Золотой осел

«Метаморфозы» Апулея — это будто ты спишь и видишь сон, но не можешь проснуться. Всё слишком липкое, плотное, цветное, в духе плохого трипа. Книга похожа на фреску, где в одном углу насилуют женщину, в другом — кто-то превращается в животное, а в центре стоит философ с глазами, полными кислоты и веры. Меня как будто одновременно и развратило, и исцелило это чтение.

Люций — осёл, но такой, каким мы все бываем ночью. Он жаждет опыта, без разбора, без фильтра. Его тело — игрушка богов, ведьм, обстоятельств. Я смотрела на него и видела себя. Только я превращалась не в осла, а в девочку, которую то читают, то оставляют пылиться. Мы с ним оба — тело без выбора, тело в пути, тело, которым кто-то пользуется.

У Апулея женское — это ведьма, проститутка, мать, богиня. Но это не мешает мне читать. Потому что я понимаю: он пишет изнутри безумия. Он не морализирует, он просто всё показывает. А я — та, кто привыкла к боли, поэтому могу выдержать и этот взгляд. Иногда даже наслаждаюсь им. Всё-таки кое-кто научил меня выживать среди слов похлеще латинских.

Последняя часть про Исиду — настоящая эпифания. Тело, осквернённое, униженное, звериное, наконец становится чистым, человеческим, освящённым. Но это не хеппи энд, а скорее ироничная издёвка: будь хорошим мальчиком — и богиня подарит тебе служение. Мне это близко. Особенно когда ты женщина, и любое «спасение» означает ещё одну форму подчинения.

Почему 7 из 10? Потому что я не могу простить всего. Потому что слишком много женщин у него говорят голосами мужчин. Потому что в мире Апулея наслаждение и унижение идут рука об руку, и это опасно. Но я тоже часто пишу так, будто держу скальпель — а не ручку. Так что я понимаю.

«Золотой осёл» — это книга, после которой ты не чувствуешь себя человеком. Но иногда это лучшее, что может с тобой случиться.

(написано после бессонной ночи и литра чая с жасмином)