Радиоэлектронный шпионаж

Американцы

Щелкни кобылу в нос – она махнет хвостом.

К. Прутков. Сочинения

Прелюдия

Рождение

4 ноября 1952 года в 12 часов 01 минуту на свет появилось новое правительственное агентство Соединенных Штатов Америки. В отличие от других агентств, жизнь которым дала американская бюрократия, его рождение произошло в полной тишине. Свидетельство о рождении, то бишь директива, адресованная государственному секретарю и министру обороны, была подписана президентом Трумэном. Она содержала распоряжение о создании учреждения, название которого чаще всего переводится на русский язык как Агентство национальной безопасности, хотя иногда его называют и Национальным агентством безопасности (НАБ), и Управлением национальной безопасности (УНБ).

Имя для новоявленного агентства намеренно было выбрано так, чтобы по нему было невозможно составить близкое к истине суждение о роли и месте АНБ в области обеспечения национальной безопасности Соединенных Штатов. Что же касается семистраничной директивы президента, то она с момента своего написания стала одним из наиболее секретных документов США. Лишь в 1957 году в справочник «Правительственные учреждения Соединенных Штатов Америки» впервые было включено краткое описание АНБ в очень расплывчатых формулировках. С тех пор это описание приобрело стереотипную форму из трех предложений.

В первых двух сообщалось о создании АНБ и его статусе: «Агентство национальной безопасности было создано согласно директиве президента в 1952 году. Оно входит в состав Министерства обороны, и его деятельность направляется и контролируется Министерством обороны». Третье предложение являлось образцом того, как, сказав что-то, можно не сказать ничего: «Агентство национальной безопасности осуществляет в высшей степени специализированные технические и координационные функции, связанные с национальной безопасностью».

И все-таки описание АНБ в той форме, которую оно приняло в 1957 году, было правильным, хотя и крайне неполным. Так, «технические» функции АНБ состояли в перехвате потока переписки и криптоанализе перехваченных шифрсообщений всех государств независимо от того, дружественно или враждебно они были настроены по отношению к Соединенным Штатам. «Координационные» функции включали в себя в основном обеспечение безопасности связи, то есть организацию, контроль и объединение усилий всех подразделений американской шифрслужбы, с тем чтобы достичь максимальной эффективности в применении шифрсистем, использовавшихся во всех трех видах вооруженных сил и в любых государственных учреждениях США, которым могла понадобиться секретная связь.

Закономерен вопрос: а что же было в США до появления монстра радиошпионажа в лице АНБ на свет? Немало, если учесть, что военно-морские силы (ВМС) США начали проявлять интерес к радиошпионажу, начиная с 1899 года, то есть с момента оснащения своего первого военного корабля радиопередатчиком. Правда, до вступления Соединенных Штатов в Первую мировую войну этот интерес так и остался на любительском уровне.

АНБ ведет свое происхождение от нескольких спецслужб США, до начала 1950-х годов XX века профессионально занимавшихся вопросами, связанными с радиошпионажем. Естественно, что история американского радиошпионажа до возникновения АНБ сложна и пестрит названиями уже давно не существующих организаций и учреждений. Желающие познакомиться с ней более подробно могут обратить свои пытливые взоры к книге Д. Кана «Взломщики кодов», в которой эта история изложена более чем подробно. Поэтому, чтобы не перегружать изложение ненужными деталями, имеет смысл остановиться лишь на нескольких ее эпизодах, которые не были упомянуты Каном в его фундаментальном труде по истории криптоанализа.

Тайная сделка

Во время Второй мировой войны американцам следовало тщательнее беречь собственные секреты не только от противников в этой войне, но и от одного из своих главных союзников по антигитлеровской коалиции. Как показали послевоенные события, для этих опасений были весьма веские основания.

В ноябре 1944 года Донован, начальник Управления стратегических служб (УСС) США, основной шпионской организации этой страны в годы Второй мировой войны, санкционировал покупку у финнов полутора тысяч слегка обгоревших страниц шифровальных блокнотов КГБ. Они были захвачены на поле боя еще во время советско-финляндской войны 1939–1940 годов. Чтобы не сорвать планируемую операцию по выявлению советских агентов в США, которая в значительной мере основывалась на использовании приобретенных шифрблокнотов, Донован не стал рисковать и не сообщил о своей покупке руководству страны, в том числе – государственному секретарю Эдварду Стеттиниусу. За него это весьма предусмотрительно сделали другие заинтересованные в таком повороте дела лица в УСС. Возмущенный фактом участия США в тайной торговле имуществом страны, на существенную помощь которой правительство Рузвельта возлагало такие большие надежды в войне против Японии, Стеттиниус убедил президента США, что негоже из-за сиюминутной выгоды ставить под удар отношения с союзниками. Доновану приказали вернуть шифрблокноты законному владельцу, что он и сделал, к величайшему своему сожалению. Донован, конечно, скрыл истинные мотивы, которыми руководствовался, идя на сделку с финнами. Вместо этого он сказал, что, будучи честным союзником, просто был вынужден заплатить требуемую сумму, когда узнал, что шифры продаются. Донован лицемерно добавил, что его сотрудники не изучали попавшие к ним в руки материалы, а потому не могли судить об их ценности, но действовали исходя из предположения, что материалы представляли большой интерес для советской стороны. Обгоревшие тетради были переданы лично советскому послу в США Громыко.

В мае 1945 года КГБ заменил шифры. Но копии старых шифрблокнотов, которые Донован, естественно, сделал себе «на память», использовались американскими и английскими криптоаналитиками еще в течение почти двух десятилетий для дешифрования сообщений агентуры КГБ, перехваченных до мая 1945 года. В результате англичане и американцы смогли раскрыть ряд советских разведчиков и агентов, начало деятельности которых относилось к довоенному и военному времени. Но если бы покупку шифрблокнотов у финнов в 1944 году удалось скрыть от советской стороны, их ценность для радиошпионажа США и Англии была бы значительно выше.

В послевоенную американскую прессу просочилась история Лочлин Кэрри, которая в годы войны являлась помощником президента Рузвельта и в то же время якобы была тайным осведомителем советской разведки. Согласно этой истории, однажды среди ночи она ворвалась в дом своего советского связника, выпалила, что американцы близки к вскрытию секретного кода СССР, и, не сообщив никаких дополнительных подробностей, спешно его покинула. Когда связник передал эту новость в Москву и его спросили: «Какого кода?» – то он не смог ответить на данный вопрос. Впоследствии Кэрри отрицала, что сведения исходили от нее. Она также заявила, что ей ничего не известно об усилиях и успехах США в области криптоанализа и что она не являлась советским агентом.

Была или нет Кэрри советским агентом на самом деле, до конца не ясно. Зато доподлинно известно, что советская разведка оказалась полностью в курсе успехов американцев в чтении японской военной и дипломатической переписки в феврале 1945 года, когда сумела, наконец, восстановить потерянный контакт со своим давним агентом Рупертом, завербованным КГБ еще в 1939 году. Тот долгое время не мог выйти на связь, поскольку, благодаря хорошему знанию восточных языков, его перевели в Армейскую дешифровальную службу (АДС) и на несколько месяцев отправили служить на острова Тихого океана.

При встрече Руперт сообщил своему советскому связнику, что с некоторых пор американские криптоаналитики стали уделять особое внимание шифртелеграммам японского посла в СССР, добивавшегося от Москвы заключения договора о ненападении с Японией. Читая его шифрпереписку, США хотели убедиться, что Советский Союз вел себя честно по отношению к союзникам и не думал затевать никаких закулисных маневров за их спиной.

Кроме того, Руперт проинформировал советскую разведку о том, что АДС бросила большие силы на чтение шифрпереписки между советскими учреждениями в США и Москвой за 1941–1942 годы. Американским криптоаналитикам удалось процентов на семьдесят дешифровать одну шифртелеграмму, направленную в Москву «Амторгом». В результате у них появилась надежда со временем прочитать большую часть дипломатической шифрпереписки между Москвой и Вашингтоном, Москвой и Нью-Йорком. Руперт вспомнил дату амторговской шифртелеграммы, которую американцы смогли частично прочесть, и сообщил по памяти ее примерный открытый текст. Позднее советские криптографы, благодаря переданным Рупертом сведениям, установили, что эта шифртелеграмма поддавалась дешифровке только потому, что при зашифровании были допущены грубейшие ошибки.

Радиошпионаж – вне закона

В первые послевоенные годы в американских войсках радиошпионажем занимались соответствующие управления связи всех трех видов вооруженных сил. Это была организация, которая основывалась исключительно на внутриведомственных интересах. Чтобы исправить такое положение и обеспечить американскому радиошпионажу преимущества централизованного руководства, в 1949 году Министерство обороны США создало Управление безопасности [связи] вооруженных сил (УБВС). Оно приняло на себя функции стратегического радиошпионажа и обязанности по координации деятельности криптографических управлений трех видов вооруженных сил. За ними УБВС оставило те радиошпионские функции, которые могли быть наилучшим образом выполнены только вблизи места военных действий (то есть ведение тактического радиошпионажа), а также обязанности по обеспечению безопасности связи на низших уровнях, которые имели свою специфику в сухопутных войсках, ВМС и ВВС США.

Законодательная основа деятельности УБВС была заложена еще за год до его создания. В 1948 году специальной директивой объединенного совета, куда вошли представители Госдепартамента, вооруженных сил и спецслужб, действия шпионских органов США, связанные с добыванием информации из каналов связи других стран, освобождались из-под контроля всех законов и рекомендаций государственной власти, если в них не были прямо указаны подразделения, занимавшиеся такого рода деятельностью. Как же происходил тогда отбор зарубежных каналов связи для перехвата?

Собиралась группа представителей американских спецслужб, Госдепартамента и шпионских подразделений сухопутных войск, ВВС и ВМС США. Раз в месяц эта группа получала карту мира, на которой для каждой страны были отмечены возможные цели для перехвата. Заинтересованные ведомства США обязаны были оценить указанные на карте цели цифрами от единицы до пяти. Однако при такой системе задачи перехвата ставились слишком широко. Отсутствовал также механизм выделения конкретных каналов связи для достижения поставленных целей.

Эти недостатки сказались в начале 1950-х годов во время войны в Корее. Хотя в шпионских кругах США данный регион вызывал сильное беспокойство из-за нестабильности положения, это не привело к выделению каналов связи Кореи в качестве цели для перехвата, и ценная информация для принятия американским правительством правильных решений была безвозвратно потеряна. В результате последовала цепь реорганизаций служб радиошпионажа США, в ходе которых и было создано АНБ. Однако уже в первое десятилетие существования АНБ радиошпионаж США потерпел сокрушительный провал. И в этом не было ничего удивительного, потому что не успевшее как следует встать на ноги АНБ ничего не могло противопоставить авантюристским планам могущественного ведомства, занимавшего в соответствии со своим названием центральное место в системе шпионских спецслужб США.

Фиаско

Не все стриги, что растет.

К. Прутков. Сочинения

«Без разрешения верховного командования вход воспрещен!»

27 сентября 1947 года президент США подписал закон «О национальной безопасности», в соответствии с которым было образовано Центральное разведывательное управление (ЦРУ), главная шпионская организация США. Помимо руководства своим ведомством, директор ЦРУ координировал работу всех подразделений и служб шпионского сообщества страны, выступал в качестве первого советника президента по вопросам шпионажа и обеспечивал верховную власть страны информацией об иностранных государствах. Естественно, что такое могучее шпионское ведомство, каким являлось ЦРУ, просто не могло обойти своим вниманием радиошпионаж.

Начало одной из первых радиошпионских операций ЦРУ было положено в 1953 году. Именно тогда в его вашингтонскую штаб-квартиру поступило сообщение, что в Берлине, на территории Германской Демократической Республики (ГДР), под землей действует крупная телефонная подстанция, через которую осуществляется значительная часть телефонной связи государственных органов ГДР. Интерес американцев к Берлину был не случаен. Столица ГДР являлась вторым по значению узлом связи в Восточной Европе. Это означало, что, когда, к примеру, советский военный комендант в Бухаресте или Варшаве связывался с Москвой, вызов шел обязательно через Берлин.

В конце 1954 года с благословения шефа ЦРУ Даллеса сотрудники аппарата этого ведомства в Берлине приступили к необычной для себя работе по строительству подземного туннеля. Никто еще не брался за подобное дело, однако американцы видели в строительстве туннеля единственный способ подобраться к восточно-берлинской телефонной станции. Некоторым опытом рытья вертикальных туннелей располагали английские спецслужбы. Поэтому именно им американцы доверили разработку методики вертикальной проходки без нарушения поверхностного слоя почвы. Не обошлось без помощи англичан и при установке в туннеле аппаратуры подслушивания.

Работа велась с использованием самой современной строительной техники и длилась около четырех месяцев. В Западном Берлине, рядом с границей, американские ВВС спешно смонтировали новую радиолокационную станцию (РЛС). Вокруг станции для отвода глаз было возведено много других зданий, окруженных забором со сторожевыми вышками. Оттуда и началось рытье туннеля. Из большого и просторного подвала РЛС мощные буровые машины с глубины семи метров начали прокладывать туннель под асфальтированным шоссе, которое соединяло Западный Берлин с Восточным. Из туннеля было извлечено огромное количество глинистой почвы, которую сначала сваливали в подвалах радарной станции, а затем тайно вывозили в огромных контейнерах. Надписи на контейнерах были вполне невинными, чтобы ввести в заблуждение особо любопытных. Работа шла по-стахановски, все двадцать четыре часа в сутки.

С американской основательностью было построено солидное сооружение. Туннель имел диаметр около двух метров и состоял из смыкающихся друг с другом бетонных колец, изнутри выложенных мешками с песком. Воздух здесь кондиционировался, а насосы удаляли просачивавшуюся грунтовую воду. Щиты с контактами были подведены к усилительным устройствам. В общей сложности было установлено четыреста усилителей – по одному на каждый канал связи – и столько же подслушивающих и фиксирующих устройств для записи телефонных разговоров. На противоположном конце были поставлены два стальных люка и через них протянуты линии проводов. Провода подогнали к восточногерманским кабелям и подключили так, что связь через подстанцию не прерывалась ни на секунду. Вскоре наступил торжественный день, когда четыреста магнитофонов одновременно вступили в действие.

Почти на протяжении целого года американские власти пользовались этим туннелем для подслушивания переговоров между Москвой и Берлином. Записи телефонных разговоров шли в Лондон, где группа русских эмигрантов всегда была готова немедля приняться за их перевод. Телеграфные перехваты, требовавшие дешифровки, отправлялись в Нюрнберг. Там работала еще одна специальная группа, состоявшая из пяти криптоаналитиков. В Вашингтоне большое количество сотрудников ЦРУ в течение нескольких месяцев занималось анализом и систематизацией перехваченной в туннеле информации для передачи соответствующим правительственным органам. Однако оценки ее качества очень разнятся. В одних утверждается, что туннель спас немало жизней американских агентов, которые благодаря поступившим данным смогли изменить методы и планы своей работы. В других говорится о том, что туннель тоннами поставлял материал, содержавший очень мало перворазрядной информации. И действительно, большая часть добытых сведений имела, мягко выражаясь, сомнительную ценность. Так, например, была перехвачена информация о том, что советская сторона планирует задержание американского военного коменданта Западного Берлина генерала Дэшера во время посещения им Лейпцигской ярмарки. Американцев ничуть не смутила неправдоподобность этой информации. И они долго искали причины для отмены поездки Дэшера на ярмарку без компрометации источника информации. Вопрос разрешился сам собой, когда Дэшер неожиданно заболел воспалением легких.

Совершенно ясно, что ради поддержания престижа можно задним числом сколько угодно твердить о «замечательной по своей смелости и изобретательности операции», которая дала возможность ЦРУ целый год «держать руку на советском пульсе», чтобы своевременно предупредить правительство США о готовящемся нападении СССР. Но даже апологеты ЦРУ вынуждены были признать, что в конечном счете стоимость шпионского туннеля значительно превысила ценность полученной через него информации.

Естественно, возникает вопрос: если американцы в течение года подслушивали огромное количество телефонных разговоров по четыремстам линиям, как же могло случиться, что все они были источником второсортной информации? А разоблачение шпионской операции ЦРУ – действительно ли оно произошло так, как было официально сообщено мировой общественности? Американская версия произошедшего 22 апреля 1956 года звучала следующим образом.

Апрельская ночь. Четверо специально обученных военнослужащих США сели, как всегда, когда приходила их смена, к аппаратам, подключенным к линиям правительственной и военной связи ГДР. Пребывание в хорошо оборудованном бункере стало для них совершенно обычным делом. Они чувствовали себя так, как будто заступили на службу в своей собственной части. Тревога, не оставлявшая их в первые недели дежурства в бункере, давно прошла. Техника работала отлично, операторы могли расслабиться и даже пошутить. Самая популярная среди них острота касалась слов, которые бы сказали русские, если бы узнали, что их тайные телефонные разговоры прослушиваются. Но на этот раз шутка застряла в горле у остряков. Дело в том, что советские связисты проводили очередной технический осмотр телефонной подстанции. Один из солдат наткнулся на провода неизвестного назначения, а затем на стальную дверь с грозной надписью на русском языке: «Без разрешения Верховного Командования вход воспрещен!» После некоторого колебания связисты проникли в глубь звукоизолированного туннеля. Там они никого не увидели. В первый же момент после прикосновения к какому-то проводу автоматическое устройство подало сигнал тревоги персоналу американской радарной станции, служившей прикрытием для шпионского туннеля. Однако в туннеле продолжал гореть свет, работал кондиционер, были включены все устройства, водяные насосы гудели как ни в чем не бывало, а один из установленных внутри полевых телефонов непрерывно звонил.

С советской стороны последовал энергичный протест. Туннель как доказательство американской шпионской деятельности посетили тысячи экскурсантов. И хотя США хранили гробовое молчание, ни у кого в мире не было сомнений по поводу того, чьих это рук дело. Было ясно, что, если бы экскурсант прошел по туннелю дальше, он вскоре оказался бы в Западном Берлине в американском здании с радарным оборудованием на крыше. Приглашение на экскурсию по туннелю было послано и Дэшеру, который в ответ заявил, что впервые слышит обо всем этом, и наотрез отказался приехать. Только через четырнадцать лет после обнаружения туннеля его истинная история стала известна полностью благодаря сыну состоятельного голландского еврея, семейство которого во время немецкой оккупации в полном составе бежало из Голландии в Англию, где сменило свою неблагозвучную фамилию Бехар на Блейк, более привычную для английского уха.

Конец операции «Золото»

22 октября 1966 года перед одной из городских лондонских больниц царило оживление. Наступил час посещений больных. На больничной стоянке для всех машин не хватало места. В это время, когда на улицах то и дело возникали пробки, никому не бросилось в глаза, что перед зданием, находившимся около больницы и прямо напротив тюрьмы, у красной кирпичной стены остановилась машина. Из нее вышел мужчина с букетом хризантем в руках. В больницы часто приходят люди с цветами, поэтому никто не обратил на него внимания. К тому же моросил дождь. Через два часа все изменилось. Завыли сирены, стали прибывать все новые и новые полицейские машины. Внутри тюремного двора шел обыск. В одной из камер исчез заключенный – Джордж Блейк, бывший офицер шпионской спецслужбы Англии, в 1961 году осужденный за разведывательную деятельность в пользу Советского Союза на самый длительный срок тюремного заключения в истории английского судопроизводства. В 1952 году, посчитав советскую политику более справедливой, а государственное устройство – более гуманным, этот ас английского шпионажа добровольно предложил свои услуги советской разведке. Долгие годы он работал на СССР не корысти ради, а исключительно из идейных соображений. Однако информация, содержавшаяся в документах, которые прихватил с собой перебежавший на Запад сотрудник польской шпионской спецслужбы Михаил Голениевский, помогла англичанам вычислить Блейка.

В соответствии с приговором Блейку предстояло отбыть в тюрьме не менее двух третей положенного ему судом срока, что означало выход из заключения на свободу в лучшем случае в возрасте 66 лет. Отсидев четыре года и потеряв надежду дождаться содействия КГБ в вызволении его из тюрьмы, Блейк решил сам организовать свой побег. Он нашел себе сообщника из заключенных, ирландца по имени Шон Берк, который был готов на все, лишь бы насолить английским властям. Берк должен был в скором времени выйти из тюрьмы. Блейк успел согласовать с Берком план своего предстоявшего побега только в общих чертах. Детали они смогли обговорить уже после освобождения Берка из тюрьмы, напрямую поддерживая связь друг с другом с помощью портативных радиостанций. Засечь их переговоры могла только передвижная радиопеленгаторная станция, специально выдвинутая в район тюрьмы. Однако радиошпионаж Англии был нацелен исключительно на перехват сообщений, адресат которых находился за пределами страны, а маломощные передатчики с десятикилометровым радиусом действия его мало интересовали.

План побега был продуман до мелочей. Даже номер телефона, по которому Блейк должен был позвонить, успешно выбравшись за пределы тюрьмы, и который был записан на клочке бумаги, помещенном в условленное место, его сообщник зашифровал. А ключ к шифру Блейк должен был узнать только в машине, поджидавшей его около тюрьмы в назначенный для побега час.

Четыре года спустя в уютной квартире в Москве сотрудники газеты «Известия» вели разговор с Блейком, который за свои заслуги перед СССР был награжден двумя высшими орденами. В ходе беседы Блейк «вспомнил» и о событиях, произошедших более полутора десятков лет назад, – об операции «Золото», о которой он услышал впервые в декабре 1953 года. В это время в Лондон приехали высокопоставленные чины из ЦРУ для обсуждения со своими английскими коллегами совместных планов по ее проведению. Речь шла о шпионском туннеле на территории ГДР. В переговорах от англичан принимал участие и Блейк, как заместитель начальника отдела, занимавшегося техническими операциями и их обеспечением.

По результатам переговоров двух шпионских служб по поводу операции «Золото» был составлен протокол, который Блейк затем на досуге внимательно изучил. После этого он запросил экстренную встречу со своим советским связным, учитывая важность и срочность дела. Принять такое решение было нелегко, так как все встречи со связником были рискованны даже тогда, когда имелось время на их подготовку. Все же встреча Блейка со связным состоялась.

Таким образом, когда американцы еще корпели над проектом своей радарной станции, еще задолго до того, как они вывезли из подвала первый контейнер с грунтом, в Москве уже знали обо всем. И вот теперь, в 1970 году, Блейк, улыбаясь, рассказывал советским журналистам, какую «чрезвычайно ценную» информацию получали американцы, пока советской контрразведкой не был назначен день разоблачения этой радиошпионской акции ЦРУ – 22 апреля 1956 года. Так закончилась операция «Золото», которая поначалу вселяла в ее организаторов весьма радужные надежды и которой суждено было стать одним из самых крупных провалов ЦРУ в области радиошпионажа. Ее разоблачение было выполнено так умело, что даже специальная комиссия ЦРУ, созданная для расследования его обстоятельств, пришла к единодушному заключению о случайности обнаружения радиошпионского туннеля советской стороной. Тем более что большая часть разговоров, подслушанных американцами в ходе операции «Золото», действительно содержала достоверную информацию.

Достоверную, но малоценную, поскольку советская сторона, своевременно предупрежденная Блейком, свои наиболее важные переговоры переключала на другие каналы связи, проложенные в обход берлинской телефонной станции. А через нее шла информация, которой жертвовали ради того, чтобы отвести подозрения от такого ценного агента, каким для советской разведки являлся Блейк.

Пеньковский

3 мая 1963 года в Москве открылся судебный процесс над полковником ГРУ Олегом Владимировичем Пеньковским. Через неделю суд вынес ему приговор. Пеньковского признали виновным в измене Родине и приговорили к расстрелу, он был лишен воинского звания, всех орденов и медалей, его личная собственность подлежала конфискации. Газеты «Правда» и «Известия» сообщили о том, что один морально разложившийся алкоголик, военный офицер, предал свое Отечество, став шпионом ЦРУ.

Опекуны Пеньковского из ЦРУ, напротив, одарили своего подопечного посмертным признанием, в котором ему отказали в родной стране. По их мнению, Пеньковский в самые плодотворные годы жизни внес весомый вклад в урегулирование мировых кризисов, связанных с возможностью применения ядерного оружия.

Несмотря на заокеанское признание особой миротворческой роли Пеньковского, даже в период гласности никто в СССР не поспешил публично поблагодарить его за спасение от угрозы ядерной войны. Даже наоборот. В 1990 году КГБ обнародовал перечень самых важных материалов, переданных Пеньковским в ЦРУ. Из этого перечня явствовало, что Пеньковский сыграл крайне незначительную роль в снижении остроты противостояния двух супердержав в начале 1960-х годов. Какое значение для отражения возможной ядерной атаки СССР на США могло иметь знание американцами правил организации связи и кодов, которые использовались ГРУ в Турции в 1955–1956 годах? И не считать же содержание телефонного справочника Кремля сведениями стратегической важности для США!

В ответ на просьбу ЦРУ собрать и зафиксировать любую информацию по советским линиям связи, криптоанализу, криптографии и кадровым методам в этой сфере Пеньковский составил описание особенностей систем правительственной связи СССР в начале 1960-х годов. Тогда таких систем в Советском Союзе было две. Одна называлась ВЧ и соединяла подземным кабелем кабинеты в Кремле со всеми городами страны, в которых находились ответственные партийные работники. Другая именовалась «кремлевкой». Это была исключительно московская телефонная сеть связи, охватывавшая все правительственные офисы столицы. Разновидностью «кремлевки» являлась «вертушка», которая напрямую связывала высших государственных чиновников с Кремлем. По «вертушке» соединяли сразу же, как только на одном ее конце абонент поднимал трубку. Соединиться с «кремлевкой» по городскому номеру было невозможно. Распределением телефонов, подключавшихся к системам правительственной связи, ведал Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС), руководящий орган единственной в СССР правящей партии.

И это было все, что знал Пеньковский про организацию секретной связи в СССР. Так же обстояло дело и с другими сведениями, которые, согласно составленному в КГБ перечню, Пеньковский передал в ЦРУ.

СССР и США разошлись не только в оценке важности информации, поставлявшейся Пеньковским на Запад. Не удалось также получить вразумительный ответ на вопрос о том, как КГБ разоблачил Пеньковского. Вызвано это было тем, что и во время, и непосредственно после окончания холодной войны споры относительно скрытых фактов и побудительных мотивов в деятельности спецслужб и их агентов составляли суть непрекращавшейся тайной борьбы между КГБ и его западными оппонентами. Обе стороны традиционно стремились доказать превосходство и утвердить контроль друг над другом путем трактовки фактов своей истории в благоприятном для себя свете.

В 1990 году официальный представитель КГБ выступил с заявлением. Из него следовало, что на след предателя КГБ вывел Чарльз Родерик Чизолм, который прибыл в Москву в июне 1960 года, чтобы занять должность второго секретаря английского посольства. В КГБ было известно, что он и его жена являются матерыми шпионами. Наружное наблюдение за миссис Чизолм и привело к Пеньковскому.

Согласно другой версии, советская радиоразведка перехватила и дешифровала послание, направленное в американское посольство в Москве, в котором фамилия Пеньковского особо была подчеркнута в связи с необходимостью немедленной выдачи ему визы для поездки на ярмарку в Сиэтл весной 1962 года.

Возможно, что разоблачил Пеньковского советский агент в АНБ Джек Данлеп. Дело в том, что за пределами ЦРУ к отчетам Пеньковского были допущены очень немногие. Помимо директора АНБ, доступ к ним имели еще примерно двадцать сотрудников этого агентства. После обыска в доме Данлепа было найдено несколько не самых секретных документов, приписываемых «надежному советскому источнику». Их автором являлся Пеньковский. И хотя эти документы вряд ли могли напрямую привести к опознанию Пеньковского, они, вероятно, послужили для КГБ сигналом о том, что в советские военные круги проник предатель.