Quotes from 'Господа офицеры'

Он шел и думал о том, что пахнет только чужая смерть и что эта чужая смерть и есть расплата за все. За ошибочные теории и фальшивые идеи, за просчеты политики и тупость правителей, за спровоцированную ненависть и фанатическую жестокость – за все, что есть преступного и подлого на земле, платят чужими жизнями и чужими смертями. За все – одна цена, потому что пахнет только чужая смерть, и запах ее никогда не достигает кабинетов, в которых решаются судьбы людей.

стыдно. – Володи нет, Володи!.. – Варя опять начала плакать, ломая

фамилии самого коменданта цитадели капитана Федора Эдуардовича Штоквича.

бедности и позора, уважаемая Софья Гавриловна. Сестра моя единственная Дашенька не вытерпела

средств, и Скобелев не задумываясь подписывал

защитников перевала. Так начинался знаменитый Шипкинский семиднев,

сольца. – Благодарствуем, – басом сказал солдат

он грубил, но в присутствии старшего воздерживался. – Штыками их, штыками! – Я слышал приказ, капитан. Держите дорогу. – Ну уж тут-то они только по трупам: мне ногу перебило. А вот вам придется побегать. – Доктора утверждают, что это полезно для здоровья, – усмехнулся Озеров, уходя в цепь. – Стрелять только раненым! – вдогонку прокричал Остапов. – Только

похороны и маялся от боли в перебитой ятаганом руке. – Государь не Тюрберта почтил, а подвиг. Высшая доблесть воина – сам сдохни, а товарища выручи. Вот эту доблесть государь и отметил… Начиналось жаркое болгарское лето, солнце пекло немилосердно, и желтая пыль дорог намертво прикипала к пропотевшим

ная? Любая, – улыбнулся Толстой, садясь и продолжая с интересом разглядывать братьев. – Только вот насчет сиятельства вы, Федор Иванович, напрасно. Если не против, называйте Львом Николаевичем, а титулы оставим для господ из губернского