Read the book: «Княжна для викинга. Книга 1», page 11

– Да я и так уж тороплюсь, – сплюнул Рёрик. – Еще годик на их вареве – и я уже не смогу никуда бежать, даже если меня об этом попросят…

– Умышленно так кормят, чтоб сил нам меньше оставалось, – предположил Сверре. – Знаешь, тот бедолага рассказывал, что его работать заставляли. Мы вот с тобой тут сидим в бездействии…

– Я б теперь что-нибудь поделал, – Рёрик уже, и правда, был готов к труду. Безделье оказалось неожиданно мучительным.

– Да не, ты погоди. Думаешь, нас воду заставят носить или дрова колоть? Это слишком прекрасно. Вот бедолага говаривал, на самый гнусный труд его приневоливали – нечистоты убирать заставляли с зари до заката.

– Не боись, нас не заставят…– хмыкнул Рёрик.

– Это почему? – удивился Сверре.

– Потому, что мы слишком для них опасны. Даже ты со своей изломанной рукой. Нечистоты убирать, это, конечно, не секирой махать, но тоже неизвестно, чем увенчается…Нас работать заставить – это все равно что к воротам подвести и открыть их…– усмехнулся Рёрик.

– Это ты прав…Коли бы мне сейчас только наверх из этой ямы выбраться, да так чтоб несвязанным быть…– мечтательно протянул Сверре. – Я бы уж там нашелся, как стрекануть…Ох, еще б и королевскую дочку успел умыкнуть…– расхохотался мечтательный Сверре. – Знаешь, я ведь уже давно с бабами кое-как…Привык все наспех. То там я, то сям, не до заигрываний мне, времени нет…Хорошо, если, вообще, поймаю какую-нибудь бабенку более или менее смазливую. А тут, представь, из Царьграда вернулся, к жене бегу со всех ног…Ни еды, ни воды мне не надобно с дороги, только она одна у меня на уме! Хватаю ее ненаглядную…А она орать во все горло…

– Чего это она?!

– Да то! Разозлилась, что сразу юбку ей задрал, – прыснул смехом Сверре. – Видите ли, поцеловать забыл, поговорить и всякое такое…А я, и правда, уже отвык от нежностей подобных…

В следующий раз когда отодвинулась доска, над ямой показался орлиный профиль сурового стражника.

– Эй ты, с худой десницей, – позвал стражник Сверре. – Поднимайся сюда…

– Зачем? – поймав здоровой рукой колыхающуюся лестницу, выкрикнул Сверре.

– Вылезай, сказано тебе, треклятый! – гаркнул страж.

Без Сверре в яме сделалось совсем скучно. Рёрик хотел поспать, но свалившаяся на него мышь, прогнала сон. Придавив полевку, Рёрик поднял голову и постарался определить время суток. Сквозь щели между досками не поступало света, не слышалось голосов и шагов. Стало быть, ночь. А Сверре все нет.

Наутро ничего не изменилось. Котелок с отвратной жижей, плоская обгрызенная ложка и моська косого стража.

– Кривой, где Сверре? – полюбопытствовал Рёрик. Но страж не отвечал, а только молча спускал на веревке еду. – Оглох?! Сосед мой где? Ответь, будь так добр. А взамен я расскажу, что делал с твоей сестренкой в тот день, когда ты прятался от меня в лесу…

– Четвертовали его! Вчера еще! – сорвался страж. – И у меня нет сестренки!

– Ах ты ж, черт. Ну, значит, это была твоя мамка! – издевательски вывел Рёрик. – Я особенно не вникал, не до того мне тогда было. Но дюже на нее ты похож. Хотя нет, она краше, конечно…

– Заткнись, нелюдь! – завопил молодой страж. – Или я…

– Ну-ну, чего ты разгневался? Мы с тобой аки родственники теперь, – Рёрик паскудно рассмеялся. – Полагаю, можешь меня батюшкой теперь называть…

– Подлец! Негодяй! Ты ответишь мне за все! – молодой страж уже много дней сносил всякого рода унижения, выплескиваемые из этой ямы. И никакие методы не могли заткнуть рот заключенного попросту потому, что в отношении него были даны особые указания. Его было велено кормить и поить, а также позвать ему лекаря, если он вдруг заболеет. Вероятно, король желал продлить мучения своего узника, который, возможно, был еще нужен для чего-то. – Ты за все поплатишься!

– Я уже сотню раз слышал речи, подобные этой. Дальше бахвальства заячьи душонки вроде тебя обычно не идут…– зевнул Рёрик нарочито громко. И тут ему на голову свалилась какая-то дощечка, скользнула по волосам и шмякнулась на землю. Он поднял вещицу и оглядел. Это оказался овальный деревянный спил, вероятно, с небольшой ветки. На нем было изображено чье-то лицо. – Ты что-то обронил, кривой…

– Что? – страж растерянно прижал ладонь к запазушке. Он только сейчас понял, что наклонился над ямой слишком сильно. Портрет любимой, который стоил немало, но был больше дорог его сердцу, теперь валялся где-то на дне грязной ямы. Страж стал в ужасе всматриваться в полумрак, где Рёрик как раз разглядывал находку. – Отдай немедля. Положи в котелок!

– Чего за побрякушка? – поинтересовался Рёрик, делая вид, что рассматривает портрет. – Баба твоя?

– Не твое дело! Я сказал, безотложно положи в котелок!

– Понятно…И что, она из той же горемычной деревеньки? Надо при случае навестить и ее. Ну после твоей мамки, разумеется. Я не привереда, мне любая сойдет…А эта вроде пригожая…

– Заткнись, охальник! – вопил молодой страж, который совсем выпустил из памяти то, что портрет имел с оригиналом самое отдаленное сходство, приметное только истовому поклоннику. – Верни вещь! Тотчас положи в котелок!

– Ну прямо «тотчас». Спустись по лесенке да и забери у меня, коли ты такой могучий, – оскалился Рёрик.

– Я приказал тебе вернуть вещь! – молодой страж уже совсем утратил самообладание, руки его тряслись от гнева и обиды.

– Пошел вон отсюда, слабак. Спать буду. С твоей зазнобой в обнимку.

Молодой страж разверещался столь громко и возмущенно, что Рёрик даже перестал разбирать его слова. Казалось, отчаянный влюбленный сейчас повалится в яму вслед за утраченным портретом, поскольку он вновь накренился, словно ива над заросшим прудом. И тем не менее он был избавлен от досадного падения рукой все того же стражника с орлиным носом.

– Не разговаривать с ним, чего бы он там ни плел! – рявкнул старший на младшего.

– Но он…– начал было молодой страж.

– Все! Больше ни слова! – гаркнул старший. – Еще раз обратишься к нему, и я прикажу тебя выпороть!

Когда яму вновь загородила доска, Рёрик с досадой повалился на свою лежанку, отшвырнув в сторону портрет незнакомки. Не такого исхода он ожидал, бессчетное количество дней допекая самого юного и впечатлительного своего сторожа.

****

В яме было сумрачно, сыро и холодно. Сверре так и не вернулся. Переловив мышей и крыс, Рёрик проспал весь день. И, как это обычно с ним бывало, положение стало выправляться в тот миг, когда все надежды уже пошли на убыль. С наступлением ночи послышались голоса и грохот отодвигаемой в сторону доски.

– Достанем этого висельника и поучим его прилежанию, – грозил чей-то яростный глас наверху.

– А если вернется Жано?! – беспокоился второй голосок, который, как различил Рёрик, принадлежал влюбленному стражу.

– Жано пошел спать, вернется только к рассвету, – пояснил третий невозмутимый голос, в котором были трезвость и расчет. – А до восхода мы с этим твоим наглецом давно закончим, там делов-то на мгновение…

Поправив ремень и обувь, Рёрик спешно пустился на поиски портрета, выведенного рукой мастера на спиле. Оказалось, что изображение валялось возле лежанки Сверре, и Рёрик поднял его из грязищи в тот последний миг, когда сверху уже сбросили веревочную лестницу.

– Вылезай, мразь, – приказал яростный глас.

– Иду, – с готовностью отозвался Рёрик, воодушевленно поднимаясь по лесенке.

Как и предупреждал Сверре, наверх было лучше не высовываться без веских причин. Не успел еще Рёрик окончательно выбраться из ямы, встать на ноги и расправиться, как тут же получил по лицу чьим-то башмаком, благо, не деревянным.

– Да погоди ты, – утерев выступившую кровь со ссадины на лице, Рёрик поднял вверх руку.

Было темно и ветрено. Луну и звезды съела прожорливая туча. Лишь костер в нескольких шагах от крыльца, то и дело грозящий затухнуть, давал тусклое освещение. И все же присутствующие разобрали в руках узника портрет, из-за которого все началось.

– Давай сюда, – приказал тот хладнокровный страж, чей голос был невозмутим.

– Даю, – Рёрик протянул ладонь молодому стражу, над которым глумился уже не первый день.

– Гляди-ка, как хвост поджал, – посмеивались стражники. – Удалец только из ямы вякать!

А юнец тем временем озарился улыбкой, различив бесценную вещь. Потянулся за ней. Но не успел забрать спил. Рёрик тут же ухватил его за одежду и спихнул в яму, из которой сам только что вылез. Ногой стряхнув вниз и лесенку, и портрет, Рёрик перепрыгнул через крылечко туда, где трепыхался на ветру костер.

Длинные копья были обращены на внезапно вырвавшегося заключенного, как и взгляды взбудораженных стражей. Рёрик уже не впервые оказывался перед неприятным выбором. Для себя из двух путей он всегда выбирал рискованный, но сулящий множество выгод, нежели осторожный и обещающий меньше потерь.

Пламя костра было слабым. Одна половина дров прогорела, а другая – превратилась в рдеющие раскаленные головешки. Натянув на ладонь край рукава, Рёрик схватил краснеющие угли и метнул их в лицо того стража, что был к нему ближе.

Бросок Рёрика не мог быть слишком точен, учитывая сам снаряд, который так и хотелось поскорее выпустить из рук. Горячие угли обжигали кожу, причиняя боль. Однако цель была достигнута. Страж завопил, хватаясь за лицо и выпустив копье. Подхватив налету оброненное соперником оружие, Рёрик развернулся и со всего маху вонзил копье в третьего подоспевшего стража. К этому моменту второй немного пришел в себя и с алеющей маской на лице бросился в атаку. Но и он оказался пронзен грозным оружием, пробившим даже его доспехи.

****

Угрюмое небо, словно адский котел, перемешивало тучи. Ветер рвал ветки деревьев, завывая, будто раненый волк. Луна погасла. Звезды пали. Даже дороги не было видно. Рёрик бежал наугад, ориентируясь лишь на очертания строений. Он даже не понимал, где находится – то ли до сих пор в городе, неподалеку от места своего заточения, то ли уже выбежал к деревенькам.

Побег в ночи имел свои преимущества. Фигура Рёрика терялась в темноте и закоулках. Вскоре преследователей стало значительно меньше, чем первоначально. И все же несколько востроглазых стражей не упускали его из виду, следуя за ним по пятам. Ослабевший за время заточения, Рёрик быстро уставал. Лошадь под ним давно убили копьем, которым целились в него. Благо, рядом был лес. Рёрик побежал туда. И чуть не угодил в болото. Пришлось пробираться через топи, рискуя быть затянутым в мутную гущу.

Едва не провалившись в трясину в очередной раз, Рёрик понадеялся, что его преследователи отстанут. Но они оказались удивительно упорны. Один всадник угодил в болото, но сумел выбраться, правда, уже без лошади. Остальные были более осторожны. И теперь разрыв между Рёриком и его гонителями неминуемо сокращался. Вынырнув из леса, он побежал по опушке. Затем очутился на тропе, едва угадываемой в темноте. Дорога привела в деревню. Остановившись отдышаться, Рёрик облокотился на чей-то забор и вдруг заметил, что у него жжет сбоку в районе поясницы. Он и не запомнил, как пропустил удар. Немудрено в суматохе. На помощь к тем трем стражам подоспели еще двое, очнувшиеся ото сна. За ними еще четверо. Как бы там ни было, в разгар битвы тело не отвлекается на мелочи, боль притупляется. И, кажется, что все складывается вполне благополучно. И лишь в покое пробуждается осознание того, как велик может оказаться понесенный урон и как болезненны в действительности кровоточащие раны.

– Вон он! Возле забора! – вопил один из преследователей, самый зоркий. – За ним!

– Где? Не вижу! Слишком темно!

– Возле частокола! – повторил первый, с кошачьим зрением.

Убежать из темницы – это лишь полдела. Главное, оторваться от погони. А на это сил у Рёрика уже не оставалось. Он один – а их много. И они постоянно сменяются свежими силами. Сторожили его первые. Начали гнать вторые. Погоню продолжили уже третьи.

Внезапно Рёрик вдруг заметил, что калитка, возле которой он отдыхал, заперта кое-как. Она отплыла в сторону под тяжестью его локтя. Он пока не предполагал, как ему быть дальше. Но зато отчетливо осознавал, что не желает оказаться окруженным посреди полянки, где отбиться невозможно. К тому же есть риск, что, невзирая на непогоду, проснутся местные жители. И совсем уж скверно, если они захотят помочь страже короля поймать беглеца.

На спящем дворе залаяла собака. Но, к счастью, она оказалась привязана возле входа в дом и не бегала свободно. Тем временем стражники уже залетели в калитку следом за Рёриком.

– Он там! В дровянике! – сообщил зоркий своим ослепленным темнотой товарищам.

Первый же стражник, забежавший в сарай, свалился с ног, оглушенный каким-то поленом. Его печальная участь явилась предостережением для трех других. Прежде чем проследовать в зловещий сарай, они стали совать туда свои копья. Рёрик сумел ухватиться за древко одного из них и вволочь хозяина оружия под крышу. Но тут на него набросился другой стражник. Изловчившись, он оказался за спиной Рёрика и вскоре уже удерживал его сзади. Последний страж, ворвавшийся в сарай, не стал тратить времени попусту. Он потерял свое копье еще при конной погоне. И теперь достал из-за пояса нож и замахнулся, целясь прямо в голову беглецу, которого все еще удерживали двое его сослуживцев.

Задача казалась простой, и страж не сомневался в успехе. Но в последний момент Рёрик успел чуть отклонить голову в сторону. Этого хватило для того, чтобы нож соскользнул с черепа, не сумев повредить кость. Боль была острой и сильной. Кровь лилась столь обильно, что сие озадачило не только самого Рёрика, но и нападающего. А тем временем один из сдерживающих Рёрика стражей вдруг пошатнулся. Оказалось, что соскочивший нож по роковой ошибке оказался в его горле, из которого теперь бил багряный фонтан.

– Ролан, – растерялся нападающий, видя, что, вместо беглеца, неловко сокрушил своего напарника.

– Ты что наделал?! – второй страж не преминул тут же явить свое отношение к происшествию. – Ты же убил его! Ты должен был разить преступника!

В глазах самого Рёрика темнело от боли и крови. Но он осознавал, что если сейчас упадет, то не встанет уже никогда. А ошарашенный страж все еще в ужасе взирал на дергающееся в предсмертной агонии тело своего напарника. Это был всего миг, но для Рёрика хватило и его. Выдрав нож из горла заливающегося кровью стражника, он сделал шаг к сопернику, который только что пытался ударом в голову убить его самого. Натура Рёрика была мстительна. Он никому ничего не забывал. А неуклюжее покушение стража только еще сильнее разозлило его, придав недостающих сил. И в следующее мгновение из уха стража уже торчало прочное лезвие, развернутое под прямым углом к черепу, словно ветка сосны к стволу.

– Ах ты мерзавец! – разозлился страж, который помогал павшему сдерживать Рёрика, и теперь был весь забрызган чужой кровью. В его руках имелось копье, которое он подобрал с земли и сразу пустил в ход, не позволяя разгореться ближнему бою.

Рёрик понимал, что всего одна колотая рана может оказаться смертельной в положении, когда тело не защищено доспехами. Увидев рядом с собой крышку от какой-то бочки, он воспользовался ею как щитом. Копье воткнулось в дерево, удачно застряв между досками.

Схватив разоруженного противника за горло, Рёрик шмякнул того о близлежащую стенку. Страж не стал надеяться на помощь своего последнего оставшегося в живых товарища, валяющегося без чувств после удара поленом, и выхватил из ножен кинжал. Будучи загнанным в угол, он не имел возможности размахнуться, но все же попробовал это сделать. Однако кость грудины уставшего Рёрика оказалась слишком прочной для столь слабого удара. Лезвие скользнуло по ребрам. Поймав нападающего за запястье, в котором был нож, Рёрик вывернул последний из руки королевского бойца так быстро и ловко, что тот даже не сообразил, как это произошло, и только теперь вспомнил наставления своего командира. Похоже, этот заключенный, и впрямь, не так уж прост. У него множество боевых навыков, которые его сторожам даже неведомы. Они наносят дюжины ударов, от которых толку, что от козла молока. В то время как беглец может сокрушить одним взмахом. И он не делает лишних движений.

Оставшись без ножа и утратив преимущество, страж не растерял отваги и вознамерился сразиться, начав кулачный бой. Но оказалось слишком поздно. У Рёрика не оставалось сил на продолжительные схватки. Лезвие теперь было снизу его кулака и он, почти уже теряя сознание, размахнулся из последних сил, целясь сопернику во впадину под ключицей.

Удар оказался точен и завершил схватку. Страж оставался еще несколько времени в сознании, но бороться уже не мог. Он хрипел, желая что-то сказать напоследок. Однако говорить ему было трудно. И он лишь красноречиво смотрел на раненого беглеца, у которого шансов выжить теперь имелось больше, хотя еще несколько мгновений назад положение было противоположным.

Глаза Рёрика закрывались сами собой. И все же он не желал оставлять дело незаконченным. Провернув нож вокруг его оси, он вытащил лезвие из тела противника, уже не представляющего опасность.

Победа была крайне близка. Рёрик уже стал верить в то, что выберется из этого злополучного сарая. И он никак не ожидал того, что очухается тот его противник, что забежал в дровяник самым первым и все время боя провалялся без чувств где-то в куче хламья.

Очнувшийся с яростью набросился на своего обидчика, действуя тем же самым орудием, что исключило из схватки его самого. Чурбан в его руках обладал удобной для нападения вытянутой формой и имел узкий край, за который его легко можно было удерживать. Размахнувшись, страж несколько раз влепил дубиной беглецу, к тому моменту уже еле держащемуся на ногах.

Потоки крови лились в глаза Рёрика, буквально ослепляя его. Кое-как закрываясь рукой от ударов, он ринулся на стража все с тем же ножом, который отнял у предыдущего своего соперника. У Рёрика не было сил на хитрые маневры, но и ошибиться он не мог. В следующее мгновение рукоять ножа выглядывала из солнечного сплетения стража, который не сумел защититься от этого последнего в его жизни нападения.

Дабы не повалиться с ног, Рёрик уперся ладонью в косяк. Словно желая в чем-то удостовериться, окинул взглядом темный сарай. Затем сделал шаг на улицу, пошатнулся и все-таки упал. Он лежал на земле и несколько мгновений смотрел в неспокойное ночное небо. Оно расплывалось перед его глазами. А затем черная туча внезапно обрушилась на него тяжелой плитой.

Глава 14. Вдова

Рёрик не знал, сколько пролежал на холодной земле. Сквозь сон он слышал чей-то голос. Высокий, взволнованный, женский. Звучали и другие голоса. Они казались ему то песней, то криками, то убаюкивающим шепотом. Они витали вокруг него, словно легкое облако над мрачной могилой. А может, это только привиделось. Он хотел открыть глаза, но его веки будто окаменели.

– Что скажешь? – молодой женский голос на миг пробился сквозь пелену дремы, что завладела Рёриком. – Он умрет?

– Нет, совсем нет, – второй голос принадлежал пожилой женщине, он был чуть сварливым и скрипучим.

– Но он весь в крови…– послышался расстроенный вздох.

– На нем много ран, все они зело болезненны для него. Но ни одна из них не несет смерть…

– Ты уверена? Зачем тогда он не придет в себя? – волновался молодой голос.

– Если ты сомневаешься во мне, приведи сюда лекаря, – проворчал скрипучий голос.

– Однажды я уже привела лекаря…Он посоветовал молиться. А потом этому дому понадобился священник…– угрюмо заключил молодой голос. – Пусть ты и ведьма, но я верю тебе. Только скажи, почему он не открывает глаза.

– Потерял много крови. Ты не понимаешь, что с ним, и оттого пугаешься. Но его раны не опасны для жизни. Шкуру попортили. Но мясо цело, – усмехнулась старая колдунья.

– А те четверо, что в сарае? Они выглядят намного лучше, их можно спасти?

– Они выглядят намного лучше, но они все уже мертвяки, – колдунья произнесла последнее с усмешкой, словно предмет разговора был шуткой. – Однако что ты хочешь делать с этим? Он убил стражу короля. Не нужно ли доложить о нем? Возможно, он какой-то преступник.

– Всевышний пожелал сохранить его жизнь, – вздохнул молодой жалостливый голос. – Если я не могу помочь тем четверым, то хотя бы не стану губить этого…Что бы он там ни сделал, не нам судить…

– Весьма сердобольно. Хотя как можно не пожалеть такого красавчика…Что ж…В таком случае подумай, куда спрячешь тела тех неумех…– скрипучий голос выдавал натуру своей владетельницы. Она легко рассуждала о смертях и посмеивалась над павшими.

– Спрятать? – на сей раз вздох не выражал сочувствия, а предполагал напряжение. – А если их кто-то видел? Вдруг их будут искать?

– Никто их не видел. Твой дом с краю. Было темно, холодно. И ветер завывал. В такую ночь ставни держат запертыми…– рассудила колдунья. – И все же я бы не советовала тебе оставлять его здесь.

– Отчего же? – ласково мурлыкнул молодой голос.

– А ты не видишь?! С таким только хлопоты…– справедливо подметила колдунья. – Еще вечером ты спокойно засыпала в этой самой постели, а уже сейчас думаешь о том, куда девать четыре трупа из твоего дровяника.

– Господь Всемогущий, как совладать мне со всем этим! – запричитал молодой голос. Впрочем, вопреки манере постоянно поминать высшие силы, этот голос, кажется, привык в какой-то степени полагаться и на себя.

– Тут поблизости ведь есть некто, кто ценит тебя столь высоко, что и в эдаком деле пособит? Есть такой, кто за тебя убьет другого? Или хотя бы поможет избавить этот дом от останков непрошеных гостей? – подсказала колдунья.

– О, Создатель, за что мне все это!..– послышалось удаляющееся шуршание одежд. Очевидно, молодой голос собрался держать речи уже в другом месте. – Я ненадолго. Пойду, пока темно. Схожу тут поблизости. А ты здесь посиди. Присмотри за ним. Вдруг проснется. Мало ли что там дальше…

– Мало пока, – усмехнулся скрипучий голос колдуньи. – Проснуться – проснется. Но далее калитки ему не уползти…Лишь только глаза раскроет – все раны заболят разом. Ему понадобится много времени, дабы восполнить силы. Но наступит день, когда он снова станет прежним.

****

Очнувшись, Рёрик нашел себя в незнакомом доме. Тело нестерпимо болело, хотелось пить. Но более всего мучили вопросы…Кто приютил его? Что это за место? Даже не вставая с кровати, можно было понять, что жилище принадлежит человеку, некогда процветающему, но нынче испытывающему трудности. Дом был просторным и красиво отделанным. И все же цвета давно поблекли, ковры истончились.

Рёрик хотел подняться, но вместо этого уснул, даже не заметив, как это произошло. Сон накинул на него свои зыбкие сети, и он запутался в них. То ему снилось, что он все еще возле сарая, и свинцовая туча давит ему на грудь. Затем его возвращало в темницу. Там было непривычно жарко, вопреки обыкновению. Над ним склонилось несколько стражей, спорящих между собой о том, жив он или мертв. А какой-то самый любопытный из них потянул к его лицу руку. И Рёрик бессознательно схватил и сжал запястье пытливого стража, не позволяя дотрагиваться до себя.

– Тише, тише, отпусти меня, – послышался нежный голос, который никак не мог принадлежать привидевшемуся стражнику.

Рёрик насилу открыл глаза. И увидел перед собой женщину. В ее руке была мокрая тряпица, которую она пыталась уложить на его раскаленный лоб. Рёрик отпустил запястье женщины и снова погрузился в туманное забытье.

Когда в следующий раз он пришел в сознание, был день. Пасмурный, хмурый, но все-таки день. Слышался гул дождя за окном. В самой комнате было сумеречно. Тело болело еще сильнее, чем при прошлом пробуждении. Горло сдавило от жажды. Рёрик чуть повернул голову и огляделся. Все тот же дом. Значит, ему не пригрезилось. Что бы тут ни было, всяко лучше, чем в темнице.

Растворилась дверь, в комнату вошла все та же женщина. В ее руках был кувшинчик.

– Пришел в себя, – женщина улыбнулась и присела на кровать возле Рёрика. – Хочешь воды, да? – угадала женщина, прежде чем Рёрик успел сказать. А после помогла ему сделать несколько глотков.

– Сколько я здесь?…– Рёрик уже потерял счет времени, заплутав в своих сновидениях.

– С ночи лишь…

****

Это был дом молодой вдовы, на заднем дворе которого Рёрик убил четырех стражников. Помимо самой хозяйки, здесь жили двое ее детей: мальчик и девочка – девяти и пяти лет. Первое время Рёрику было так плохо, что он с трудом различал время суток. Но вскоре его здоровье взяло верный курс, во многом благодаря заботе хозяйки дома.

Вдова оказалась воплощением добродетели, которой, кажется, не могло существовать в мире, исполненном злобы и алчности. Миролюбивая, легкая, шутливая. Одно ее присутствие действовало исцеляюще. В ее доме было не просто хорошо – тут было прекрасно, словно в раю. Впервые в жизни никто не донимал Рёрика вообще ничем. Ни вопросами, ни просьбами, ни укорами. Он мог спать весь день. А мог не спать. И это никак не влияло на течение жизни вокруг него. Он неоднократно ловил себя на мысли, что даже в собственном жилье ему не бывало столь же спокойно, как здесь.

– Я принесла новое лекарство, сними рубаху, – вдова достала из передника маленькую деревянную коробочку, убрала крышечку, и в комнату вырвался пряный аромат трав.

– Марта…Ты сущая волшебница, – Рёрик оглядел свою спасительницу, которая казалась ему ангелом милосердия. За несколько дней они успели подружиться. И если бы теперь Марте понадобилась помощь, Рёрик пришел бы к ней даже с другого края земли. Однако в данный момент помощь была нужна ему самому. – Но я не хочу злоупотреблять твоей добротой и дальше. Завтра я покину твой дом.

– Слишком рано. Ты нездоров, – вдова присела возле Рёрика и принялась помогать ему снять рубаху, не задевая подживающие раны. – Малейшая стычка по дороге с кем-либо, и твоя жизнь окажется в опасности.

– Она всегда в опасности, – усмехнулся Рёрик.

– Та колдунья, которую я приводила тебе вначале…Она изготовила это снадобье. И сказала, что тебя пока нельзя отпускать. В раны может попасть грязь…– вдова взялась наносить мазь на грудь Рёрика в том месте, где остался след от ножа. – Еще она сказала, что тебе очень повезло. Все повреждения поверхностны. Но этой удачи может не быть в следующий раз. Здесь твое сердце, – вдова с видом знатока указала на область, куда наносила лекарство. – Лезвие могло достать до него. Тебе посчастливилось, что этого не случилось.

– Мне посчастливилось, что мой соперник оказался не слишком опытным. Ударом в сердце убить крайне трудно. Нож обычно скользит по ребрам. Дабы этого избежать, надо бить снизу, под углом…

– Ты говоришь ужасные вещи…– вдова вздохнула. Было видно, что ее расстраивают подобные разговоры. Она примерно знала, где находится сердце – старая колдунья уже просветила ее – но не предполагала столь жутких подробностей. – Когда я увидела тебя впервые, то сразу поняла род твоих занятий. Ты был ранен. Но один сумел убить четверых мужчин. В моем сарае, кстати. И твои слова меня пугают. Одно дело обороняться, и совсем другое – нападать самому.

– Со временем не чувствуешь разницы. Это как в воду прыгнуть. Сухим не останешься, – Рёрик чуть отклонился в сторону, когда вдова задела струп, покрывший ранение плотной коркой. – Я защищаюсь уже таким образом, чтобы мой противник не поднялся против меня. Прости за сарай и тех четверых.

– Тебе не нужно извиняться передо мной. Ведь они – не мои сыновья. Но чьи-то. И мне жаль их матерей.

– Ты безмерно добра…– Рёрик только сейчас обратил внимание на то, что Марта еще ни разу его не упрекнула, хотя он доставил ей множество неприятностей. – Кстати, ты так и не сказала, что с ними стало.

– Один человек…Вернее, друг моего покойного мужа…Я сказала ему, что ты мой брат. И что ты попал в беду. Он увез тела на телеге в лес и там предал их земле. Я молюсь об успокоении их душ.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, – Рёрика огорчало, что его действия затронули эту добрую женщину. По его милости, она оказалась в положении, требующем прятать трупы незнакомцев. – Зачем ты помогла мне?

– Ты сам помог себе, сокрушив своих преследователей. Я лишь залечиваю твои раны, – вдова взяла обожженную углями руку Рёрика и положила себе на колени. Зачерпнула из коробочки мазь и нанесла на место ожогов. – Следы от огня быстро стираются…Сейчас осмотрю твою голову…– закрыв коробочку, вдова встала на ноги и оказалась на одном уровне с сидящим Рёриком. Наклонив его лоб к своей груди, она недолго копошилась в его волосах и, наконец, нашла место пореза. – Здесь заживает быстрее всего…– с улыбкой сообщила Марта, уложив ладони на плечи Рёрика.

С первого взгляда вдову нельзя было назвать красоткой. Однако чем больше Рёрик узнавал ее, тем симпатичнее она ему казалась. В данный момент она виделась ему восхитительной. Ее глаза светились лаской, но сквозил в них и некий задор. Ее голос был негромким и спокойным, хотя она часто смеялась и придумывала шутки. А ее нежные руки все еще покоились на его плечах. И он никак не мог избавиться от мысли, что хочет обнять ее. Ему стоило определенных усилий этого не делать. Все же это чересчур даже для него – домогаться до своей благодетельницы, хоть она и оказалась возле него недопустимо близко. Она представила его своим братом, заботится о нем, как о родном…Следовательно, он должен быть почтительным.

****

Но и в раю можно заскучать. Сначала Рёрик отдыхал и никак не мог насладиться этим непривычным чувством свободы от любых обязанностей и особенно от необходимости что-то постоянно предпринимать. Он не был занят физическими работами, и разум его также не утруждался в эти дни. И все же по мере возвращения сил, он стал ощущать неясную тоску, которая рождается только в продолжительном бездействии.

– Я принесу воды. Скажи, где колодец…– Рёрик потянулся к ведру, которое держала Марта, стоящая в дверях. Но она не позволила ему забрать сосуд.

– Я сама…– вдова отвела руку с ведерком в сторону. – Ты еще не окреп, не надо…

– Я очень ценю твою заботу, но я уже вполне здоров, – заверил Рёрик. Разумеется, он преувеличил. В его теле все еще присутствовала слабость, он быстро утомлялся, даже ничего особенно не делая. И все же он хотел помочь приютившей его женщине хоть в чем-то. Обычно его не мучила совесть, но теперь он явственно чувствовал себя неловко оттого, что целыми днями прохлаждается, отсыпаясь завернутым в одеяла.

– Если ты пойдешь к колодцу, то тебя могут узнать, – вдова измыслила более действенный довод. – Ты не должен выходить за ворота.

– Ладно, чем тебе помочь здесь?

– Ох…Ну я не знаю…Наточи нож…– оглядевшись, Марта указала на стол, где возле очага лежал большой старый нож. – Когда я вернусь с колодца, то приготовлю еду. Ты уже скоро проголодаешься.