Сердце трубадура
TextИллюстратор Александр Волков
© Борис Большаков, 2021
© Александр Волков, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-4498-4003-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Конечно, нет дыма без огня, но важно понимать, где автор, а где – лирический герой. Это не всегда один и тот же человек. Как говорится, «мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора». Необязательно, чтобы совпадало выражение лица с творческой эмоцией. Зачастую, наоборот – от хорошего настроения пишутся грустные стихи, от плохого – стихи полегче. Тут должен быть баланс, так как стихотворение носит (и должно носить) не только развлекательный характер, но это ещё и эмоциональная поддержка, чувственный «костыль», можно сказать. Часто в моих стихах надрыв и боль, естественно, люди всегда ассоциируют меня с лирическим героем. А потом интересуются: что со мной не так?
А со мной – всё в порядке. Да, было плохо, бывает часто, мы – поэты – вообще народ ранимый. Но «клин клином вышиб» – написал «мрачное» стихотворение – сделал выводы, порадовался, поделился – полегчало. Сам себе помог. Может, помог кому-то ещё, хочется в это верить. Может быть, сформулировал так, что кому-то стала ясна проблема.
Это психологически важно – визуализировать – рисовать, лепить, вырезать из дерева и бумаги… Вот – стихи – тоже из этой серии. Важно признавать свои страхи, свои проблемы – это первый шаг. Признал, что есть нечто – сможешь справиться, если захочешь, конечно. Но, если вот так всё отрицать – движения вверх не будет. Пнёшь «неваляшку», а она – обратно, в стойку. А булыжничком придавишь – неваляшка не встанет. Да, она никуда не денется, от неё не избавиться, но уже ТЫ контролируешь её поведение, по крайней мере, эмоциональная проблема больше не будет доставать тебя своим звенящим нутром.
Конечно, все проблемы требуют решения. Но первый шаг – понимание. А ещё – созерцание. Верно сказал мыслитель, известная фраза: «попал в яму – первое, что надо сделать – это перестать копать». Но… я снова ушёл в сторону, для меня это – нормально.
Важно уметь читать стихи, не воспринимать всё буквально. Если я говорю «я», – не значит «речь обо мне». Это нужно для того, чтобы читатель принимал героя, как себя, может быть, даже соглашался с чем-то. В этом случае – необходимо, чтобы было «я», тогда речь не о ком-то там, а именно о конкретном здесь.
Обращение «ты» – не значит, что я (автор) самонадеянно взял на себя роль учителя, указываю, что делать моему читателю. Сам ненавижу, когда меня учат жизни. «Ты» – может быть обращением ко мне самому. Но «я» и «автор» – это, повторяю, не всегда один и тот же человек, хотя – это может быть одно и то же лицо. Вот такая загагулина.
Хочется подчеркнуть, я знаю о чём говорю. Если я пишу о чём-то, значит – «я бывал там», прожил, почувствовал, понял. Эти «истории» не всегда происходят именно со мной, но я не дурак, могу воспринимать мир, общаться с людьми, видеть, слышать их – могу проживать, чувствовать, понимать. Получаю эмоцию – получается стихотворение. Мне больше всего нравится именно такая форма выражения. Стихи и песни. Другое дело, мои эмоции и мысли могут быть ограничены моим личным словарным запасом и формой самого стихотворения. Ямб, его мать – и всё тут. Форма важна.
Когда я пишу стихи, – я слышу барабаны. Ритм важен. Аритмия современных стихов меня раздражает. Как говорил мой учитель, Александр Иннокентьевич Казанцев, в одном из своих стихотворений: «выжми воду, чтоб земля была, а не грязь». Я стараюсь выжимать, от того и часто перехожу на «частушечные» ритмы, иногда получаю «обвинения» в «похожести» стихов. Но, как говорится, «афоризм – это правильно отредактированный роман», поэтому – такая форма, такая подача…
Я пишу одно стихотворение – одно – можно сказать – стихотворение Жизни. Все стихи и песни – главы, они поясняют и дополняют друг друга, оттого и похожи. Я двигаюсь в нескольких выбранных мною направлениях. Есть циклы, по всем законам – завязка, основная часть, кульминация… Циклы – связаны между собой некой общей вполне уловимой нитью. Но появляются стихи не по порядку, поэтому, получается такая неразбериха. Зима летом, подснежники в январе…
В любом случае, я уже давно перерос то самое «пишу для себя», к этому прибавилось – для всех. Поэтому – я требователен к себе, к поэтическому слову, к форме, мне не наплевать на своего читателя. В современном одинаковом многообразии «лирики» я хочу говорить своим голосом.
Да, в современном мире – каждый день война, боль и призывы о помощи. А я тут со своими стихами… Но даже в самые страшные времена – звучали песни и читались стихи. Итак, в ваших руках – книга «Сердце трубадура», всё – внутри.
Спасибо вам, добрые люди.
Искренне ваш Борис Большаков,
член Союза писателей России,
один из поэтов.
Сердце трубадура
Лёгкая раскраска —
небо трубадура,
у войны и мира —
хрупкие цвета́.
Весело и вязко,
жалобно и хмуро,
холодно и сыро —
вата и плита…
Учащён и ре́док
пульс-аппликату́ра…
Лысины и чёлки,
серость и талант…
Бьётся – так и эдак —
сердце трубадура:
це́пкие осколки,
огненный таран.
Тыльная сторонка
и – передова́я —
за любовь и ласку,
веру и края…
Правильно и звонко
рельсами трамвая —
прямиком – в раскраску:
– Здравствуй, это – я.
6—7.03.20
Х. Б.
Смотрю и вижу – осень – лепота́,
и – только небо, листья и маслята —
в моих больших ребяческих глазах…
Ползёт из всех щелей политота —
по осени считаются цыплята,
и – колоси́тся тень на образа́х.
Озёрная душистая вода —
тарелка супа – пятна жёлто-а́лы,
и – жёлуди – со шляпами – и – без…
Сплетаются растяжки-провода,
мешаются жанристы и вандалы,
и – ангел вдруг представился – как бес.
Смотрю, смотрю́ – не в сто́роны, а – в цель,
игриво обозначенную сердцем,
и – хочется не видеть боль и грязь…
Сливается – безрадостный кисель,
и – зеркало – с моим единове́рцем —
красуется, шуткуя и смеясь.
Глухой забор – на помощь – «от» и «для»…
Зелёный коридор – до точки – схро́на —
по буро-пегой влажной полосе…
Ещё одна сезонная петля —
не до́хнет – от ланцета и патрона,
и – мир – откры́лся – в пятом колесе.
В развалинах – привиделись призы —
трофеи – кубки, грамоты, медали…
Свидетели хронической борьбы.
В сиянии – улыбчивой слезы́ —
мои недостающие детали —
цилиндры, пирамиды и кубы́…
Живые треугольники, круги́ —
проекции мечтаний и реалий —
особо интересны под коньяк…
Привязанность – втирается в долги́,
крепки́ узлы́ – во множестве спиралей,
и – голову ломает отходня́к.
Но – в землю упирается телец —
копытами, нахраписто и спьяну,
рогами – в знак хронической борьбы.
Смотрю и вижу – серость и багрец,
но – смена настроения – по плану…
Пропали – небо, листья и грибы.
Ноябрь. Питер. Ло́мка. Водка. Сельдь.
Весь мир – подвал, случайный и роди́мый:
не каждому – стоять на высоте…
На ме́рных ча́шах —
снова – жизнь и смерть,
закрытый сейф и – путь исповеди́мый,
и – танцы – в сковородке – на плите.
Я не хочу – оправдывать шаги́,
и – наготу цензурить – за барьером,
жуя перчатку, брошенную – в глаз.
В моих веса́х – намеренья – благи,
но мой поход – одобрен Люцефером:
он мне – знаком,
и – каждому из вас.
Смотрю и вижу – осень, как магнит,
и – думать ни о чём другом – не стану.
Ушёл в себя – на не́сколько минут.
Я – в золоте – богат и знаменит,
и – мокрая листва – скрывает рану,
и – мысли – вслух – не кли́нят, не кляну́т…
Да, тяжело – прощать и возвращать:
работает – в три смены – душева́рка,
и – демоны – верёвочки плетут.
Прости, я – жив. Не надо обещать.
Не вышел на ходу́, не брызнул – ярко.
Остался – как дурак – ни там, ни тут…
О, мой каприз – люби́ть сейча́с и зде́сь,
и – выражать себя винтажным сло́гом,
не унижаясь чувственным собой…
До боли – человеческая смесь,
приправленная дьяволом и Богом,
бурли́т – во мне – хронической борьбой.
Звенит в ушах – скупая тишина,
и – стали мы друг другу палачами,
и – разделились вдруг на «я» – и – «ты».
Умение – геройская цена —
ложиться спать – не с первыми лучами —
солёный вкус несбыточной мечты.
Возможно, завтра – всё сотрётся в пыль,
всё – да́вящее, ре́жущее, ко́лю-
щее, болезнь отступит – без крюков…
Ох, обострён – осенний водевиль!
Кружась – от рецидива – к алкоголю,
я – вышел из себя,
и – был тако́в.
6.11.19
Эффект Б.
Об твердолобость разбит косяк,
в прыжке – от гения – к идиоту…
Я – тот, который «и так, и сяк»,
я – средний сын – по делам и счёту.
Осточертело – нелепо тлеть,
и быть остывшим – тоска вулкана,
и сложно – плюнуть и растереть,
не опускаясь на дно стакана.
Но из капкана – в собор тайги —
на запись к Высшему Эскулапу —
моё несчастное «Я», беги,
и – не скули, отгрызая лапу.
О как чудесно – владеть собой
и улыбаться в зеркальной глади…
Но я – и праведник, и – Хеллбой —
на этом уличном маскараде…
А кто я – дома – не знаю сам,
и так, и сяк – чёрный, белый, пёстрый,
и жизнь бросается к полюсам,
и там становится злой и чёрствой.
Всему живому нужна вода —
слону, улитке и маргаритке…
Я – заливаюсь, да вот беда —
не так полезны мои напитки.
Я – не последний среди страшил,
среди красивых – не лох, не Бог, но
я – в детстве – бабочку засушил…
Возможно, я потому и сохну.
07—08.08.18
Бедный Борик
Ушли в кадриль тревога и тоска,
взъерошились круги на водоёме…
Большие счастья щёки и бока
застряли на пути в дверном проёме.
С размерами дверей – не угадать:
у счастья нет разумного предела…
Но глупо и смешно – сидеть и ждать,
и – требовать, чтоб счастье похудело.
Круши, ломай – не жалко косяков!
Бог в помощь! Да в руках – лихой топорик…
Не тот момент – бояться сквозняков
и – скалиться на мир, как бедный Йорик.
Выстреливая молнии острот
в свой адрес – драматично и задорно,
пока ещё способен тонкий рот
горланить и смеяться не притворно.
Как глупо и смешно – сидеть и ждать…
Как трудно и чудно – ломать преграды
и – принимать как дар и благодать
извечные вселенские шарады…
Как сложно и хитро – оставить дом
и стены не долбить для важной встречи…
Нам всем держать ответ перед Судом —
за лишние молчания и речи.
На грамоты бездействий и работ
взгляд упадёт – взыскательный и строгий,
и – будет не до шуток и острот,
как спросят – и рогатый, и безрогий —
за всякие финты и кренделя…
Но времени – крупицы – для разбора…
В шкале от единицы до нуля —
полшага от победы – до позора.
Достойному – счастливый капитал —
по всем линейкам – в ракурсах возможных,
и – как бы глубоко не намотал
пардонный быт – лихих и осторожных —
на механизмы дьявольских станков,
и – как бы громко мы не голосили —
от узких и широких косяков —
даются испытания —
по силе.
15—17.10.18
Заря
Шумит холодная вода,
и мысль втянута в воронку,
и – словно хочется – туда,
за ней, вдогонку…
Зеркальный утренний настрой —
и тренировка, по Карнеги:
день говорит – по горло стой
в дерьме и снеге…
Ответь фасадом и нутром
всей огорчительной парковке,
что ты – с лопатой и ведром —
смешной и ловкий.
Непотопляемый баркас,
эвакуатор душ заблудших,
и даже – верится сейчас —
один из лучших…
Подъём – на несколько минут,
и – спуск – на ржавой вагонетке,
и – вновь – терпение и труд
марионетки…
В силках – уныние и тлен,
и смерть лакается из миски,
и ты – улыбчив, как Гуинплен,
не Кот Чеширский…
Шлифует лезвие пеньки
и шрам от уха и до уха,
и Муза кормится с руки,
как потаскуха.
Пустая сеть календаря —
перекрывает всё и сразу,
так начинается заря,
заря – зараза.
27.04.18
Частица
Я не устал и мне не больно,
я – молодой и яснолицый —
гоняюсь – пепельно-свеко́льный —
за отрицательной частицей.
Не одинок и не поро́чен,
не безразличен и не бе́ден,
не осушён, не заболо́чен,
не безполезен, и – не вре́ден…
Не тяжело и не предельно —
живу и думаю о том,
что «не» с глаголами – отдельно —
такое сложное – в простом.
Любое действие – атака
на страх и – прочие черты:
перечитаю всё – до знака —
и – встречу тень феличиты.
Я – не любитель оправданий,
мой дух – не прячется на дне,
но – в ритме самообглоданий
я зачеркну частицы – «не»…
Я – сам – источник отрицаний —
пустил безумие в кровать,
и – радость искренних мерцаний
я начал – са́м – минусовать.
Почти – сомнёт, заамплиту́дит
непокорённая среда,
почти – на зеркале не будет
дыханья влажного следа…
Кому-то – ла́дится и спится,
и – ночь – спокойна, и – верна́…
Лежит на простыне частица
и – без труда – лишает сна.
14—15.09.19
Поток
Легки́ воздушные потоки —
мотивы ма́ршевых идей…
Но все бывают одиноки
в толпе навязчивых людей.
В глазах поэта и солдата —
цветы – разли́чно – зацвели…
Что было дорого когда-то —
теперь валяется в пыли́.
Пейзаж – изменчив и зависим —
от смыслов – то́рта и кутьи,
от воздержания и писем,
и – настроения судьи́…
На ре́ках – мелких и глубоких —
один и тот же лунный вид,
но для тупых и однобоких —
в обед – Аврора не горит.
Не подавись альтернативой,
но и не бойся сунуть нос:
за полудохлой перспективой
должно́ быть что-то бе́з заноз…
Всё будет правильно, когда ты
поймёшь, что счастлив и здоров:
ищи свои координаты
среди бесчисленных миров.
Среди блуждающих скоплений —
твои планета и цветок…
В клешня́х потерь и сожалений —
не прерывается поток.
Виток – ещё один – по рунам,
под шёпоток – почти что вслух:
не спишь, ошпаренный паруном,
переводя обратно дух…
На час назад, когда не больно,
когда не страшно, и – смешно
играл поток – бесперебойно,
как самодельное вино…
Стояли друг напротив друга,
тянули сеть, шумел поток,
да только лопнула оттуга
и – развязался узелок…
Жизнь – что-то вроде ипподрома —
проходит в дёрганных бегах:
из одного мы вышли дома,
теперь – на разных берегах.
Фортуна кинулась шалавой
к тому, кто ехал впереди,
и – он, косой и шепелявый,
её касается груди.
Досада – громко и беззвучно:
как ты, хорошая, могла?
Ты – ожида́емо и су́чно
под что-то чёрное легла…
Легки́ воздушные потоки,
но эти строки – тяжелы́,
и – мысли – рва́ны и жесто́ки,
и – далеки́ от похвалы.
Цветная пишется картина —
в воспоминаниях твоих…
Но – вот – постро́илась плотина,
и – перекрыла
этот
стих.
25.07.19
Прилетели
В пе́сенке колыбельной —
нача́ла нет и фина́ла:
я – снова не свой – от капели,
от – голосов и – боли…
В ра́мочке самодельной
вырезка из журнала:
«Саврасов. Грачи прилетели»…
Начать рисовать, что ли?
Начать говорить цвета́ми,
раз слов уже – не хватает?
Со школы – гуашь на полке
в родительском доме – в ждущем…
Я строки менял местами,
об этом – никто не узнает…
Рисунок – от пят – до холки —
всё выскажет – взгляд имущим.
Не хочется объяснений,
не хочется оправданий,
не хочется заблуждений,
не хочется быть причастным…
Не хочется обвинений,
ни про́махов, ни – попада́ний,
ни травли моих приведений…
Не хочется быть несчастным.
«Саврасов. Грачи прилетели».
Картины – мои око́шки…
В одном полновесном шаге —
весна и цветные сны.
Я – будто прирос к постели,
на сердце – скребутся кошки…
Мне видится: «Верещагин.
Апофеоз войны».
04.03.19
Ломка
На языке – косые речи,
и на носу – отбитый час,
и на полу – цветы и вещи,
и на стене – звериный пляс,
и на двери́ – «не беспокоить»,
и на груди – «не кантовать»:
пусть говорят «ломать – не строить»,
я – буду строить и – ломать.
Я собираю снова, снова
свой искалеченный скелет,
свой облик – с и́скры – до покро́ва,
но – не воро́тится портрет.
Он – окончательно разобран,
детали – сгинули в щеля́х
в полу – остался полуобраз,
застрявший в каменных нулях.
Мне нужно время – без агоний,
без самоедства и – тоски…
Держу, чужой и посторонний,
что – были рядом и близки…
Весна – раста́пливает льдины,
потоки чувств – бурля́т в крови́:
герой – живой и невредимый,
но автор – до́хнет без любви.
На полосе – от марта – к маю —
от обострённой маяты́ —
я нервно строю и ломаю
определение мечты.
04.03.19
Мята
Чистое, чума́зое
счастье голубо́кое —
лихо одноглазое,
бла́го многоокое…
Мне большое – ве́домо,
радует и ма́лое,
лю́бится победа, но —
чувство запоздалое.
Сердцем ощутимое,
Пресвятая Троица,
неисповеди́мое —
в лабиринтах кроется.
Вот – четверостишие —
пя́тое, не лучшее…
Не чура́йтесь, при́шлые,
отмета́йтесь, у́шлые…
Мя́та в озагла́вии —
дело не-в-растении:
справочка о здравии —
в сме́те и смятении…
На ресничке – капелька:
процедуры водные…
Маменька и папенька,
не волнуйтесь, ро́дные.
15.07.19
Мой лес – горит
Мой лес – горит,
и трудно не понять —
по треску
и размазанному гриму
на поллица —
и сажа – первый цвет.
Какая же бессовестная ~лядь…
Я стал гадать
по зареву и дыму —
какая тварь
нарушила запрет
и разожгла старательный костёр
под ветками спокойствия и тени,
и понял я,
что с этим дураком
давно знаком —
и он – не бузотёр,
и что костёр —
его изобретенье —
служил не баловством,
а маяком…
Всё это – я:
зажёгся и спалил
свой дивный край,
слабак и попрошайка,
надеялся —
увидят и поймут…
Тепло и свет —
я множил и делил,
в конце-концов —
случилась угадайка:
а что осталось?
Холод и хомут.
Вот – лес горит…
Вот – огненный забор,
вот я – в кольце,
но, почему-то – зябко…
Я помню,
для спасения нужны:
✓ ведро,
✓ багор,
✓ лопата
и…
✓ топор —
спасительный набор,
а я – как тряпка…
Но я – как тряпка,
полная слюны.
Плевать на всё —
мне кто-то говорит.
Пусть
всё
сгорит.
12.06.18