Тайны книжных переплётов. 50 почти детективных историй

Есть в моей библиотеке и менее редкое, но весьма приме-чательное издание – первый том «Полного собрания сочинений Кондратия Фёдоровича Рылеева», отпечатанный в 1906 году в московской типографии «Сокол». Этой книгой открывалась серия «Библиотека декабристов», издание которой стало возможным в результате временной отмены в дни революции 1905 – 1907 годов предварительной цензуры. «Декабристы, – говорилось в редакционном предисловии к книге, – оставили по себе богатое наследие, но благодаря тому, что оно разбросано в малодоступных уже теперь журналах, заграничных изданиях, частных рукописях и архивных документах, оно подчас мало известно читателю; поэтому прямою задачей момента является собрать весь этот материал воедино, представить его в возможно полном виде и сделать его доступным всем и каждому».

Пояснениями к сочинениям Рылеева служили отрывок из статьи А. И. Герцена «Заговор 1825 года», воспоминания о Рылееве декабриста Н. А. Бестужева, статья редактора – издателя «Библиотеки декабристов» Г. Балицкого «Поэзия гражданской борьбы (К. Ф. Рылеев)».

К сожалению, из прекрасно задуманной серии издателю удалось выпустить лишь несколько книг, в том числе первый том Рылеева. С ослаблением революции цензура вновь была восстановлена во всех своих сомнительных правах.

Насколько причастна была Анастасия Кондратьевна Рылеева к лейпцигскому изданию стихотворений ее отца – судить не берусь. Однако без неё дело явно не обошлось. В статье П. Фукса, например, приводится ряд подробностей из жизни поэта, о которых могли знать лишь его родные и близкие, содержится текст предсмертного письма Рылеева жене.

В 60-е годы позапрошлого века Анастасия Кондратьевна познакомилась с известным ревнителем российской старины, замечательным библиографом и литературоведом, издателем «Русского архива» Петром Александровичем Ефремовым. Дочь декабриста помогала ему в сборе документальных материалов об участниках восстания на Сенатской площади, розысках их литературного наследия. Ею были подготовлены и переданы для публикации многие материалы рылеевского архива.

Анастасия Кондратьевна и в эти годы неоднократно обраща-лась с прошением к властям об издании поэтических сочинений К. Ф. Рылеева. Однако власти даже спустя многие десятилетия опасались произносить имя поэта-декабриста. Всякий раз на её просьбы они отвечали отказом. Известны такие случаи. В 1871 году цензурный комитет приостановил издание сборника П. И. Бартенева «19 век» только за то, что в нём содержались письма Рылеева и воспоминания о нём Е. П. Оболенского и Н. А. Бестужева. В том же году подготовленное к печати стихотворение Рылеева было изъято из октябрьской книжки журнала «Русская старина».

Уже отчаявшись издать произведения Рылеева в России, Анастасия Кондратьевна по совету П. А. Ефремова обращается к троюродному брату отца – флигель-адъютанту А. М. Рылееву, коменданту императорской главной квартиры, который пользо-вался особым доверием при дворе. А. М. Рылеев выступает ходатаем за казнённого брата перед Александром II и добивается всемилостивейшего разрешения на издание его сочинений.

В 1872 году «Сочинения и переписка Кондратия Федоровича Рылеева» выходят в свет. На титульном листе книги значилось «Издание его дочери». Книга была беспощадно урезана цензурой, не содержала портрета автора, а также многих его стихотворений. Была урезана и переписка поэта-декабриста. Но и в таком виде книга прошла немало мытарств, прежде чем прийти к читателю. Ей не давали дороги, подвергали аресту, пытались уничтожить уже отпечатанный двухтысячный тираж. Когда же книга появи-лась, наконец, на прилавках книжных магазинов, о ней заговори-ли как о важном событии в культурной жизни страны.

В марте 1878 года с Анастасией Кондратьевной Рылеевой-Пущиной познакомился Лев Николаевич Толстой, собиравший в то время материалы к задуманному роману «Декабристы». Их встреча произошла в Туле, в доме Евгении Ивановны Пущиной, хорошо знавшей Льва Николаевича Толстого. В одном из писем жене Толстой писал, что во время встречи с дочерью декабриста «узнал много интересного».

После смерти Анастасии Кондратьевны в мае 1890 года архив и библиотека поэта-декабриста перешли к её детям. У Пущиных было трое сыновей и четыре дочери. По всей видимости, каждый из внуков Рылеева хотел иметь у себя в семье память о знаменитом деде. Так архив и библиотека поэта оказались разрозненными. От потомков Рылеева в разные годы архивные документы и книги поступили в разные государственные музеи и хранилища. Кто-то из них сделал дар Тульской областной библиотеке. Произошло это, по всей вероятности, в первые годы Советской власти, когда библиотека только создавалась. Прихо-дится лишь сожалеть, что имя человека, передавшего рылеевские книги в дар Туле, осталось неизвестным.

На этом рассказ о тульской коллекции книг из библиотеки поэта-декабриста Кондратия Фёдоровича Рылеева и его замеча-тельной дочери можно было бы завершить. Но неожиданно появилось продолжение. В один из дней 1976 года, вскоре после публикации в газете «Советская культура» моей статьи о рылеев-ских книгах, раздался телефонный звонок. Звонила Мария Борисовна Михановская:

– Не могли бы Вы приехать сейчас в библиотеку?

– Могу. А в чём, собственно, дело?

– К нам гость из Москвы, Николай Николаевич Органов. Эта фамилия, наверное, Вам ничего не говорит. Но он праправнук Кондратия Фёдоровича Рылеева и хотел бы с Вами познакомиться…

В небольшой комнатке, которую занимал тогда справочно-библиографический отдел библиотеки, навстречу мне из-за стола вышел высокий седой мужчина с доброй улыбкой и умными проницательными глазами. Мой взгляд, очевидно, дольше, чем следовало бы, остановился на его лице.

Николай Николаевич заметил это.

– Что? Ищете сходство с Рылеевым? – пошутил он. – Не ищите, я на него совсем не похож. Ведь все родство с Кондратием Фёдоровичем у меня по женской линии, да потом столько поколений сменилось…

Несколько часов кряду разговаривали мы с ним о Рылееве, его друзьях-декабристах, о книгах из библиотеки поэта. Познако-миться с тульской коллекцией рылеевских книг Николай Нико-лаевич приехал не ради любопытства, а по просьбе Государ-ственного исторического музея.

– Культ Рылеева в нашей семье, – рассказывал Николай Николаевич, – существовал всегда, сколько я помню. Бережно хранились и передавались из поколения в поколение семейные реликвии, некогда принадлежавшие Кондратию Фёдоровичу. Хранились и книги из библиотеки поэта, документы. В разное время всё это передавалось в музеи, архивы. К сожалению, сам я стал всерьёз интересоваться своим знаменитым предком сравни-тельно недавно, когда ушёл на пенсию. До этого как-то не удава-лось: то война, то работа.

Когда велась подготовка к 150-летию восстания на Сенатской площади, Николая Николаевича, как он сам выразился, «разыска-ли» вездесущие музейщики, привлекли к сбору документов и материалов о декабристах. К поручению сотрудников истори-ческого музея Николай Николаевич отнесся с ответственностью. Незаметно и сам увлёкся интересным и благородным делом, отдав ему немало сил и времени.

Прощаясь, Николай Николаевич подарил мне на память альбом, выпущенный Государственным историческим музеем к 150-летию восстания на Сенатской площади, фотокопию хранившегося в семье редкого портрета Рылеева, а также набросанную им на листке из школьной тетради родословную семьи Рылеевых-Пущиных.

Книгами из библиотеки К. Ф. Рылеева одно время интере-совался известный советский искусствовед, лауреат Государст-венной премии профессор И. С. Зильберштейн. В 1986 году в 14-м номере журнала «Огонек» он опубликовал статью на эту тему, в которой рассказал о своей работе над томами «Литературного наследства», посвящёнными декабристам-литераторам, о публи-кации статьи А. Г. Цейтлина «О библиотеке Рылеева», о своих поисках рылеевских книг в Париже. Благодаря Зильберштейну здесь отыскались два издания, принадлежавшие поэту-декабри-сту: трагедия Вольтера «Меропа», «переложенная в стихи из русской прозы Василием Майковым», изданная в 1775 году в Москве при государственной Военной коллегии, и первая часть издававшегося в 1815 году в Петербурге журнала Андрея Кропотова «Демокрит». О тульской коллекции книг из библио-теки Рылеева Зильберштейн, к сожалению, в своей статье почему-то не упомянул, хотя к этому времени о ней уже было известно научной общественности из моих публикаций в цент-ральных и местных изданиях.

Познание России

Воспитанник Тульской духовной семинарии Иван Сахаров считался отроком до наук прилежным, только очень уж дотош-ным. Другим, бывало, что ни скажут семинарские преподава-тели, какую книгу ни посоветуют, оно и достаточно. А этого всё тянуло к подробностям.

Семинарское начальство поглядывало на него искоса: «Ишь ты, какой выискался! Больше нашего знать желает. Не к добру все это. Молод ещё, зелен…».

Обидно было юноше слышать несправедливые упреки. Но ничего не поделаешь, никому не пожалуешься, не расскажешь о своих горечах. У других семинаристов отцы в разных чинах и званиях ходили, а у него отец умер. Старушка мать сына не понимала, смиренным быть советовала, не идти поперёк воли начальства.

Но Иван был настойчив. Видимо, шло это у него от праотцов, вольных русских землепашцев. Каждый свободный час отдавал пытливый юноша книгам. В наследство от отца, бедного тульского священника, досталась ему небольшая библиотека. Среди её книг были сочинения по истории и естествознанию, изящной словесности. Они-то и стали для Ивана Сахарова первой тропинкой к «вратам учёности».

Особенно привлекала семинариста русская история, ее захватывающие воображение былинные образы, героические страницы борьбы русского народа против иноземных завоевате-лей, богатая материальная и духовная культура Древней Руси. С усердием и старанием изучал юный семинарист исторические сочинения Н.М.Карамзина, бывшие в то время единственным полным сочинением о прошлом России. «Долго и много читал я Карамзина, – вспоминал впоследствии Сахаров. – Здесь-то узнал я родину и научился любить русскую землю и уважать русских людей».

Сочинения маститого историка пробудили в юноше горячее желание познать историю родного края. «Среди чтения истории Карамзина являлась всегда одна мысль: что же такое Тула и как жили наши отцы,» – признавался Сахаров много лет спустя.

Первым шагом на пути познания родного края стали выписки из карамзинских сочинений всего того, что касалось событий, связанных с Тулой. Однако вскоре этого оказалось недостаточно.

Как-то, совсем случайно, находясь в ризнице тульской Казанской церкви, где обычно во время богослужений, выражаясь языком современным, «проходили практику» семинаристы, Сахаров среди прочих старых бумаг обнаружил небольшой древний свиток. Взволнованно забилось сердце. Ведь это и была сама история!

Свиток оказался копией «Грамоты государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича и царевны Софьи Алексеевны на Тулу воеводе князю Шаховскому», дати-рованной апрелем 1688 года. Документ содержал интересные подробности тульской жизни конца XVII столетия. Он и навёл Сахарова на мысль о том, что изучать историю родного края надо не только по трудам историков, но и по сохранившимся историческим документам и памятникам.

С жаром юного сердца, с энтузиазмом первооткрывателя Сахаров начинает выявлять, изучать и систематизировать сохра-нившиеся в Туле древности. Пытливому юноше с большим трудом, но все же удаётся проникнуть в архивы Тульского городского магистрата и Императорского оружейного завода. Здесь под слоями вековой пыли он находит немало интересных и ценных исторических свидетельств.

В летние месяцы, когда семинаристов отпускали на каникулы, для Сахарова начиналась горячая пора. Перекинув через плечо котомку с нехитрым скарбом, прихватив с собой перо да бумагу, он отправлялся пешком по городам и весям Тульской губернии. Много неизвестных для историков и ценных для изучения прошлого края документов обнаружил и скопировал он в церковных и монастырских архивах древних городов – Белёва, Венёва, Епифани, Одоева, в Жабынской пустыни и других заповедных местах тульской старины.

Но не только старинные рукописи и книги прельщали юного краеведа. С большим вниманием и любовью собирал он народные песни и сказания, записывал подробности крестьянской жизни, бытовавшие обряды, «прислушивался к чудной русской речи».

По-разному относились к увлечению Сахарова окружавшие его люди. Семинарское и епархиальное начальство по-прежнему чинило препятствия. Особенно не по душе были занятия семинариста епископу Дамаскину. Наделённый высокими полно-мочиями невежда на каждом шагу твердил: «Занимался бы ты, Сахаров, своим делом! На что нам твоя история? Жили мы счастливо без неё до тебя, проживём и после…».

Но были у юного краеведа и покровители. К их числу относились преподаватель Тульского кадетского корпуса И. Ф. Афремов, преподаватель гимназии Ф. Г. Покровский, дирек-тор училищ Тульской губернии Е. Н. Воронцов-Вельяминов. Люди высокообразованные и культурные, они по достоинству оценили усердие начинающего историка.

К последнему курсу семинарии у Сахарова накопился солидный исторический материал, который он свёл в рукописную «Тульскую историю». В начале 1830 года друзья пытливого молодого человека стали настаивать на публикации в печати некоторых наиболее значительных его находок.

Безвестному семинаристу, не имевшему к тому же за душой и ломаного гроша, трудно было рассчитывать на выпуск отдель-ной книги или публикацию собранных материалов в солидном историческом издании. Друзьям Сахарова удалось уговорить тульского книгопродавца Титова и владельца овощной лавки Назарова, часто бывавших в Петербурге и Москве по торговым делам, прихватить с собой при случае работы молодого краеведа и по возможности пристроить их в столичные журналы.

Торговцы взялись помочь краеведу. В Петербург с Титовым была отправлена копия с грамоты XVII века, найденной Сахаро-вым, а в Москву с Назаровым – отрывок из «Тульской истории». Публикация грамоты в Петербурге затянулась почти на три года. Она была напечатана лишь в 1832 году в историческом сборнике «Царствование царя Михаила Фёдоровича». Отрывок же из «Тульской истории» взял скромный московский журнал «Галатея», издателем которого был талантливый поэт и перевод-чик С. Е. Раич.

Появление майского номера «Галатеи» за 1830 год друзья и покровители семинариста встретили с восторгом. Радостную весть они разнесли по всему городу. В честь этого события в доме Воронцова-Вельяминова даже состоялся праздничный вечер, на котором присутствовал весь цвет местного образованного общества.

Первая удача ободрила Сахарова, и вскоре он посылает ряд своих статей и копий с обнаруженных исторических документов в популярный демократический журнал «Московский телеграф». Издатель журнала Н. А. Полевой с сочувствием отнесся к работам молодого исследователя и опубликовал их на журнальных страницах.

Только тульское духовенство не унималось. Велик был его гнев на ослушника. Епископ Дамаскин громы и молнии метал, грозился выгнать Сахарова из семинарии, не дать ему возмож-ности получить свидетельство об образовании. Очевидно, так оно и случилось бы, не заступись за Сахарова директор Импера-торского оружейного завода Е. Е. Штаден, благосклонно относив-шийся к работам семинариста.

В августе 1830 года Сахаров, наконец, вырвался из тяготивших его стен семинарии. После успешной сдачи вступительных экзаменов он зачисляется на медицинский факультет Москов-ского университета. Но, уезжая из родного города, краевед не порывает с ним связи. Вплоть до последних лет своей жизни (Сахаров умер в 1863 году в своей новгородской усадьбе Заречье) он остаётся верен делу изучения прошлого Тульского края.

В годы учебы Сахарова в Москве увидели свет наиболее значительные его труды по истории Тулы и Тульской губернии. В 1831 году в московской типографии Селивановского выходит отдельным оттиском брошюра краеведа «Достопамятности Венёва монастыря». В том же году «Московский телеграф» продолжает публикацию древних грамот, найденных Сахаровым. В 12-м номере журнала увидел свет ценнейший исторический источник по изучению прошлого Тулы – Писцовая книга Тульского посада.

Сахаров мечтает издать многотомный труд под названием «История общественного образования Тульской губернии». Однако материальные затруднения, которые испытывал историк-краевед, стали непреодолимой на пути к этому преградой. В 1832 году в типографии Селивановского вышел лишь первый том задуманной работы, включавший ряд интересных докумен-тов по истории Тулы и Тульского края XVI – XVII столетий, в том числе Писцовые книги Тульского посада 1624 и 1685 годов. К тому были приложены составленное Сахаровым «Хронологическое показание событий истории города Тулы», охватывающее несколько столетий, а также планы Тулы 1731 и 1831 годов и карта Тульской губернии первой трети XIX века.

Но даже в таком виде книга Сахарова не сразу и не всем тиражом пришла к читателю. В течение многих месяцев она лежала на типографском складе. Для выкупа издания нужны были деньги, а у Сахарова их не было. Когда же с помощью тульских друзей, организовавших в городе подписку, «История…» была, наконец, выкуплена и привезена в Тулу, судьба сыграла с ней злую шутку. Огромный пожар, охвативший город в 1834 году, проник и в помещение, где были сложены привезённые из Москвы книги. Из 600 отпечатанных экзем-пляров лишь 250 удалось спасти от огня.

Ныне «История общественного образования Тульской губернии» – большая библиографическая редкость. До наших дней сохранились лишь считанные экземпляры издания. Многие материалы, собранные в ней Сахаровым, не утратили познава-тельной ценности. К ним часто обращаются историки-краеведы и архивисты, преподаватели и студенты – все те, кто продолжает благородное дело изучения родного края, начатое славным земляком много лет назад.

Нельзя обойти вниманием и такие малоизвестные работы Сахарова, как брошюра «Писатели Тульской губернии», изданная в Петербурге в 1838 году, и книга «Памятники Тульской губернии», изданная там же в 1851 году. Работая в библиотеках и архивах, Сахаров установил имена 96 писателей, поэтов, учёных, так или иначе связанных с Тулой и Тульским краем. Им описаны старинные городища, курганы, земляные валы и крепостные укрепления, обнаруженные на тульской земле к середине XIX века, заповедные камни и археологические находки.

Неутомимый исследователь прошлого, собиратель произведе-ний устного народного творчества оставил после себя обширное литературное наследие. К числу основных работ Сахарова относятся «Сказания русского народа о семейной жизни своих предков» (части 1 – 3), вышедшие первым изданием в 1836 – 1837 годах в Петербурге, где после окончания университета Сахаров работал врачом почтового департамента. Большой интерес представляют опубликованные им в те же годы «Песни русского народа», а также вышедшие в 1841 году «Русские народные сказки».

Велики заслуги Сахарова перед русской культурой. Своими трудами он пробудил живой интерес русской общественности к изучению бесценных родников поэтического народного твор-чества. К работам Сахарова с уважением относился Виссарион Белинский, посвятивший разбору «Сказаний русского народа» специальную статью. Сахаров был дружен со многими видными русскими литераторами и общественными деятелями своего времени. Неизгладимое впечатление произвело на него знакомство с А. С. Пушкиным, которое произошло незадолго до трагической гибели поэта.

На моей книжной полке работы Сахарова стоят рядом с книгами его большого друга и наставника на поприще изучения истории Тульского края Ивана Фёдоровича Афремова – «Куликово Поле, с реставрированным планом Куликовской битвы в 8-й день сентября 1380 года», изданной в 1849 году в Москве, в типографии В. Готье, и «Историческое обозрение Тульской губернии», изданной в 1850 году в той же московской типо-графии.

Исторические труды Афремова открыли новую страницу в изучении прошлого Тульского края.

Сын небогатого белёвского помещика Афремов в 1808 году 14-летним юношей поступил по семейной традиции в Петер-бургский морской кадетский корпус. Окончив учебу, молодой офицер почти десять лет служил на кораблях Северного морского флота, участвовал во многих плаваниях и морских походах.

В 1828 году, выйдя в отставку, Афремов возвращается в родные края. В Туле ему удаётся выхлопотать место инспек-тора-преподавателя Александровского кадетского корпуса, гото-вившего к военной карьере детей малообеспеченного провинци-ального дворянства. Кстати, среди выпускников кадетского корпуса, учеников Афремова, было немало людей интересных, в своё время достойно потрудившихся во славу России. Одним из них, к примеру, был генерал Альфонс Леонович Шанявский (1837 – 1906), исследователь Восточной Сибири, общественный деятель и меценат, на средства которого в Москве и Петербурге был открыт ряд учебных заведений. Среди них знаменитый Московский городской народный университет, носивший его имя. Сегодня в здании этого университета частично расположены аудитории Российского государственного гуманитарного уни-верситета. Здесь я полтора десятилетия читал лекции студентам экономического факультета, не упуская при этом случая рас-сказать первокурсникам о генерале Шанявском и народном университете его имени.

Человек глубоко образованный, проявлявший интерес ко многим наукам, Афремов не ограничивался лишь своей препода-вательской работой. Он с увлечением занимался астрономией, обрабатывал полученные ещё во время службы на флоте наблю-дения за поведением морских животных.

В Туле к Афремову приходит новое серьёзное увлечение – историческим прошлым Тульского края. Не последнюю роль при этом сыграло знакомство Афремова с юным семинаристом Сахаровым. Оказывая Сахарову моральную поддержку в его работе по сбору исторических документов и местного фольклора, Афремов и сам увлекся этим благородным занятием.

С начала 40-х годов XIX столетия в газете «Тульские губерн-ские ведомости» появляются первые публикации историка-крае-веда. Много времени он посвящает изучению истории Куликов-ской битвы. На основе анализа летописных источников и изучения рельефа местности, где проходила битва, Афремов реставрирует план выдающегося сражения, за что 8 января 1847 года ему была объявлена благодарность на общем собрании членов Императорского Русского географического общества. Два года спустя в Москве выходит упомянутая выше книга Афремова «Куликово Поле», получившая высокую оценку на страницах журналов «Современник» и «Отечественные записки».

«Историческое обозрение Тульской губернии» – большая и серьёзная научная работа Афремова – явилось плодом более чем десятилетних стараний историка. Её уровень вполне соответст-вует достижениям передовой русской исторической науки сере-дины позапрошлого столетия.

В книге систематизированы все известные сведения об истории Тулы и других городов губернии, их географии, занятиях населения. Книга содержит немало интересных наблю-дений, сделанных самим Афремовым, ей предпослан добротный научно-справочный аппарат. В качестве приложения к «Истори-ческому обозрению…» Афремов опубликовал карту города Тулы 1741 года, реставрированные планы тульских крепостей 1625 и 1685 годов и Куликовской битвы, а также родословные таблицы князей Новосильских, Одоевских, Белёвских, Воротынских и тульско-уральских заводчиков Демидовых.

Книга получилась объемистой – 352 печатные страницы, не считая приложенных к ней карт и планов. Но и это было не всё, что собрал Афремов. Историк рассчитывал выпустить своё сочинение в нескольких частях и, вероятно, выполнил бы это намерение, если бы не трагическая участь, постигшая первую часть книги.

Уже будучи отпечатанным за счёт автора в количестве 500 экземпляров «Историческое обозрение Тульской губернии» попало на просмотр к известному своей ретивостью и вернопод-даничеством цензору А. Крылову. Решение было безапелляци-онным: книгу признать вредной. Весь тираж, за исключением десяти экземпляров, представленных в цензурный комитет, был арестован полицией прямо в типографии.

Формальным поводом к аресту послужило то, что в качестве эпиграфа к «Историческому обозрению…» Афремов привёл слова из критической статьи в журнале «Отечественные записки», ошибочно приписав их (статья была анонимной) В. Г. Белинскому. Сам по себе эпиграф не содержал никакой крамолы, зато имя великого критика звучало в годы жесточайшей николаевской реакции как вызов самодержавию. Появление его в печати власти считали нежелательным. Кроме того, в самом тексте книги цензор обнаружил ряд «неточных выражений», касающихся государственной и церковной власти.

Лишь через два года после смерти Николая I и через семь лет после напечатания книга Афремова «вышла на свободу», да и то лишь с поручительством тульского губернатора Петра Михайло-вича Дарагана, человека близкого к литературным кругам. Губернатор писал стихи, публикуя их в периодических изданиях. Его супруга Анна Михайловна Дараган, дочь видного учёного-экономиста и государственного деятеля, первого ректора Санкт-Петербургского университета Михаила Андреевича Балугьян-ского, была известной детской писательницей и талантливым педагогом.

Уже отчаявшийся увидеть свой труд Афремов воспрял духом. Несмотря на преклонный возраст, он сам вызвался ехать в Москву для того, чтобы доставить в Тулу тираж книги-узницы. Интерес к «Историческому обозрению…» был велик, и вскоре книга была распродана полностью. Полученные при этом деньги Афремов пожертвовал в фонд Тульской публичной библиотеки.

Афремов был в числе тех немногих людей из дворян, которые в противовес классовым предрассудкам выступали за освобож-дение крестьян из крепостной неволи с землёй и без всякого выкупа. В сентябре 1858 года Афремов подписал «особое мнение» группы тульских дворян на этот счёт. Примечательно, что рядом с его подписью стояли подписи И. С. Тургенева и Л. Н. Толстого.

Иван Фёдорович Афремов умер в 1866 году в своём родовом имении Сальницы Белёвского уезда Тульской губернии. Но имя его не забыто. Туляки чтят память об Афремове не только как о человеке, посвятившем многие годы своей жизни изучению прошлого родного края, но и как о подлинном патриоте России, активно выступавшем против невежества и крепостничества.

В 2002 году Приокское книжное издательство тиражом 5000 экземпляров переиздало книгу Ивана Афремова «Истори-ческое обозрение Тульской губернии», несколько осовременив её название – «История Тульского края». Предисловие к книге написал известный тульский архивист и историк-краевед Аркадий Аркадьевич Петухов. Держать в руках это издание и приятно, и трепетно: великолепная полиграфия, отличные иллюстрации, а главное – живёт в туляках память о прошлом, благодарные сердца бьются в унисон ритму истории, крепнет живая сила исторических традиций.