Read the book: «Большой конфликт»

Font:

Права на издание получены по соглашению с Bert Hellinger publications GmbH & Co. KG. Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

В книге возможны упоминания организаций, деятельность которых запрещена на территории Российской Федерации, таких как Meta Platforms Inc., Facebook, Instagram и др.

Издательство не несет ответственности за доступность материалов, ссылки на которые вы можете найти в этой книге. На момент подготовки книги к изданию все ссылки на интернет-ресурсы были действующими.

Переводчик И. Белякова

* * *

Предисловие

Конфликты – наша повседневная реальность. Они возникают там, где нам нужно добиться своего. Они служат росту, лучшему решению, расширению наших границ и, следовательно, в конечном счете – безопасности и миру. Это мелкие конфликты. Они хорошо нам знакомы.

Однако существуют и конфликты совершенно иного рода. В этих конфликтах действует воля к уничтожению, поэтому в них речь идет о предельном, о жизни и смерти, выживании и гибели. Это большие конфликты.

Именно большим конфликтам в основном и посвящена эта книга. Возможно, кто-то считает, что такие конфликты нас почти не касаются, что они решаются где-то еще, далеко от нас. Но вглядевшись в себя, мы быстро увидим, как часто в глубине души мы испытываем желание, чтобы по отношению к другим, например неким преступникам, свершилась так называемая справедливость или чтобы тем, кто причинил нам вред, было плохо. В своем сердце мы часто желаем им самого худшего. Однако в эти моменты в нашей душе проявляется то же движение, которое в иных контекстах приводит к войнам или противоборствам, которое стремится нанести другим урон или погубить их. Следовательно, большие конфликты совсем не так от нас далеки, как нам бы того, наверное, хотелось.

В книге речь идет прежде всего о движениях души, которые можно обнаружить за большими конфликтами. Как ни странно, именно эти движения мы часто относим к лучшим и особенно ценным. Дело в том, что за большими конфликтами действует уверенность в собственной правоте или – другими словами – за ними действует чистая совесть. По тому, что смертоносные конфликты ведутся обеими сторонами с чистой совестью и именно из этой совести они черпают свою энергию, мы видим, насколько она может быть опасна. В книге я разбираю как хорошие, так и опасные движения «чистой совести». При этом я обращаюсь к опыту семейной расстановки и пришедшим благодаря ей осознаниям. Они проливают свет на то, как можно постепенно высвободиться из разнообразных переплетений, в которые нас часто заводит наша чистая совесть.

Таким образом, эта книга – в первую очередь помощь для тех, кто чувствует себя во власти таких конфликтов, не понаслышке знакомых и мне самому. На множестве примеров она показывает, как мы можем сохранить или заново обрести сердечный покой. Покой сердца позволяет нам быть по-настоящему человечными, обращенными к другим и связанными с ними уважением и любовью. Благодаря ему мы в конце концов находим наше подлинное, наше самое глубокое и наше самое изобильное счастье.

Берт Хеллингер

Введение и обзор

Большой конфликт

Воля к уничтожению

Цель любого большого конфликта – убрать что-то с дороги и в конечном счете уничтожить. За каждым таким конфликтом действует воля к уничтожению. Какие силы или страхи ее питают? Прежде всего ее питает воля к выживанию. Когда наша жизнь оказывается под угрозой, мы либо убегаем, чтобы не быть уничтоженными кем-то другим, либо нападаем, то есть пытаемся уничтожить другого или хотя бы обратить его в бегство. Убрать с дороги другого или другое – крайняя степень воли к уничтожению.

При этом речь, как правило, идет не только о том, чтобы убить другого, но и о том, чтобы завладеть им самим и его имуществом. Это тоже служит выживанию. Нас ужасает каннибализм, но это только видимость, ведь и сегодня бывают ситуации, когда люди обеспечивают свое выживание за счет других. Зачастую поглощение уничтоженного необходимо нам для выживания. Пусть мы питаемся в том числе и тем, что природа дарит нам сама, например, плодами растений, но остальное, в первую очередь животных, прежде чем съесть, мы должны убить.

Так противны ли эти конфликты – и здесь прежде всего смертельные – человеческой природе? В случае крайней нужды они для нас неизбежны.

Поскольку конфликты только с одной стороны обеспечивают выживание, а с другой – ставят его под угрозу, люди с самого начала пытались решать их и мирным путем: заключая договоры, проводя четкие границы, объединяя мелкие группы под общим руководством, принимая законы и т. д. Правовой порядок сдерживает смертельные конфликты в первую очередь благодаря тому, что монополия правителя на насилие не позволяет отдельным лицам или группам решать конфликты силовым путем.

Этот порядок внешний. С одной стороны, он основан на согласии, но с другой – и это первостепенно – на страхе наказания вплоть до смертной казни и исключения из сообщества. То есть он утверждается силой и, следовательно, означает в том числе конфликт и борьбу. Но конфликт этот устроен так, что он служит выживанию группы и каждого ее члена.

Таким образом, правовой порядок ставит рамки личной воле к уничтожению и защищает отдельного человека и группы от ее прорыва. Когда эти рамки рушатся, например во время войны, или когда силы правопорядка становятся недееспособными, например во время революции, изначальная воля к уничтожению снова вырывается наружу, что приводит к страшным последствиям.

Смещение воли к уничтожению

Внутри групп, где человек защищен от воли к уничтожению (как чужой, так и собственной) правовым порядком, она иногда смещается на другие уровни, находя выражение, к примеру, в политической, но также научной и идеологической полемике.

В любой ситуации, где стороны покидают деловой уровень общения, мы видим действие воли к уничтожению. Вместо того чтобы сообща искать лучшее решение, сообща заниматься относящимся к делу наблюдением и проверкой его результатов, представители одной стороны прибегают к персональной дискредитации представителей другой стороны или другого направления, часто с использованием клеветы и оскорблений. Прорывающаяся здесь агрессия мало чем отличается от воли к физическому уничтожению. Объявляя другого врагом группы со всеми вытекающими отсюда последствиями, по своему чувству и намерению она точно так же нацелена на его уничтожение, по крайней мере моральное.

Можно ли от этого защититься? Нет. Даже не вступая в этот конфликт, человек оказывается его заложником. Правда, есть опасность, что в ответ на агрессию он ощутит в себе такую же волю к уничтожению, побороть которую очень трудно.

Справедливость

Эти конфликты черпают свою энергию не только в воле к выживанию, но и в присущей всем людям потребности в уравновешивании «давать» и «брать», прибыли и убытков. Также мы знаем ее как потребность в справедливости. Мы успокаиваемся только тогда, когда баланс оказывается восстановлен. Поэтому справедливость является для нас высоким благом.

Но всегда ли она такова? Быть может, она благо лишь в определенных рамках, когда речь идет о балансе добра? Ведь при уравновешивании ущерба и потерь потребность в справедливости имеет совершенно иные последствия.

Поясню это на примере. Если кто-то сделал нам что-то плохое, мы помышляем о мести, то есть, чтобы выровнять ситуацию, мы тоже хотим причинить ему какое-то зло. С одной стороны, нами движет потребность в уравновешивании (здесь это потребность в справедливости), но с другой стороны, в нас говорит воля к выживанию и уничтожению. Мы стремимся не допустить, чтобы другой причинил нам боль или вред еще раз. Поэтому в своей мести мы нередко выходим за рамки потребности в уравновешивании и справедливости и причиняем другому больше страданий и ущерба, чем он нам. Теперь другой тоже помышляет как о справедливости, так и о мести, и таким образом конфликту между нами нет конца.

Справедливость становится здесь предлогом для мести. От имени справедливости здесь снова прокладывает себе дорогу воля к уничтожению.

Совесть

Есть кое-что еще, что разжигает конфликт. То, что мы считаем добром, но что приводит к злу. Это чистая совесть. Как и справедливость, она тоже часто становится той лошадью, которую впрягают в повозку воли к уничтожению. Ибо всегда, когда кто-то считает, что он лучше других и потому прав в том зле, которое им причиняет, он действует под влиянием своей чистой совести.

Но действительно ли эта совесть – его совесть? Это совесть семьи и группы, которые делают возможным его выживание. Это совесть группы, которая при помощи воли к уничтожению обеспечила свое выживание в конфликте с другими группами. Поскольку многие почитают ее чем-то священным, ею освящаются атаки на тех, кто мыслит и действует иначе, и даже их уничтожение. Отсюда берут начало священные войны, ведущиеся как на поле брани, так и внутри групп, когда инакомыслящие или инакодействующие воспринимаются как угроза их единству. Так же, как на войне, чистая совесть оправдывает и освящает здесь любые средства для достижения цели. Поэтому все призывы к совести или порядочности таких агрессоров остаются без ответа и уходят в пустоту. Не потому, что они злодеи, а потому, что их совесть чиста и они полагают, что борются за правое дело.

В свою очередь тот, кто считает, что может взывать к их совести, делает это, исходя из другой совести, собственной чистой совести, и поэтому под ее влиянием он рискует прибегнуть к тем же средствам, что и они. Следовательно, искать решения для больших конфликтов на уровне справедливости и чистой совести бесполезно.

Угроза, которую несет в себе новое

Все, что меняет привычный уклад, воспринимается совестью как угроза, причем как совестью индивида, так и совестью его группы, если между ними вообще можно провести различие, ибо в конечном счете всякая совесть – это совесть группы. Новое угрожает единству группы и тем самым ее выживанию в прежней форме, ведь, впустив в себя новое, она распадется или будет вынуждена перестроиться.

Многие политические идеологии, например коммунистическая, через какое-то время рухнули, поскольку не могли бесконечно противостоять воспринимаемой реальности. Правда, произошло это только после того, как ради выживания этих групп были казнены или погублены как-то иначе (например, обречены на смерть от голода, разразившегося вследствие этих идеологий) многие из тех, кто указывал на их иллюзорность.

Только если группы, сформировавшиеся вокруг новых идей, достаточно сильны, чтобы защитить своих членов от воли к уничтожению со стороны старых групп, их приверженцы могут не бояться за свою жизнь. Кто слишком рано осмеливается выйти вперед, оказывается под угрозой. Предостерегающее тому свидетельство являют собой многие еретики и другие отступники.

Но были ли злодеями те, кто распинал или публично сжигал еретиков на кострах? Они боролись за выживание своей группы и вместе с тем за свое собственное. Их воля к уничтожению служила выживанию, так что они следовали своей чистой совести.

Интернализация отвергнутого

Несмотря на то что под влиянием своей чистой совести кто-то – по каким бы то ни было причинам – кого-то отвергает, под давлением другой внутренней инстанции он вынужден дать этому отвергнутому место в своей душе. Это проявляется в том, что он вдруг начинает чувствовать в себе то, чего не приемлет в другом, например его агрессию. Только цель агрессии оказывается смещена. Она направляется не на тех же людей, что у отвергаемого им агрессора, а на других, тех, кого он с ним ассоциирует, хотя, возможно, между ними нет ничего общего. Поэтому ему остается невдомек, что в его случае речь идет просто о смещении, а импульс здесь тот же самый.

Но странным образом некая скрытая внутренняя инстанция, восстанавливая равновесие, вынуждает чистую и в то же время слепую совесть наступить на собственные грабли и потерпеть неудачу.

В этом контексте происходит еще одно смещение: с тем, что мы отрицаем и отвергаем в самих себе, мы боремся не в себе, а в другом человеке, как описано Фрейдом в его работах на тему проекций.

Следующее смещение проявляется в том, что дети демонстрируют в своем поведении то, что отвергает кто-то из их родителей. Мы обнаруживаем это, к примеру, у многих ультраправых. Своим радикализмом они часто отдают дань уважения своему отвергаемому и презираемому матерью отцу. Но то же самое мы наблюдаем и у многих из тех, кто ведет с ультраправыми борьбу. Они делают это с той же агрессией и теми же средствами. Но все – с чистой совестью.

Поле

Мы сможем лучше понять эти взаимосвязи, если мы рассмотрим их, используя образ поля. Руперт Шелдрейк говорит здесь о духовном поле или расширенном разуме, по-английски это звучит как extended mind. По его наблюдениям, между живыми организмами существует коммуникация, понять которую можно, только предположив наличие некоего духовного поля, в границах которого они пребывают. Как иначе объяснить, что животное находит именно то растение, которое ему необходимо, чтобы справиться с физическим недугом, или что собака знает, когда ее хозяин отправляется домой? Только предположив существование такого общего поля, можно понять и феномены, проявляющиеся в семейной расстановке, например, что заместители определенных членов семьи, будучи расставленными в пространстве по отношению друг к другу, вдруг начинают чувствовать то же, что и те люди, которых они замещают, ничего о них до этого не зная.

В этом поле все находятся в резонансе со всеми. Никто и ничто не может из него выпасть. В нем также продолжают деятельно присутствовать умершие и прошлое. Поэтому любая попытка кого-то исключить или от кого-то избавиться обречена на провал. Более того: из-за наших попыток избавиться от того, что мы исключаем, презираем или истребляем, оно лишь обретает в этом поле еще большую власть. Чем больше мы стремимся от чего-то избавиться, тем сильнее оно действует. До тех пор пока отторгнутое не получит признания и не займет причитающееся ему в поле место, поле будет пребывать в беспокойстве и беспорядке.

Поле и совесть

Нам будет проще понять принципы действия совести, если рассмотреть их в связи с духовными полями. Очевидно, что наша жизнь протекает в разных полях, поэтому и совести у нас в них тоже разные. По реакции совести можно определить, как действует то или иное поле, кого оно охватывает, а кого или что исключает или выталкивает.

Под влиянием чистой совести поле поляризуется. Это означает, что только за его частью или, применительно к человеческим отношениям, только за частью относящихся к нему людей признается право на принадлежность к этому полю. На языке совести те, кто имеет право на принадлежность, – это хорошие. Однако с позиции совести хорошим является лишь тот, кто одновременно отвергает и исключает другое. Но поскольку отвергнутое или исключенное никуда из поля не девается, а, напротив, лишь набирает в нем силу, оно все больше загоняет так называемых хороших в угол. Это проявляется в том, что им приходится постоянно отбиваться от так называемого зла в собственной душе и собственном окружении. Они изводят себя в борьбе с тенью своего света, пока у них не кончаются силы и пока они тоже не дают в себе место злу или не оказываются в его власти. Но без уважения к нему, с ощущением поражения и угрызениями совести.

Так что же такое большой конфликт? Это конфликт между чистой и нечистой совестью. Из него вырастают самые непримиримые конфликты между группами и в собственной душе.

Ослепление

Под влиянием чистой совести и непреодолимой потребности в принадлежности возникает движение, сопровождающееся слепым энтузиазмом. Оно вызывает эйфорию, высокое чувство невиновности, чистой совести и принадлежности, которое в то же время с неистовой яростью обращено против других. Оно же порождает готовность умереть в сочетании с волей к уничтожению по отношению к другим, причем людей в этих других никто не видит. Их анонимно бросают в топку для подогрева этой эйфории, словно на съедение слепому идолу, ради которого их убивают. В этом безумии и черпает силы большой и в то же время бессмысленный конфликт.

Конечно, проявляться это безумие может в разной степени, но основное движение остается тем же. Собственное «я» охваченных им людей растворяется в коллективе анонимной группы, которую одна и та же чистая совесть заставила чувствовать свое превосходство над другими. Это движение вызывает восторг. В состоянии восторга восприятие притупляется или даже отключается и принимает черты бреда.

Кто покидает восторженную толпу, чтобы опомниться и прийти в себя, тот больше не годится для большого конфликта. Он уже не позволит себя на него спровоцировать. Однако для него возникает опасность, что те, кто по-прежнему охвачен энтузиазмом, обратятся против него, как будто он предатель, и тогда он станет жертвой этого конфликта. Почему? Потому что у него уже нет той же чистой совести, что и у других.

Заключение

Большие конфликты начинаются в душе под влиянием чистой совести. В жертву этим конфликтам часто приносится и собственная жизнь, и жизни других людей. Таким образом, они превращаются в нечто священное, даже божественное, ради чего можно с готовностью поступиться самым высшим и последним, что у нас есть. Но только ради собственного бога. Этому богу и служат большие конфликты. Он их начинает и он за них вознаграждает. Как? В основном после смерти. Ибо жизнь здесь – та пища, которая постоянно подносится ему путем жертвоприношений, которая возвышает его в группе и обеспечивает его господство над ней.

Есть ли тут для нас выход? Я ищу его в следующей главе.

The free excerpt has ended.