Сердце прыгнуло в пятки, когда я услышала его голос.
Этого не может быть!
Я открыла глаза.
Калеб стоял возле двери в мою камеру и ковырял ключом замок. Все это время я не дышала. Мне кажется, я не дышала даже тогда, когда он опустился возле меня на колено и поцеловал.
И тут меня прорвало на сопли.
– Калеб! – воскликнула я.
И снова поцеловала его, чтобы заглушить рыдания. А слезы скатывались с щек, сопли скользили по носоглотке в рот, и всей этой соленой склизкой кашицей я делилась с Калебом через языки. Была бы я в нормальном состоянии, то уже блеванула бы, но сейчас, мучаясь от гематом, которые горели при каждом движении малейшего мускула, я не хотела останавливать поцелуй. Я хотела слиться с Калебом воедино и навсегда носить его в себе, как мою вторую половину, без которой жизнь резко теряла смысл.
– Все хорошо. Я здесь, – наконец произнес он.
Мы прижались друг к другу лицами, я хотела впитать его дыхание в себя, его запах, его пот.
– Калеб, я ведь попрощалась с…
– Я знаю. Все хорошо. Я здесь. Я рядом.
– Может, вы еще потрахаетесь, а мы все вежливо подождем? – из-за спины раздался привычный истеричный голос Фунчозы.
Калеб помог мне встать, режущие тело гематомы уже не казались такими больными, когда я чувствовала крепкий подхват Калеба под плечи. Он никогда не бросит. Он всегда будет моим Железным Дровосеком с человеческим сердцем!
– У нас мало времени. Солдаты базы заняты нашей инсценировкой пожара, – сказал Маркус.
Я впервые увидела этого легендарного человека, который продолжает бунтовать уже десять лет вопреки стараниям Генералитета искоренить мятежную тлю.
Он уже освободил остальных командиров, из соседнего ряда клеток показался низкого роста и плотного телосложения мужчина с усами.
– Это Фидель, – представил Маркус.
Из-за спины второй легендарной личности вышли наши сержанты.
– Рафаэлка! – взвизгнул Фунчоза от счастья и подбежал к громиле.
А потом и вовсе запрыгнул к нему на руки, громила-сержант покружил командира в воздухе.
Падальщики снова в сборе. И я чувствовала прилив энергии и решительности, которая охватила нас от осознания того, что черта с два нас сломит тройка мудаков, возомнивших себя богами нашего маленького мира.
Муха и Хумус обнимались с Буддистом, у которого на плече сидела огромная крыса, уже ставшая его питомцем. Вольф с Электролюксом пожимали руки Антенне, Ляжка, как и положено русским, крепко обнимала и целовала Легавого с Лосяшем. Вьетнам со сложенными на груди руками и с гримасой легкого недоумения наблюдала за тем, как ее парень висел на руках Рафаэлки, точно невеста.
Наконец мы побежали за нашими спасителями прочь из мрачных коридоров.
Вернуться в знакомые коридоры Желявы, пахнущие сыростью и подвалом, с холодными стальными стенами и бетонными полами было неописуемо блаженно. Я дома!
– Ты сможешь нас спрятать? – спрашивала Ляжка у Маркуса на бегу.
Истошный вопль сирены был настолько громким, что мы едва слышали друг друга.
– Нет нужды. У нас есть безопасное место, – ответил Калеб.
– Черт! Мы у каждой видеокамеры на виду! – Вольф, как и следует сержанту инженерного отряда, заметил это первым.
– Это неважно. Там, куда мы бежим, их нет. Нас не отследить! – уверено говорил Калеб.
– Что это за странная нора, про которую не знает Генералитет? – сомневалась Ляжка.
– Увидишь!
Уверенность Калеба заставила нас всех заткнуться и бежать вдоль коридоров навстречу своему спасению.
26 января 2071 года. 19:00
Триггер
Сомнения закрались в мозг еще до того, как я вошел в компьютерный зал. Как только инженера пробрались через толпы людей и замкнули магнитную систему, дверь была отперта.
Первое, что родило во мне подозрения, это был запах. Все знают, как пахнет гарь во время пожара: жженная электропроводка, резина, древесина, обугленные куски металла. Не все знают, как пахнет горящая плоть. Я знаю: жженные волосы, тлеющее мясо, обугленные кости. Огонь трансформирует любой твердый объект в совокупность токсичных газов со специфическим запахом, который больше нигде невозможно учуять – только при пожаре.
Так вот не было здесь пожара.
Как только мы оказались внутри компьютерного зала и инженера смогли восстановить работу ламп освещения, все, что мы увидели – разбросанные стулья, столы, компьютеры, которые были опрокинуты паникующими во тьме детьми. Но ни одного следа огня. Как такое возможно?
Я увидел две отчетливые отметины взорванных снарядов по углам зала, но они лишь окропили стены сажей, которая поднималась до потолка, а там висели взорванные видеокамеры.
– Полковник, взгляните, – произнес Корвин.
Я не сразу откликнулся на его зов, мозг уже лихорадочно решал загадку и пытался отыскать организатора спектакля.
– Что это?
– Очень затейливые устройства взрыва, – Корвин протянул мне трубку, покрытую черной пылью, – мы нашли две у самой двери.
Корвин пару раз встряхнул трубкой и оттуда повалили остатки черного дыма.
– Это дымовые шашки, которые выпускают абсолютно безвредный черный дым.
– Так это была спланированная атака? – спросил я, уже зная ответ наперед.
– Думаю, мятежники хотели устроить переполох, чтобы напугать нас.
– Значит, детям ничего не угрожало?
– Абсолютно ничего. Это был розыгрыш.
– Не совсем. Это была диверсия.
Наконец Корвин стал соображать, правда слишком медленно.
– Они отвлекали наше внимание? – спросил он.
– Немедленно проверить тюремный блок! – прошипел я, брызнув слюной на футболку майора.
Глава 6. Пора домой
26 января 2071 года. 08:00
Тесса
Я ворвалась в лабораторию, как ураган, с порога вопрошая:
– Что с образцами?
Кейн, все это время дремавший прямо в рабочем кресле, дернулся от резкого пробуждения, спинка кресла прогнулась под его крутым рывком, и Кейн повалился на пол. Грохот тут же наполнил лабораторию жизнью.
Я хотела уже подбежать к нему на помощь, но потом вспомнила, что невероятно злюсь на него, и потому подавила всякую жалость к этому заносчивому типу, который думает, что может решать за всех.
После разговора с Арси (если это конечно можно назвать разговором) я отчихвостила Кейна так, что он покраснел как редиска, а потом взорвался на меня в ответ. Еще никогда мы не кричали друг на друга так громко, что нас слышали во всех углах гостиницы. Я вот не понимаю, как ему удается одновременно привлекать и бесить меня? Это природный дар или годы упражнений психологического насилия?!
Кейн встал с пола, отряхнулся, смерил меня обвиняющим взглядом и снова вернулся за ноутбук.
Я встала позади него.
– Давай, давай! Программа должна была закончить дешифровку ДНК! – подначивала я.
Кейн водил курсором по экрану, щелкал мышкой, и все его движения казались мне нарочито растянутыми, словно он хотел поиграть на моих нервах в отместку за обиды, что я нанесла его непомерной чести.
Кейн вывел на экран результат секвенирования ДНК трех образцов, что мы добыли вчера. Он впаял их в ДНК сыворотки, аминокислотные кирпичики тут же выстроились в нуклеотидные пары и вырисовывали расположение генов на длинной цепочке.
Спустя минуту Кейн тяжело вдохнул.
– Нам все еще не хватает частей, – произнес он хриплым голосом.
– Что?! – воскликнула я.
Нервы мои сдали конкретно. Я зашагала из стороны в сторону, готовая крушить все в этой чертовой лаборатории, которая все никак не может дать мне то, что нужно.
– Сколько еще тебе нужно образцов?
Я практически подлетела к Кейну, он даже слегка отогнулся от меня на своем кресле, а потом вспомнил свое утреннее падение и решил больше не рисковать, а потому встал и отошел подальше. От меня.
– Дело не в количестве!
– Да знаю я!
– Тогда зачем спрашиваешь? Я не знаю! Никто не знает! Мы буквально море прочесываем гребнем!
Кейн тоже начал кричать и тоже начал нервничать. Вместе нервничать было почему-то приятнее и странным образом успокаивало нервы, словно мы делили одно напряжение на двоих.
Я сделала два ну очень глубоких вдоха, чтобы унять внутреннего Халка, подошла к Кейну, схватила его за плечи и заставила посмотреть на себя.
– Кейн, что нам делать?
Я говорила спокойно, ровно и всеми силами своего еще человеческого мозга посылала ему флюиды с требованием не говорить «Я не знаю», а дать ответ, дать направление. Только он может его определить.
Не знаю, что конкретно сработало, может, мои брови домиком, может, моя цепкая хватка, под которой хрустели его сухожилия в плечах, но флюиды были услышаны.
– Нам нужен всего лишь один. Самый выдающийся из них. Только один. Но правильный! – ответил он, глядя мне в глаза, не моргая.
Так мы и стояли и смотрели друг на друга, ища ответ загадке в друг друге.
– Выдающийся, – повторила я. – То есть отличающийся, непохожий на остальных.
Паззл начал складываться, причем так молниеносно, что через пару секунд я уже била себя по лбу за то, что не догадалась раньше.
– Я знаю, кто нам нужен!
С этими словами я бросилась к ноутбуку и залезла в облако. Найти нужный видеофайл было несложно, а потом я усадила Кейна перед ним и начала сбивчиво рассказывать про троицу зараженных, которые пришли в наши окрестности, следуя за Лилит. Я указывала Кейну на каждый кадр, где видела их, и заставляла его соглашаться со мной в том, что их поведение было нелогичным. Они отличались ото всех остальных. Они умели наблюдать и не ввязываться в переполох миграции, потому что были охвачены одной конкретной целью. Им нужна была Лилит! Они хотели ее вернуть. Чем это не проявление более развитой формы интеллекта? Привязанность формируется многомерными нейронными связями, возможно, даже как раз всеми одиннадцатью уровнями сознания, потому что этот резкий всплеск химических компонентов затрагивает память, эмоции, рефлексы и потребности. Да черт возьми, во все времена человеческой истории любовь становилась причиной войн и союзов, любовь вела человека по пути прогресса, любовь же могла разрушить все к чертям. Любовь романтическая, дружеская, эмпатическая и извращенная. Привязанность! Вот был мой ответ.
Кейн слушал, не перебивая, пересматривал видеозаписи несколько раз, перематывал на те места, где поведение зараженных казалось ему самым нелогичным.
Когда я замолкла, давая ему время обдумать мою теорию, он не торопился с ответом. Я же начала прыгать рядом с ним, заставляя уже что-нибудь сказать.
– Есть в них что-то.
Я едва поверила своим ушам. Но Кейн повторил:
– И именно в нем. Он словно лидер в их тройке. Посмотри, как они следуют за ним.
Кейн водил пальцем по монитору вдоль траектории неспешного бега подозреваемого гения, но мне не нужно было смотреть, я эти видеокадры наизусть запомнила. Сердце заполнилось невыразимой радостью оттого, что Кейн согласился со мной.
Наконец он выпрямился и задал логичный вопрос:
– Как нам его найти?
Оказывается, мне всего-то нужна была поддержка Кейна, чтобы увидеть такой простой и опять же логичный выход из тупика.
– Я их слышу, – начала я, и вдруг стало страшно от той идеи, что я собиралась предложить. – В моем мозгу есть аппарат, который улавливает их сигналы. Нам всего лишь нужно увеличить его мощность.
Сначала Кейн не понимал, к чему я клоню, но он быстро догнал меня в туннеле озарения и мы уже плечом к плечу шли к этому яркому свету в конце. Кейн вдруг отшатнулся, но я не собиралась отступать.
– Кейн, у меня мало времени. Мы не можем бегать по лесам вслепую и искать его!
– Да, но то, о чем ты просишь, заберет у тебя последние остатки!
– Так скажи, сколько времени у меня будет?
Кейн продолжал отступать, а я напирала, как Отелло, который сейчас задушит эту трусливую истеричку.
– Тесса, нет!
– Сколько?
– Я не стану этого делать!
– Сколько времени у меня будет?
– Может, пара часов! Не больше!
Я задумалась. А потом посмотрела на преследовавшего меня Робокопа. Тот снова сидел в прозрачном пластиковом стаканчике с лаком для ногтей в одной руке и кисточкой – в другой и жал плечами, мотая головой.
– Двух часов мне хватит, – калькулировала я в уме, не дождавшись подсказки от Робокопа.
Да и с чего ему мне подсказывать? Он же на вирус работает!
– Тесса, черт тебя побери, ты не осознаешь последствия!
– Как раз-таки осознаю! Сколько еще мы будем гоняться за ними в попытках найти недостающие части генома?
– У тебя еще есть неделя!
– Да какая разница, если все это время мы пробегаем вхолостую?!
– А если нет?
– А если да?
– А если твой план провалится, и этот зараженный окажется не тем, кто нам нужен?
– Тогда у меня больше нет гениальных идей!
Кейн завел ладони за затылок и взлохматил волосы, пытаясь избавиться от наваждения. Но это был не сон, а самая настоящая реальность. Реальная реальность. Дерьмовая такая, подлая, как и всегда.
– Как только я дам тебе человеческую кровь, вирус в твоем организме активируется на весь свой потенциал, и я уже никак не смогу замедлить процесс превращения, – наконец произнес Кейн после долгого молчания.
Но у меня уже был ответ на его приговор:
– Да какая разница, когда помирать, через два часа или через неделю, если шансы одинаковы?
Кейн смотрел на меня уже похоронным взглядом. Теперь я знаю, как он будет смотреть на меня через плексигласовое стекло, когда я буду валяться в боксе с оторванной от тела башкой.
– Но если шансы одного из сценариев выше хоть на миллиметр, я готова рискнуть. А ты?
Мне и не нужно было спрашивать, он же исследователь! Эти чокнутые извращенцы и садисты готовы человека выпотрошить ради удовольствия. Чего плохого в том, чтобы превратить человека в лысое голодное чудовище? На один опытный экземпляр больше.
Кейн опустил глаза. Я ухмыльнулась. Строит из себя праведника и борца за этику, когда всей своей душой принадлежит к числу живодеров, готовых принести в жертву любого ради собственного благополучия. Эх, не хотела бы я стать его домашним питомцем. И уж тем более любовницей. Хотя…
На этом я свои мысли остановила и побежала поднимать с постелей свою изнеженную роту, чтобы вытащить их на последнюю охоту, обещающую стать грандиозной.
– Нет, нет и еще раз нет! План дурацкий! План дерьмовый! Кто его придумал? – неистовствовал Томас в пижаме посреди лаборатории, в которой собрались все.
С сонных пташек сошла вся нега ночных грез, когда я объяснила им свой план.
– Я, – ответила я.
Томас злостно зыркнул на меня.
– Я ж говорю, тупой план! Она же всего лишь дурочка с автоматом!
– Эй! – такого оскорбления из уст собственного брата я не могла стерпеть.
– Извини, Тесс, но ты не ученая. Ты стратег, ты убийца. Пожалуйста, разрабатывай планы перехвата, охоты. Но ты не исследователь! И ты не можешь предлагать превратить тебя в монстра, чтобы получить суперсилу! Это, блин, не фильм про супергероев!
– Тесс, это голимое самоубийство, – поддакивал Зелибоба.
– Самоубийство – это потерять единственный шанс на успех! – возразила я.
– По мне так лучше еще недельку погоняться за этими чудиками, – кивнула Перчинка.
Предатели! От Падальщиков я такого не ожидала.
– Реально, Тесс. А если не сработает? Тогда мы потеряем тебя не через неделю, а через два часа, и возможно, тот шанс, про который ты говоришь, ускользнет от нас. Ты все же лучше всех справляешься с охотой на них, нам до твоих навыков убийцы еще расти и расти, – Малик тоже не поддержал мою гениальную идею зрелищного суицида.
Ребята молча переглядывались. На их лицах читалась растерянность и страх, все эти эмоции были мне понятны. Но ни один их них не убедил меня в том, что моя идея обречена на провал. Тогда я решила воспользоваться козырем, в котором была, как ни странно, уверена.
– Кейн, твое слово последнее, – обратилась я к нему.
Он округлил глаза, наверное даже собрался возразить, но потом признал наконец одну простую истину: он всегда был для них главным авторитетом, все его идеи, даже самые тупые, беспрекословно исполнялись. Не за мной пойдут эти оболтусы. Не за Зелибобой с Перчинкой. Они положат свои жизни на тропу, что предложит Кейн.
Ну а я была уверена в том, что Кейн не сможет отказать своему иезуитскому приспособленчеству, которое давало ему возможность с чистой совестью произвольно толковать аспекты морали, трактовать нравственность от ситуации к ситуации в том ключе, в котором ему было нужно. И сейчас принцип спасти жизнь человеку столкнулся с непомерными амбициями исследователя, который может спасти целый мир, пожертвовав лишь одной жизнью.
– Сделаем так, как предлагает Тесс.
Я даже впала в экстаз от собственной правоты. Остальные же впали в решительный протест, Томас был громче всех:
– Меня что вообще никто не слышит?! У нас демократия или как?
– Очнись, у нас здесь апокалипсис, и кто ученый, тот и водит, – ответила Божена.
Ей, как никому другому, доставляла удовольствие идея о моей возможной скорой кончине.
– То есть вместо обещанной недели, Тесса превратится в монстра через пару часов? – спросила Куки голосом полным грусти.
– Я пошла за лопатой, – Божена развернулась и вышла из лаборатории.
– Ребят, хватит хоронить меня заживо. План нацелен на то, чтобы воспользоваться потенциалом вируса и найти нужную особь. Какая разница, кто из нас подохнет по пути?! – взревела я.
От моего заявления у Хайдрун округлились глаза.
– Сколько можно ходить по бортику бассейна, боясь прыгнуть? Утонешь, так утонешь. Нет, так научишься плавать! Сколько еще лет вы будете сидеть тут в горах в полном одиночестве? Пока не вымрет последний человек на земле?
– Тут хорошая сауна, – шепотом произнес Ульрих.
И я смерила его испепеляющим взглядом.
– Там среди зараженных бродят наши родители, наши друзья, все, кого мы знали и кого любили. А вы боитесь рискнуть ради их спасения. Вцепились в меня, как младенцы в мамкину титьку, и боитесь потерять, потому что думаете, что без меня не справитесь. Я такой же человек, как и вы все. Не будет меня, будет другой, кто научиться загонять этих тварей в ловушки!
– Титьку, хи, – хмыкнул Ульрих.
Я закатила глаза.
– Боб, Перчинка, подготовить Аякс и снегоходы! Томас, возьми ребят и займитесь снаряжением! Малик, на тебе проверка ружей и патронов! А вам, мальчики, – я посмотрела на инженеров, – задача закончить бокс для меня в подвале. К моему приезду, он должен быть готов!
26 января 2071 года. 09:00
Доктор Август Кейн
Очередная затея Тесс, которую я считаю безумной. Она не находит ни грамма поддержки в моей совести, зато любопытство исследователя целую вечеринку закатило где-то в мозгах, и я подвешиваю пакет с человеческой кровью на инъекционный штатив под хлопки шампанского моих извращенных амбиций.
Я превращу Тесс в монстра.
И пусть она сама того попросила, мое соучастие не теряет веса от этого. Грудь все равно камнем тянет вниз от стыда.
Тесса сидит рядом со штативом. Спокойная самоуверенная. Кажется, что она знает, что делает, знает, чего ожидать и с чем ей предстоит столкнуться. Но на самом деле ни черта она не знает! Даже я не представляю до конца, что произойдет. Превратится ли она в безмозглого монстра прямо сейчас на стуле или же ее мутация оттянет этот момент на некоторое время. И если да, то на какое время? Сколько часов у нее будет? Или минут? Я не могу этого просчитать! Я ступаю на земли неизведанного.
У меня начинают дрожать руки. И тогда я снова смотрю на ничего не подозревающую Тесс, сидящую под рукой. Она не знает, что я трясусь, также как и не знает, что с ней случится через десять минут.
Она только что накричала на Томаса, который пришел снова ее уговаривать бросить эту самоубийственную идею, выгнала его прочь из лаборатории. Даже не позволила ему остаться и понаблюдать за ее, как он выразился, предсмертными агониями.
Мне кажется, я понимаю ее. Она как собака, чующая свою кончину, уходит в кусты, забивается под кровать, чтобы умереть в одиночку, потому что этот сокровенный момент окончания жизни должен проходить интимно.
Остался лишь я. То ли потому что ей просто нужен кто-то, кто устроит ей кровавую капельницу. То ли потому что она считает меня достойным разделить этот интимный момент.
– Тесс, послушай. Я не могу предсказать, сколько времени у тебя будет, ни…
– Кейн, – она перебила меня, – я раньше часто повторяла, что ты ни хрена не знаешь. И походу ты действительно ни хрена не знаешь.
У меня остановилось сердце.
– Но это не в упрек тебе, – поспешила она закончить, – просто мы слишком мало узнали о вирусе. Он загадка, но прекрасная загадка. И чем ближе я нахожусь к нему, тем глубже уверяюсь в том что, насколько ужасными тварями он может нас сделать, настолько же мощным потенциалом он может нас наградить. Мы просто еще не открыли эту его сторону, потому что боимся.
«Давай прыгнем в пропасть и измерим дно кроличьей норы» – вот, что она предлагала.
И тут я понял, что ее собственный исследователь закатил в ее мозгу вечеринку небывалых масштабов, прецедентов которых вообще не было в истории!
Я посмотрел на Тесс в последний раз. Вернее на человеческую Тесс. Скоро она потеряет этот осмысленный взгляд.
Тесс кивнула.
Я открыл зажим-регулятор и темно-красная жидкость тут же вырвалась на свободу, быстро заполняя узкую пластиковую трубку и добираясь до иглы, вонзенной в вену Тесс.
Мы с ужасом в глазах наблюдали за тем, как смерть медленно ползла к ее руке. У каждого наверное в этот момент сверкнула мысль «Еще не поздно! Останови это! Выдерни иглу!»
Но ни один не последовал этому паническому зову человечности.
Кровь добралась до зеленой капсюли и нырнула в иглу.
Тесса зажмурилась и тяжело вздохнула.
Мы ждали вечные пятнадцать секунд. А потом Тесс открыла глаза и спросила:
– А что я должна почувствовать?
Я сел напротив, пристально разглядывая кожные покровы, пытаясь уловить какие-либо физиологические проявления воздействия человеческой крови на ее организм. Ничего.
– В теории тебе должно полегчать. Отступит жажда, жар, ты почувствуешь прилив сил. Что-нибудь из этого есть? – спросил я.
Тесса прислушалась к своим ощущениям и замотала головой.
Я поник. Неужели не работает?
– Хотя стой! – Тесса даже взмахнула рукой, словно пыталась остановить время. – Кажется, начинается.
Ее дыхание участилось и стало глубже, как если бы она впервые дышала полной грудью. Я увидел, как начала исчезать испарина с ее лица, которая не сходила всю последнюю неделю. А потом Тесса издала стон.
Я замер. Потому что стон этот получился уж слишком… сексуальным. Так стонут явно не от инъекций крови, а от инъекций… кхм-кхм в другом месте.
– Твою мать, Кейн! Это как какой-то стимулятор! Я чувствую все так остро! – выдохнула она.
Тесса пребывала в экстазе. В том же самом, который поработил зараженные организмы в петлю без выхода. По сути все они – наркоманы. Подсажены на некую субстанцию, которая вдыхает в их больные тела жизнь. И сейчас Тесса становилась одним из них. Она никогда не забудет эти ощущения, а когда мозг ее превратится в безжизненную губку, стремление достать этот стимулятор заставит ее убивать людей.
Триста миллилитров крови быстро иссушались, пакет загибался под давлением вакуума внутри. Вскоре Тесса закатила глаза и обмякла на стуле, запрокинув голову на железную спинку.
В лаборатории стихло.
Я сложил ладони в кулаки и уперся в них подбородком, наблюдая за рождением новой биологической особи, которая станет либо нашим спасением, либо нашим очередным проклятьем.
26 января 2071 года. 09:15
Томас
К черту! Я что маленький ребенок? Она не может мною командовать, как одним из своих солдат! Я бросил Зелибобе последние два FAMASа, оба заряженные электропатронами под завязку, и побежал обратно в лабораторию. К сожалению, когда я явился туда, было уже поздно.
Все в груди упало от вида того, как моя младшая сестренка полусидела-полулежала на железном стуле с запрокинутой головой, словно кто-то убил ее выстрелом в лоб.
А так и было. Ее убили. Принесли в жертву очередной попытке, очередному гребаному шансу!
– Ты все-таки сделал это! – выдохнул я.
Кейн сидел напротив Тесс. Неподвижный, ровный, безразличный, как и всегда. Сукин сын!
– Она сама просила, – ответил он.
Я готов был подлететь к нему с кулаками и вылить наконец всю злобу на него.
– А ты конечно и рад оказать поддержку каждому просящему убить его!
– Томас, прекрати. Дело сделано.
Его слова обрубили все. И ненависть к нему, и горесть от скорой потери сестры. Снова настало время отчаянных попыток смириться с обстоятельствами. Я с ними, чёрт возьми, всю жизнь мирюсь.
– Если все это будет впустую, я убью тебя! – прошипел я, объятый яростью.
Кейн не отреагировал. Может, думает, что у меня кишка тонка? Он понятия не имеет, каким я стану, когда у меня отнимут сестру! Я стану человеком, которому нечего терять!
Внезапно Тесса дернулась. Мы оба притихли, готовые сами не знали к чему. Что произойдет, когда она очнется?
И вдруг Тесса сделала громкий глубокий вдох и резко выпрямилась. Исчезла испарина, исчезла ее привычная истерия. Она сидела неподвижно, не моргая. Даже на расстоянии трех метров я видел, как расширились ее зрачки, глубокий синий цвет придавал ей какой-то мистический вид, словно она была колдуньей или … вампиром?
Тесса медленно оглядела комнату, зацепилась взглядом за лицо Кейна, потом перевела взгляд на меня. Он точно был осмысленным.
Потом она нагнулась вперед, точно принюхивалась к чему-то, и произнесла:
– Я чую, как смердит твой страх, братец. По-моему, я учила тебя держать его под контролем рядом с ними.
Голос ее был прежним, но в то же время стал каким-то низким и хриплым, как будто шипящая безголосая змея научилась говорить.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Кейн.
Тесса повела головой в его сторону, как хищник, чующий добычу.
– Лучше, чем когда-либо, доктор.
Не знаю, может, то был мой шок или страх, но я словно ощущал что-то в Тесс, что-то, что находило отклик во мне самом, какая-то связь, давление, притяжение… Меня тянуло к ней на невидимых и едва заметных волнах, будто между нами была пуповина, соединяющая близнецов.
Тесса вдруг резко встала со стула, развернулась к окну и уставилась на горный пейзаж.
– Я знаю, где он, – прошипела она.
А потом выдернула иглу из вены и выбежала из лаборатории. Мы с Кейном переглянулись и резко сорвались с мест вслед за беглянкой, надевая куртки на ходу.
Едва мы выбежали на крыльцо, столкнулись с грузной фигурой Зелибобы.
– Эй, Томас, я подумал, надо бы взять еще грузовых цепей с собой. А что за шухер?
– Где Тесс? – хором взревели мы на солдата.
Тот опешил.
– Пробежала мимо, не сказала ни слова.
– За ней! – бросили мы снова хором и побежали к Аяксу.
– Она что уже превратилась в безмозглую тварь?
Не знаю, в кого она превратилась, но мозги у нее точно на месте! Зелибоба тотчас же приказал ребятам подниматься на борт Аякса.
– А что за спешка? Я не успела косу заплести!
Хайдрун мотнула длинными волосами, но Перчинка тут же затолкала ее в Аякс и хлопнула по борту, завершив погрузку, а сама побежала к своему Саблезубу.
Началась наша заключительная в этом сезоне охота.
Аякс разрезал сугробы, как огромный кит, разбрасывая белоснежные комья во все стороны. Я едва держался на ногах, когда пытался пересесть с сидения пехотинца на сидение второго оператора – мотало, как на волнах в шторм! Хотя я никогда не бывал в море, но судя по кинофильмам Хроник мы были недалеки от приключений пиратов карибского моря.
– Твою мать, куда ее несет как ошпаренную? – ругался Зелибоба, выправляя руль, чтобы не въехать в овраг справа.
Впереди Тесса уносилась вперед на Киске, словно наплевав на то, что у нее есть команда, которая пытается поспевать за ней.
Я плюхнулся в кресло оператора, пристегнулся на всякий случай – причем в пряжку попал раза с третьего – кое-как надел наушники и присоединился к нашей системе вещания.
– Тесса, какой у нас план? – спросил я.
Она ответила чуть погодя:
– Просто езжай за мной.
Зелибоба обеспокоенно взглянул на меня:
– Сколько у нее времени? – тихо спросил он.
Я помотал головой.
– Надеюсь, она знает, где искать этого чудика.
Судя по уверенному продвижению Тесс вглубь лесов, она с точностью до наномиллиметра знала, где его искать.
Мы прибыли на место через тридцать минут сумасшедшей езды. Табличка на перекошенном ржавом сетчатом заборе гласила «Оптико-механический завод Ступника». Аякс безжалостно уничтожил остатки забора, снегоходы последовали за БМП.
Перед нами предстал промышленный комплекс, чье величие сгинуло вместе с человеческим гением. Три заводских корпуса, грузовой терминал, офисное здание расположились на территории в сотню гектаров. Завод был закрыт задолго до начала беспорядков, когда глобальная эпидемия вылилась на улицы городов. А потому здания не пострадали. Лишь лесопосадки с клумбами разрослись в отсутствие человеческого контроля над ними.
Мы вышли из Аякса. Хайдрун с Куки как обычно блевали в стороне, поддерживая друг друга между позывами:
– Ты так хорошо держа…– очередной приступ скрутил Хайдрун над голым густом.
Куки лишь кивнула и присоединилась к орошению.
Остальные поспешили отойти от самых укачанных, чтобы не подхватить этот рефлекс.
– Он здесь? – Кейн подошел к Тесс, разглядывающей окрестности пристальным взором.
– Нет. Но здесь мы его схватим. Он придет на мой зов, – ответила сестренка.
И побежала в сторону самого крупного заводского корпуса.
Я едва узнавал сестру! Ее прежняя усталость и измотанность исчезли, от них даже привычных синяков под глазами не осталось, вообще все ее лицо выровнялось в цвете, а глаза сверкали странными бликами. Я понимал, что такой эффект создают ее активно играющие на свету зрачки, но уж слишком она походила на сверхъестественное существо. Ее рецепторы обострились. Ей больше не нужны были радары, чтобы измерить расстояние, она прекрасно владела обстановкой чуть ли не до горизонта.
– Так, времени мало, поэтому объясняю план всего один раз, – громко объявила Тесс.
И мы слушали, не отрываясь, видя перед собой воспрявшего духом и силами командира отряда специального назначения, которая жертвовала собственной жизнью ради шанса. Всего одного шанса. Я заметил, как притихли ребята, сосредоточенность на их лицах была каменной, мы все вдруг превратились в реальный боевой отряд под предводительством человека с суперсилой, которую чувствовали, как жаркие порывы воздуха, исходящие от печи. Я буквально чувствовал сестру! Ее решительность, ее напор, но самое главное – ее уверенность в победе.
Она сдержала слово – не повторила ни единую деталь плана, развернулась и вбежала внутрь предстоящей сцены охоты на чудовище. Мы молча побежали выполнять задания. Даже Хайдрун не стала ныть или переспрашивать, а молча с нахмуренными бровями замотала свою длинную копну рыжих волос в тугой узел и последовала за остальными.
Нам понадобилось около часа, чтобы сделать необходимые приготовления: маршруты забега, ловушки, как всегда, а также финальное место загона, куда нужно будет заманить нашу цель. Завод имел сложное внутреннее строение с различными переходами с уровень на уровень. В восточной части располагалось его сердце – литейный цех, где изливали формы разных изделий, начиная от линз, телескопов, прицелов для вертолетных пушек и заканчивая инкубаторами для младенцев. Многие из них так и остались здесь брошенными, как артефакты исчезнувшей цивилизации, которая умела качественно творить добро, когда хотела того.