус так поздно?

Загуглив, я выяснила, что мой автобус придет не раньше чем через двадцать минут. Этот майский вечер был довольно прохладный, и в легком платье я немного замерзла. Я, поежившись, сложила руки на груди и тут услышала медленные шаги.

По пустынной улице, освещенной фонарями, ко мне приближался молодой человек. Он был хорошо сложен, высокий и широкоплечий. Нет-нет, я не была сейчас настроена изучать парня с ног до головы. Просто я писательница, а в книгах женщины обычно не встречают порядочных парней в таких обстоятельствах. Да уж, жанр, в котором я пишу, здорово на меня повлиял.

Когда молодой человек остановился у дорожного знака, сохраняя между нами безопасное расстояние, я подумала, что он, как и я, ждет автобуса. Может, он сядет вместе со мной или ему нужно на другой конец города?

Прошло несколько минут, и парень начал тереть рукой голову, издавая тихие звуки, похожие на стон. Может, у него болит голова? Если у него приступ мигрени, я не брошу его, я хорошо знаю, что это такое. Частым головным болям я была обязана своим генам. По утрам я порой доползала до клиники, чтобы сделать обезболивающие уколы, которые ненавидела. Но иногда я задумывалась: что, если бы у меня была не мигрень, как у матери, а аллергия на солнце, как у отца? Тогда я возненавидела бы солнце.

Не поворачивая головы, я краем глаза посмотрела на парня: на нем были белая футболка, черные брюки и темно-зеленый пиджак, на ногах – конверсы. Те самые конверсы, из-за которых целое поколение заработало плоскостопие. Я и по сей день не могу носить обувь без стелек.

Я заставила себя заговорить:

– Извините!

Парень повернул голову и посмотрел на меня. Его зеленые глаза сверкнули в свете фонаря. Пальцы, потиравшие лоб, коснулись русых волос.

– У вас болит голова?

Молодой человек удивился моему вопросу, как будто мы обитаем в мире, где разговаривать с незнакомцем абсолютно неприемлемо.

– Да, – спустя некоторое время ответил он.

Ничего не говоря, я полезла в сумочку, полную всякого хлама, и, порывшись, нашла обезболивающее.

– Хотите?

Молодой человек некоторое время смотрел на таблетки в моей руке, а потом сказал:

– Было бы здорово, спасибо.

Я сделала несколько шагов, остановилась под дорожным знаком, протянула руку и передала ему лекарство. Он слегка наклонил голову и нежно улыбнулся. Его улыбка напомнила мне актера из какого-то старого фильма. Парень был молод, ему, должно быть, не было и тридцати. Я зачарованно наблюдала, как он глотает таблетку, не запивая водой. Он был бледен, как будто не спал несколько ночей. Глаза казались воспаленными, вероятно, от головной боли. Парень щурился, ему мешал свет. Наверное, он с удовольствием взял бы камень и разбил этот фонарь над нами.

– У вас мигрень?

Он оторвал взгляд от тротуарной плитки и посмотрел на меня.

– Да, – ответил очень просто. – Вам это знакомо?

Я обрадовалась, что он продолжил разговор, но сама не знала почему.

– К сожалению, – сказала я, пожав плечами. – От родителей в наследство достается не только хорошее.

На его лице появилась искренняя улыбка. Теперь он прищурился не от света, а из-за моих слов и с упреком произнес:

– А если и передают что-то хорошее, то не забывают напоминать об этом каждый день. – Его лицо при этом, вразрез словам, выглядело счастливым.

Я удивилась тому, что незнакомец так хорошо описал мою семью, будто мы знакомы уже целую вечность.

Он широко улыбнулся. Мы оба взглянули на дорогу и одновременно глубоко вздохнули. На улице было так тихо, что мы оба отметили это. Я быстро повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо, и поймала на себе его взгляд. Второе совпадение за эту ночь заставило нас рассмеяться.

– Ладно, – сказал парень, повернувшись ко мне всем корпусом, – я понимаю, что, возможно, не совсем этично спрашивать такое, но что за легкомысленный болван вынудил вас стоять на автобусной остановке в такой час в столь элегантном платье?

В любое другое время я бы что-нибудь съязвила в ответ на вопрос человека, которого знаю всего несколько минут. Но сейчас я понимала, насколько нелепо выгляжу со стороны, и не разозлилась.

– На самом деле мы даже не знакомы. Я знаю только его имя, – ответила я смеясь.

Возможно, мне должно было быть стыдно, но после встречи с Седеф я будто утратила гордость.

Парень улыбнулся:

– Если вы назовете имя этого человека, мои проклятия обретут лучшее направление.

Я рассмеялась и сказала, широко раскрыв глаза:

– Его зовут Корай, и я уже думаю, что одного человека с проклятиями будет недостаточно.

Он улыбнулся и склонил голову. Даже так было очевидно, что разница в росте между нами составляет не менее двадцати сантиметров. Видимо, у него были высокие родители. Судя по одежде, деньги у него есть. На пальцах я заметила несколько металлических колец. Он не женат. Его родители, наверное, живут в другом городе, а причиной его усталости могла быть бурная холостая жизнь. Но что он делал в спальном районе в такой час? Странно было бы задавать этот вопрос, но я не могла остановиться, и он сорвался с моих губ:

– Что вы здесь делаете в такой час?

Парень от неожиданности несколько раз молча открыл и закрыл рот, как рыба, которую вытащили из воды, – видимо, не часто его просили отчитываться. Так, пора мне прекратить делать выводы. Но у каждой профессии свои издержки.

– Я… – начал бормотать он.

– Я прошу прощения! – вырвалось у меня. – Это был слишком личный вопрос. Если хотите, можете не отвечать на него.

Он легко рассмеялся.

– Мой вопрос был гораздо более личным, – сказал он, склонив голову набок. Интересно, он знает, какая милая у него улыбка? – У меня музыкальная группа, мы выступаем в баре неподалеку. Сегодня… был не очень приятный вечер. Я ушел рано. Мои друзья, наверное, ругают меня, так же как мы сейчас ругаем Корая. Группу без вокалиста вряд ли можно назвать группой, не так ли?

Я уставилась на него во все глаза.

– Пожалуйста, скажите, что на ваше выступление собралось не слишком много народу, – с надеждой произнесла я.

Парень покачал головой, и я страдальчески закрыла глаза. Похоже, сегодняшний вечер для многих складывался неудачно. И он был абсолютно прав насчет ругательств, ему следовало быть готовым к тому, что перед сном у него будут гореть уши.

– Ничего страшного, – сказал он в ответ на мое выражение лица. – Они что-нибудь наверняка придумали.

Затем он откинул голову назад и глубоко вздохнул. Его глаза были устремлены в небо.

– Я вышел на сцену, потому что сам ее выбрал. Что будет значить мой выбор, если я не смогу уйти со сцены, когда захочу?

Что-то в нем было не так. Но это не означало, что ему нельзя доверять.

У стоящего передо мной молодого парня были счастливые глаза, губы часто растягивались в улыбке. Свой радостный вид он подкреплял редким смехом и производил впечатление человека, у которого все в порядке. Но что-то в его тоне не соответствовало счастливым и беззаботным словам.

Мне захотелось узнать его как героя книги и выяснить о нем все. Желание это вдруг стало настолько сильным, что вопросы, которые вертелись у меня на языке, начали эхом звучать в голове. Но я понимала, что должна замолчать, потому что мы не знакомы и после сегодняшнего вечера я больше никогда его не увижу. Выбрав самый непринужденный вопрос из всех, что крутились у меня в голове, я тихонько спросила:

– Как твоя голова? Прошла? – Мне казалось, что мы уже достаточно знакомы, и можно оставить обращение на «вы» позади.

Он наклонил голову и посмотрел на меня.

– Да, – сказал он, – мне немного лучше. Еще раз спасибо.

– Страдающий мигренью должен помогать страдающим мигренью.

Он снова улыбнулся.

Мне следовало пойти против своих привычек. Раньше я ошеломляла новых знакомых своими бесконечными вопросами, чем заставляла их отдаляться от меня. Седеф была права, говоря, что я могла напугать незнакомца на автобусной остановке. Кажется, мне предстояло умереть в одиночестве.

Когда между нами снова повисла тишина, я посмотрела на телефон и проверила время, чтобы заглушить шум мыслей в голове. До прибытия автобуса оставалось пять минут. Я смогу продержаться столько времени.

– Какой автобус ты ждешь? – спросила я, и он посмотрел на меня с выражением, которого я не ожидала.

– Здесь останавливается только один автобус, – сказал он нерешительным голосом.

Его ответ заставил меня замешкаться.

– Нет, здесь проезжают два автобуса. – И тут я засомневалась в своих словах.

– Тебе нужен автобус, номер которого начинается на TK?

– Да.

– Ах…

Я взяла телефон, чтобы проверить приближающиеся к остановке автобусы, и тут поняла, что мои сегодняшние беды не закончились.

– Не могу в это поверить! – сердито сказала я. – До его приезда оставалось двадцать минут шестнадцать минут назад. И до сих пор написано двадцать минут!

Парень сказал:

– Потому что этот автобус здесь больше не ходит.

– Тогда почему здесь так написано? – Я недовольно посмотрела на него. Мне было холодно и тяжело стоять на каблуках, я мечтала сбросить их. Автобус, которого я ждала, был моей последней надеждой.

Он пожал плечами:

– Вот бы все работало так, как должно…

Я раздраженно вздохнула и начала искать в гугле дешевый способ добраться до дома, но остановка, откуда шли автобусы к моему дому, находилась слишком далеко.

Я могла бы позвонить Мине и попросить ее забрать меня, но просить о таком человека с трехмесячным ребенком было бы неправильно. Позвонить ее мужу Октаю я не могла: знала, что ему рано утром на работу. Поэтому оставался только один вариант: я возвращаюсь в ресторан, из которого ушла. Надеюсь, что Седеф все еще там. Займу у нее немного денег и поеду домой на такси.

Эта мысль заставила меня скривиться и застонать от злости. И тут я вспомнила, что рядом со мной незнакомец.

– Прости, – сказала я, смутившись, – я знаю, что в жизни у нас бывают как плохие, так и хорошие дни, но это уже слишком.

Он рассмеялся. Затем сунул руку в карман, достал сложенные деньги и посмотрел на них. Я мгновенно поняла, что он пытается сделать.

– Нет! Пожалуйста. В этом нет необходимости, – запротестовала я.

– Смотри, – сказал он, осторожно поднимая руку. Он дал мне немного времени, чтобы я успокоилась. – Я не могу поймать такси до дома на эти деньги, но, если их хватит тебе, пожалуйста, возьми.

Я изумленно смотрела на него и на деньги, которые он мне протянул. Я понимала, что у меня нет выбора, но мне казалось неправильным просить помощи у незнакомого человека, хотя он и был так щедр, что давал деньги тому, кого знал всего пятнадцать минут.

– Ты не обязан, – сказала я, глядя в его зеленые глаза.

– И ты была не обязана давать мне обезболивающее, – сказал он, приподняв брови.

Я сделала паузу и впервые за время нашего разговора почувствовала, что он говорит искренне.

До прибытия его автобуса было всего семь минут. Значит, через семь минут я потеряю возможность, которую он мне предлагает. Я уже говорила, что растоптала свою гордость?

– Хорошо, – сказала я смиренно. Когда парень улыбнулся, я выдохнула.

Я медленно протянула руку, чтобы взять деньги, и поняла, что их хватит, чтобы добраться до моего дома на такси.

– Этого будет достаточно, не так ли? – робко спросил парень, и я с улыбкой подняла на него глаза.

– Да. Огромное спасибо.

– Бедные должны помогать бедным.

Его слова вызвали у меня искренний смех. Теперь я лучше понимала, почему кто-то платит гадалкам – чтобы услышать из уст незнакомца то, что и так знаешь о себе.

– Я беру эти деньги в долг, – сказала я, размахивая купюрами в руке, – дай мне, пожалуйста, свой номер телефона.

– В этом нет необходимости, – сказал молодой человек, и улыбка на его лице медленно погасла.

Его разозлило то, что я попросила номер? Он сказал, что он музыкант. Кто знает… Возможно, у него есть странные поклонницы, которые узнавали его номер и преследовали.

– Тогда просто дай мне номер твоего счета, – сказала я. Вряд ли он подумает, что я стану приставать к нему по номеру счета. Хотя, если он читал новости, то мог увидеть статью о парне, которого преследовали, без объяснений присылая пятьдесят центов.

– Я не хочу, чтобы ты мне возвращала деньги, – сказал он, все еще улыбаясь, – ведь тогда я узнаю твой адрес и мне придется прислать тебе коробку обезболивающих.

Я широко раскрыла глаза:

– Это было бы чересчур…

Он рассмеялся. Теперь в его смехе и взгляде не было фальши, как и в голосе.

– Возвращать деньги, которые я тебе дал, – тоже чересчур. Давай, вызывай такси. Позволь мне проследить, что ты уедешь, прежде чем я сяду в автобус.

От его заботы я почувствовала, что таю, как мороженое в жаркий летний день.

– Хорошо, – сказала я, положив конец своему прежнему упрямству. Я позвонила на ближайшую стоянку и вызвала такси.

Я снова посмотрела в его сторону и обнаружила, что он наблюдает за мной.

– Ты не дал мне свой номер телефона, не дал номер своего счета, скажи хотя бы, как тебя зовут, – спросила я.

Он сжал улыбающиеся губы и некоторое время с задумчивым выражением смотрел мне в глаза. Когда я подняла брови в ожидании ответа, его улыбка стала еще шире.

– Ну, давай же, – нетерпеливо сказала я, – ты английский принц, что ли?

Он рассмеялся.

– Я не знаю ни одного принца, который отдал бы последние деньги незнакомцу и сел бы в автобус с мелочью на карточке, – ответил он в той же манере. Затем добавил: – Меня зовут Динчер.

Динчер.

– Меня зовут Нисан. – Я протянула руку, и он пожал ее, затем, взглянув на меня, протянул другую руку и нежно обхватил мою длинными пальцами.

Его руки были такими большими по сравнению с моими, что он, должно быть, чувствовал себя так, будто здоровается с куклой Барби.

– Приятно познакомиться, – сказал он вежливо.

Хм. Он точно не английский принц?

– Мне тоже приятно познакомиться, – ответила я с улыбкой.

Огни приближающегося такси осветили улицу.

Мы отдернули руки и посмотрели на желтую машину. Когда такси остановилось рядом с автобусной остановкой, я в последний раз повернулась к Динчеру, который больше не был для меня незнакомцем.

Вместо того чтобы попрощаться, я сказала:

– Береги себя!

Он улыбнулся, прищурившись:

– Ты тоже.

Я развернулась и села в такси. Я отъезжала от единственной остановки у ресторана, куда я больше никогда не вернусь. И меня переполняла грусть от того, что я попрощалась с человеком, которого так хотела узнать поближе.

1.В начале 2000-х компания Ülker выпустила рекламный ролик, главный герой которого старшеклассник Гюрбюз, хулиган и шалопай, большой любитель кексов фирмы Ülker, старался любыми способами заполучить их. Ролик был очень популярен в Турции, имя Гюрбюз стало практически нарицательным. Спустя 20 лет компания Ülker выпустила ремейк этого ролика. – Здесь и далее примечания редактора.