Read the book: «Футболист и мушкетёры»

Глава 1

   Наташ. Наташ, ты спишь? Мы там всё обрушили. Вставай и иди.

   (Ургант. Реклама банка)

   Аппроксимация «образа любви»…

   Женщина и мужчина – образ двух параллельных пересекающихся линий.

   (Утерянная часть преамбулы неевклидовой геометрии Лобачевского)

   Жили-были четыре товарища: трое умных, а четвёртый … футболист. Однако, почему «были»? Они и теперь – слава богу.

   Апериодически собирались на чашечку коньяку по знаменательным для них датам: 22 декабря, 22 июня (по возможности или около этих дат): Арамис, Атос, Д,Артаньян и примкнувший к ним бывший «лучший футболист пионерского лагеря».

   В этот декабрь встретиться не получилось – созвонились, поздравляя. Собрались летом следующего года. Как говорил Д,Артаньян: – Очередная пьянка под кодовым названием: «день рожденья».

   К сожалению, – без Атоса: его прооперировали по поводу кардиостимулятора, да не совсем удачно, пришлось оперироваться повторно, но на этот раз срослось. В результате теперь Атос традиционно шествовал на рынок, как чревоугодник, но уже «без фанатизма».

   По указанной огорчительной причине собрались «на троих» в ресторане при гостинице, куда бывший футболист прибыл из своего города на несколько дней.

   Это был неплохой ресторан, где блюли известный порядок: цыплёнка-табака официантка приносила с соусницей в виде лампы Аладдина и пиалу с водой, кофе с коньяком было горячим в белом кофейнике в сопровождении белой чашки на белом же блюдце с ложечкой и брикетиком растворимого сахара, и отдельно – маленькая стопочка коньяку.

   Знакомая Арамиса администратор проводила ребят за столик в углу в конце зала.

– «Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, всё кипит;..» – продекламировал футболист. Администраторша мельком взглянула на него уважительно, но предупредила:

– Пожалуйста, ведите себя прилично.

   Подошла и приняла заказ официантка.

   Расселись таким образом, что Арамис – спиной к стене и лицом в зал, Д,Артаньян – левым профилем, а футболист – правым (наивно полагая, что справа выглядит лучше).

   Оркестр уже наигрывал что-то, и, как отметил про себя футболист, уровень аранжировки и исполнения квинтета вполне мог бы соответствовать филармоническому (что впоследствии здесь же подтвердилось).

   Ребята начали с того, что в небольшом антракте оркестра позвонили Атосу и поздравили его с Новым годом (днём рождения), пожелав всего, что в таких случаях желают и – здоровья, что было обусловлено его послеоперационным периодом – здоровому человеку не принято желать здоровья.

   Троица слушала живую музыку и романтический баритон пианиста, потягивала коньяк (сначала с тостами, потом с короткими: «прозит»), говорили понемногу обо всём, что в пересказе не имеет смысла, вспоминали былое и себя «в полном расцвете», к месту – анекдоты и – не «к месту», но традиционно в мужской компании – о девушках, однако, поползновений на танцы от девушек пока не было.

   В тоже время, как «реклама – двигатель торговли», так алкоголь провокатор событий. Бывший «лучший футболист пионерского лагеря», сказав собутыльникам «извините, ребята», пошёл через зал к выходу. Арамис и Д,Артаньян с пониманием подумали о технической причине.

   Однако, это было их политической ошибкой. Футболист дриблингом, не глядя, миновал все столики и подошёл к пианисту, отдыхающему на стуле за своим инструментом, что-то тихо сказал ему, тот кивнул, футболист достал из своего нагрудного кармана купюру 500 рублей и скромно положил на пюпитр. Пианист обернулся к оркестру, и те начали негромко наигрывать известную мелодию, а футболист подошёл к микрофону:

– Добрый вечер, дамы и господа, товарищи и товарищи. Пожалуйста, не волнуйтесь, – песни о зайцах и разбитого зеркала не будет, зато спою об актуальном.

   В зале оживились, некоторые же любопытные, сидящие спиной к эстраде, даже оглянулись, а у оставшихся за столиком Арамиса и Д,Артаньяна округлились глаза – предупреждать надо о таких фортелях.

   Надо сказать, что футболист признавал и ценил только двух эстрадных исполнителей: Градского и того, чьим репертуаром воспользовался.

– Спокойной ночи, господа, спокойной ночи. – Начал он проникновенным речитативом с хрипотцой, опираясь правой рукой на стойку с микрофоном (на всякий случай), и что удивительно, попадая в такт с оркестром.

– Ваш день прошел, а ночь колдует и пророчит. Ночные сказки – отголоски дней минувших…

   Взгляд его нечаянно упал на сидящую через несколько столиков от эстрады девушку, точнее – на её алое платье с глубоким вырезом на спине и родинку ниже левого плеча…

   Наивный футболист был потрясён до потери сознательности:

– Мама дорогая – успел он подумать, пока оркестр солировал без него. – Она что же – без лифчика?

   Замочка или крючков этого устройства не было и, кроме того, платье должно было бы упасть с открытых плеч, однако, не падало, вопреки закону всемирного тяготения…

– Ну, надо же – не веря своим глазам и спускаясь с микрофоном в зал по направлению к алому платью, чтобы убедиться, продолжал петь почти в тему:

– Окно раскройте – за окном прекрасный вечер. И если некому вас обнимать за плечи, спокойной ночи, может, завтра будут встречи…

   Соседки-подружки обладательницы смелого выреза направили свои предупреждающие взгляды не на подходящего, а на неё. Та что-то почувствовала открытой спиной и несколько напряглась. Певец прошёл мимо по направлению к своим, чуть коснувшись бретельки платья – нет, не упало…

   Арамис вышел из-за столика, оставив Д,Артаньяна контролировать события и пошёл навстречу. Встретились почти на краю зала, недалеко от их столика, оба развернулись к эстраде и продолжили дуэтом, как прежде «в глубокой юности» (они когда-то вместе испытывали терпение слушателей на вечерах и днях голосования).

– И будут ангелы летать над вашим домом, луна рассыплет жемчуга, и за порогом, спокойна будет и тиха ночь-недотрога. Да будет мир вам и покой, усните с богом…

   Не только сидящие за столиками, но вся кухня во главе с кустодиевской «русской Венерой» – все в белых халатах, как перед проверяющими, выстроились в дверях служебных помещений – послушать и увидеть красивый финал вечера, а администратор замерла в своём уголке у стены, смежной с вестибюлем.

   По окончании песни раздались общие аплодисменты, переходящие в пожелания «продолжения банкета».

   Дуэт церемонно раскланялся, указывая на оркестр, вернул микрофон, пожал руки оркестрантам и вернулся «на круги своя».

   Время действительно клонилось к закрытию ресторана, и пианист объявил «белый танец».

   Дуэт и Д,Артаньян, довольные совместным вечером, допивали и доедали, когда к их столику неожиданно подошла та, у которой был умопомрачительный вырез на платье. Ребята растерялись – особенно футболист – т.к. подошедшая, смущаясь и краснея, обратилась именно к нему:

– Позвольте пригласить Вас?..

   Хорошо, что он уже успел проглотить очередной «прозит» – иначе бы поперхнулся от неожиданности. Встал, предложил даме руку. По дороге, не доходя до танцующих пар, футболист начал свой «проход по левому краю», с которого иногда забивал мяч в ворота соперника.

– Мадмуазель, признаюсь честно, но откровенно … Моя се ля ви до сих пор не удосужилась обучить меня легальной возможности «под музыку Вивальди» обнять особу противоположного пола… Мне искренне жаль. И Ваших красивых «лодочек» на стройных ногах, чтобы не травмировать… По этой сермяжной правде позвольте и Вы  мне: проводить Вас к Вашим подружкам?..

   Они стояли у дверей из зала, и он мягко придерживал запястье её левой руки.

   Девушка с сожалением спросила:

– Вы что же, совсем не помните меня?

– Только Вы не обижайтесь (если бы футболист был вполне трезвым, он не стал бы это рассказывать)…

   Официант принёс олигарху очередное блюдо. Олигарх спрашивает:

– Где мы с тобой встречались?..

   Официант пожимает плечами.

– Постой. На Мальдивах был?..

   Официант округляет глаза…

– А на Лазурном?..

   Официант поворачивается, чтобы уйти от неадекватного олигарха.

– А-а-а! – Радостно орёт тот. – Стой! Вспомнил, – ты же мне жульен приносил.

   Девушка, спросила с укором, не отнимая, однако, свою руку:

– Вы – циник?..

– А Вы знаете – кто это? Это свинья, которая хочет, чтобы все об этом знали… Позвольте представиться … Но, к сожалению, уже с отчеством.

– Не кокетничайте – не настолько Вы старше меня, чтобы так обращаться к Вам. Так Вы меня не помните?..

– Как Вам сказать?.. Однако, Вас ждут подружки …

– Э-хе-хе-хе. Петя – Митин брат, вспомните вечер в нашем учебном заведении по какому-то поводу (я тогда уже была на дипломе), сцена, Вы с трибуны своеобразно начали: – Девочки и мальчики… Многие в зале засмеялись, а Вы спросили:

– Кто знает, какому роману было первоначально дано это название? Зал затих. Только я подняла руку, которую Вы сейчас не отпускаете, и сказала: – «Доктору Живаго». Чем заслужила Вашу милую улыбку. Потом Вы сообщили, что вас – три товарища (не по Ремарку) умных, а четвёртый – футболист, это Вы. Ещё признались, что, когда учились здесь, целовались с девчонками. В конце своего выступления предложили желающим писать на электронную – если что, но адрес не назвали, а из зала некоторые просили…

– Да, да – был случАй, меня пригласила выступить перед вами … Вы её знаете, конечно. Однако, интересно, про Петю, который – это же из моего лексикона … А свою почту и Вы не дадите?..

   Она не ответила, но добавила, что знает и тех, других – его умную «троицу».

– Пойдёмте, всё-таки верну Вас Вашим подружкам.

   В это же время на эстраде пианист подошёл к микрофону:

– Дорогие гости, оркестр заканчивает свою работу и прощается с вами. Хочу признаться в приятном и грустном: нас пригласили на постоянную работу в филармонию. Здесь теперь будут играть для вас другие музыканты. Но мы хотим надеяться, что не прощаемся навсегда, и будем встречаться всё же иногда и здесь. Спасибо вам. Спасибо администратору ресторана за её благосклонность – нашей дорогой Елене Львовне – вон она спряталась в уголке – пожалуйста, поприветствуем её. Спасибо тем, кто обещал, что «завтра будут встречи» – поприветствуем и их. Всего вам доброго.

   Оркестр по знаку пианиста исполнил несколько музыкальных фраз марша «Прощание славянки».

   Зал аплодировал стоя.

   Вечер закончился, все потянулись к выходу. Футболист вышел на ступени подъезда проводить товарищей. Обнялись. Ребята ушли. Он задержался на ступенях перед входом в гостиницу …

   И вдруг услышал мелодичный голос, назвавший его имя. Это была она – милая незнакомка.

– Ну, если уж Вы знаете и помните моё имя, логично будет узнать Ваше…

– Ирина.

– Замечательное имя. По-немецки: Ирэн – сумасшедшая. Впрочем, прошу пардону.