Глава 4
Я долгое время не мог понять, почему мои родные улыбаются, глядя на меня. Они явно что-то замышляли, но что именно – я не знал. Чудовищный замысел был раскрыт в день моего тринадцатилетия, когда мне сказали правду о моей семье. Оказывается, мой далекий предок был не человеком, а существом, которым любят пугать в фильмах и книгах, и в которого чаще всего переодеваются на Хэллоуин. Мой род пошел от вампира (тут он заметил мою улыбку. Думаю, он понял, что я раскусила его розыгрыш, но пока что Александр Фарс не был готов раскрывать карты, а потому он продолжил рассказывать мне сюжет просмотренного им ужастика).
Тебе смешно? Мне тоже тогда было смешно, но сейчас мне не до смеха. Я знаю, о чем говорю. Оказывается, вампиризм начинает проявляться в тринадцать лет. Это неудивительно, если учесть, что на этот возраст приходится и половое созревание. Чтобы стать вампиром, нужно пройти посвящение. Его проходил каждый мой родственник. Оно было создано первым вампиром нашего рода. После этого посвящения я удивлялся, с какой жестокостью его проходили вампиры прошлого. Ведь чтобы стать бессмертным монстром, ты должен убить и испить кровь самого близкого тебе человека. Только тогда, когда я увидел ее и услышал правила посвящения, я понял значение улыбок моей семьи. Они предвкушали, как я убью ее. Убью свою подругу. Ту крестьянскую девчонку, с которой имел счастье познакомиться. Если б я знал, к чему приведет наше знакомство, я бы прошел мимо. Но тогда я проклинал и себя и свою семью. Она лежала без сознания. На ней было то просторное платье, в котором она была в наш первый день. На руках и ногах я увидел следы синяков. Она сопротивлялась.
Это все происходило в подвале замка. Никто кроме меня не смог бы ей помочь. Но я был жалок. Меня с детства учили слушаться во всем семью. Я не смог пойти против установленных правил, но и убить ее я не мог. Вся моя семья окружила меня и ее – жертву моих любовных мук.
– Я не смогу ее убить, – проговорил я, обращаясь к родне.
– Сможешь, – ответил отец. Он смотрел на меня, как на ничтожество. – Это твой долг перед предками. Ты часть нашей семьи, ты вампир, а она – твоя пища. Твой корм.
– Прежде всего, она человек.
– Она проживет свой срок и умрет, а ты будешь жить вечно, если вкусишь ее кровь. Ее участь стать твоей первой жертвой.
Я заметил, что моя подруга приходила в сознание. Она сразу заметила меня и потянулась ко мне. Она осмотрелась в подвале, и в ее глазах я увидел понимание неизбежности. Она за несколько секунд поняла, что ждет ее.
Не понимал этого только я. Я видел своих предков. Всю свою семью. Все они были в предвкушении зрелища. Я заметил, как мой дядя проводит языком по губам, жадно потирая руки. Он хотел бы сам напасть на нее, но не может пойти против правил.
– Помоги мне, – обратилась она ко мне. – Помоги.
Я не мог ей помочь. Во мне еще не пробудился вампир, но я чувствовал, как мое тело меняется. Как будто все произошло за считанные минуты. Возможно, этому виной снадобье, которое мне дали перед жертвоприношением. Оно усиливает вампиризм в теле молодого вампира. Помогает быстрее обратиться.
– Я не могу убить ее! – кричал я своей посмеивающейся надо мной семье.
При этом я чувствовал, как что-то во мне меняется. Гнев сменяется жаждой крови. До моего слуха дошло сердцебиение бедной девушки, к которой я до той минуты испытывал самые теплые чувства. Это странно, но только ее сердцебиение и было слышно во всем замке. Я прислушался. Точно. Ни у кого из моей семьи не билось сердце. Я попытался прислушаться к своему сердцебиению, но не услышал его. Мое сердце остановилось. Я не заметил, как это произошло. Теперь я понял, почему вампиры не поедают себе подобных, их кровь была испорчена, она не текла по телу. Желание свежей крови одолевает их, она нужна им для подпитки энергией.
Сделаю небольшое отступление. Позже я понял, что кровь потихоньку течет по телу, но делает она это так медленно, что организм вампира не может ею насытиться. К примеру, почему вампиры всегда представляются бледными? Потому что кровь прокачивалась медленно, а свежая кровь усиливала прокачку. Оттого и вампир становился лучше и бодрей.
Моя подруга лежала у моих ног и умоляла меня отпустить ее. Я находился на лезвии бритвы. Я не мог помочь ей, но и не мог убить ее. Моя родня не собиралась долго ждать. Мое тело. Мой организм успел перестроиться. Это зелье быстро превратило меня в вампира. Я почувствовал, как во рту прорезались клыки, во мне пробудилась жажда крови. Тогда-то понял, почему все, проходившие обряд, убивали: им хотелось есть. Хотелось насытиться энергией.
– Пожалуйста, не убивай меня, – молила эта красивая, ангельски прекрасная особа. Но я уже был другим.
Я поднял ее, провел рукой по ее щеке и вытер слезинки с глаз. Затем прижал к себе и вонзился клыками в ее шею. Она не почувствовала боли. Только удивление, шок и смерть. Вот, что ждало ее. Меня же ждало бессмертие и новая жизнь.
Я поглотил ее кровь. Не полностью. Но выпитого мне хватило для утоления жажды. Затем меня стошнило. Мой организм не смог полностью принять новую пищу. Так было со всеми. Когда я понял, что именно натворил, обмякшее тело покоилось на моих руках. Я горько заплакал. Кричал и ругался. Я все же убил ее. Долгие годы мне снились ее просящие о милосердии глаза. Долгие годы не могу я простить себя. И долгие годы она покоится в гробнице нашего рода. У наших жертв есть свой склеп. Она лежит среди сотен других тел. Она теперь одна из них. Я думал, что не забуду ее, а забыл. Сейчас мне ее глаза не снятся. Сейчас мне ничего не снится. И это неудивительно – через меня прошло столько жертв.
(Он заметил, что я изучаю его. Я не верю в различные байки и прочие истории ужасов, но его история была из ряда вон выходящей. На мгновение мне показалось, будто он или не выдумывает, или гробит свой талант писателя. Если же он говорит правду, то у меня могут возникнуть проблемы. Но ведь его история выдумка?)
Я прошел свой первый ритуал в тринадцать лет. Так я стал вампиром. Меня приняли, и со мной считались. Позже мне подарили гроб. Ты не поверишь, но среди вампиров гроб является самым лучшим подарком. Без гроба вампир – не жилец. Он должен где-то прятаться днем, и гроб самая лучшая кровать для вампира. Больше года я наводил ужас на деревню. По моей прихоти пропадали мужчины и женщины, дети и старики. Мы не убивали по много людей. Только столько, сколько нам нужно на пропитание. Часто в месяц мы похищали по два-три человека. Иногда меньше. Многие покинули деревню. Многих мы забрали под покровом ночи. Мы держали деревню в страхе, но не влезали в ее дела. Зря. Если бы мы следили за действиями крестьян, мы бы не получили по колу в сердце.
Это произошло, когда мы меньше всего подобного ожидали. В деревне появился воин. Охотник на вампиров. Его позвали крестьяне. Кому-то удалось найти его в других селениях. Он как раз вышел на наш след. Одно время из-за него мы держались без пищи. Были страшные ломки. Как у наркомана, только хуже. Тело гудело, билось в муках. Руки дрожали. Горло пересохло. Кожа трескалась, глаза краснели. Это все последствия двухнедельного голода. Некоторые из семьи решились проскользнуть в деревню и похитить пару крестьян. До этого мы пытались пить кровь животных, но она не сильно нам помогала. Наоборот – делала только хуже.
(Слушая все это, я думала про себя: «Может, ему написать книгу, у него хорошо получается выдумывать.»)
Я не придумал эту историю. (похоже, его задел тот факт, что я не верю в его жутко страшную и одновременно красивую, но не реальную историю
– Я и не знаю, что сказать. Ты сам себя послушай.
– Слушал. Я сам до сих пор не могу поверить в это, но то, что я рассказываю тебе – правда.)
К сожалению, не всем моим родственникам удалось вернуться из похода в деревню. Оказалось, что тот охотник научил крестьян противостоять нам.
Мы выбрались ночью. Я, мои родители и дядя с тетей. Прочая родня успела разъехаться по своим местам. Но как я знал, кого-то из них охотник успел выследить и убить.
Мы проникли в деревню под видом кочевников. Были в плащах. Родители и дядя с тетей разошлись по деревне. Я же как-то оказался возле дома моей подруги. Он был заперт. Окна выбиты, дверь вынесена.
– Что произошло с жильцами этого дома? – спросил я слепую старуху, вышедшую на крыльцо своего дома.
– Горе, – только и ответила она. – Вампир забрал и убил их дочь. Многие потеряли родственников. Но эта семья потеряла единственного ребенка.
Тогда я осознал, что разрушил не только судьбу той девчонки, но и судьбу ее родителей. Я губил целые семьи в порыве жажды.
Покинув место чужой скорби, я направился на место встречи со своими родными. Оставалось всего ничего до того, как я понял, в какую ловушку мы попали…
Крестьянам удалось поймать дядю и тетю. Видимо, кто-то обнаружил, как они схватили двух девушек и попытались увести их из деревни. Я не мог найти родителей. Скорей всего, они, понимая, что, если задержатся, поймают и их, покинули деревню.
– За что вы так их? – кричал я разъярённым крестьянам, указывая на дядю и тетю. Крестьяне не слушали меня. Они были рады тому, что смогли поймать вампиров. Теперь из жертв они превращались в охотников.
– Они вампиры, – ответил мне один старый дед. – Они убивали нас, утаскивали наших родственников. Вот, за что мы их.
Как бы там ни было, вампиризм не является полноценным плюсом. Вампир, желая насытить себя, рушит чужие судьбы. Я все отчетливей понимал это. Я присмотрелся к лицам крестьян: все они мечтали только о мести за причиненные им страдания. Я не смог наблюдать, как моих дядю и тетю убивают. Поэтому я спешно покинул деревню. Но на этом наши муки не закончились…
Оказавшись в замке, я понял, что что-то произошло. Все наши гробы были уничтожены. Охотник проник в замок и убил дедушку и бабушку. Не больно-то я их и любил, но они были моими родственниками. Мы решили покинуть эту деревню и страну. Нас выжили из собственного дома. Охотник ясно дал знать, что он может в любое время проникнуть в замок и убить всех нас, когда мы будем спать. После нашего отъезда деревня, наконец, обрела покой…