Глава 16. Маленькие секреты рабочей одежды (или нижнее белье с любовным посланием)
Еще одним фронтом нашей работы была подготовка вечерних начинок для булочек на завтрашний день. Заключалась она в следующем. После основной работы, когда уже скатаны все булки, Алена Петровна распределяла нас по разным делам: кто-то мыл, кто-то «сиропил», кто-то фасовал, а кто-то готовил начинки. Я в тот день была на начинках. Отправляли туда по два человека. Работа проходила в нашем же цехе. Но для начала нужно было запастись тарой, в которой и готовились эти самые начинки: изюм и мак.
Наша бригада отвечала за булочки трех видов: с корицей, маком и изюмом. А в целом на заводе, конечно, изготавливалось множество самых разных вариаций булок, хлеба, пирогов, тортов и других кондитерских изделий. Но каждый цех производил только строго свою продукцию. Когда кто-то и выходил на подработки в другие отделы и бригады, то занимался там самой простой, с точки зрения обучаемости работой: подносил, убирал, вытирал, «пыль с потолков гонял», – как любила говорить Анна Сергеевна.
Итак, в тот день я была на вечерних начинках. Говорю на вечерних, потому что были и дневные, и мне, как и многим, они не нравились. Правда и ставили меня туда крайне редко. Но некоторых коллег Алена Петровна постоянно туда назначала. Я не очень понимала ее стратегию, возможно, она у нее была. Там, кстати, часто стояла Анна Сергеевна и, несмотря на то, что тоже не любила эту работу, никогда не жаловалась, а принимала как должное.
Однажды, когда она была на этих начинках, кто-то положил в ведро с мутной водой нож лезвием вверх. А те, кто стоят на начинках еще и моют всю посуду. И есть негласное правило: режущие предметы нужно класть лезвием вниз, так как вода от муки становится мутной и ножей, хоть они и большие, не видно. Вот Анна Сергеевна и напоролась на такой нож. Кровищи было… Но она и тогда не жаловалась.
Когда меня первый раз назначили на начинки, я посетовала женщине:
– я же не знаю, как это делается…
На что Анна Сергеевна взяла чашу, поставила на весы, плюхнула туда распаренный мак, взвесила и говорит:
– повтори.
Я повторила. А она:
– ну вот, теперь у тебя есть еще одна специальность – «начиночница».
В общем, Анна Сергеевна меня, и не только, частенько подбадривала и развлекала подобным образом. Женщина как-то рассказывала, что раньше была достаточно жестким человеком и держала себя отстраненно от других. Говорила: «мне было наплевать на переживания людей, что там они думали и чувствовали. Пока я не попала на ретрит на Бали, в группу, где мы несколько дней медитировали. И там как будто открылся третий глаз: я поняла, что хочу слушать и слышать людей. И начала это делать. И этот интерес и желание помогать не ослабевают до сих пор».
И действительно, Анна Сергеевна всегда была очень внимательна к собеседнику, выслушивала и, если просили, была готова дать совет. А еще, как я уже говорила, женщина всегда очень к месту вворачивала какую-нибудь шуточку. Именно она, кстати, научила меня катать рулеты так, что они начали хорошо получаться. У Анны Сергеевны была какая-то своя методика и, надо сказать, что ничто другое у меня не работало, пока я не попробовала именно ее способ. И тогда почти сразу же все получилось – я начала быстро и много катать. И, наконец-то, полноценно влилась в коллектив. Этим вклад Анны Сергеевны в мое обучение не заканчивался, хотя она и не была наставником – просто у нее это хорошо получалось.
Но вернемся к вечерним начинкам. Хотя, вернее будет говорить к ночным, так как на тот момент, было уже, обычно, около часа ночи. Я пошла на поиски тары для начинок. А раздобыть ее не всегда было легко, потому что, зачастую, посуда была на мойке на первом этаже, и приходилось сначала просить мойщиков ее поднять, а потом долго ждать…
Иногда тара была на месте, но одна посудина так плотно входила в другую, что разлепить их голыми руками, порой, не представлялось возможным. Некоторые для этого использовали ковш или линейку, чтобы поддеть мармит – так смешно называлась это тара. А еще был особый метод, который я узнала у мойщиков. Заключался он в том, чтобы кулаками попеременно быстро стучать по посудине (со стороны это было похоже на то, как самец гориллы бьет себя в грудь), от чего мармит приходил в движение, и, видимо, благодаря резонансу, отклеивался один от другого. Но пока я не знала этого секретного способа, и ни ковша, ни линейки у меня с собой не было. Я стояла возле этих корыт и пыталась как-то их отодрать друг от друга. Но ничего не выходило… И тут, как в сказке, откуда не возьмись, появляется добрый молодец в лице Антон Палыча, правда не на коне, а на рохле, причем с полными ведрами – вез их куда-то. Я нагнулась к мармитам и тут краем глаза заметила, что парень улыбается.
– Ты что смеешься, так весело, что ли? – с деланной обидой сказала я.
– Просто мне еще никто так оригинально в любви не признавался.
– Что? Ты о чем? – не поняла я. – Чем ерунду молоть – лучше бы помог.
– Отойди-ка.
У Антона все получилось гораздо ловчее и быстрее, чем у меня, и он практически уже отсоединил всю тару, когда из-за угла вырулила его бригадирша Оксана, со злом посмотрела на нас и сказала юноше срочно идти с ней в холодильник что-то там переставлять.
Я знаю, что звучит это достаточно смешно: «идти в холодильник». Но, поверьте, так и было: холодильники представляли собой помещение, размером с небольшую комнату, где хранились ингредиенты для нашей продукции. А так как цеха «булочек» и «пирогов» находились рядом, то и холодильник у нас был общий. В общем, Оксана и Антон скрылись в холодильнике, а я, добрав недостающую посуду, направилась в цех.
Позже я сделала вывод, что Оксана тоже была неравнодушна к Антону. И я ее понимаю: к нему сложно было оставаться равнодушным…
Оксане было лет двадцать семь – двадцать восемь, но из-за своих внушительных габаритов – она была достаточно грузна и заметно косолапила – выглядела лет на семь старше своего возраста. При этом у девушки были красивые темно-карие глаза, густые ресницы и длинные шикарные шоколадного цвета волосы. Также в ее арсенале был командный тон и очень сильный голос, которым она любила пользоваться, чтобы кричать на весь цех, хотя получалось на весь завод. Оксана была мать-одиночка и, видимо, не против компенсировать свое одиночество с помощью Антона, уж не знаю в каком качестве – любовника или мужа. Но относилась бригадирша к нему очень ревностно и по-хозяйски.
Оставшись одна, я подумала: «что же Антон имел в виду, говоря о моем к нему признании в любви? Вроде бы ничего такого не упоминала, не во сне же я проболталась?» С этими мыслями я отправилась в соседний хлебный цех, где кипятилась вода, которой мы запаривали мак. Проходя мимо, заметила Антона и его коллег, которые раскладывали тесто по ящикам. Когда наливала в ведро кипяток, подошел Антон и спросил:
– нужна помощь?
– Ну, можешь залить воду в мак.
Надо сказать, что это тоже не самое легкое занятие для женщины. И, если мужчины предлагали помощь, то я обычно соглашалась, хотя и не всегда.
Пока парень заливал воду, я решила воспользоваться моментом и спросить:
– Что ты там имел в виду?
– Когда? Что? – молодой человек строил из себя дурачка и никак не помогал задать мучивший меня вопрос.
– Ну, там, у холодильника, когда сказал про мое к тебе признание … в любви, – наконец, выдавила из себя я, покраснев до корней волос.
– А, это, – снова улыбнулся Антон. – Ну так у тебя на трусах написано: «я люблю тебя».
Если бы от стыда можно было сгореть, я бы, наверное, воспламенилась, как Китнисс Эвердин из «Голодных игр», потому что до меня, наконец, дошла вся ирония.
Прошу прощение за столь интимные подробности, но их нужно упомянуть, чтобы все стало на свои места. У нас была светлая, немного прозрачная форма: штаны и блузка. Блузка длинная, сверху прикрывала панталоны так, что нижнее белье не просвечивалось. И я не особо заботилась, какое исподнее выбрать. И, совершенно без какой-либо задней мысли, надела трусы с надписью: «я люблю тебя». А в тот момент, когда я нагибалась к мармитам, видимо, блузка приподнялась и штаны стали достаточно прозрачными, чтобы можно было различить надпись. «Черт, черт, черт», – мысленно ругала себя я. Стояла и растерянно смотрела на Антона, он как ни в чем ни бывало глядел на меня.
– Ну что, ты там закончил с кипятком? – наконец выдавила я.
– Да, все готово! – спокойно отвечал молодой человек.
– Ну вот и отлично, давай сюда телегу, – немного нервно парировала я.
– Пожалуйста, – ответил Антон и, улыбаясь, отправился по своим делам.
«Вот же ж блин», – крутилось у меня в голове. – Хотя, с другой стороны…это даже забавно».
Позже, когда я мыла посуду в раковине, парень подкрался ко мне сзади как кошка – бесшумно и незаметно, – нагнулся к моей голове и, как вор-щипач, вытащил у меня из-за уха шоколадную медальку.
Оставшиеся рабочие часы, готовя начинку для булок и занимаясь другими делами, я продолжала думать об Антоне. Наступал период, когда мысли о нем очень редко покидали мою голову…
Раскрою еще немного секретов нашей фирменной одежды. В штанах от формы был один маленький кармашек для ключа из раздевалки. По правилам, больше туда класть ничего не разрешалось. Но, видит Бог, что мы туда только не запихивали. У меня, например, кроме ключа, там всегда находилась пара или несколько пар запасных резиновых перчаток, конфетка или сухарики. Кто-то туда помещал таблетки и лейкопластырь. У Антона же всегда с собой были какие-то шоколадки, причем сам он их никогда не ел, а всегда кому-нибудь раздавал. Короче, я не знаю, как в такой маленький карманчик влезало все это добро, но он был как шляпа фокусника, из которого каждый выуживал что-нибудь интересное.
Глава 17. Подруги: Надя и Ира
Я уже рассказывала, что после ухода Вер Палны осталась одна и ни с кем особо не общалась. Однако это продолжалось недолго.
Еще одним мастером, обучающим меня, кроме Динары, была Надя. На тот момент, когда она начала меня учить, я уже многое умела. Но Надя всегда очень доступно все объясняла, при этом никогда не злилась и не нервничала. Поэтому я сразу же прониклась к девушке еще большей симпатией и не могла налюбоваться на умелые и точные движения ее рук. Чтобы она ни делала – катала ли рулеты, резала ли их, мазала ли булки – все у нее получалось идеально. Мне казалось, что так не бывает.
Плюс ко всему у Нади на все всегда имелось свое мнение, зачастую, расхожее с окружающими, которое она никогда не боялась высказывать. Девушка тесно общалась или, даже можно сказать, дружила с Ирой, которая, напротив, была весьма замкнутой, хотя не скажу, что стеснительной. Со стороны казалось, что Ира просто выполняла свою работу, а на остальное ей было плевать. Уже позже я узнала, что у нее случился конфликт с Аленой Петровной. И вот как все вышло.
Ира, как и большинство из нас была приезжей – девушка с непростой судьбой. Переехала в Петербург из провинциального городка вместе с парнем, но вскоре они расстались, и девушка вынуждена была рассчитывать только на себя. Получилось так, что ей пришлось съехать с предыдущего места обитания. Жить было негде, денег почти совсем не оставалось, а до зарплаты было еще далеко. И тут Алена Петровна, надо отдать ей должное, прониклась Ириными бедами, и предложила пожить у них в коммуналке. Одна комната пустовала, да и плата за нее была сравнительно небольшая.
Конечно же, Ире не хотелось жить бок о бок с такой мегерой, как Алена Петровна, но выбора у нее, на тот момент, не оставалось. Она заселилась. И однажды, думая, что Алена Петровна на смене (а та должна была в упоминаемую ночь работать) пригласила к себе друзей: уже знакомых нам Антона, Надю и новенькую Анжелу.
Наши друзья не то, чтобы сильно шумели, но как-то, впрочем, шумели: то выходили в коридор, то в туалет, то разговоры вели. И тут оказалось, что Алена Петровна сегодня почему-то осталась дома и вышла из своего логова. Миндальничать и церемонничать она не стала, накинулась на ребят с криками и возмущениями. Те, конечно, быстро собрали вещи и ретировались. Но Иру, особенно когда выпьет, обуревает дух справедливости. И она высказала Алене Петровне все, что о ней думала – все, что накопилось за последние месяцы… Бригадирша тоже не из выдержанных людей, начала в ответ кричать, чтобы та убиралась вон из квартиры. На что Ира тоже начала что-то кричать. В общем, все эти крики, распространяемые с балкона седьмого этажа, донеслись до ушей наших друзей, которые в тот момент уже выбрались на улицу. Тут сердобольная Анжела не выдержала и сказала: «ребят, надо ее оттуда спасать!» Как будто она в крепости какой-то была заточена и ее там вот-вот сожрет людоед или поджарит огнедышащий дракон. Впрочем, зная Алену Петровну, это было не далеко от истины.
Ребята вернулись назад, забрали Иру. Она наскоро собрала вещи. И первое время жила у Анжелы. Потом нашла комнату.
После вышеизложенных событий прошло уже несколько месяцев, но отношения Иры с бригадиром остались, мягко говоря, натянутыми. Хотя, надо вновь отдать должное Алене Петровне: на работе она вела себя профессионально и не показывала вида, что как-то обижена на Иру. Что все равно не помогало девушке быть расслабленной и не ждать какого-то выпада или подвоха в свою сторону от бригадира.
Точно не помню, с чего началось наше тесное общение, но надвигался новый год, ребята собирались компанией отметить праздник и позвали меня с собой.
Но сначала немного расскажу про Анжелу. Как она к нам попала и сколько продержалась. Наше нахождение на заводе было похоже на какую-то игру на выбывание или на выживание. Да, да – вот такая «Игра в кальмара» была у нас на производстве. Итак, Анжела.
Глава 18. Анжела
С самого начала, когда девушка пришла к нам на работу, она как-то не очень вписывалась: была она высокой симпатичной голубоглазой блондинкой с прибалтийской кровью (вернее, наполовину прибалтийской, наполовину – армянской). По ухоженному внешнему виду Анжелы было видно, что ее бывшая работа как-то связана с индустрией красоты. Как я узнала потом, она и вправду была косметологом. Устроившись на завод, Анжела, не уволилась с предыдущего места. Мы замечали, что девушке работа на производстве очень тяжела – она была даже немного потерянной, как и я, впрочем, первое время. Но, если мне было некуда идти – пришлось перешагнуть через себя и привыкнуть, то у Анжелы были пути к отступлению. Думаю, поэтому долго у нас она и не задержалась. Кроме того, у девушки были проблемы со спиной. А спина, особенно «на сиропе», особенно первое время, очень бывает огорчена от подобной нагрузки. Однако Анжелин быстрый уход не помешал нам всем сдружиться и общаться уже за пределами завода.
Кроме того, Алена Петровна, почему-то сразу страшно невзлюбила Анжелу. Возможно, она в ней увидела себя – ту, которой могла бы быть, но которой так и не стала? Не знаю, это было мое предположение. Бригадирша постоянно придиралась к девушке, контролировала каждое движение: «Анжела иди сюда, Анжела пойди туда, Анжела сделай то, Анжела не стой как столб». То и дело было слышно со всех концов: «Анжела, Анжела, Анжела…» А как-то раз Алена Петровна вообще закричала чуть ли не весь цех:
– чего ты на Антона вылупилась, давай работай!
Девушка потом жаловалась нам: «мне стало так стыдно перед всеми и перед Антоном особенно». Хотя, надо признать, наш Аполлон, конечно же, не упустил случая ухлестнуть и за Анжелой. Ну а как иначе? Во-первых, девушка была новенькой, а ни одну новенькую Антон не пропускал мимо. А, во-вторых, она была симпатичной. Но почему-то к Анжеле я его никогда не ревновала. Вообще девушка была очень нежная, добрая и ласковая. Казалось, что она всех вокруг любила, и я даже не представляю, как к ней самой можно было относиться иначе.
Таким образом, Анжела долго не выдержала морального и физического напряжения, и через пару недель ушла с производства, открыв свой салон красоты. Мы порадовались за нее. И вот на новый год решили устроить совместные предновогодние посиделки.
Глава 19. Корпоратив
Конечно, никакого новогоднего корпоратива завод нам не устраивал. Но это был не повод не организовать его самим. Своей компанией мы решили встретиться в ресторане. Да, даже рабочие производства иногда могут позволить себе роскошь…
Нам было, в принципе, все равно, где отметить встречу, лишь бы всем вместе. Как главный организатор, место выбирала Надя, тем более что она уже была однажды в указанном ресторане и ей тогда все понравилось. Сразу скажу, что нам тоже все понравилось, кроме счета. Он, мягко сказать, немного превысил наши ожидания. Но, как выяснилось потом, просто кто-то из нас любит дорогие напитки, не будем показывать пальцем на этих двух красоток.
Кроме нас пятерых: Иры, Нади, Анжелы, меня и Антона, к нам присоединился еще Карим. Как я уже упоминала, он был нашим тестоводом. Карим был невысокий, но жилистый и смуглый мужчина неопределенного возраста – ему можно было дать и двадцать пять, и сорок пять лет. Как я узнала позднее, было мужчине сорок три года. Была у него жена и взрослый сын, который жил и учился в Таджикистане. На его учебу и собирал деньги Карим. Работал мужчина больше всех из нашей бригады, я даже не уверена, бывали ли у него хотя бы иногда выходные. И когда мы позвали Карима пойти с нами, просто для проформы, он взял да и согласился. Устроил себе, может быть, первый выходной в году.
Я, Ира и Анжела, как правило, приходим везде вовремя, а Надя и Антон, обычно, опаздывают. Но на этот раз вышло немного по-другому. Теперь опаздывала я, и мне кажется, что на минут эдак сорок. Вообще-то не очень люблю опаздывать (что не означает не опаздываю вовсе). Принято считать, что опоздание является неуважением к ожидающим. Однако совсем недавно услышала другую версию из уст доктора Курпатова (привожу ее не дословно, а так, как запомнила): «люди, которые не опаздывают – зачастую тревожные. И, возможно, из-за этой своей тревожности и постоянного страха опоздать и подвести ожидающих, они как-то грубо могут обращаться с людьми, которые находятся в данный момент с ними рядом, т.е. как бы в моменте опоздания». Поэтому точка в вопросе: «опаздывать – плохо» еще не поставлена.
Так вот, когда я пришла, почти все уже были в сборе: Карим, Антон, Ира и Анжела. Не хватало только Нади. Карим был одет во все черное: черные штаны, черная рубашка, черные волосы и темно-карие глаза завершали образ. Ира была в красном платье и Антоновой шляпе, которую она у того зачем-то заранее выпросила. Анжела надела незамысловатое платьице в цветочек, которое, впрочем, подчеркивало ее свежесть и молодость. Антон был в рубашке цвета фламинго, в розовой, короче. А, учитывая способность его светлой кожи быстро краснеть от самых разных факторов: от алкоголя до аллергии и температуры, намного реже – от стеснения, – молодой человек, порой, сливался со своей рубашкой.
Я, как и Эльдар, была «тотал блэк лук»: во всем черном, одним словом. Волосы я тоже крашу в цвет воронова крыла, еще с институтских времен. У меня с небольшой горбинкой нос и темные брови, поэтому, зачастую, меня принимают за армянку или грузинку. Но вообще-то я русская, а нос достался от маминых предков. Хотя у меня и светлые серо-зеленые глаза, в обрамлении темных ресниц, многим они тоже кажутся темными – что добавляет уверенности в моем восточном происхождении.
Да, снова пару слов о возрасте, видимо, у меня все-таки уже пунктик по этому поводу… Мне тридцать три, я не была никогда за мужем, у меня нет детей, и да – у меня уже несколько лет как нет парня. Еще можно добавить мои фиаско на профессиональной арене. Вырисовывается какой-то портрет стареющей хронической неудачницы с юга. Вообще-то все не так уж и плохо в моей жизни, просто немножко не так как обычно принято. Как однажды сказала моя подруга, которая в браке уже восемнадцать лет и у которой есть семнадцатилетняя дочь: «знаешь, я никак не могу поверить, что мне тридцать пять». «Фух, – выдохнула я. – А то думала, я одна такая». Но мы немного отвлеклись – вернемся в ресторан к нашей компании, а то они там заждались.
Не знаю, как парни реагировали на появление Иры и Анжелы, но когда я зашла, то ощутила их заинтересованный взгляд на себе. Или, может быть, на своем декольте. Даже не знаю. Позднее Антон сказал мне, что если бы мы делали сегодня хит-парад внешнего вида наших девочек, то мой бы он поставил на первое место. Допускаю, что сказал он это каждой из нас…
В общем, почти все собрались, не хватало только Нади. Она, не изменяя своим традициям, опаздывала, причем на часа два, не меньше. Не дожидаясь ее, мы уже начали: заказали себе что-то поесть и выпить.
– Кто что будет пить? – спросила Анжела. Она у нас в тот вечер была главная по напиткам.
– Давайте для начала возьмем шоты из настоек. Посмотрим, кому что достанется – ответил кто-то из нас.
Действительно шоты были разные: от вкусненьких до прям противных, от вишневой настойки до огуречной. Я отвоевала себе фруктовые и сидела, медленно потягивая их. Парни, естественно, опрокинули уже по паре стопочек и Карим, как непьющий, почти сразу же опьянел, а Антон порозовел в тон рубашке.
В этот момент к нам подошел молодой красивый парень, как оказалось, приглашенный рестораном иллюзионист. И начал показывать фокусы на картах. А, так как ближе всех к краю сидела я, то молодой человек сразу ко мне и подошел. От неожиданности у меня даже случился тремор. Открою страшную тайну: вообще-то у меня довольно часто трясутся руки – от волнения или страха. Так что дорога в хирурги мне навсегда заказана. Поэтому я так и сказала хорошенькому иллюзионисту: «извините, но у меня руки трясутся».
Не знаю, что подумал иллюзионист: может быть, что у меня трудные взаимоотношения с алкоголем, а, может про болезнь Паркинсона… Однако внешне нисколько не смутился и продолжил показывать свои блистательные фокусы, подключив уже всех нас к этому действу. А мы, особенно девушки, как завороженные смотрели на руки Андрея и на самого Андрея. Так звали иллюзиониста. Он был не только профессионал своего дела, но и очень обаятельный и лучезарный парень. Хотя, возможно, это тоже можно включить в понятие «профессионал»?! Краем глаза я посматривала на Антона, и мне даже показалось, что он немного ревновал. Вероятно, не нас, девушек как таковых, а к тому, что наше внимание переключилось на другого достойного молодого человека…
Иллюзионист поднял нам и без того приподнятое настроение. Мы жевали, выпивали, шутили. И тут парень с соседнего столика пригласил Иру на танец. Сначала мы обрадовались, начали хлопать и шутить, а потом, когда молодые люди уже вышли на танцпол, поняли, что этот парень пришел не один, а с девушкой. Видимо, они повздорили и молодой человек, таким образом, решил насолить возлюбленной. Короче, ситуация становилась неприятной. Все мы были напряжены до того момента, пока танцоры не вернулись и не разошлись по местам. А тут разгоряченный алкоголем Карим, тоже решил не терять времени даром, и снова пригласил Иру на танец. В тот вечер она у нас была в фаворе. И пока молодые люди танцевали, мы с Анжелой снимали их танец на телефон, а потом отправили видео в нашу группу. Позже выяснится, что напрасно мы так сделали. А пока мы гуляли, нам было весело.
Наконец, появилась Надя. Выглядела она прекрасно. На ней было сине-черное блестящее платье, длинные сапоги, волосы уложены в мягкие волны. Завершал образ яркий макияж с акцентом на глаза, что было особенно непривычно, потому как Надя была поборником естественной красоты и очень редко пользовалась косметикой, даже ресницы обычно не красила. Что также добавляло еще один балл в копилку ее аутентичности и свободы.
– О, ну наконец-то, Надя, ты в своем репертуаре: не прошло и двух часов, – подтрунивала Ира.
– У нас просто с детьми была фотосессия, поэтому вынуждена была опоздать, – парировала Надежда. – Давайте выпьем?!
– Ну что, за встречу, – сказали мы хором и допили свои шоты. Потом повторили. А потом уже всех потянуло танцевать.
– Потанцуем? – глядя на меня спросил Антон.
– Нет. Пока нет. Нужно дождаться особенной песни, – ответила я.
– Хм, особенной? Это какой?
– Ну, когда заиграет – мы сразу поймем, – многозначительно сказала я.
– Ребят, а вы видели, что во дворе стоят козы? – спросила Анжела.
– Козы? Да ты шутишь? Что им там делать? – затараторила я. Вообще я не равнодушна к этим животным, в положительном ключе.
– Я не знаю, вышла подышать, а они там стоят в загоне.
– Хочу, хочу на них посмотреть! – снова зачастила я.
– Так пойдем, посмотрим! – воскликнул Антон. Он уже немного захмелел.
– Пойдем.
Но тут заиграла композиция, которую я ждала. Не то, чтобы прям именно ее я ждала, но вот такую, необычную. В общем, это была «бесаме», и эту музыку я не могла пропустить.
– Вот она, наша песня! – весело сказала я, схватив Антона за руку и потащив танцевать.
На танцполе кроме нас никого не было. Мы кружились в танце, и это было восхитительно. Не знаю, как это выглядело со стороны. Вероятно, как танец двух людей, которым медведь на ноги наступил, хотя…медведь же на уши наступает?… но не суть. Для меня тот момент был особенный, неповторимый – момент, в котором не существовало никого, кроме меня и Антона.
Когда песня закончилась, мы все-таки пошли посмотреть на коз. И правда: две козы или козла, точно сказать не могу, стояли в загончике. Мы с Антоном сделали селфи с этими козлами. А потом он (в смысле Антон, не козел) приобнял меня и прижался губами к моим вискам. Может быть, для кого-то это и не столь романтичный момент, но мне он показался сверх романтичным: у меня даже ноги подкосились (честное слово, это не речевой оборот), а так как я была на каблуках, то едва не упала. Но, в это самое время, как назло, из дверей вышли Ира с Надей. «Черт их несет, не сами они идут», – мысленно досадовала я. Так или иначе, но волшебный момент испарился, как вода в кипящей кастрюле, ну ладно-ладно, как мираж в пустыне. Мы пошли обратно в ресторан. Потом еще пили, веселились, плясали. Но такого чувственного момента больше не было.
Из ресторана наша компания ушла достаточно рано, но, как говорится, душа требовала продолжения. И Ира предложила:
– Может, поедем ко мне?
– Дак ты же в коммуналке живешь, у тебя там соседи через стену – резонно заметил кто-то из нас.
– Да нет, они ничего не скажут. Поехали! – беззаботно парировала Ира.
– Может быть ко мне? – робко вставила Анжела. – Я живу одна в квартире, двушка – места много.
Я не знаю, почему мы не поддержали это разумное предложение, а поехали к Ире, – чужая душа, как известно, – потемки, а иногда и своя тоже. Особенно, если голова нетрезвая.
Ясное дело – это была весьма самонадеянная затея. Но пока мы были восторженные. Проводили домой Карима, накупили еды и отправились к Ире. Кое-как уломали таксиста, чтобы он посадил нас всех в одну машину, тот долго сопротивлялся, но потом почему-то согласился. Помню, в машине я сидела на чьих-то коленях – не помню точно на чьих, и не знаю почему я: как самая старшая или как самая худая? Так, отсидев попы и колени, но довольные, мы доехали до Ириной общаги, поднялись на шестой этаж и зашли в квартиру. Не успели даже разуться и пройти в ее комнату, как вышли соседка с соседом на пару и тоном, не терпящим возражений, предупредили, что завтра им на работу и, чтобы мы не вздумали шуметь.
Тут мы осознали всю глупость нашей затеи. Надя сразу же начала:
– Ребят, может, пойдем отсюда? По-моему, это не вариант. Может, все-таки, к Анжеле?
Но Ира упорно противилась. Она была сильно подшофе, и мы все понимали, кроме нее, естественно, что ехать ей куда-то еще – явно не лучшая идея. Поэтому переглянувшись, решили ретироваться и продолжить вечер у Анжелы, но уже, к сожалению, без Иры. В общем, распрощавшись с хозяйкой, двинулись дальше. У Анжелы было действительно комфортно – никто нам не мешал, никто не выгонял. Кроме того, мы не шумные ребята: заказали пиццу, посмотрели пару фильмов.
Антон, как арабский шейх, расположился посередине дивана, разложив в стороны руки. По бокам в его руках, как и подобает вельможе, находились Надя с Анжелой. Я, на этот раз, как самая скромная, лежала с самого края – мне достались только Антоновы пальцы… Звучит, конечно, как фраза из фильма ужасов, но не поймите превратно: мы просто держались за руки, а мне так хотелось через пальцы передать все, что я к нему чувствую… Это как в «Аватаре» синие люди через косы передавали информацию друг другу, но у Антона косы не было, поэтому приходилось выкручиваться.
Тут Наде, как обычно, резко понадобилось домой. Оно и понятно: маленькие дети, муж. Если честно, мне всегда было удивительно, как у нее вообще получалось вырываться с нами? И все бы ничего – и ехала бы домой. Но Надя всегда забирала с собой Антона, апеллируя к тому, что они живут рядом и совместное такси им обойдется дешевле. Мне всегда казалось, что Антон мог бы еще побыть с нами. До утра, например. Потом можно было уехать на метро – ему-то никуда не нужно было торопиться. Но Надя обращалась с Антоном как со своим мужем (хотя я и не знаю, как она обращалась со своим мужем): решила и баста. Но что самое странное – он (я имею в виду Антона, не мужа) всегда с ней соглашался. Из-за этого в моей голове вновь оживал и вырастал тот разговор с Ферузой, вспоминались ее слова: «Надежда с Антоном любовники…»
«Может быть так и есть?» – думала я, оставшись вдвоем с Анжелой.
Как только открылось метро, я тоже отправилась домой. Хотя Анжела была очень гостеприимной, и каждый раз уговаривала всех остаться у нее, выспаться, а потом уже ехать, но ее просьбам никто не внимал.
