Read the book: «Аруна», page 3

Глава 6

Вечер наступил как-то неожиданно быстро. Я настолько увлеклась плетением корзины, что не сразу обратила внимание на вышедшего из вигвама дядьку Ансгара. Тот, опираясь на костыли, прошагал пару метров до казанка с водой, зачерпнул из него воды глиняной миской и махом осушил согретую за день воду. Поморщился недовольно, а после присел неподалёку в тени шалаша и, вынув из нагрудного кармана фигурку быка снова принялся в ней что-то вырезать.

– А как у вас получается что-то делать с фигуркой? Она ведь из сейки? – полюбопытствовала я, загибая последний прутик так, чтобы он крепко встал между двумя предыдущими.

– Я хозяин срубленного дерева, – ответил он мне, но я ничего не поняла, и только было открыла рот, чтобы уточнить, как в нашу беседу вклинился усталый женский голос:

– Сейку тяжело срубить, и если это кому-то удаётся, то древо подчиняется срубившему, в данном случае твоему дяде. Приветствую тебя, Ансгар! – договорила Райла, опуская на землю практически пустую корзину, на самом её дне лежали два продолговатых клубня коричневого цвета – та самая карилла, что подпитывает силы того, кто употребит её в пищу. Я сама уже убедилась в необыкновенных свойствах этого корнеплода, с каждой ложкой каши или похлёбки из кариллы в жилах течёт всё больше энергии, а если организм ослаблен или болен, то выздоровление ускоряется, раны быстрее затягиваются и через пару тройку дней хворый становится практически здоровым.

– Как ты? – спросил дядька Ансгар, он достаточно ловко поднялся на ноги, палки-костыли уже были в его руках, помогая мужчине поймать равновесие.

– Всё хорошо, Анс, – выдохнула мать, подошла к нему и положила свою праву руку на его надплечье и крепко сжала, мужчина поступил точно также. Интересно, это такое орочье приветствие? Мне понравилось, выглядело очень по-дружески. – Сегодня на стражей напала рыса, ты же знаешь, какие они любители кариллы, двоих ранили крепко, сейчас у Виты лежат, но, думаю, через пару дней снова будут в строю.

– Бывает, – кивнул Ансгар, отпуская руку Райлы и вглядываясь в её усталое лицо. – Аруна память потеряла?

– Да, – женщина кинула на меня быстрый взгляд и тут же его отвела. – Сильно ударилась головой. Шайка Гтора снова к ней пристала, а она отпор дать не смогла, ты же знаешь, какая робкая всегда была… вот и получилось то, что получилось…

– Ничего, жива, а это главное, – вздохнул мужчина, сверля профиль Райлы таким взглядом, что даже я, ничего не знающая, смекнула насколько ему нравится моя мать. И не просто нравится… там всё было: и нежность, и желание, и безнадёжность, и тоска… Мужик любил Райлу, и чтобы это понять не нужно быть супер проницательным, но стоило маме обернуться к нему, как его лицо мигом стало непроницаемым. Чуть сочувствующим.

– Да, главное, что жива. Я сейчас умоюсь на реке и сготовлю ужин, – вдруг засуетилась женщина, вспомнив о том, что у неё некормленая дочь и гость.

– Так Аруна уже всё приготовила, – хмыкнул Ансгар, лукаво поблёскивая глазами.

– Даже так? Но как?.. – ошеломлённо спросила мать.

– Я птицу принёс, – прикрыл меня дядька, – советы ей дал, как поступить с тушкой, вот она, умница, всё и сделала. – Ага-ага, советы он мне давал, я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.

Женщина лишь безмолвно всплеснула руками, довольно оглядывая котелок над огнём, куда я минут десять назад водрузила казан с остатками обеда.

– Мама, – обратилась я к ней, отрезая торчащий кусок ветки в практически готовой корзине, – ты сходи за водой, а я почищу кариллу и закину её в котелок. Всё полезнее будет.

– Да-да, – кивнула она, снова кинув на меня задумчивый взгляд и, подхватив деревянное ведро, отправилась в сторону реки.

– Я пойду к вождю, – вдруг сказал Ансгар и, подхватив свой всё ещё сильно увесистый мешок, отправился прочь, – завтра будь готова, рано утром я за тобой приду, – не оглядываясь, проронил он и не спеша заковылял в сторону поселения.

Пожав плечами, подняла помятую крышку казана и помешала длинной деревянной ложкой булькающее варево. После занялась волшебными клубнями. Отмыла в остатках воды в тазу и почистила. Один из них нарезала на кубики, отправила в похлёбку, второй накрошила ещё мельче, но оставила лежать на доске, выполнявшей роль разделочной. Придвинула к огню так, чтобы жар шёл, но не сильный, мне хотелось подсушить корнеплод, а потом столочь его, добавить местной муки и испечь лепёшки.

После мой взгляд упал на мешочек, в котором лежали подарки от дядюшки Ансгара. Подтянув его к себе, развязала тесёмки на горловине и высыпала содержимое на коврик перед собой.

– Хмм… – задумчиво протянула я, разглядывая поделки, созданные талантливым человеком.

Моя рука сама потянулась к округлому предмету, взяв его в руки почувствовала тепло и что-то такое необыкновенное… сердце, пропустив удар, забилось быстрее. Овальный брусок был размером с половину моей ладони, совершенно гладкий с обеих сторон, с маленькой дырочкой на одном конце, в которую была продета кожаная верёвочка. Недолго думая, надела кулон, а это был именно он, на шею, завязав крепкий узелок. Двойной, чтобы уж наверняка не потерять где-нибудь. Спрятала под рубаху так, чтобы украшение не было заметно.

Удовлетворённо выдохнула. Необъяснимые чувства. И чего так засуетилась?

Нужно будет спросить у дядьки Ансгара, что это такое и почему мне настолько сильно захотелось обладать этой вещью?

Остальные вещички были предназначены для бытового использования: десяток ложек суповых, три поварёшки с длинными ручками, пяток мисок и чаш всё из той самой сейки.

– Всё продадим, мама, – сказала я матери, как только она, расположившись напротив меня, приступила к ужину.

– Продадим, – не стала спорить она, с удовольствием принимаясь за похлёбку. – Ммм… как же вкусно! И как давно я не ела свежего, не копчёного мяса! Рада, что Анс жив-здоров и пришёл нас проведать.

– Мама, – проговорила я через пару минут молчания, стараясь правильно подобрать слова, – дядька Ансгар приходился братом моему отцу?

Женщина вскинула на меня свои большие тёмно-зелёные глаза и кивнула.

– Да, он был ему братом по отцу.

– Понятно, – вздохнула я и вернулась к своей порции.

– А что? – не выдержала Райла, сверля меня любопытным взором.

– Понимаешь, – промямлила я, но всё же решила прояснить этот вопрос, иначе не успокоюсь. Любопытство меня когда-нибудь сгубит. Уже раз сгубило: мне ведь было так интересно, смогу ли я заниматься паркуром и прыгать с крыши на крышу, как человек-паук. Допрыгалась. – Я заметила, как он на тебя смотрит. Мне показалось, что Ансгару ты очень нравишься… как женщина.

– Ох, Аруна! – всплеснула руками женщина, но было заметно, что и она об этом знает. Женское сердце не обманешь, мы такое чувствуем. – Даже если и так, как ты говоришь, то замуж он меня не позовёт. Потому что гордый и считает себя неполноценным орком.

– Из-за ноги?

– И из-за потери дара, – тихо ответила она, глядя на весело пляшущий в костре огонь.

– А он тебе нравится? – ляпнула я, не подумав.

– Аруна… – многозначительно и строго протянула она, – это не то, что нам следует обсуждать.

– Хорошо, – легко согласилась я, и сменила тему: – Мама, я хочу ходить вместе с тобой в лес. Я уже ненавижу эти корзины. Мне не хватает движения. Моя душа рвётся на свободу!

– Ох! – изумлённо воскликнула Райла, покачав головой, озвучила свои мысли: – и ты готова весь день вместо того, чтобы сидеть в безопасном месте, рисковать жизнью в лесу?

– Ну, так ведь ты и другие женщины это делаете каждый день! – нахмурилась я, явно ничего не понимая.

– А ты заметила, что ходят в основном одни и те же?

– Эм, – и замолчала, действительно, почему основная часть орчанок сидят у себя в шалашах, занимаясь рутинными делами, такими, как готовка еды, выделка кожи и пошив, штопанье одежды.

– То-то же, – невесело улыбнулась женщина, – ходят те, у кого нет кормильца и защитника.

– Мама, а где они все живут? – огляделась я, потому что если есть ещё такие же, как мы, то почему они не поселились рядом с нами?

– Они наложницы, я же в наложницы не пошла. Не хочу так, хотя предложения были, – совсем тихо добавила Райла. А моя челюсть отвисла, вот те раз, и здесь есть такое. – И не нужно их осуждать! – вдруг добавила она, заметив на моём лице гримасу презрения. – У них есть дети, их нужно кормить, и это их выбор. Таким образом у них есть нормальная еда, возможность жить в большом шалаше. Целом, без дыр. Они и их дети не мёрзнут, когда наступают холода. Понимаешь? За это им, конечно, приходится много работать, в том числе рисковать жизнью в лесу. Но зато семьи, что взяли их под свою опеку не выкинут сирот за порог. Великий Хеймдалль будет строг на последнем суде, посему никто не смеет нарушать этот закон.

– Понятно, мама, – кивнула я, удовлетворённая этим объяснением и возросшим уважением к самой Райле, какая сильная и решительная женщина. Принципиальная.

И впервые я была рада, что ошиблась в своей оценки. Райла была не такой, какой изначально мне показалась – совсем не мягкой и добродушной матерью-наседкой.

Спала я тревожно, мне снилось, будто я заживо замурована и лежу под толстым слоем земли и нужно срочно найти выход из сложившейся ситуации, но мозг не мог успокоиться, а кислорода с каждой секундой становилось всё меньше…

Я очнулась резко, с бешено колотящимся сердцем и болью в висках. Стараясь не разбудить, спящую рядом мать, села и прислонилась мокрой от пота спиной к крепкому деревянному столбу. Прошло несколько минут, когда я смогла более-менее успокоиться, затем медленно открыть глаза.

Огляделась. Райлы, как оказалось, рядом не было. Зато со стороны входа в шалаш раздавались тихие голоса. Я, собрав волю в кулак (в висках всё ещё стучало), встала и тихо приблизилась к выходу, чуть приоткрыла полог и прислушалась.

– Аруна стала другой, – донёсся до меня грустный голос Райлы. – Её словно подменили, я не узнаю свою дочь…

– Райла, а ты не думала, что это неспроста? – также тихо ответил ей дядька Ансгар, его чуть хрипловатый голос я тут же узнала.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Аруна теперь сможет постоять за себя, – уверенно сообщил ей одноногий орк, – боги забрали у неё что-то, но дали другое, возможно то, что так вам необходимо. Смелость, упрямство и упорство. А, может, и больше этого… Я не нашёл кулон из корней сейки в тех вещах, что вам подарил. Он весьма некрасив и неказист на вид, столь юная девушка не могла позариться на столь неприглядное украшение. А она его забрала. Купцы с руками бы его у вас оторвали, потому что это отличное вместилище для магической энергии.

Тут я услышала, как моя мать громко ахнула, а Ансгар шикнул на неё:

– Тише ты! Успокойся! Мои слова ещё ничего не значат! Посему, волю Хеймдалля следует принять, не будет твоя Аруна прежней. Или ты хочешь потерять и такую дочь?

– Нет-нет! Ты что такое говоришь! – было слышно, как женщина искренне испугалась. – Лишь бы жива была, пусть другая уже, но живая…

– Вот и помни свои слова, ежели сомнения вдруг снова закрадутся в твою душу.

– Я запомню, – вздохнула Райла и послышался шорох, – я пойду спать, друг мой. Завтра рано вставать.

– Иди, Райла, доброй ночи! И я пойду, Визэр для меня приготовил спальное место.

Я не стала дослушивать, как можно быстрее метнулась на своё место, укуталась в попахивающую вытертую шкуру и закрыла глаза, постаралась выровнять дыхание. Через некоторое время в вигвам скользнула мать и заняла своё место напротив меня.

Глава 7

Проснулась под утро. Отчего-то сегодня было особенно зябко, даже прохудившаяся шкура, которой я накрылась, не особо спасала от холода. Откинув "одеяло", встала и, стараясь не шуметь, выбралась наружу.

Прохладный воздух всё ещё властвовавшей ночи, укутал меня в кокон и заставил вздрогнуть от неожиданности. Встряхнулась, стараясь взбодриться.

Огляделась. Какая оглушающая тишина вокруг. Даже обережный огонь горит беззвучно. Его магическое пламя возвышалось над землёй на несколько сантиметров, изгибаясь в причудливом танце, с трудом оторвав от него взор, посмотрела на тёмное небо, где две фантасмагоричные луны мягко сияли в его бархатной глубине: одна была небольшой, в сравнении с другой, насыщенно фиолетового цвета, вторая едва угадывалась и отдавала лёгким голубым сиянием.

Нереальная картина и пугающая до дрожи.

В какой такой мир меня занесло? Как выжить тут? Раньше я отгоняла все эти бередящие душу вопросы. Я далеко не трусиха, но я боюсь, и это, наверное, правильно. Неправильно не бояться.

Вдохнув насыщенный ледяной воздух, мотнула головой – вот ещё одна проблема: мои волосы, давным-давно превратившиеся в нечёсаные лохмы, туго ударили по плечам, заставив поморщиться от неприятного запаха, к которому я должна была бы уже попривыкнуть, но… нет, меня всё ещё эти ароматы смущали и нервировали. И, что интересно, вшей в шевелюре не было, и с чем это связано, не ведаю, нужно уточнить у Райлы.

Подойдя к огню, присела подле, но теплее не стало, он словно был таким же выстуженным, как и всё пространство вокруг. Пожав плечами, поднесла раскрытую ладонь к самым верхним язычкам, а через секунду отдёрнула – пламя лизнуло, опалив кожу, та теперь горела и я, не зная, как быть, прижала её к холодной земле. Тут же почувствовала облегчение. Словно меня пожалели и приласкали. Благодарно погладила утрамбованную практически до каменной твёрдости землю, хотела было подняться, чтобы смазать руку кусочком жира, как услышала у самой кромки леса хруст, вскинула глаза, вглядываясь в темнеющие, плотно стоящие, деревья. Краем глаза уловила неясное движение, смазанное, быстрое и мне стало страшно.

– Дочка, ты чего так рано встала? – раздался хрипловатый со сна голос Райлы. А я вздрогнула от неожиданности, едва не подскочила, позабыв про ожёг.

– Не спится, что-то, – честно ответила я, беря себя в руки. Помолчала немного и вдруг решила разыграть сценку, – и ты словно от меня отгородилась невидимой стеной, как-будто я стала чужой, – печально глядя на мать, протянула я, – чувствую себя такой одинокой… – всхлип был бы тут к месту, но решила не переигрывать, просто повернулась к ней спиной и понуро опустила плечи.

– Да что же ты такое говоришь, Аруна! – я скорее почувствовала, чем увидела, как женщина расстроенно всплеснула руками, а потом она подошла ко мне, развернула к себе лицом, вгляделась в мои глаза и крепко обняла, прижимая к своей груди. – Ты не одна… просто пойми, после травмы ты стала другой, я была в растерянности… но сейчас всё хорошо, прости меня, ты моя кровиночка, я ни за что тебя не оставлю!

Вдохнув запах Райлы (она тоже не благоухала розами), прикрыла веки, ближе в этом мире, чем эта женщина у меня никого нет. Она заботится обо мне, как может, переживает. А мне теперь никак нельзя её подвести.

– Мама, а когда можно будет помыться в реке? Мои волосы в ужасном состоянии, – заговорила я спустя несколько минут тишины.

– Зачем мыться? Вода в реке всегда холодная – судороги мигом сведут все конечности, а там и заболеть недолго. Мы обтираемся песком и рчаткой, она не позволяет заводиться на наших телах различным кровососущим жучкам, да и иные болезни тела обходят стороной, – искренне недоумевала она, заглядывая в мои глаза.

– Тогда хотя бы расчесать их, – дёрнула я за один из колтунов, – невозможно так ходить, голова болит.

– Гребень я достану, – кивнула после секундного замешательства мать. – Помогу разобрать на пряди, станет полегче.

– Таккь (прим. автора: с норвежского – спасибо), – поблагодарила её я и улыбнулась.

– И чего ты забыла у обережного огня? – вдруг всполошилась Райла, увлекая меня за собой, – пойдём, костёр разведём, а то потух практически, вот и холодно в шалаше стало.

Я следила за женщиной: та споро поворошила тлеющие угли в костре, что был разожжён неподалёку от нашего вигвама, закинула в него ломкий сухой хворост, и пламя мгновенно, весело треща, занялось. Затем настал черёд более крупных веток.

– Не стой без дела, неси остатки крула, сварим часть, часть запечём, с собой возьмём в лес, – заворчала женщина, но как-то так по-доброму, с другой совершенно интонацией, и я вдруг отчётливо поняла, что новую Аруну приняли, и у меня теперь точно появился кто-то родной и близкий. В груди разлилось тепло и я, отчего-то глупо улыбаясь, помчалась за шалаш, куда убрала казанок с замоченными в солёной воде кусками мяса.

К тому моменту, когда первые лучи местного солнца коснулись горизонта, окрашивая его в яркие ало-жёлтые тона, а обережный огонь погас, словно его и не было и вместе с ним истаяли две луны, мы уже успели сварить кашу на завтрак, и нанизать мясные куски на крепкие тонкие палки и разложить над костром, чтобы поджарились.

– Гу морн! (при. автора: доброе утро) – раздалось вдруг, я резко обернулась к говорившему и искренне улыбнулась: к нам пожаловал дядька Ансгар, и в этот раз он не ковылял, опираясь на свои костыли, а шёл сам, его "протез" едва слышно постукивал по утрамбованной земле. Его шаг был вполне уверенный, мужчину не качало, он лишь едва заметно похрамывал.

– Гу морн! – кивнули мы одновременно с матерью, – садись, – продолжила Райла, подхватывая ещё одну миску и плюхая в неё кашу, – поешь с нами.

– А давай, – кивнул он и вполне ловко уселся на циновку, после чего взял в руки чашу с ложкой. – Вот она моя нога, – кивнул он на свою деревянную конечность. – До середины дня вполне сносно её использовать, но вот после полудня… – и многозначительно замолчал, принимаясь за еду.

– Визэр, как погляжу, все твои поделки выкупил? – спросила Райла, переворачивая прутья с мясом, чтобы прожарить и другие стороны.

– До последней поделки купил, – кивнул Ансгар, проглотив первую ложку каши, – просит ещё луки ему со стрелами смастерить, только ведь непростое это дело, нужно думать.

Доедали молча, всё это время дядька как-то хитро на меня смотрел, сверкая своими тёмными глазами.

– Аруна, – обратился он ко мне, отставляя опустевшую чашу, – готова учиться?

– Готова! – уверенно ответила я, собирая посуду, – вот только сполосну миски и можем выходить.

Райла всё это время молчала, скорее всего она уже знала о наших планах с дядей, поэтому не последовало никаких вопросов и даже отговаривать она не собиралась – ей явно понравилось обедать свежим мясом и даже то, что сегодня у неё будет, что перекусить в течение дня перевесило желание отговорить Ансгара в его стремлении обучить меня добывать нам пропитание в лесу.

– Не волнуйся, Райла, – всё же заговорил мужчина спокойным тоном, – я покажу тропы, где нет никакой опасности, объясню правила поведения в лесу. Всё у дочки твоей получится, даже не сомневайся!

– Я верю тебе, Анс, – вздохнула мать, – но всё же прошу быть осторожными и внимательными.

Ансгар просто кивнул, а я поспешила помыть посуду, иначе за день остатки еды прилипнут к стенкам и отмыть её будет в несколько раз сложней.

Взяла первую миску и тут вспомнила о ране, полученной от обережного огня, но рука не болела и вообще на ладони не было следов ожога, даже кожа не покраснела. Странно как-то. Пожав плечами, вернулась в начатому делу.

Мать ушла на место сбора карильщиц и охотников, уложив на дно своей корзинки завёрнутое в крупные листья лопуха (здесь он носил интересное название борре) куски зажаренного мяса, пару таких свёртков выдала мне и дядьке Ансгару.

Я же, подхватив видавший виды нож, просунула его за ремень, чем заслужила одобрительный взгляд Ансгара. И не забыла перелить остатки воды из деревянного ведра в знавший лучшие времена кожаный бурдюк. На ногах у меня красовались странные сандалии из толстой прочной подошвы, выданные матерью, к ноге они крепились длинными ремешками, до этого я щеголяла босиком, что не причиняло мне особых неудобств, видать тело давно привыкло.

– Готова? – уточнил Анс и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону леса.

– Поблизости от поселения практически безопасно в дневное время, – негромко начал свой рассказ дядька Ансгар, он передвигался плавно, даже текуче, ни одна ветка не хрустнула под его ногами, ни один сучок не был задет, – я покажу тебе тропы, по которым перемещаются прыгуны. Прыгуны никому из охотников неинтересны, мяса у них мало и оно довольно-таки жёсткое, и ещё немного пахнет, шкура – замучаешься срезать и выделывать, уж больно зверь мелок. Но вам с матерью и того будет довольно, чтобы жить и не болеть.

Я кивнула, внимательно его слушая. Пока да, нам этого хватит, а дальше посмотрим.

– Я покажу тебе путь до самой границы, куда хода простым оркам нет. Если ты не маг, – быстрый взгляд в мою сторону, – и не орк-берсерк, то, скорее всего, там и сгинешь. Без провожатого и необходимых знаний по ту сторону тебе делать нечего. Посему проведу тебя докуда можно, чтобы ты знала и не рисковала забредать в запрещённые места.

Кажется, день будет долгим, но мне нужны знания, а, значит, молчим и запоминаем.